Альтернативный вариант

Дино привела в чувства острая боль в плече. Первой мыслью затуманенного сознания была прибить Кёю за то, что не даёт поспать. Вечно он во сне хватается за свои игрушки и начинает активно кого-то камикоросить. Это весьма способствует пробуждению, даже будильник не нужен. Ну, вот сколько раз ему говорить не класть тонфы в постель? Неужели так трудно засунуть их под кровать, где уже лежит бережно смотанный кнут, отправленный туда с гневными воплями ещё в первый день совместной жизни. На такую несправедливость и дискриминацию он перестал внимания обращать уже давно, хотя периодически бурчал, чтобы позлить Хибари. Чёрт, как же давно это было… Продлился этот самообман буквально секунду, а может и меньше. Вместо привычного ворчания и тёплого тела под боком, он получил очередной удар по лицу. Память резко вернулась, таща за собой под ручку боль, которая поначалу сконцентрировалась в месте удара, сотнями раскалённых игл впиваясь в плоть, а затем с каким-то садистским удовольствием медленно, но верно, расползлась по всему телу, давая прочувствовать каждый синяк, отбитый орган, порез, истёртые в кровь запястья и лодыжки. Это ж надо, не поленились даже обувь снять. Хотя стоит признать, что это весьма эффективный способ заставить нервничать: оголённые пальцы ног сами собой поджимались, стоило одному из тех, кто вёл допрос, начать водить по телу ножом, размышляя вслух на тему какой кусочек великого и ужасного Каваллоне привлекательнее всего. Однако хуже физической боли была злость на самого себя. Так глупо попасться! Захотелось доказать всем и вся… ладно, на пороге смерти, признаю — только одному… что он не так беспомощен, как все привыкли считать? Вот, пожалуйста, получи и распишись по заслугам. Глупо, как же глупо было забыть кто он и в какой среде вертится. Просто в какой-то момент невыносимо захотелось побыть одному, вдали от осторожных прикосновений, шёпота за спиной, постоянного наблюдения и опеки, сочувствующих взглядов. Последние он не видел, но чувствовал кожей как клеймо собственного убожества и слабости. Мда, явно чувствуется влияние Хибари, раз стал нетерпим к таким вещам. Кёя… Думать о нём было тяжело. Мысли и так путались, а в нынешнем положении вылетали из головы с каждым ударом. Вкус крови во рту стал за эти часы (или дни?) настолько привычным, что воспринимался как нечто собой разумеющее. Странно, что его до сих пор не вывернуло наизнанку, столько он её проглотил. Ну, ничего, ещё не вечер…скоро и до этого дойдёт, и уж он постарается, чтоб в этот момент хоть кто-то был в пределах досягаемости. Мелочь, конечно, но приятно, всё равно пока ничем другим своё унижение и боль не компенсировать. А вот потом… Дино продолжал надеяться на это потом, когда нож с лёгкостью вошёл в раненное плечо и провернулся, заставляя вытянуться в струнку, вернее, попытаться это сделать со скованными руками и ногами. Проволока вгрызалась в запястья, съедая кожу и мышцы. Ему кто-то что-то говорил, спрашивал, но он уже давно перестал прислушиваться и реагировать на оскорбления. Только мозг, благодаря урокам, вбитым на уровень подсознания Реборном и Хибари, продолжал анализировать и считывать информацию, пользуясь доступными органами чувств. О нападавших он знал уже всё, кроме их внешности: ощупывать ему их никто не позволил, ну и слава богу. Из японцев Дино только одного любил … ощупывать. Мысли о Хибари в такой ситуации и в таком плане попахивали тем ещё извращением. Блондин хихикнул. Корка на губах лопнула и по подбородку вниз скользнула струйка крови. Кап-кап-кап. Которая эта капля по счёту? Тысячная? Его опять тряхнули, но он продолжал молчать, даже не понимая зачем, просто зная, что так правильно. Может он и слепой, но далеко не слабак. Да и станешь им в таком окружении… -Кёя! Нельзя понежнее?! Я даже раньше не всегда мог уследить за твоими тонфами, а теперь и подавно! Сплюнув кровь из прикушенной губы на пол тренировочного зала, Дино, кряхтя, поднялся. Было страшно от окружающей его темноты, наполненной всевозможными звуками, которые, будучи зрячим, он даже не замечал. Шёпот ветра в кронах деревьев за приоткрытым окном, стук маленьких коготков Хибёрда, расхаживающего туда-сюда по подоконнику. Он как на яву представлял повёрнутую на бок голову и внимательный взгляд глазок-бусинок. Захотелось почувствовать привычное копошение в копне своих волос птенца, но тот беспрекословно слушался своего хозяина. Дыхание Хибари не сбилось даже на секунду, он его даже практически не различал, как никогда не слышал его шагов, определяя местоположение только по теплу тела, когда он подходил слишком близко, чтоб нанести очередной удар. Свист ветра, еле поставленный блок кнутом, и тонфа пролетело в опасной близости от носа. -Не зевай! Думаешь, кто-то другой на моём месте был бы нежнее, жалкое травоядное? Смею тебя заверить, что нет. Поэтому кончай жалеть себя и займись делом. За столь пламенной речью последовала серия ударов, большую часть которых он сумел отразить, однако последний достиг цели. Твёрдый наконечник врезался в солнечное сплетение, выбивая дух и отбрасывая к стене. Надо встать… Удалось только подняться на четвереньки, судорожно хватая ртом воздух, с ужасом понимая, что не можешь сделать даже вдоха, а помощи просить нельзя. Он и так уже жалкое травоядное. Интересно, Хибари хоть знает как это больно? Не тонфа под рёбрами, а слова, которыми его любовник последнее время всё чаще бьёт наотмашь. Захотелось по-детски сесть посередине комнаты и разреветься, громко, захлёбываясь слезами и сглатывая горечь, что попадала в рот, и вопить, что его не любят. Только вот не мама с папой, а черноволосый парень со злым прищуром серых глаз. Нельзя, нельзя, нельзя… -Сколько раз тебе повторять, не отвлекаться во время боя? Тонкий аромат дорогого парфюма, безразличный голос, не хватает только холодного взгляда, однако, если судить по стаду мурашек, промаршировавших сверху вниз, он не заставил себя ждать. Дино машинально подобрался, напрягаясь и гадая, куда будет направлен удар. Секунда напряжённого молчания. Он чувствует, как Хибари присел рядом с ним на корточки и смотрит, смотрит. Вдох сделать удалось, однако очередная глупость с уст сорваться не успела: длинные пальцы скользнули в волосы и дёрнули, запрокидывая его голову назад. Опять секунда напряжённого бездействия. Откуда это ощущение, что сейчас решается его судьба? Любит, не любит, от себя отшвырнёт, к сердцу прижмёт…Идиотское гадание, но в голове всё прокручивается и прокручивается, снова и снова, снова и… Тёплые обветренные губы прижимаются к плотно зарытым глазам, согревая, расслабляя. Скользят по скуле , щеке, кончику носа, замирают у приоткрытого рта с подрагивающей непонятно от чего нижней губой. Такая не свойственная нежность в