***
Сегодняшним утром Акира снова проснулся раньше будильника на целых полтора часа. Подобные внеплановые подъемы в последнее время довольно участились. Нет, у Сузуки не было проблем со сном, и лично ему просыпаться в такую рань никакой нужды не имелось — просто мужчина в который раз брал телефон, набирал вызубренный номер и ждал ответа под тяжелые гудки по просьбе своего приятеля. На том конце никто даже и не собирался отвечать, но Рейта с завидным упорством звонил снова и снова. И вот, наконец, попытки достичь своей цели увенчались успехом; басист заулыбался, услышав в трубке родной голос. — Аки-и-ра, — тянул Таканори хрипло. — Я ненавижу утро… — Вставай, красавица, ты просил разбудить в половине седьмого, сейчас уже без пятнадцати — проспишь. Сузуки натянул одеяло к груди: за пределами кровати все действительно казалось неприятным и даже паршивым. В комнате было до жути холодно, за окнами осенний ветер качал деревья в разные стороны, в прозрачное стекло с глухим стуком моросил мелкий дождь. — Да и к чёрту. Я хочу спать. Я спать, блин, хочу! Акира мысленно усмехался, представляя взъерошенного, заспанного вокалиста без косметики, который в эти секунды ненавидел весь мир. Наверняка тот спит один на большой двуспальной кровати, от жадности кладет по две-три дорогих подушки с каждой стороны и проваливается головой между ними, потому что желает спать посередине. — А Корон хочет в туалет, а тебя хотят видеть на работе. Твоего желания поспать будет слишком мало, чтобы противостоять всем. Просыпайся. — Я проснулся, — буркнули в трубке, словно смирившись. — Блин, Аки, ты видишь, какая срань за окном? Я не хочу, не хочу! Хочу лежать весь день в постели, греться под одеялом и не высовываться. А чтоб скучно не было, можно и тебя под бок… — Ну-у... Меня под боком можно будет организовать, но позже. И это при условии, что ты встанешь. Собеседник Акиры молчал. Был слышен лишь глухой шорох и тихое сопение в трубку. Он опять заснул. — Така… — Встаю я.***
Акира откровенно скучал. Подобного еще никогда не бывало во время присутствия Таканори в его квартире, но сейчас вокалист сидел за столом, сгорбившись над своей пятернёй. Со стороны казалось, словно он и дыхание затаил для того, чтобы маникюр получился без изъянов. — С чего ты решил красить ногти сам? — наконец заговорил Акира, нарушая тишину в его спальне. Мужчина лениво перекатился на другую сторону кровати, приподнял подушку повыше и теперь уже не отвлекаясь взглядом буравил в спине Мацумото дыру. Тот отвечал не сразу, медленно и незаинтересованно. — Захотел, — буркнул вокалист себе под нос и, судя по всему, стер только что нанесенный лак с ногтя. Ошибся? — Я же не совсем беспомощный, правильно? Я хочу уметь делать все. — А с чего ты решил красить их у меня дома? — не унимался басист, прикусывая внутреннюю сторону губы. — Что, только у меня в квартире вонять должно? — спокойно отвечал Таканори, заставляя Акиру усмехнуться. Дерзкий, вредный, уверенный в себе — таким он Акире и понравился. Таким рядом с ним вокалист и должен был быть. Казалось бы — в чужой квартире пренебрегает гостеприимством и вниманием самого хозяина, но в то же время только Рейта знал, каким он бывает ласковым и нуждающимся в ласке, благодарным за удовольствие, стоит его только раззадорить. Акире нравилось с ним играть, но не больше. Нравилось не смешивать понятия «твоё» и «мое» в «наше» довольно долгое время, однако сегодня что-то пошло не так. Мозг, вероятно, от скуки подкидывал теплые воспоминания, и Акира не мог никуда деться от них. Каждый раз басист задумывался.***
