Talk Dirty To Me

Эванса разбудил громкий звук нового сообщения. Громко выругавшись и не с первого раза вынырнув из мутного, липкого сна, он нащупал телефон на прикроватном столике и прищурился, вглядываясь в мерцающий экран. Кто, блять, мог писать ему сообщения в семь чертовых утра? Ну разумеется. Себастьян, мать его, Стэн. Крис помотал головой, приподнимаясь на локте, потер рукой глаза и снова вчитался в маленькие буквы. «Привет. Соскучился?» Еще бы он не соскучился. Себастьян позволил себе свалить в Бухарест на две блядских недели, прекрасно зная, что Крис без него сляжет от недотраха раньше, чем через два дня. На самом деле, Эванс держался из последних сил, мотивируя себя прекрасным гонораром за съемки в Нью-Йорке и поводом для многочасового секс-марафона в ночь, когда Себастьян, наконец, вернется. И вот теперь, спустя четырнадцать чертовых дней — Крис правда не знал, как еще не сорвался, не получив от Стэна за это время ни единого слова в ответ на сообщения и звонки — он все-таки соизволил написать два чертовых слова. И у него, кажется, стоял на простое «привет» рядом с фотографией румына. «Какого черта, Себастьян?» «Хочу тебе отсосать». Блять. Крис откинулся на подушки, облизывая губы и вспоминая их последний секс накануне отъезда Себастьяна; делать этого абсолютно точно не стоило — учитывая тот факт, что в Бухарест ему сейчас ехать было категорически нельзя. Одна рука сильнее вцепилась в одеяло, царапая мягкий хлопок, а вторая спешно набирала сообщение. «Ты считаешь, это нормально — в семь гребаных утра рассказывать мне о своем блядстве?» Себастьян довольно усмехнулся, поудобнее устраиваясь на широкой гостиничной постели. Доводить Криса до белого каления, а потом сбегать или вообще оказываться в другой стране — черт возьми, в этом он был совершенно бесподобен. Себастьян коротко сжал свой член сквозь плотную ткань боксеров, сейчас — скорее для острастки, чем в полную силу, просто чтобы не скучать, пока Крис вел себя, как крикливая сучка. «Вообще-то я хотел сказать, что сценаристы согласились отпустить меня на пару дней раньше, но если уж я так тебе надоел, могу побыть с ними до конца». Крис закусил губу, так и слыша в голове этот мягкий, вкрадчивый, с нотками язвительности голос. Блять, только этого с утра пораньше не хватало. По правде говоря, в обычной жизни ругаться он не любил — вот только как можно было удержаться от крепкой брани в адрес этого невыносимо крышеносного румына? «Твою мать». «Она-то тут причем? Или меня тебе уже не хватает? Обидно». «Приезжай. Немедленно, блять, приезжай». «Боже… да я отсосал бы тебе перед целым стадионом. Выебешь меня, когда я вернусь, Крис?» Крис снова выругался сквозь сжатые зубы, несколько раз зажмуриваясь до цветных пятен перед глазами. Пальцы искали номер Себастьяна в истории звонков. Наплевав на заоблачные, наверняка, цены на связь, он с силой нажал кнопку вызова и приложил мобильник к уху, ничего в этот момент, не ненавидя сильнее, чем эти блядски длинные гудки. — Что ты, сука, творишь? — прорычал Эванс в трубку, с такой силой сжимая телефон, что тот грозил просто раскрошиться в его ладони. Себастьян громко выдохнул в трубку — это вышло случайно, на самом деле он просто резко поднялся с постели — за компьютером, и его чуть повело в сторону. — Довожу тебя, — невозмутимо ответил он, выровняв дыхание и поставив ноутбук перед собой, словно заранее предугадывая события сегодняшнего дня. — Все равно приехать ты не сможешь, а что может быть лучше, чем твои задушенные хрипы в мой собственный адрес? — Себастьян, прямо сейчас приезжай, — выдохнул Крис, пока мозг услужливо подкидывал ему картинки из «личной коллекции» воспоминаний: Себастьяна и его блядских губ на члене Эванса, Себастьяна с его собственными пальцами во рту, Себастьяна с вытекающей из его задницы — тоже, блять, крисовой — спермой. — Или я, мать твою, выебу тебя так, что ты неделю не сможешь не только ходить, но и думать. — Господи, это лучшая мотивация остаться на съемках, сценаристы просто обязаны пожать тебе руку, — лукаво прищурившись, проговорил румын, даже не подавая вида, насколько ему