голосе: -Глупое ты травоядное, Дино…. Поток ледяной воды выдёрнул из воспоминаний похлеще, чем коронный вопль Скуало с утра по раньше. Хватая ртом воздух, Каваллоне старался как можно быстрее прийти в себя. Все царапины разом дали о себе знать. Глухая боль сменилась просто нестерпимым жжением. Дино показалось, что его облили кислотой, однако разум подсказал, что всё до банального просто – соленая вода. Изобретательные, сволочи. Интересно, что будет дальше? Отрезание пальцев по одному? За него ещё не принялись всерьёз, но почему? И вообще, какова цель? Вопросы, что ему задавались, были не существенными. Да, информация важной, но не на столько, чтоб похищать главу клана, навлекая на свою голову гнев не только его людей, но и Вонголы. Найдут и уничтожат по одному, медленно и болезненно. Это только вопрос времени. Тогда зачем? Его ведь не могли сделать приманкой. Законы мафии суровы, никто не пойдёт на сделку. Они просто не имеют права. Ведь так? Цунаёши не позволит ему… Да он и сам не придёт. Дино не оправдал доверия, показал свою никчёмность и слабость. Он ясно представлял себе презрительный взгляд и видел спину удаляющегося парня. Он не хотел быть обузой. Вернее не думал, что в неё превратится. В тот момент, увидев Кёю в палате и услышав приговор доктора, он вообще не мог думать о чём либо другом. Только как помочь, облегчить страдания, спасти. Получилось. Хибари даже остался с ним, но уже через несколько месяцев совместной жизни на душе заскреблись ёжики. Он чувствовал, как любовник отдаляется, реже приходит домой, прикасается как будто с неохотой. Самый неприятный момент в их совместной жизни произошёл буквально пару дней назад… Дино заснул прямо на полу у камина в их гостиной, выпив только бокал вина. День выдался на редкость тяжёлым. Сделка с одной недавно появившейся группировкой грозила вот-вот сорваться, ввергнув тем самым его людей в кровавые разборки. Этого не хотелось, но главарь группировки всё тянул и не объявлял условий. Разделаться с ними, конечно, труда не составит, но достаточное количество его людей погибнет, а он ненавидел сообщать родственникам о смерти, писать банальные до зубного скрежета и пустые слова соболезнования на дорогой бумаге. Помимо собственных сомнений, сверху давил и Хибари, называя мягкосердечным травоядным, не способным принимать жёсткие решения. Хорошо хоть удалось выторговать у разозлённого парня пару дней. Если опять молчание в ответ, последуют радикальные меры. Жаль, только ему не позволят участвовать в операции самому, разделив опасность со своими людьми. Сомнения, личные и по работе, вымотали насмерть, так что неудивительно, что как только его голова коснулась подушек, сваленных горкой на шкуре у камина, он отрубился. Снилось что-то странное и непонятное, под конец сменившееся чувством просто осязаемой опасности. Это заставило проснуться. Он несколько секунд не мог понять где он, пока рука, судорожно шарящая по полу, не наткнулась на недопитый бокал, опрокидывая и разбивая. Палец пронзила острая боль и он автоматически сунул его в рот, как делал когда-то в детстве. Потерев слепые глаза, он замер, почувствовав чьё-то присутствие. Это мог быть только один человек. -Кёя? Ты чего там сидишь? Иди сюда! Он даже пододвинулся, освобождая нагретое местечко рядом с собой. Но Хибари не шелохнулся. Дино сглотнул неизвестно откуда появившийся в горле ком. Беспокойство нарастало с каждой секундой. Он не понимал, что происходит, продолжая ощущать на коже только изучающий взгляд. Стало страшно. -Хибари? Что-то произошло? Молчание затягивалось, и Дино остро пожалел о том, что не может заглянуть в глаза возлюбленного. Напряжённую тишину разбил в дребезги тихий вздох. Усталости? Разочарования? Он не успел понять. Его уронили обратно на шкуры, сжимая коленями бёдра, переплетая пальцы и грубо целуя. Горькость этого поцелуя не выходила из головы даже после того, как выдохшийся Кёя расслабленно опустился на шкуры и затих, откатившись от него поближе к камину. Она отравляла, вытаскивая на свет божий запрятанные, куда подальше, сомнения. Любит, не любит, от себя отшвырнёт, к сердцу прижмёт… Истеричный смех многократным эхом отдался во всём помещении склада. Однако удара по губам не последовало. Это насторожило, заставив сосредоточится, бесполезно крутя головой в застарелой привычке тела оглядеться и оценить ситуацию. Ни шороха, ни звука. Тогда почему все его инстинкты так и орут об опасности? Чей-то смешок раздался сбоку, по щеке скользнули пальцы, оставляя следы на коже. Дино шокировано отдёрнулся, однако вцепившаяся в волосы рука не позволила. Твою мать, что происходит?! Он был готов поклясться на собственном кнуте, что никого не было рядом буквально пол секунды назад. А теперь… -Надо же, действительно слепой. А мне всё втирали, что это просто очередной хитрый ход. Кто это? Голос казался смутно знакомым. Где я его слышал? Мысль вертелась где-то на поверхности сознания, но шок и боль мешали схватить её за вертлявый хвост. -Ты меня не помнишь? Какая жалость. Короткая у тебя память, Каваллоне. То, что видел только два раза, тебя просто никак не оправдывает. В голосе не было гнева, только скука. Что абсолютно не вязалось с последовавшей за репликой серией злых ударов точно по самым болезненным местам. Пока он пытался вдохнуть и справится с болью, голову опять дёрнули, запрокидывая назад с такой силой, что, казалось, мышцы не выдержат и порвутся. По беззащитной шее скользнули чьи-то губы. Он постарался вырваться из мёртвой хватки, чем вызвал только смех, а губы сменились зубами, оставляющими такие отметины, которые было позволено делать только одному человеку. Он забился всем телом, за что получил удар в живот. Однако своего добился – его отпустили. -Какого чёрта?! Грёбанный извращенец, не смей ко мне прикасаться! Голос звучал слабо и хрипло, как будто он не разговаривал вечность. Да и сама фраза больше бы подошла какой-нибудь школьнице. Ситуация выбивала из колеи похлеще всего, что произошло ранее. Его, что хотят… Словно прочитав его мысли, чёртов извращенец зашептал прямо в ухо, обдавая горячим дыханием: — А почему нет? Я давно этого хотел, а сейчас ты тут. Один, измученный морально и физически, -каждое слово сопровождалось прикосновением к телу. Чужие ногти то царапали до крови, то нежно обводили синяки и ссадины на груди, руках, шее. Дино с каждым прикосновением чувствовал себя всё более грязным и беспомощным. А вкрадчивый голос продолжал шептать… — Ты даже не представляешь, как долго я хотел получить своё собственное солнце! Мы ведь не раз встречались, но рядом с тобой вечно крутился этот мрачный парень. Несмотря на пренебрежительное отношение, ты замечал только его, радовался его прикосновениям, чувствовал улыбки. Это бесило! Я ничего не мог