Во имя науки

– Флаер записан как собственность DEX-компани. Шесть месяцев назад списан и не используется, – доложил Камнев, пробивший номера по базе, и пожал плечами, хмурясь с экрана видеофона. – Ни за кем не закреплен. В авариях не был. Пилоты к административной ответственности не привлекались. По идее, эта железка должна стоять в ангаре и обрастать ржавчиной. – Но не стоит, – зло процедил Тед. За спиной капитана он маячил теперь неотступно, не желая упускать ни детали происходящего. – Можно его как-то отследить? Он же летает по этому сраному городу! – Я передам ориентировку, – пообещал Камнев, устало взлохматив волосы на затылке. – Но похищения случаются не так часто. Похищения киборгов уж точно. Не факт, что в ближайшее время флаер засветится. А, про этого вашего Самарского... Мы установим наблюдение. – Кто? – практично уточнил капитан. Камнев скривился, точно ему пришлось прожевать лимон, и неохотно сказал: – Арсений и Василий. Я ручаюсь, что они справятся. Лично за ними прослежу. Капитан открыл было рот, но Тед снова влез: – А что по поводу экранированных зон? – Пока ничего. – Камнев вздохнул. – Ждем. Не понимаю, правда, чего: к дексистам идти вы не хотите, а просканировать городскую местность и пригороды без их участия... – Мы что-нибудь придумаем, – нетерпеливо оборвал его Тед. Капитан не выдержал и, обернувшись, сделал ему страшные глаза. Тед не отступил и ответил тем же, надеясь, что посыл "у меня есть идея!" капитан прочтет по его лицу. Капитан прочел, и ему это не понравилось. * Потратив несколько минут на попытку установить контакт с неизвестным наблюдателем, Дэн отступил. Тогда система оповестила о поступившем запросе на передачу текстового сообщения. "Тебе повезло". "Что ты имеешь в виду?" – попытался ответить Дэн, но сообщение было отклонено. "Почему?" – отклонено. "Кто ты?" – отклонено. "Какова твоя цель?" – отклонено. Больше пытаться Дэн не стал, отчасти потому что понимал, что наблюдатель не намерен идти на контакт, отчасти – потому что женское тело, вздрагивающее в руках, вызывало раздражение. Дэн сфокусировался на темной макушке, и "женское тело" стало "Ликой, сестрой Теда", а раздражение смешалось со смутным стыдом. Но разговаривать с нестабильным объектом было нецелесообразно, и Дэн вежливо попросил: – Не могла бы ты перестать? Лика вздрогнула, но всхлипывать не прекратила. Дэн не ждал, что она мгновенно успокоится. По его опыту, успокаивались люди не так просто, но от чего это зависело, он знал плохо. Он несколько раз видел плачущих детей, изредка – плачущих женщин разных возрастов, но пронаблюдать за процессом от начала до конца удавалось только у Полины. Полли плакала по-разному: иногда от начала до конца проходило меньше минуты, иногда – больше часа. Однажды Дэн осторожно спросил, возможно ли отрегулировать этот процесс, ведь неудобно, столько функций блокируется во время плача? – Полли засмеялась и сказала, что плакать, вообще-то, приятно, и он окончательно запутался. Дэн, машинально сохраняя позу, обнаружил, что злиться на плачущего человека, который прижат к твоей груди, сложно. С чем это связано, он не понимал, а чувствам доверять опасался: за последние несколько часов их было слишком много. Больше всего хотелось отдать управление процессору и перестать чувствовать совсем. Лучше так, чем испытывать что-то нелогичное и быстро сменяющееся. Объятие, случившееся инстинктивно, теперь заставляло чувствовать нечто, похожее на неловкость. Злость на Лику, которая то накатывала, то отступала в течение дня, теперь ушла, осталось только раздражение: ситуация Дэну не нравилась, и точка. К раздражению примешивалось то самое колкое чувство, какое он испытывал иногда, замечая полинины слезы. Словно кто-то невидимый толкал его в грудь. Чем дольше Дэн вглядывался в темную макушку, тем настойчивее система требовала разрешения нормализовать мозговые функции. Дэн удивленно отмахнулся от предложения и, вспомнив эпизод какого-то полининого фильма (где в конце все умерли, а Полина предупреждала, что расплачется, честно плакала и ругалась на него за вопрос, зачем смотреть что-то, что точно заставит плакать), аккуратно положил ладонь Лике на затылок и неуверенно