нравилось то, что говорил Крис. — Сегодня никак, осталось отснять еще две сцены, а потом — черт знает сколько лететь до Нью-Йорка… — он облизнул пересохшие губы, вслушиваясь в тяжелое дыхание по другую сторону связи, и, медленно, отчеканивая каждое слово, добавил: — но ты знаешь, говорят, секс по телефону — вполне себе неплохая вещь. — Я тебя в первой же подсобке так оттрахаю, блядь, что ты лицо матери не вспомнишь, — дрожащим голосом произнес Крис, с тихим, приглушенным вздохом освобождая полувставший член из ставшего таким тесным плена нижнего белья, обхватывая головку пальцами и изо всех сил стискивая зубы, чтобы не дать Себастьяну услышать ровно ничего. — Боже, ты только представь, как стоял бы, прижимаясь спиной к двери блядской подсобки, пока я тебе отсасываю, — протянул Стэн, одновременно со своими словами проводя рукой по члену, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сдернуть с себя всю мешающую одежду и не насладиться всем этим в полную силу. — Сначала бы я опустился на колени, прямо на грязный холодный бетон, вжимаясь лицом в твой пах и заводя руки за спину. Знаю, ты ведь любишь, когда все делают без рук. Так вот я бы расстегнул твои джинсы, зубами спустил бы их до колен вместе с боксерами, а потом взял бы в рот. Полностью. Как ты любишь — да кто, блять, так не любит? Я бы утыкался носом в твой пах с каждым движением, вдыхая твой запах, горлом чувствуя твой член, шире открывая рот и стараясь взять глубже. А потом бы отстранился, облизывая головку, слизывая с нее смазку, мягко касаясь зубами, но больше не беря так глубоко. Да, ты правильно понял, я тебя дразню… — Себастьян громко выдохнул, нервно кусая губы и сильнее вжимая ладонь в пах. Крис не дал ему договорить. — Твою мать, Себастьян, да я просто схвачу тебя за волосы и отымею тебя в твой блядский рот. Ты будешь давиться, пытаться вдохнуть немного воздуха, но ты просто грязная блядь, и я могу делать с тобой все, что хочу, ведь тебе нравится, тебе, сука, нравится, когда с тобой обращаются, как с последней шлюхой, — рычал Эванс в трубку, хрипло выдыхая с каждым толчком в собственную ладонь, медленно надрачивая себе в темпе, который, наверное, не мог бы удовлетворить никого вообще — но он не хотел, чтобы все закончилось так быстро. — Крис, я хочу тебя, — простонал Себастьян в трубку, все-таки избавляясь от боксеров, отшвыривая их куда-то на пол и теперь уже наголо обхватывая член рукой. С губ сорвался громкий, чертовски несдержанный вздох, когда пальцы накрыли головку, а перед глазами все поплыло. — Включай ебаный скайп, сейчас же, — рявкнул Крис, стаскивая со столика ноутбук и ставя перед собой, утапливая кнопку включения с десяток раз, пока на экране не замерцало «загрузка». Себастьян нашел в себе силы коротко ухмыльнуться в ответ на собственные мысли и ожидания, в свою очередь включая ноутбук, громко, тяжело дыша и стараясь успокоить бешено колотящее по ребрам сердце. Вход в систему — две секунды плюс одна — за дрожащие, не слушающиеся пальцы; иконка скайпа, два раза нажать на тачпад, еще несколько мгновений на логин, пароль и значок видеозвонка. Быстрее, взмолился румын, гипнотизируя серый крест напротив фотографии Эванса. Два, три, четыре — он сменился зеленой «галочкой». Себастьян облегченно цокнул языком, сбрасывая вызов на мобильнике и откидывая его куда подальше, чтобы не мешался. Впрочем, тут же ему пришлось вцепиться в простынь, увидев на экране Криса, обнаженного, без одежды, скрывающей его блядски идеальное тело: сильные руки (как бы Себастьян хотел, чтобы эти самые руки сейчас сжали его горло, подчиняя себе, заставляя хрипеть и умолять), рельефный пресс, матовая загорелая (когда только успел?) кожа, совершенно обезумевший от похоти взгляд бирюзовых глаз, растрепанные светлые волосы и огромный, мать его, член, прижимающийся к животу и истекающий смазкой. От того, как сильно скрутило низ живота при мысли о собственных губах на члене Эванса, он и правда на секунду забыл, как дышать, жадно хватая воздух ртом. Господи, Себастьян хотел сидеть на его члене с первого дня знакомства в далеком 2011, а этот мудак только