поделать, но тут судьба подкинула такой подарочек, — он провёл пальцами по закрытым глазам, — хотя пришлось повозиться. Знаешь, сколько я угрохал денег, чтоб создать группировку, способную насолить твоему клану? Но это не важно, денег у меня много. Оставалось только поиграть на нервах, предложить перемирие, играя на твоей любви к семье и вот, ты здесь, мой! В нижнюю губу вцепились острые зубы, прокусывая до крови, оттягивая. Чужой язык проник в приоткрытый от шока рот. Дино затошнило. Он с силой стиснул зубы, но не успел. Последовал очередной удар по лицу и мелодичный смех. Да уж, слепой или нет, а искры из глаз летят всё так же. Руки дёрнулись в рефлекторной попытке осторожно дотронуться до лица. Бессилие… нет, нельзя поддаваться слабости, иначе это бесповоротный конец! Его всегда учили этому…Чёрт, Хибари же предупреждал, что надо было стереть их в порошок, а он всё пинал на его жестокость. Перед глазами возник образ красивого парня, что был главой группировки. Высокий, подтянутый, с тонкими чертами лица и иссиня-черными волосами, свободно падающими на плечи. Татуировки под глазами, на какой-то момент напомнившие ему Бьякурана, и отличающийся от ангельской внешности холодный, расчётливый и оценивающий взгляд. «Я Цукаса Номура, приятно познакомиться!» – вежливая улыбка и крепкое рукопожатие, продлившееся чуть дольше положенного. Тогда и в голову ничего странного не пришло, а зря. В следующий раз надо будет быть внимательнее к таким мелочам, если следующий раз будет! Это же надо было так недооценить… Но кто мог подумать, что весь маскарад только для того, чтобы трахнуть его?! В душе начал закипать гнев, сразу переплавившейся в злость, которая требовала хоть какого-то выхода. Плевать, что это самоубийству подобно. Разбитые губы растянулись в злобной усмешке. -Что, маменькиному мальчику никто не даёт добровольно? Небось, постоянно принимали за девочку и пользовали соответствующе? Дай угадаю! Злые одноклассники вечно издевались, притесняли, жалобы отец слышать не хотел — не подобает его сыну вести себя как девке, хватит того, что выглядит так. В итоге душа зачерствела, и милый добрый где-то в глубине души мальчик стал чудовищем, которое решило, что ему подвластно всё, хотя на самом деле не стоит ничего без своих людей и денег папочки! Правильно? Ну, просветииии! Мне ведь интересно знать подробности жизни своего хозяина! – последнее слово он выплюнул со злобой, которая больше была свойственна Кёе, а не весёлому и добродушному Дино. Ну, хоть чему-то научился…. Минутное молчание, слышно только собственное учащённое дыхание. Цукаса переваривал сказанное, застыв как статуя. Оставалось только восхититься его способностям или испугаться. До сегодняшнего дня не почувствовать рядом он мог только Хибари, делавшего это нарочно. А вдруг он занят чем-то ещё? Воображение моментально подкинуло пару идей — передёрнуло. Делай хоть что-нибудь, мудак! Ну же! Не тяни, давай просто покончим с этим по быстрому и ты меня убьёшь! -Как жалко. Дииино, ты действительно полагал, что я поведусь на такую дешёвую уловку, разозлюсь и забью тебя до смерти? Ну, или по быстрому трахну, а потом пристрелю? Это не глупое кино! – несколько тихих шагов, и парень остановился у него за спиной. На плечи легли чужие ладони, разминая и поглаживая напряжённые мышцы. Только почему-то они только ещё больше каменели. Чужие губы мазнули по мочке уха. Попытка уйти от прикосновения только спровоцировала на грубость – его обняли за шею двумя руками и с силой сжали, перекрывая доступ кислороду. Невозможность вцепиться в чужие руки, разжать захват на шее, только усилили страх – Дино беспомощно дёрнулся, открывая и закрывая рот как рыба, в попытке вдохнуть. -У меня на тебя очень даже грандиозные планы, милый. Из тебя получится отличная игрушка, любимая игрушка. А с ними я обращаюсь очень хорошо, поверь мне. Тебе надо будет просто перестать сопротивляться. И вообще, знаешь, есть очень дельный совет, что дают всем жертвам насилия… — чужая ладонь скользнула вниз по голой груди, пальцы с силой сжали сосок, — если не можешь вырваться, расслабься и получай удовольствие. Не хочешь последовать совету? Жаркий шепот на ухо не прекращался ни на секунду. И плевать, что часть слов он просто не воспринимал, итак всё было ясно. От нехватки кислорода голова кружилась всё сильнее, а тело как-то странно реагировало на прикосновения, а они становились откровеннее и наглее, как будто Цукаса преодолел первое смущение и теперь был готов приступить к десерту. Ощущать себя чьим-то блюдом было противно, но все попытки сопротивления заканчивались только резкой болью в истёртых запястьях и сильными, до крови, укусами в шею. Дино чувствовал, как капельки крови стекают вниз, собираясь в ямочке между ключиц, а затем скользят по груди вниз. Биение собственного сердца отдавалось в голове глухими ударами. Ещё чуть-чуть и оно выскочит из груди, ломая рёбра и принося облегчение. С каких пор мысль о смерти столь упоительна? Где-то в глубине горла стал рождаться истеричный смех, которому не суждено было протиснуться вверх по пережатой трахее. Оно и к лучшему, ни к чему этому ублюдку знать, что он на пределе. Хотелось выплюнуть в лицо какие-нибудь до ужаса обидные слова, но изо рта вырывались лишь сдавленные хрипы, вызывающие только смех. -От… пус… ти… -Как мило. Но, надо признать, что ты прав! Так действительно неудобно. Давление на горло резко исчезло, однако первые мгновения желаемого облегчения не принесло. Голова стала лёгкой-лёгкой, было ощущение, что она сейчас отделится от тела и улетит. Головокружение усилилось, а по всему телу разлилась такая слабость, что Дино порадовался тому, что сидит. Через мгновение он смог таки вдохнуть, ощущая, как воздух заполняет горящие лёгкие, принося желанное облегчение. Продолжая судорожно дышать, он расслабленно откинулся на спинку стула, на мгновение забывая о своём положении. А зря. -Отдохнул? Тогда продолжим воспитательную беседу! На колени опустилось что-то тяжёлое и тёплое. Цукаса сжал его бёдра коленями, приподнимаясь и обнимая за многострадальную шею, зарываясь пальцами в волосы, ласково их перебирая. Сердце Кавалоне дрогнуло. Эти прикосновения были так похожи на те, что дарил ему любимый человек… Стало невыносимо больно. Он задёргался в чужих объятиях, пытаясь избавиться от этого ощущения нежности. Только не от него, только не сейчас! Он совсем тронулся, если сравнивает это с Хибари! Это почти тоже самое, что и изменить… Плевать на отчуждения в отношениях, с его стороны предательства не будет никогда! -Меня задолбали твои игры! Хочешь поиграть в куклы – вали в ясли! Там их вагон и маленькая тележка! – оскал. — Хотя тебя туда явно не возьмут. С такой клиникой только в дурку. Хочешь, посоветую одну? Там весьма эффективно