— Я не могу ничего путного рассказать по этому поводу, Аки. Как-то незаметно он стал частью моей жизни, и я вдруг почему-то решил, что был бы не таким счастливым, если бы этого не произошло. Это я про Койю… Широяма был пьян. Достаточно пьян, чтобы заводить спонтанные разговоры о личной жизни без чьей либо просьбы. И хоть Сузуки сам был не из трезвых, услышав, о чем заговорил приятель, стал прислушиваться. — Знаешь, сначала я думал, что это так муторно, мне нравилось жить ради себя. А оказалось, это кайфово, когда ты понимаешь, что рядом с тобой есть человек, с которым у тебя связь, что ли. Он родной, близкий, он твой. И ради него хочется мир покорить. И с ним любые проблемы кажутся такими никчёмными… Вот приду я сейчас домой — пьяный в слюни —, а обо мне позаботятся. И я уверен, что моя тушка не найдет приключений. — Ты чертовски романтичный, Юу, — усмехался Рейта, подкуривая свою сигарету.***
— Таканори, — тихо позвал басист, отвлёкшись от своих раздумий. — Что? — отвечал тот, даже не посмотрев на Сузуки, хотя теперь действительно готов был слушать. — Ты знаешь, что мне однажды Юу сказал об их отношениях с Койю? Он сказал, что между ними возникла связь, типа родные люди друг другу, я — твое, а ты – мое, всегда вместе. Я тут подумал… Может, и у нас с тобой есть какая-нибудь связь? — Ой, — Така поморщился. — Прочная связь у тебя ко мне возникает, только когда ты видишь меня полураздетым и уставшим. — Ну, я серьезно, — Акира резко приподнялся и присел на кровати, принимая позу лотоса. — И я серьезно, — твердо ответил Мацумото, обернувшись, наконец, через плечо. Взгляд его был холодный и решительный. — Ты посмотри на наши отношения со стороны. — Да что тебя не устраивает в наших отношениях-то? — Да их вообще трудно назвать отношениями. У нормальных людей эти самые отношения начинаются не с секса, а у нас как? — А у нас с секса… зато с какого секса, согласись, — Акира, выделив акцентом нужное слово, поиграл бровями. — Да иди ты к черту, Сузуки! — Така вновь отвернулся от Акиры и уставился на свою руку, хотя ей совершенно не нужно было его внимание. — Вот у гитаристов отношения, а мы просто балуемся, не путай. Акира резко поднялся с кровати и в два шага преодолел расстояние до Мацумото. Он схватил миниатюрного вокалиста за плечи, без намека на аккуратность вынудил его подняться с места и потащил к своей кровати спиной. Все попытки Таканори вырваться были тщетными, и даже просьбы Сузуки не слышал: его не останавливало даже то, что лак на ногтях Руки еще не до конца подсох и может смазаться. Вмиг вся уверенность и дерзость Таканори куда-то подевалась — он почему-то был уверен, что его любовник разозлился, и разозлили его именно опрометчивые слова обиженного вокалиста. Но никакой злости Рейта не испытывал, даже наоборот. — Да что с тобой такое? Тебя словно подменили. Где мой ласковый и сексуальный Таканори? — Акира повалил Мацумото на кровать, где следом навис над ним, смотря в испуганные глаза. — Пусти по-хорошему? — Така попытался выползти, однако его попытка ретироваться была тут же пресечена тем, что басист прижал его своим телом к матрасу. Из-за этой маленькой борьбы дыхание немного сбилось, Таканори дышал через нос, забавно сопя при этом. — Я люблю по-плохому. Да ладно тебе, многие люди начинают свои отношения с секса, так что тебе не засчитывается, — дыхание старшего также было сбито. Он опустился губами на шею Таканори, но этот ласковый жест со стороны мелкого был встречен раздраженным шипением и попыткой спрятать шею плечом. — Акира, — раздраженно начал он. — Если ты ставишь нам в пример Аоя и Уруху, то хочу напомнить тебе, что они стали жить вместе через месяц. — А-а, — басист усмехнулся. — Так тебя беспокоит то, что мы не живем вместе? Руки проигнорировал вопрос. — Так почему бы тебе не собрать вещи и не переехать ко мне? — Акира прикоснулся губами к тонкой шее с другой стороны, однако в этот раз Таканори уже не сопротивлялся, задумавшись над очередным вопросом любовника. Он позволил оставить на своей шее дорожку нежных и щекотных поцелуев