отшучивался. Себастьян облизнулся, снова обхватывая себя рукой, пальцем увлажняя головку, запрокидывая головку и стараясь не сорваться. — Блять, Эванс, какого хуя у тебя такое тело, как будто бы тебя реально накачали этой сывороткой? — прохрипел он, прищуренным взглядом мутных от страсти глаз смотря на Криса. — Не прикасайся к себе, — вместо ответа велел Эванс, закусывая губу и в свою очередь принимаясь беззастенчиво разглядывать обнаженного Себастьяна. — Ты хоть смазку с собой взял? — Ну и вопросы у тебя, — румын послушно убрал руку, за спиной сцепляя ее с другой, царапая запястья ногтями, чтобы только в глазах не потемнело еще сильнее. — Как ты думаешь, чем я ночами занимаюсь, пока ты прохлаждаешься в Нью-Йорке? — Тогда тащи ее, блять, сюда, или в следующий раз я заставлю тебя скакать на моем члене и вовсе без нее, — коротко, жестко усмехнулся Крис, чуть двинув бедрами, толкаясь в собственную ладонь. Себастьян тоже издал смешок, вот только вышел он какой-то нервный, ненастоящий. Медленно развернулся к камере спиной, наклонился к прикроватной тумбочке, расставляя ноги, открыл второй ящик и взял в руки флакончик со смазкой, но отстранился не сразу, с силой прогибаясь в спине, словно кот, зная, как блядски пошло это выглядит со стороны, слыша краем уха тихую эвансову матерщину. Приподнявшись на локтях, Себастьян хотел было повернуться обратно, но хриплый, вдруг ставший на тон ниже, чуть дрожащий голос его остановил. — Нет, стой. Вот так. А теперь трахай себя пальцами, — велел Крис, крепче стискивая зубы. — Говорят, блядям вроде тебя нравится, когда их ебут раком, — добавил он, слыша долгожданный вздох не то возмущения, не то возбуждения. О, Крис чертовски хорошо знал, как Себастьян любил подобное обращение. По правде говоря, это мало кого могло не завести, но у румына просто сносило крышу, как у течной сучки, и Эванс беззастенчиво этим пользовался. Дрожащие руки не слушались. Себастьян вылил немного смазки себе на пальцы, отчаянно кусая губы и стараясь прогнуться сильнее. Завел руку за спину, медленно спускаясь от поясницы ниже, будто бы дразня — даже в таком полубессознательном состоянии он умудрялся быть ебаной занозой в заднице — коснулся входа, обводя пальцами, зажмурился, а потом протолкнул сразу два пальца. Зубы с силой прикусили ладонь, прижатую ко рту, чтобы не застонать в голос — в этом блядском отеле он был не один, так что следовало поберечь нервы сожителей. Конечно, больно было не так, как в первый день из этих четырнадцати (бессонные ночи в компании фантазий об Эвансе немало этому поспособствовали), но перед глазами все равно потемнело, а в горле застрял хриплый стон. Крис глухо зарычал, едва не теряя сознание от представшей его взгляду картины распятого, раскрытого, просящего больше и выгибавшегося от желания прикоснуться к себе Себастьяна. Просто блядски хорошо, мать его. И едва Эванс только хотел велеть ему вгонять глубже и быстрее, как тот прижал к пальцем третий, чуть давя на мышцы, а потом протолкнул внутрь — до самых костяшек, так, что наверняка уже коснулся простаты, потому что зашипел, вжимая голову в подушку, глуша собственные стоны и из последних сил держа вторую руку на простынях, зная — с этим гребаным американским маньяком кончить можно совершенно без рук, да и крышу снесет еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уж тут больше. — Если тебя интересует, — прохрипел Себастьян, давясь воздухом с каждым толчком, сильнее сгибая пальцы, чтобы касаться этой блядски чувствительной точки внутри себя, — я с собой вибратор взял… но он в шкафу. У Криса скулы свело от его тона — такого, словно он всего лишь мирно сообщал ему новости, а не стоял в коленно-локтевой перед коллегой по съемкам, трахая себя пальцами (уже четырьмя, блять, когда только успел?). От этого потрясающего самообладания пальцы на ногах поджимались. — Так какого хуя ты молчал?! — Эванс едва мог держать себя в руках, дроча себе в такт тому, как Себастьян насаживался на свои пальцы, хрипло выдыхая и шипя. — Сейчас же, черт тебя дери, вставь его себе и включи максимальную, я хочу это видеть, я хочу, блять, видеть, как