лечат от всяких маний! Ласковые прикосновения сменились хлёстким ударом по лицу. Корка на губах лопнула, во рту опять появился привычный металлический привкус. Дино улыбнулся. Хоть крамольные мысли вылетели вместе с ударом. Интересно, этого извращенца действительно возбуждает вид избитого и окровавленного тела? Судя по упирающемуся в его живот члену – да. И избавиться от такого внимания не было никаких шансов. Как он мог сравнить его с Хибари? Тот в руках ощущался абсолютно по другому… -Нравится? А если так? – пальцы погладили ложбинку между ягодиц, скользнули глубже, дотрагиваясь до входа в тело. Дино рефлекторно сжался. Цукаса застонал. – Я только что представил, как твоя задница будет с такой же силой сжимать мой член. От одной этой фантазии я готов кончить. А ты? – ладони сжали ягодицы и с силой дёрнули на себя. Острые зубы вцепились в нижнюю губу, прикусывая и посасывая, слизывая кровь словно вампир. – Я буду трахать тебя каждый день, сильно, жёстко, на сухую, со смазкой, во всех позах. Воображение у меня богатое, а желание бьёт через край. Для тебя уже приготовлена комната с большой кроватью, из которой ты будешь выходить очень редко и только со мной. Я буду водить тебя на поводке, чтоб никуда не сбежал. И никто тебе не поможет, поверь, я всё продумал… — горячечный шёпот прямо в саднящие губы. Каваллоне на какое-то время впал в прострацию, всё ещё не веря в происходящее. Осталось продержаться ещё немного и не свихнуться, как сюда завалиться вся Вонгола в полном составе и спасёт, ведь так? Только бы это произошло сейчас, вот в эту минуту, а не через час. Тогда будет поздно. Он и сам не захочет, чтоб его кто-то видел в таком состоянии. Особенно Хибари, только не он! Глупая надежда, чёртова надежда, но что остаётся, когда чужой член трётся о голый живот, влажное дыхание обжигает шею не хуже кислоты, а пальцы проникают внутрь, грубо и нетерпеливо. Сууука, отпусти, не смей, не трогай, умри! Вслух? Про себя? Плевать… уже всё равно… Буквально через мгновение сводящая с ума тяжесть чужого тела исчезает и Дино требуется около секунды для того, чтобы понять реальность происходящего. Сердце чугунным молотом отдаётся в ушах, оглушая. На борьбу с ним уходят несколько секунд, но надо остановить, успокоить, чтоб иметь возможность трезво оценить ситуацию. Он вздыхает полной грудью, не обращая внимания на боль во всём теле. Это немного помогает. Разум перестаёт метаться, словно тигр в клетке, сердцебиение успокаивается. Так хочется открыть глаза и оглянуться, но не судьба. Поэтому он просто вслушивается, пытаясь понять, что случилось. Вряд ли Цукаса резко передумал. Может, подоспела помощь? Надежда, которой он не спешит поддаваться – слишком сильным будет разочарование. До слуха доносится шум какой-то возни, глухие удары и болезненный вскрик, а потом всё затихает. Нет ни радостных воплей по поводу спасения, никто не кидается к нему, пытаясь освободить. Тишину разрывает только собственное тяжёлое дыхание, да гул ветра за окном, который с маниакальной настойчивостью пытается проникнуть внутрь помещения. Начинается буря или уже закончилась? Хочется смеяться – это вообще последнее, что его сейчас должно волновать. Нервы напряжены до предела, он не знает чего ждать и что происходит. Становится страшно. Возникает потребность сделать хоть что-то, чтоб разбить тишину, иначе она сведёт его с ума. Дино дёргает руками, пытаясь освободится. Ему кажется или проволока немного ослабла? Стёртые запястья отзываются острой болью, но он давит стон и с маниакальной упорностью продолжает, наплевав на то, что кровь вновь отбивает свой незамысловатый ритм. Кап-кап-кап. Звук шагов в его сторону заставляет остановиться, а потом удвоить усилия. Ещё один, второй, третий. На истерзанные запястья ложатся чужие руки, заставляя остановится. Минута, и он свободен. Каваллоне замирает, почти перестаёт дышать, пока прохладные пальцы изучают его руки. Осторожные прикосновения до боли знакомы, как и тонкий запах зелёного чая вперемешку с дорогим парфюмом. -Тупое травоядное! Сколько раз тебе говорить, чтоб не лез на рожон? Сердитые слова никак не вязались с осторожными прикосновениями – Хибари осматривал огнестрельную рану плеча. Пустяки, пуля прошлась по касательной, но всё равно было больно, особенно после того, как Кёя без предупреждения прижал к ней смоченный йодом тампон. И не дёрнуться даже. Чужая рука крепко держит, а бёдра фиксированы острыми коленями. Оставалось только шипеть сквозь зубы и обдумывать страшную месть. Сколько раз это уже повторялось, став своеобразным ритуалом? Уж лучше так, чем сидеть в палате, дожидаясь пока дорогой тебе человек очнётся, с ужасом вслушиваясь в монотонный писк приборов. Да и заканчивалась такая перевязка обычно очень даже приятно. Дино улыбнулся, за что получил сердитый тычок под рёбра. Треск разрываемой ткани заставил тряхнуть головой, разгоняя сонное марево. От нахлынувшего облегчения голова стала тяжёлой. Моральное и физическое истощение последних часов (или дней), дало о себе знать. Адреналин выветрился – и результат не заставил себя ждать. На запястья сантиметр за сантиметр ложилась тугая повязка, останавливая медленное вытекание жизни из избитого тела. Самым обидным было то, что он не мог даже сказать банальное спасибо, коснуться кончиками пальцев щеки, как делал всегда. Голос отказывался слушаться хозяина, а в глотку как будто песка насыпали. Перевязка закончилась. Теперь он полностью свободен, жаль только не может вскочить и размяться, просто не в состоянии. Тепло тела, что было так близко, исчезло. И опять между ними тишина. Знакомое ощущение … Вспомнилась ночь у камина и Дино похолодел. Почему он молчит? Скажи что-нибудь, Хибари! Обругай, назови травоядным, хоть что-то! Один шаг назад, второй, третий. А ему даже не остановить, но он не может не попытаться, иначе зачем ему… -Хи… Хиба… ри… подож… ди… — слова с трудом выходят из судорожно сжатого горла, царапая, кусая. Каваллоне подаётся вперёд, пытаясь встать, и с ужасом понимает, что падает. Как же стыдно… Однако ожидаемого соприкосновения с холодным полом не произошло: его подхватили и усадили обратно. Больше нежности в прикосновениях не ощущалось. В два быстрых рывка его брюки были приведены в порядок, а на голые плечи накинут пиджак. Не проронив больше ни слова, Хибари удалился, хлопнув дверью, а Дино тихонько сполз вниз по стулу, пытаясь унять истеричный смех. Сам виноват. Сознание медленно отключалось. Он не отреагировал на хлопнувшую минутой спустя дверь, на подбежавших к нему людей, ни на что. Хотелось спать и никогда не просыпаться. Он так и отключился, судорожно сжимая в руках плотную ткань, ещё хранящую тепло дорогого человека. В больнице Каваллоне провалялся неделю. Первые дни были самыми ужасными. Мало