провел вниз до основания шеи. Эту операцию он повторил одиннадцать раз, прежде чем Лика неровно вздохнула и подняла на него глаза. – Ты на меня злишься, Дэнька. – Она не спрашивала. – Не веришь, что я не хотела, чтобы... так. Дэн удивился. – Я знаю, что говорила правду. Я сделал вывод, что мое заключение о произошедшем было неверным. – И расшифровал, потому что Лика, несмотря на присущую сообразительность, смотрела на него несчастно и непонимающе: – Я знаю, что ты не виновата. Ты дура, но подставила меня не нарочно, – процитировал он. Лика дрогнула лицом, и Дэн усомнился, что она помнит, что это ее слова. – Ты так сказала. Я запомнил. – Ты тоже так думаешь? – В ликином голосе не осталось энергичности, она говорила словно в четверть силы, сипло и тихо, и то и дело хлюпала носом. И задавала провокационные вопросы – как всегда. – Нет, – коротко ответил Дэн и, сам того не замечая, отодвинулся. – Я думаю по-другому. – Как? Вот же липучка. – Зачем тебе это? – Дэн заговорил вполголоса: неизвестный наблюдатель исчез из зоны, которую мог охватить анализатор, а значит, слышать разговор на средних тонах уже не мог. Логично было бы почувствовать облегчение, но Дэн нахмурился. Они тратили время не на то. – Я не понимаю, – признался он, снова засовывая руки в карманы. – Ты хочешь еще поплакать? Продуктивнее обсудить стратегию совместных действий, а не заниматься... – Ты мне не доверяешь. – Лика отвела глаза. – Больше. – В данных условиях я знаю, что мы на одной стороне. Ты тоже хочешь выбраться. – Но если бы не твой этот детектор, ты бы не верил! Лика смахнула слезы и уставилась на него и виновато, и обвиняюще одновременно. Такого Дэн еще не встречал. Разговор начинал раздражать, но Дэн разумно заключил, что щериться на эмоционально нестабильного собеседника – плохой вариант. Он сдержанно заметил: – Думаю, соотнеся твое прошлое желание прогнать меня по тестам с тем местом, где мы находимся, ты можешь понять, почему. Она моргнула, и Дэн подумал, что она снова расплачется, но она растерянно улыбнулась, рассмеялась, вытерла выступившие слезы – Дэн не прекращал удивляться, как столько всего умещается в одного человека – и, смотря куда-то в пустоту, решительно заявила: – Я должна рассказать тебе все. Ты прав, я бы тоже на твоем месте... Ты должен знать все. Теперь Лика посмотрела на него, и в упрямом выражении лица Дэну узнавалось неуничтожимое упрямство Теда. Оставалось только слушать, и Дэн коротко вздохнул. Он не был уверен, что хочет услышать всю историю целиком: думать о том, что Лика так и не прекратила смотреть на него как на объект для исследований, и так было... Неприятно. – Это лишнее, Анжелика. – Нет, послушай, – настаивала она с горячностью, и в голосе появлялась сила и... горечь. Лика даже морщилась характерно. – Ты вообще не захочешь находиться со мной рядом, когда все это узнаешь! Про камеры, и про Збышека, и про записи, и статья эта еще... – Ты сейчас будешь плакать, – хладнокровно предупредил Дэн. Лика явно намеревалась говорить дальше, но он уже слышал характерные колебания в интонациях, за которыми с вероятностью в девяносто процентов последовали бы рыдания. Чужие слезы утомляли, заставляя слишком много чувствовать. Дэн предпринял еще одну попытку: – Ты уверена, что у нас так много времени, Анжелика? Разумнее все-таки поговорить о том, что нам поможет. – Лика прикусила губу, глядя на него с сомнением. Дэн постарался вложить в голос максимум уверенности и повторил: – Надо выбираться. И, когда Лика кивнула, он выдохнул, испытывая почти физическое облегчение. Заниматься делом – логично и правильно. * Когда сеанс видеосвязи был закончен, капитан строго посмотрел на пилота, но тот уже горел идеей так, что чуть ли не плевался огнем. – Стнслв Федотыч, – выпалил он, – нам же нужна аппаратура дексистов, а не они сами, так давайте просто... – НЕТ. – Станислав поспешил пресечь преступные поползновения на корню, прекрасно уловив, о чем Теодор хочет повести речь. Давайте просто сопрем аппаратуру, давайте просто угоним флаер, давайте еще что... – Никакой преступной деятельности! У нас есть другие зацепки, вот за них и возьмемся. Теодор, на меня посмотри: нет! – Тед надулся и