Флейта Филиды

Флейта-свирель, фили-ли-лей, от лазурных лагун до зелёных полей песнь разлей переливчатую. В охладевшие уста да очи незрячие жизнь горячую лей. "Я должен был догадаться, что рано или поздно мятежное безумие сыграет с тобой злую шутку." Молодой мужчина, опустив голову, сидит на самом краю дивана в гостиной. Длинные волосы скрывают лицо, пересохшие губы беззвучно шепчут невысказанные горькие мысли: "Почему не сумел уследить? Почему не успел удержать?.." Рука брата под его ладонью не движется и даже не греет. Это старшему надлежит теперь отдавать ему тепло. И вину, и сожаление, и страх, и жизнь свою вместе с ними... Хотя, по большему-то счёту, ничего он не должен и не обязан. Просто не может иначе. Лей, лесная свирель, переливы-трели. В пальцах фили-Филиды, на устах менестреля пой легко и дыхание пей. Юноша и впрямь совсем юн - слишком юн, чтобы уходить - и лекарь приносит к его телу не отвары целебных трав и не отрезы заговоренного шёлка для перевязи, а тонкие металлические инструменты и мотки белых сетей - жизнь ускользающую ловить. Видно, знает, что делает, - думает Филида и невесомо гладит по волосам младшего, когда туман над тем становится чуть рассеянней. Бабочка вспархивает, задевая крылышком лицо; тихий ветер колышет траву, не примятую им; белка прыгает с ветвей прямо к выкатившемуся из кармана снятого жилета ореху для Нэн. Вот только Джим в подобные минуты настораживается, сверяет пульс, и веет от него таким отчаянием, что над пышной дубовой кроной темнеют грозовые тучи. - Держись. Я тебя верну. Я же знаю, ты упрямый. Только держись, пожалуйста... брат. А что может сделать она? Лишь попытаться успокоить обоих неслышной мелодией. Фили-ли-лей, не печалься, живой, не робей. Нежен голос лилейный, лояльна к страданью свирель. Всё возвращается. Все возвращаются. Ведь и мальчик, что играл здесь когда-то, вернулся и продолжил игру на новый лад. И порох уже не единожды сотрясал старые стены. И арфу любимую ей возвратили, хотя и не надеялась Филида ту вновь увидеть. А значит, и тот, кого называют Джеком, вернётся в мир живых. Если только старший не бросит и Старший не позволит... За последнего она не ручается, зато за первого спокойна. Джиму кажется - в вечерней тишине играет еле слышная, вроде бы и нездешняя музыка. Лей, лей, лей переливы, соловьиные трели, не позволь становиться слабей. В пальцах фили-Филиды, сквозь года и обиды, сладко пой, моя флейта-свирель.