того, что всё болело, так его ещё постоянно обследовали, смазывали, перевязывали, засовывали целиком в томограф, трогали и ощупывали, а под конец вообще решили подкинуть ему психолога. Последний, правда, быстро ретировался, стоило нащупать лежащий под подушкой кнут. Он весь пропитался запахом больницы. Он забивался ему в ноздри, всё чаще заставляя ковылять к окну, ориентируясь только на слабое дуновение ветерка, открывать нараспашку подрагивающими руками и чуть ли не по пояс высовываться наружу, вдыхая полной грудью свежий воздух до тех пор, пока не начинала кружиться голова или кто-нибудь не оттаскивал за шкирку. Чаще всего это был Ромарио и, как ни странно, Реборн. Аркобалено навещал чуть ли не каждый день, да и почти вся Вонгола тоже. Ямамото присаживался на стул у кровати и принимался рассказывать о результатах последних игр в бейсбольной лиге. Причём то, что Каваллоне больше нравился футбол, его особо не волновало, но под эти рассказы так хорошо засыпалось, поэтому Дино не возражал. Гокудера вечно выпускал своего кошака, который устраивался у него на груди, щекоча подбородок шершавым язычком и мурлыча так, что в груди становилось тепло. Но стоило Хаято сказать хоть слово, как пушистый комочек подпрыгивал и вцеплялся в лицо своего хозяина. Борьба всегда продолжалась до тех пор, пока со столика не слетала очередная ваза с цветами. Затем драчунов выводили под белы ручки. Его люди всегда становились бесстрашными, если дело касалось спокойствия их босса. Рёхей врывался в палату и кричал что-то об экстремальном выздоровлении, а пламя солнца лечило избитое тело. Хром всегда тихонечко сидела рядом, иногда касаясь руки в молчаливой поддержке. Цуна даже прочитал лекцию, выторговав под конец обещание так больше не пугать. Нашли же время, даже удивительно. Или чего-то боятся? Дино был даже рад тому, что не может видеть тревоги в глазах за каждой улыбкой друзей. Он не будет делать глупостей. Зачем? Самую большую он уже совершил. Каждый раз, стоило послышаться шагам в коридоре, скрипнуть двери в палату, в душе появлялся огонёк надежды, который тотчас тушил чужой голос — не тот, который хотелось услышать. Каваллоне, ты просто жалок! Прими и смирись! Так легко сказать, но так до безумия трудно сделать… По ночам было хуже всего. Как только больница замирала и погружалась в тишину, нарушаемую мерным гудением приборов и тихими шагами охранника за дверью, ему уже никто не мешал вспоминать. Обрывки прошлого путались с настоящим, наслаиваясь друг на друга, выдавая ужасные пародии на реальность. Вот Хибари улыбается ему едва заметно, только уголками губ, становится тепло и радостно на душе, а через секунду прижимает к стене, навалившись всем телом, и шепчет голосом Цукасы о том, как он жалок и слаб, что не смог сохранить то, что имел. Тупое травоядное, годное только для одного. Ошейник сдавливает горло, не позволяя ответить, опровергнуть, оправдаться. Сжимаясь с каждой секундой всё больше и больше, до тех пор, пока Дино не просыпается, судорожно глотая воздух, давя крик. Так происходит каждую ночь. Кошмары даже не думали отступать, каждый раз приобретая всё более изощренные формы, заставляя после себя лежать без сна до рассвета, свернувшись калачиком на краю кровати, уставившись слепыми глазами в стену, пытаясь не думать, не вспоминать. А ещё стараться не показать своё состояние другим. Зачем беспокоить? Ещё немного, и он будет как новенький, разве нет? Он же босс семьи Каваллоне, у него не должно быть слабостей! Поэтому он по-прежнему улыбаться всем своей широкой, открытой улыбкой, которая могла обмануть кого угодно, кроме близких людей. Он не мог видеть, что у Ромарио прибавилось седых волос из-за беспокойства, а Реборн всё чаще хмурится. Фальшивые улыбки днём, разъедающие душу кошмары ночью – это стало нормой существования. Дино медленно, но верно вязнул, тонул в болоте из страха, обмана и безнадёжности, пока в один прекрасный день его, крепко ухватив за волосы, не выдернули на поверхность. Врач как раз сообщил ему радостную новость о том, что ему буквально завтра можно покинуть больницу и продолжить лечение дома. Оно заключалось в дальнейших перевязках, с которыми мог справиться любой. Ромарио чуть ли не на крови поклялся исполнять все рекомендации, не отступая от них ни на шаг сам и не позволяя это делать боссу. Он явно считал, что хозяин быстрее пойдёт на поправку в привычной для него обстановке. Жаль, Дино не был так в этом уверен: особняк был наполнен воспоминаниями, которые последнее время били не хуже взбешённого Сквало. Интересно, постель ещё хранит запах его тела? Вряд ли… горничные в доме слишком усердные. А одежда, мелкие безделушки, это всё ещё на своих местах или давно покинули его обитель вместе со своим хозяином? Неужели теперь никто не будет сыпать проклятьями в полголоса, спотыкаясь в темноте спальни о небрежно раскиданные по полу вещи? Вопросы, вопросы и ни одного ответа. Дино слабо улыбнулся и поблагодарил доктора. Стойко выдержав очередной плановый осмотр, попросил оставить его одного. Все сразу вышли, только Ромарио на секунду задержался у двери, кидая обеспокоенный взгляд на устало прикрывшего глаза босса. Завозившись на кровати, Дино обнял подушку двумя руками и уткнулся носом в сгиб локтя. Нужно поспать. Это поможет быстрее восстановиться и приступить к своим обязанностям. Многие топят горе в вине, а он замурует его в работе. Хоть что-то полезное будет от всей этой ситуации. Жаль только сон не идёт. Мелькнула мысль попросить снотворное, но он сразу отмёл её: возникнет много совершенно ненужных вопросов. Да и вообще, что за детская вера в то, что кошмары приходят только по ночам? Подушка пахла антисептиком и ромашками. Какое-то дикое сочетание… Дино только начал потихоньку погружаться в зыбкую полудрёму, как за дверью послышался шум, а потом она с грохотом распахнулась, впуская внутрь грозу. Ему показалось или действительно запахло дождём? Каваллоне даже сел от удивления. Вот кого он меньше всего ожидал увидеть у постели больного, так это мечника Варии. Ну не вязался он у него с подобными сантиментами! Но факт оставался фактом: Скуало вначале наорал на его людей, потом пинком захлопнул многострадальную дверь и в упор посмотрел на Дино. Увиденное ему не понравилось. Поморщившись, он схватил стоявший у стены стул и придвинул его к кровати, усаживаясь на него верхом, положив руки на спинку. -Я что, так плохо выгляжу? Каваллоне старался пошутить, но у него явно отшибло память на том складе, раз он хоть на мгновение подумал о том, что это собьёт Акулу с толка. -Вооооооои! Ты не плохо, а дерьмово выглядишь! Неудивительно, что Кёя даже не захаживает! Это был удар ниже пояса. Дино сжал зубы, пальцы, стиснувшие одеяло, побелели от напряжения. Не нужно быть зрячим, чтоб