до самой мочки уха. Каждый раз, когда Акира прикасался губами именно там, на теле Таки мурашки отбивали чечетку. — А почему переезжать должен я? У меня ведь цацок много — не дотащу. К тому же, я не один живу, — Мацумото старался язвить, чтобы басист не расслаблялся. — Потому что ты хочешь, чтобы мы жили вместе. Голос Рейты едва изменился, тембр стал мягче, ниже и тише. — А ты не хочешь? Сузуки прошелся языком по контуру чужих губ, намекая, что разговор пора заканчивать, но, тем не менее, ответил, не давая повода для обиды. — Хочу, — еле слышно прошептал он, накрывая губы Таканори своими. До последнего басист надеялся на глубокий поцелуй, однако младший замычал и снова стал пихаться. — Так почему ты не переедешь? — Казалось, для шатена, который уже дал слабину и ощутимо млел под крепкими объятьями своего приятеля, было важнее разобраться в отношениях, несмотря даже на возбуждение. — Потому что мне влом собирать свои манатки и тащить их куда-то. Ты же об этом знаешь. Попытка басиста вновь атаковать любимые губы, наконец, увенчалась успехом: Таканори отвечал на поцелуй с осторожностью, даже не заметив, как его руки мягким кольцом обвили шею Сузуки. Мысли о смазанном лаке испарялись с каждой секундой быстрее, каждое прикосновение языка Акиры к собственному толкали их все дальше и дальше от сознания. Свободная ладонь басиста забралась Таке под поясницу, заставляя его выгибаться и прижиматься к телу Акиры сильнее, чувствовать его затвердевающий член бедром; затем под майку, задирая ее почти до груди. Внутри все мелко задрожало, сердцебиение участилось, а Сузуки тянул. Холодные пальцы касались теплой кожи, пересчитывая выступающие ребра. Акира почти сразу же сменил свое направление, забираясь ладонью в шорты со спины и сжимая ягодицу любовника. Поцелуй был разорван, и Мацумото не выдержал: — Акира, — шептал младший с придыханием, прикрыв глаза. — Что? — невозмутимо отвечал искуситель, проводя линию по ключице Таканори языком так, что тому казалось, словно тысячи тонких ледяных иголок вонзались в его тело. — Здесь и сейчас? — Немедленно.***
Благодаря липкой смазке горячий член Акиры беспрепятственно скользил внутри, заставлял мышцы Таканори принимать его размеры с каждым новым толчком. Теснота миниатюрного тела лишала возможности остановиться, и Акира, удерживая Мацумото за бедра и притягивая его к себе в такт каждому проникновению, больно сдавливал пальцами нежную кожу и тяжело дышал от быстрых и резких движений. Крепко вцепившись в изголовье двуспальной кровати, Мацумото покорно выгибался, как того и требовала сама поза, и тихо постанывал на выдохе, ведь чувствовать Акиру кожа к коже, без защиты, было как раз тем, чего так давно не хватало. От резких движений басиста в глазах темнело. Когда темп становился до боли быстрым, Таканори прятал лицо в подушку и стонал не сдерживаясь. Это сдавленное и глухое мычание заводило Сузуки еще сильнее. Быстрые толчки сменялись медленными и плавными, словно бы Рейта давал передышку и себе, и Руки, но темп вскоре возвращался в привычный, а иногда Акира даже пытался превзойти свой предел. В комнате было неимоверно жарко, ее наполняли звуки звонких шлепков бедер Акиры о ягодицы Таки. Рейта неожиданно резко прервал свои движения, спешно перевернул Таканори на спину, словно тот был тряпичной куклой, и вновь плавно вошел в желанное разгоряченное тело. Часто старший ловил себя на мысли, что даже если бы его член потерял чувствительность, он бы все равно кончил. От одного только вида своего любовника, от его стонов, от реакции его тела на каждое движение. — Как?... — борясь с отдышкой, с возбуждающей хрипотцой в голосе произнес басист. — Как ты хочешь, чтобы я это делал? Сознание Таки отказывалось что-то воспринимать, кроме твердого члена внутри, а Рэй не унимался: — Хочешь, я заставлю