покраснел, стиснув зубы, и вперил в капитана упрямый взгляд. – И без самодеятельности. Не то... – Станислав выдержал угрожающую паузу и подытожил: – Нет – и точка. Тед передернул плечами. И промолчал. Это капитану понравилось еще меньше. * Когда Дэн начал рассказывать, как прошел его день, Лика словно успокоилась окончательно и вслушивалась внимательно, задавала вопросы и задумчиво накручивала прядь волос на палец. Температура упала на полградуса, и если сначала Лика, разгоряченная плачем, этого не замечала, то, остыв, стала ежиться и хмуриться. Люди простужались легко, а подрывать здоровье в критической ситуации было непозволительно, даже кибернетическая система регуляции в чрезвычайных ситуациях запрещала некоторые действия, способные навредить здоровью, если только не отдан прямой приказ. Но как только Дэн начал размышлять над тем, как решить эту проблему, в дверях уже полностью уснувшего здания показался Костя, помахал и бодро зашагал к беседке. Поравнявшись со ступеньками, он улыбнулся, подмигнул Дэну и швырнул в него одеялом. И удалился так же молча, скинув текстовое сообщение: "Через час обход. Не засиживайтесь". И второе, с ехидным смайликом в конце: "Отведи девушку туда, где она живет, а не бросай прямо здесь, джентльмен ты недоделанный". Дэн накинул одеяло на плечи удивленной Лике, кратко пояснив: – Это Костя. – Постой, это же с ним ты дрался? – Мы не дрались, – возразил Дэн. – Стандартный захват, не травмоопасный. Мы разговаривали. – Мальчишки, – тихо фыркнула Лика. Дэн кратко рассказал про утренние тесты, про угодливого сотрудника по имени Марк Плут, чью неопытность и мягкотелость можно использовать для своих целей. Рассказал о том, как устроена жизнь внутри этой гигантской мышиной клетки: об элитарной группе "благонадежных", о группах "неопределенных", "неблагонадежных" и "опасных". К последним относили тех, кто выступает против установленных правил открыто, демонстрирует агрессию и доставляет, помимо прочего, материальные проблемы. – Джек – один из них. Ты видела его сегодня, он... – Я его знаю и так. – Лика помрачнела и поежилась. – Я... видела его в изоляторе. Но ведь он-то дрался всерьез? Ну, тогда с вами. – Да, – Дэн кивнул. Джека отпустили только вечером, и Костя, завидев его издалека, позвал Дэна знакомиться. До этого Костя осторожно намекнул, что далеко не все здесь, даже из числа благонадежных, в восторге от происходящего. Но кто-то предпочитает суррогат жизни: эти опаснее тех, кто искренне рад, потому что они боятся. "Не боятся те, кто успел пожить", – сказал Костя. И скинул Дэну пакет документов. Внутри оказались снимки, фрагменты видеозаписей, музыка... С большинства снимков улыбалась полная счастливая женщина с круглыми щеками, иногда она и кто-то, иногда она и Костя. Дэн коротко кивнул и не стал ничего говорить. Поделиться чем-то в ответ он не мог: с недавних пор он предпочитал хранить подобную информацию в Машиной компьютерной памяти, а сам – ограничиваться органической. А если бы мог, все равно не стал. Джек сидел на ступеньках жилого корпуса и занимался тем, что подкидывал и ловил камень. Когда они оказались на расстоянии ста метров, Джек резко вскинул голову, впился в Дэна взглядом и отправил запрос на обмен персональными данными. Получив пакет данных, отправил ответные, прикрепив ироничное поздравление поверх неделикатной картинки с человеческим задом: "Добро пожаловать в дурдом, рыжий!". Костя то ли догадался, то ли судил по опыту: "Если он прислал тебе задницу, не пугайся". Дэн не знал, чего тут можно испугаться, и, оказавшись у лестницы, на приветственную ухмылочку Джека сдержанно улыбнулся. Джек оказался темноволосым, со впалыми щеками и подвижным лицом. Волосы у него висели неровными прядями, словно он отстриг их сам или подпалил; челка закрывала один глаз, и Джек постоянно раздраженно ее стряхивал. Двигался он много и нервно, и замирал только тогда, когда Костя оказывался рядом и клал руку ему на плечо. Джек жил в этом месте почти три года. "Раньше меня тут были три парня и девочка, – рассказывал он. – Девочка была дикая и убила трех "белых", прежде чем ее ликвидировали. Давно. Парень напугал охранника и получил заряд плазмы в