видеть тень презрения в стальных глазах. А чего ты ещё ожидал? Уверений, что всё будет хорошо? Ха … Чужая рука легла на затылок и с силой дёрнула на себя. Каваллоне, задумавшись, не заметил этих поползновений, поэтому в ужасе шарахнулся в сторону от неожиданности. Однако его держали крепко. Он чувствовал тёплое дыхание друга на своём лице, ярость и гнев, что волнами исходили от него. Как же хорошо, что направлены они были на кого-то другого. Скуало не причинит ему вреда, Дино знал это, но всё равно не мог расслабить закаменевшие мышцы, избавиться от чувства паники, когда чужая сильная ладонь сжалась в волосах. -Да что с тобой творится, Мустанг?! Ты сам на себя не похож! Ведёшь себя как изнасилованная девственница! Краска сошла с лица, глаза широко расширились. Он не должен знать! Хибари не мог сказать, что видел, ведь так? Он не мог со мной так поступить! Надо успокоиться! Кулаки сжались. Уголки губ предательски опускались, но он всеми силами старался удержать улыбку на лице, как последнюю преграду перед ним и другими людьми. Слишком унизительно, с него и так довольно жалости. Он совсем справится сам… В комнате повисла напряжённая тишина. Дино сглотнул ком в горле, кляня себя на чём свет стоит за то, что не смог удержать эмоции. Просто обычная издёвка слишком метко попала в цель. Скуало есть Скуало – он никогда не заботится о том, чтоб смягчить выражения. А ещё он всегда отличался острым как бритва умом. Наверное, наивно полагать, что всё осталось незамеченным и надлежащие выводы из поведения не были сделаны? Как бы всё в шутку перевести… Каваллоне несильно ткнул пальцем с обкусанным ногтём куда-то в грудь мечника. -Но-но, я уже точно далеко и давно не девственница! – нервный смешок. Голова опущена, волосы закрывают лицо и не дают рассмотреть болезненно скривившиеся губы. Скуало, не говоря ни слова, убрал руку. Дино осторожно выдохнул, только теперь осознав, что не дышал. Рано. В следующую секунду прикроватный столик с диким грохотом врезался в стену. И опять тишина. Слышно было только тяжёлое дыхание, затем глубокий вдох, а потом началось. Нет, Скуало определённо пришёл прочитать лекцию. -Блять, тебе сколько лет, Каваллоне?! Только такой идиот как ты мог попасться в элементарную ловушку какого-то грёбанного извращенца! И то, что ты слеп как крот, тебя не оправдывает! Мечник орал в своей коронной манере. Удивительно, что в палату ещё не завалились его люди с оружием наизготовку. Хотя, возможно, кое-кто считает, что подобная встряска полезна. Вот только моральная, а не физическая! Впившиеся в больничную робу руки трясли без жалости, слова били не менее жёстко, как смыслом, так и звуковой волной. -Какого чёрта поплёлся один на встречу непонятно с кем?! Тебя вообще чему Реборн учил? Задницу свою подставлять? Ооо, тогда могу поздравить, это у тебя получилось весьма успешно! Дино и сам не понял, как это у него получилось, но в следующее мгновение кулак врезался в скулу Скуало с характерным глухим звуком. Хватка ослабла, длинные волосы мазнули по лицу. Каваллоне еле подавил безумное желание схватить за ускользающие пряди и силой дёрнуть. Такие выкрутасы мечник прощал только одному человеку. Костяшки пальцев засаднило, но злость не прошла, медленно переплавляясь в истерику. -Заткнись, заткнись, заткнииииись! Кто бы мог подумать, что он умеет орать не хуже Сквало. -Не смей так больше говорить! Я не хотел… я пытался… — пальцы невольно коснулись запястий, судорожный вздох подавить так и не удалось. – Думаешь, я не понимаю, как жалок? Думаешь, мне не противно от самого себя?! Ты прав, моя глупость порой зашкаливает и с этим ничего не сделать… Я… просто… — запал весь сошёл на нет, все силы уходили только на то, чтоб сдерживать постыдные слёзы. Скуало же ему всю оставшуюся жизнь потом будет припоминать этот момент. А ведь так хотелось, как в детстве устроиться рядышком и пореветь в голос, слушая возмущённые вопли мечника в адрес бесполезного пони и его обидчиков. Вроде кто-то говорил, что дашь волю эмоциям и станет легче – ни фига подобного, на душе стало ещё противней и сумрачней. Слишком много обязательств, слишком много масок, что нельзя снимать – это больно, прямо как сейчас. -Полегчало? Напряжение в воздухе треснуло и развалилось на куски. У Скуало был хриплый голос, но, как ни странно, в нём не слышно ни ярости, ни злости, только насмешка. -Если скажу, что нет, ты не очень обидишься? И вообще, ты сам виноват и прекрасно это знаешь! Тоже мне, варийский метод снятия напряжения путём членовредительства… – буркнул в ответ, а потом, на секунду замешкавшись, потянулся на голос. Пальцы наткнулись на тёплую кожу щеки, скользнули по лицу, осторожно ощупывая повреждения. От стыда краска прилила к лицу, но он упорно продолжал. -Каваллоне, тебя случаем башкой об томограф не приложили? Полежал в больнице недельку и возомнил себя доктором? – ехидства в голосе хватило бы на пол планеты, но мечник даже не подумал отстраняться. Тяжело вздохнув, Скуало перехватил дрожащие пальцы и с силой сжал, не давая вырваться. Дино застыл, предчувствуя неприятный разговор. -Больно? – нужно тянуть время, вроде скоро должен был быть обход. Говорить на интересующую варийца тему не хотелось абсолютно. Не хватало только всю эту грязь выносить за пределы собственной головы. – Ты погоди, сейчас доктора позову… — Мустанг, хватит притворяться тупым пони! Ты прекрасно понимаешь, о чём я хочу поговорить! И ты мне всё расскажешь. В голосе сталь и приказ. Каваллоне дёрнулся, пытаясь освободиться от хватки – не получилось. Это взбесило. Хочет знать правду – пожалуйста, всё равно уже понял. -А ты ещё не догадался? Меня попытались трахнуть! Теперь доволен? – чужие пальцы на мгновение сжались до хруста в костях, а потом резко отпустили. Дино отодвинулся подальше и сел, уткнувшись носом в колени. -Попытался? И не получилось? Он что, издевается? Еле сдерживаясь, чтоб не показать средний палец, послав тем самым далеко и надолго, только взлохматил себе волосы и глухо застонал. Как же он от всего устал. — Нет, только пальцы засунул! – яду в голосе позавидовала бы и Чёрная Мамба. – А потом появился Хибари… — дальше говорить не позволил ком в горле. Любое воспоминание о любовнике отдавалось болью в сердце, которую не купировали даже лекарства. В конце концов, ему удалось справиться с голосом. – Ещё подробности нужны? -Нет. Надеюсь, он мёртв? – жажда убийства в голосе мечника отдалась где-то в глубине души приятным теплом, и плевать, что это не правильно. -Не знаю. Мне тут никто ничего не говорит! Обиду в голосе скрыть не удалось. С ним носились как курица с яйцом, лишний раз пытаясь не травмировать. Эта жалость убивала. Он чувствовал себя уже не травоядным, а каким-то беспозвоночным. Скуало на подобное заявление лишь