тебя кончить легкими толчками у самого входа? — Для наглядности Акира даже демонстрировал то, что предлагал, заставляя Таку зажмуриться и выгибаться в его руках. — Или хочешь, я буду плавно скользить туда и обратно, чтобы ты… — Я хочу глубоко и быстро, — выдавил из себя Мацумото и застонал, когда Акира резко проник до основания. Чувствовать легкую боль во время близости для Таки всегда было вполне естественно, но зачастую, как, например, сегодня, болезненные ощущения смешивалась с возбуждением внизу живота, и по силе они были равными. Мацумото хотел больше. С каждым толчком пальцы на плечах Акиры сжимались, оставляя ярко-красные линии на коже. Все тело было напряжено и требовало разрядки. — Акира, — охрипшим голосом стонал Таканори, обнимая своего басиста за влажную шею. Быстрые и глубокие движения не прерывались ни на секунду, заставляя этот сладкий сгусток внизу живота сжиматься так, что казалось, он вот-вот лопнет. — Аки... — Я сегодня в тебя…***
Когда Сузуки вышел из душа, спальня снова была пропитана запахом жидкости для снятия лака — Мацумото, завернувшись в халат, скрупулёзно перекрашивал всю левую руку заново. Не сдерживая любопытства, Акира подошел к своему любовнику и навис над столом. — Хочешь, я тебе правую накрашу? — Акира присел рядом с Таканори за стол и на полном серьезе предлагал ему свою помощь. Молча к нему придвинули лак и на твердую поверхность стола перед Сузуки опустили правую ладонь. Мужчина к делу подошел со всей ответственностью и аккуратностью. Смазывая излишки с кисточки, он плавно водил аппликатором по ногтю от основания до кончика, не допуская ошибок. Шатен делал это, словно профессионал. Изредка он поднимал голову и поглядывал на Таку с улыбкой, демонстрируя результат. — У тебя такой красивый цвет губ, Така… — вдруг заговорил Рейта, не отводя взгляда от руки, и начал красить последний ноготь. — Не пользуйся своей косметикой, когда не в образе. Таканори молчал и удивленно смотрел на сосредоточенное лицо Акиры. С чего это он вообще вздумал указывать на что-то вокалисту? Не много ли хочет в своем положении? Когда маникюр был наконец завершен, уже сам Сузуки, подперев ладонью подбородок, уставился на Мацумото, не сводя с него глаз, пока тот сравнивал результат на обеих руках. У Рэя вышло даже лучше, несмотря на то что он перепачкал и свои пальцы в процессе работы. — И чего ты на меня уставился? Ищешь, какой части лица сделать еще комплимент? — в Таканори снова проснулась язвительность, а Акира продолжал беззаботно рассматривать красивое лицо Руки, утопая в нежности, которая возникала непонятно откуда к этому мужчине. — Перевози свои вещи ко мне сегодня же. И пса своего перевози, — игнорируя колкость со стороны Мацумото, отвечал шатен. — Я хочу гулять с ним по утрам, чтобы ты спал немного подольше, я хочу видеть, как ты просыпаешься и ворчишь — слышать мне мало. Хочу видеть, как ты работаешь, хочу знать о всех твоих делах. Видеть твою улыбку, когда захочется, а не когда получится. Хочу тебя постоянно рядом. — Тебя, похоже, впервые после секса на сантименты пробило? — Руки взглянул на Рейту с усмешкой. Гордый и непокорный принц не принимал тех слов, которые давно хотел услышать. — Будешь называть меня своим мужчиной и готовить вкусную еду. Потому что ты тоже любишь меня. «Тоже любишь» прозвучало в голове ударом. Таканори шумно сглотнул и отвел взгляд, в то время как Акира без зазрения совести продолжал откровенно пялиться. Но пялился он с нежностью и трепетностью во взгляде. — Типа... родные люди друг другу? Я — твоё, а ты – моё? И всегда вместе? — ледяная маска таяла, и вот уже на губах Мацумото появлялась ласковая и искренняя улыбка без капли былой дерзости, несмотря на то что это был сарказм. — И никак иначе, — отвечал басист серьезно. — Ты издеваешься, что ли? — Не-а. Я люблю тебя.