мистер самообладание теряет голову. И только попробуй себя коснуться, румынская ты сучка. — А ты не спрашивал, ты мне даже слова сказать не дал, — огрызнулся Стэн, уже зная, что огребет за это по первое число, стоит ему только ступить с трапа самолета, но все-таки с тихим рыком выскользнул из себя, скатываясь на пол, шатаясь, поднялся на ноги и с громкими матами, чудом не сшибая все на своем пути, добрался до шкафа, с трудом разглядел вибратор среди кучи шмоток, дрожащей ладонью схватил его вместе с пультом и упал обратно на кровать. — К тому же я не настолько мазохист, чтобы трахать себя вибратором без подготовки, ебаный ты маньяк. — Неделю, Себастьян. Неделю, — прорычал Эванс, до боли сжимая член у основания, чувствуя, что надолго его не хватит. — Теперь повернись, хочу видеть, как ты кончаешь с этой херней в заднице. Себастьян перевернулся на спину, проглотив с десяток язвительных подколов, заливая вибратор остатками смазки, закидывая ноги наверх и подхватывая их руками, а потом резко, слитно, с силой вогнал его в себя, захлебываясь стоном, протяжно хрипя и сразу же срываясь на рваный темп, заталкивая до конца и вынимая почти полностью, словно забыв о пульте, об Эвансе, обо всем, мать его, забыв. — Включай. — крышу срывало безжалостно, безнадежно и неистово, как никогда раньше. Крис держался чудом, дыша тяжело, громко и хрипло, чувствуя, как стекает пот по обратной стороне шеи, как восхитительно темнеет в глазах от чертова Себастьяна, подающегося бедрами навстречу вибратору. Вторая его рука нащупала пульт. Один, два, три касания большой кнопки, и стоны становятся настолько громкими, пошлыми и блядскими, что Эванс просто не может больше сдерживаться. — Быстрее, блять. Себастьян выгибался, рычал, сжимал руки в кулаки и кусал губы, закрывая глаза и представляя на месте собственных рук руки Криса, на месте искусственого члена в заднице — эвансов член, чтоб его. Эта штука внутри него вибрировала так сильно, с каждым глубоким толчком задевая простату, что Стэн и правда забыл, как дышать, отчаянно выстанывая громкое «иди к черту, Эванс». Ему было так охуенно хорошо и так бесконечно жарко, что рука сама собой потянулась к болезненно стоящему члену, а в голове пульсировала только одна мысль: пожалуйста, Крис, дай мне кончить. — Какая же ты блядь, Себастьян, кто бы только о тебе знал, не поверил бы, гребаная ты шлюха, — Крис ускорился, сильнее, грубее сжимая член в пальцах, запрокидывая голову кверху, рыча румынское имя, словно проклятье, чувствуя, как мурашки разбегаются от шеи к ключицам, груди, животу и дальше, где только томительная сладость. Еще несколько рваных, резких движений, и он кончил себе в руку; оргазм вырвал из него последнее «Себастьян, черт тебя дери». — Пожалуйста, — застонал Стэн, чувствуя, как по щекам бегут горячие слезы, загоняя вибратор так глубоко и так быстро, как это вообще было возможно. Никогда он не хотел ничего так сильно, как сейчас — кончить, получить разрядку, сойти с ума от бьющего в голову оргазма. — Кончай уже, блять, — усмехнулся Крис, устало облизывая губы и стирая пот со лба. — Кстати, Себастьян, ты так и не назвал номер рейса. Себастьян почти закричал, сильным толчками изливаясь себе на живот, сжимая член у самого основания, прогибаясь до самого хруста в спине и затылком вжимаясь в подушку. Глаза отчаянно залило белым маревом, его трясло, словно в лихорадке, дурацкие патлы прилипали к лицу, а с губ срывались задушенные хрипы. — Какой, к черту, рейс? — с огромными разрывами между словами, тихо, глухо переспросил Стэн, жадно глотая ртом спертый воздух. — Думаешь, я тебя не знаю? Ты заранее купил билет, а потом только написал мне, потому что ты шлюшка, просто моя грязная шлюшка, — Крис словно не мог остановиться, продолжая издеваться над румыном. — М0312K, а теперь иди к черту, идиот, мне еще на съемки, — устало пробормотал Себастьян, перекатываясь на бок и тяжело выдыхая. — В первой же подсобке, Себастьян, — Крис бросил взгляд на тяжело вздымавшуюся грудь румына, растрепанные волосы и алым пятном блестящие губы, а потом закрыл ноутбук, тяжело поводя затекшими плечами.