фыркнул. -Придурок, ты, небось, даже не спрашивал. Слишком увлёкся жалостью к самому себе! Смотреть противно на то, в кого ты потихоньку превращаешься. Я, как только зашёл, хотел сделать одно – хорошенько приложить о стену, и не один раз. И не смей оправдываться. Тебя даже толком не отымели, а он тут сопли развёл! Дино возмущённо было открыл рот, но потом захлопнул, поняв, что в словах Скуало есть доля правды. Ему действительно было на всё плевать. Он тонул в своих страхах, не замечая ничего и никого вокруг. Мечник усмехнулся. -Я уже говорил, что ты кретин? – дождавшись возмущённого бормотания, продолжил. – Знаешь, мы тут подумали и решили, что тебе стоит имплантировать прямо в мозг, благо места хватит, отслеживающее устройство. Так хоть будем спокойны, выпуская из поля зрения. Вся Вонгола проголосовала за, а Бель согласился собственноручно провести операцию! Каваллоне не знал, смеяться ему или плакать. На душе полегчало, хотя вроде бы его только что отчитали в жёсткой форме. Тиски на сердце немного разжались. Ему даже показалось, что этой ночью он сможет спокойно уснуть. Но только на мгновение. Стиснув в руках одеяло, он, не открывая глаз, прошептал: -Ты ведь никому… об этом…? Надоела жалость, а если узнают, то сам понимаешь. Мне хватило реакции Хибари. Горький смех. Сквало застыл на месте, не реагируя на его слова. По комнате прошёлся лёгкий ветерок, поигрывая золотыми прядями, ласково касаясь горящих от унижения скул. Это слабость, но он должен был попросить. -А чего ты от него ждал? – Дино вздрогнул: голос раздался прямо напротив его лица, хотя он мог поклясться, что не почувствовал даже колебания воздуха от движения. – Он должен был взять тебя на руки, покачать в объятиях и поцеловать, приговаривая, что всё будет замечательно? Такого не будет никогда! – раздалось жалобное дребезжание – это отлетела в другой конец комнаты очередная миска, безжалостно пнутая ногой. Вечно с его приходом дурдом и кавардак начинается… — Он меня даже не навестил… — тихо-тихо, так, что еле слышно. — Ты идиот, Каваллоне! Слепота явно отразилась на твоих мозгах! Тебе ли не знать, что любовь у каждого выражается по-разному? Тут Скуало на секунду запнулся. Лично ему эта истина была известно на собственной шкуре, ведь рёбра до сих пор давали о себе знать, да и голова болела после очередного стакана. — В стиле Кёи просто пойти и уничтожить всех ублюдков, замешанных в этом, перед этим пнув тебя побольнее, чтоб не подумал вдруг чего. Что он, кстати, и сделал на следующий день. Так что теперь тебе просто не с кем вести переговоры! Глаза широко расширились, а сердце пропустило удар. Дино застыл, пытаясь осознать услышанное. Уничтожены? Все? Неужели ради него… Нет-нет, не стоит себя обманывать! Всё просто не может быть до такой степени… хорошо? А почему нет? Эти месяцы счастливой жизни были на самом деле. Его любили… И всё равно страшно, так страшно ошибиться, наткнувшись на отказ, и похоронить надежду раз и навсегда, хотя, казалось бы, ты её давно потерял. Сильный подзатыльник вывел из прострации, заставив обиженно засопеть, хватаясь за многострадальную голову. -Эй, совсем спятил? Меня и так по ней пару дней били достаточно! И хватит так самодовольно улыбаться, мне тебя даже видеть не надо, чтоб это знать! Сквало рассмеялся и взлохматил непокорные пшеничные пряди. -Ну, чтооо ты, и в мыслях не было над тобой издеваться. Как ты мог такое подумать?! – ехидства в голосе было не занимать. Возмущённый вопль был проигнорирован. Молчание опять затянулось, только уже не было таким напряжённым. Дино расслабился и заулыбался, как оказалось рано: в тоже мгновение чужие пальцы безжалостно вцепились в ухо, выкручивая его. Не смотря на, казалось бы, детскую выходку, голос Сквало был серьёзен.— Ещё один подобный выкрутас, и я собственноручно вобью тебе в глотку тот чип слежения, понятно? -Да понял я, понял! – аж привстал, пытаясь хоть как-то смягчить урон уху. – Мамочка, обещаю вести себя впредь хорошо и кушать овощи, а теперь отпусти, садист! Чужие пальцы разжались. Дино услышал, как мечник подобрал с пола свою куртку, встряхнул, избавляя от осколков, и направился к двери. -Вот и умничка! Ладно, поболтали и хватит, меня дела ждут, а ещё чёртов босс. И чтоб при следующей встрече твоя дурацкая улыбка была при тебе! Понятно? Каваллоне только успел кивнуть, как дверь в палату открылась, а потом с грохотом захлопнулась. Через секунду в комнату ввалились его люди, и ошалело уставились на глупо улыбающегося босса. Сомнения никуда не исчезли, страх тоже, но стало полегче. Этой ночью он всё так же проснулся от душившего его ужаса, на влажных от пота простынях, вот только не позволил кошмару овладеть им ещё и наяву, как это было раньше. Вместо того, чтобы всё оставшееся до рассвета время слепо пялиться в потолок, он сел на кровати, спустив босые ноги на пол. Поёжившись от холода, попытался нашарить тапочки. Удалось не сразу: в процессе он нашарил пяткой какую-то миску, которая загромыхала на всю палату, а под конец чуть не свалился с кровати. Чертыхаясь, Дино встал и, аккуратно ступая, держась за стеночку и пытаясь не своротить все стоящие на пути предметы, направился в сторону двери. Торжественно ухмыльнувшись, вышел из палаты, где сразу наткнувшись на Ромарио. Тот тотчас подхватил босса под ручки и усадил на стул. Смирившись через минут десять с тем, что Каваллоне даже не собирается возвращаться, уселся напротив и стал отвечать на вопросы, скопившиеся за неделю у босса. Вот так и надо было сразу. Сквало прав. Чуть было не угробил себя собственной жалостью к себе. Это даже звучит смешно! Да и остальных заставил понервничать. Семью, друзей, Хибари… Только бы не было слишком поздно… для нас… Откинувшись на спинку стула, Дино рассеянно теребил отросшие пряди, слушая последние новости. Жаль не хватало смелости задать один вопрос, который интересовал больше всего. Долгожданная свобода наступила на следующий день после визита Сквало. Врачи помучили его ещё раз напоследок, осмотрев, а потом с чистой совестью отпустили. Воздух свободы был неимоверно сладок. Дино вдыхал его полной грудью, наслаждаясь отсутствием запахов лекарств и стерильности. Как же было приятно вырваться из ставшей клеткой палаты и вернуться домой. Даже собственное будущее теперь казалось не таким мрачным. В голову лезли неуместные мысли, фантазии, планы. Почему неуместные? Вообще, по идее, на данный момент он должен думать о той работе, что скопилась за время его отсутствия, но ничего не получалось. После разговора с мечником, в голове засел только один человек. Каваллоне пытался придумать, как извиниться, как вернуть то, что было. И в тоже время его мучила какая-то детская обида на Хибари, который даже не появился в больнице, не навестил, даже драный букетик ромашек