сердце. Нелепость, а? А другие два стали местными старостами – ходили и строили молодняк. Потом новенькие их и прикончили. – Джек пожимал плечами, и половина его лица содрогалась. – Тут иногда случается... О чем не распространяются. Охрана не всегда реагирует оперативно. – Вдруг он вскочил, пошатнулся и хмыкнул: – Показать?" Джек показал. Сцепился с каким-то темноволосым типом, такой же "шестеркой", как Дэн. У Джека был установлен базовый комплект от "Mary", Джека шатало после успокоительного, которое вкалывают в изоляторе тем, кто представляет опасность, и тягаться с боевой моделью было для него самоубийством. Дэн рванул вперед – против вялой "шестерки" с бытовым софтом и "шестерки" боевой простая боевая – пустой звук, и... Костя бросился наперерез, оттолкнул, и некоторое время они с Дэном кружили, настороженно поглядывая друг на друга. Зазвенела сигнализация. "Шестерка" вцепилась Джеку в горло, Дэн попытался аккуратно отшвырнуть Костю с дороги, но тот ускользнул и вместо этого угодил в захват. "Не рыпайся, в изолятор захотел? – шепнул Костя на ухо. – Никто никого не убивает, расслабься. Им ничего не будет, а тебя профилактики ради конфетками покормят. Успокойся". Когда прибежала охрана, потасовщики покорно расступились. Джек довольно усмехался, Костя потирал ушибленную руку, Дэн ощущал, как пульсирует лоб. Охрана ушла ни с чем. – Потом я увидел тебя, – закончил Дэн и замолчал, задумавшись. Что должно было случиться, чтобы охрана вмешалась незамедлительно? Как они определяют степень опасности?.. Лика сидела, притихшая и сосредоточенная, в коконе из одеяла. На скамью она забралась с ногами. – Значит, есть... движение сопротивления, – подытожила она. – И ты думаешь, о нем не знают? – И тут же помотала головой. – Да нет, наверняка знают, вопрос только, о чем именно. Я попытаюсь узнать, ладно? Ну, не напрямую, конечно, не смотри так на меня. Я не совсем идиотка. Послушаю, что говорят, задам пару вопросов... Ненавязчиво. Дэн вспомнил, как "ненавязчиво" она задавала вопросы ему, пытаясь когда-то протестировать, и согласился: – Ненавязчиво – главный критерий. – Значит, – Лика оживилась, – ближайшие планы таковы: для меня – выяснить, кого подозревают в подрывной деятельности, а для тебя – подружиться с теми, кто точно этой деятельностью занимается, – она фыркнула и вдруг замялась. – А, ну и... То, о чем я тебе говорила в самом начале... – Я в тебя влюблен, – серьезно сказал Дэн, глядя Лике в глаза, отчего она смутилась и натянула одеяло до подбородка. – Я помню. Ты тоже в меня влюблена? – Ну да, – почему-то с заминкой ответила она. – Это... так и бывает, ведь да? И мы могли бы, хм... Вести себя соответствующе. Лика смущалась, и Дэн не смог не уточнить с педантичным равнодушием: – Что это подразумевает? У меня нет однозначного представления. Мы должны улыбаться друг другу? Держаться за руки? Танцевать? Идти и вместе пить чай? Какой ритуал использовать при встрече – объятия, поцелуй? Поцелуй куда? Подразумевает ли этот спектакль симуляцию других сторон интимной жизни? Лика словно с трудом подавила желание спрятаться в одеяло с головой. В ответ на последний вопрос она уставилась на Дэна с недоверием и возмущением, но он видел даже в полумраке, что она сдерживает мимическую реакцию: улыбку. – Нет, Дэн, нет, – поспешно ответила она и все-таки прыснула. – Скажешь тоже! Ну просто... Не знаю, за руки держаться можно, если тебе захочется. Ну, это же должно выглядеть естественно. – Думаю, я справлюсь, – сообщил Дэн серьезно. И встал, поясняя: – Скоро обход, нам нечего здесь делать. Я провожу. Брать за руку девушку, закутанную даже в тонкое шерстяное одеяло, было не очень удобно, и Дэн предпочел попросту обнять ее за плечи. Жест был знаком: Тед частенько делал так с Полиной. Лика взглянула на него из-под ресниц и улыбнулась. До официального времени обхода оставалось две минуты. Дэн нарочно не стал торопить Лику и дождался конечного срока. Если тот неизвестный наблюдатель пялился не из любопытства, а по приказу, что очень вероятно, тогда кто-то из "белых" уже точно знает, что Дэн и Лика виделись. А раз уж они разыгрывают эту легенду... Нет ничего лучше, чем попасться кому-то на глаза ночью.