не прислал. А ещё страх – вдруг Акула не права? Поместье встретило его тишиной: он сам попросил Ромарио отпустить слуг – хотелось в одиночестве посидеть некоторое время, перебирая, словно фотокарточки воспоминания, как будто пытаясь навсегда отпечатать их в своём сознании – вдруг ничто больше не повторится. Да, весьма пессимистично, но последнее время он привык предполагать самое плохое, чтобы разочарование не было слишком сильным. Оставив двух людей снаружи, перед этим около получаса уговаривая Ромарио оставить его хоть на время одного, Дино вошёл и закрыл за собой дверь, тяжело прислонившись к ней спиной и переводя дыхание. Постельный режим, пожалуй, ещё денёк придётся соблюсти… Чёрт, как же хорошо дома! Не смотря на усталость и боль в рёбрах, он счастливо улыбнулся и, отсчитав положенные десять шагов до лестницы, ухватился за мраморные перила. Прохладный в любое время года камень, приятно холодил подушечки пальцев, заставляя вырисовывать на нём замысловатые узоры. Теперь оставалось подсчитать хватит ли у него сил добраться до спальни, где можно будет вытянуться на шёлковых простынях и отдохнуть. С поломанными рёбрами это было не так уж легко сделать. -Чёрт, сколько же тут ступенек?! Некстати припомнилось, как Хибари выговаривал ему за то, что он настоял на присутствии в их новом доме подобной конструкции… — Каваллоне, ты идиот или как? На фиг тебе эта лестница сдалась? Хибари не кричал, нет, он говорил спокойным, ледяным тоном, который просто то и дело поднимался на пол тона выше, отражая всю степень бешенства. Однако Дино упорствовал. Он уже давно мысленно, и не только, рисовал их с Кёей общее жилище, пытаясь совместить вкусы каждого из них, и действительно считал, что это у него получилось. Оставалось убедить в этом раздражённого Хранителя Облака. — Ну что тебя не устраивает? Это же так красиво будет смотреться! — А зачем тебе красиво? Ты всё равно ничего не видишь! – опасно тихий голос. – Хотя, может ты и прав, будет довольно таки забавно посмотреть на то, как ты пересчитаешь собственным носом каждую ступеньку, спускаясь вниз. Кстати, отмывать кровь будешь самостоятельно! – презрительно усмехнувшись, Хибари вышел из комнаты, явно еле сдержавшись, чтоб не хлопнуть дверью. После этого они не разговаривали весь день. Дино даже порывался остаться спать в комнате для гостей, однако после часа полной тишины, нарушаемой лишь тиканьем часов, понял, что ему не хватает дыхания рядом. Поэтому он как мог тихо, по стеночке, на ощупь, пробрался в их общую спальню и устроился на самом краю кровати, стараясь не шуметь. Дыхание Кёи не сбилось ни на секунду, оставаясь таким же мерным и глубоким. Осторожно выдохнув, Каваллоне потянулся и прикрыл уже слипающиеся глаза, зябко поводя плечами. Хибари как всегда спал с окнами нараспашку, при этом ещё и всё одеяло на себя перетянув. Захотелось устроиться у него под боком, но он мужественно подавил эту недостойную мысль — хватит того, что с утра и так получит порцию издевательств. Глаза почти против воли закрылись… — Какой же ты идиот, травоядное. Тёплое тело прижалось к его спине, обнимая за талию и обжигая горячим дыханием шею. Что на такое скажешь? Дино только и оставалось, что улыбаться как тот самый идиот, пытаясь поймать ответное движение губ кончиками пальцев. Потонув в приятных воспоминаниях, Дино в своей коронной манере споткнулся об очередную ступеньку. Стараясь сохранить равновесие, попытался ухватиться за перила, но промахнулся и почувствовал, как земля уходит из под ног. Он даже не успел испугаться, просто смирился со скорым возвращением в больницу, а может и кое-чем похуже. Однако упасть ему не дали: чьи-то руки перехватили прямо в полёте и прижали к груди, до боли сжимая в объятиях. Как только сердце перестало выстукивать чечётку о многострадальные рёбра, Каваллоне сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и собрался было поблагодарить спасителя, но слова застряли в горле, когда чуткий нос уловил знакомый запах дорого парфюма и зелёного чая. Колени предательски задрожали, и он упал бы, но его поддержали, не размыкая объятий, опускаясь прямо на ступеньки лестницы. Нужно было что-то сказать, как-то разбить эту звенящую тишину, но голова была пуста как воздушный шарик. Он медленно повернулся в сторону тёплого дыхания, которое теперь щекотало нос так же, как и пряди отросших волос, упавшие на лицо. Ну, скажи, хотя бы слово! Наори, отругай, назови идиотом, только не молчи! Я ведь так соскучился по твоему голосу… -Кёя… — хрипло, с надрывом, закаменев в кольце рук. -Тебе надо подстричься, травоядное! Холодный тон абсолютно не вязался с тёплыми пальцами, которые аккуратно убрали рассыпавшиеся по лицу пряди. И Дино позволил себе расслабиться впервые за последнее время, поверив таки в то, что всё у них может быть хорошо. Стало нестерпимо стыдно за все те мысли, преследовавшие его даже во сне. Они действительно правы, называя его идиотом! Вот только вслух признавать он это не собирался. — Я решил взять пример со Скуало, буду отращивать! Не удержавшись, он дотронулся до щеки Хибари, наслаждаясь теплом любимого человека. Как же он давно к нему не прикасался! Пальцы скользили по лицу, словно заново изучая каждую чёрточку, стараясь вспомнить и больше не забывать никогда. Дино так увлекся собственными ощущениями, что не услышал ответа, зато прочувствовал его через пару секунд: Кёя довольно небрежно выпустил его из рук. Каваллоне обиженно засопел, а потом быстро поднялся, чтоб опять споткнуться. — Иногда мне кажется, что ты это специально делаешь! – смешок раздался где-то у виска. – А знаешь, неплохая идея – отрастить волосы. Мне будет удобнее за них тебя хватать, когда ты в очередной раз захочешь пересчитать носом ступеньки этой чёртовой лестницы! Дино открыл было рот в праведном возмущение, но его тут же заткнули весьма действенным и старым как мир способом. Поцелуй не был нежным, он был грубым, жёстким и собственническим. Чужие пальцы с силой сжались в волосах, не давая отстраниться, но ему и не хотелось. Хибари словно его наказывал за все совершённые глупости, сомнения, ставил свою метку, стараясь стереть чужие прикосновения, а он принимал наказание, расслабляясь, позволяя делать с собой всё что угодно. Я твой! Поцелуй оборвался так же внезапно, как и начался. Дино застыл, облизывая саднящие губы, и ждал того, что будет дальше. То, что это только начало – он не сомневался, а даже если бы и стал, то рука, потянувшая его к спальне, всё расставила на свои места. Впереди наверняка ещё множество неприятностей и трудностей — это же мафия. Но когда есть кому прижать тебя к груди, успокаивающе поглаживая по спине после неудачной сделки, потерянных людей, очередных похорон или грубого секса, понимаешь, как тебе повезло в этой жизни.