Селёдка под шубой

- Нет, это, мать вашу, есть невозможно, Брюс. Слишком много специй, которым не место в индейке! Это же традиционная индейка на День Благодарения! Тра-ди-ци-он-на-я, - брезгливо цедит Рамзи. Мэтт облегченно выдыхает. Еще одним конкурентом меньше. В традиционности собственного блюда он уверен. Теперь главное, чтобы русский прокололся, американские традиции - не его конек. К сожалению, вероятность подобного почти на нуле. Владимир Ранскахов - прекрасный повар, мастер своего дела. Мастер не только в приготовлении пищи, увы. Мэтт потирает саднящую скулу, синяк на которой ему старательно замазывали все утро - сначала Карен, а потом - гримеры. Владимир выглядит не лучше - Мэтт не может этого видеть, но он знает. Помнит, какие удары достались его противнику, каждый из них, ободранные костяшки пальцев не дадут соврать. Мэтт чувствует запах, исходящий от Владимира, тот стоит за соседним столом, довольно близко. Слишком сильно пахнет пудрой и маскирующими средствами. Так сильно, что привычный, но каждый день немного меняющий оттенки запах, присущий обыкновенно русскому, почти неощутим. Обычный человек его бы и не заметил вовсе за всем этим многообразием витающих в воздухе ароматов. Но не Мэтт. От Владимира немного тянет перегаром - видимо, пил, чтобы заглушить боль. А еще - дрожжевым тестом, нет, даже опарой, вот чем. Несмотря на недавние злоключения, нашел в себе силы на приготовление теста для пирогов, хотя мог свалить это и на своих поваров. Ресторанчик Мэтта никогда не станет конкурентом огромному респектабельному заведению, открытому русским в Клинтоне. «Русская изба» - хрустальный перезвон люстр, много света, предупредительные официанты и заоблачные цены, куда там Мёрдоку с его «Авокадо». Но Владимир, основатель, хозяин и шеф-повар в одном лице, всегда находил время на собственноручное приготовление фирменных блюд. К сожалению, время на рэкет, торговлю людьми и наркотиками он тоже находил без особых проблем. А возмездие - в лице странного человека в черной маске - находило его. Иногда. Раньше русских было двое, но Анатолий Ранскахов недавно погиб в каких-то разборках - то ли с людьми Фиска, то ли с ним самим, и характер Владимира, и без того далекий от идеала, испортился окончательно. - А теперь ваша очередь, Владимир! Пришла пора попробовать вашу индейку! Владимир идет спокойно, его пульс не учащен и Мэтт понимает, что тот уверен в своих силах, как и всегда. Проходя мимо стола Мёрдока русский слегка замедляет шаг и еле слышно цедит сквозь зубы: - Uyobishche… Мэтт в который уже раз жалеет, что в институте не выбрал для изучения русский язык. По профессии он не работал ни дня, как и его однокурсник и друг Фогги. Так хоть понимал бы, как его в очередной раз обозвал - а Мэтт уверен, что слово относится к разряду ругательств, - Владимир. Впрочем, за время съемок шоу Мэтт успел выучить значения довольно большого числа употребляемых Владимиром русских слов. «Адская кухня» в Адской кухне - это была большая удача для Мэтта, шанс бесплатно прорекламировать свой ресторан, стать хоть немного известным. Для чего все это было нужно русскому, владеющему и без того популярным заведением, Мэтт не понимал. Казалось, подобная известность - последнее, что должно интересовать такого человека, как Владимир. Шеф-повара пробуют индейку, приготовленную русским, в молчании. В одобрительном молчании, которое вскоре разбавляется восторженными восклицаниями. - Это… - Гордон Рамзи интригующе умолкает на полуслове, но Мэтту все и так уже ясно, - это потрясающе, Владимир! Просто потрясающе! И в чем же ваш секрет? Это ведь не клюква в соусе, я прав? Это… - Брусника, - роняет Владимир. - Брусничный соус! Индейка с брусничным соусом! Потрясающе! - В финал шоу выходят Владимир Ранскахов, шеф-повар и владелец ресторана «Русская изба», и Мэттью Мёрдок, повар и совладелец ресторана «Авокадо». Блюдо, которое вы будете готовить в финале - засекречено. Также даю вам право принести с собой свой секретный ингредиент, всего один. Не прогадайте, ребята, ингредиент должен подойти к любому варианту блюд - и к супам, и к сладкому, и… Ну, вы поняли. Не разочаруйте меня! Уже на выходе из студии Владимир, проходя мимо, ощутимо задевает Мэтта локтем. - Нащупывай куда прешь, mudak slepodyryi! - сообщает русский, обдавая Мэтта все теми же запахами пудры, грима и перегара, и быстро удаляется, оставляя за собой бруснично-дрожжевой шлейф с тонкими оттенками хорошо прожаренного мяса индейки. Ты просто голоден - пытается убедить себя Мэтт, - поэтому и принюхиваешься сильнее обычного. Но врать себе у него всегда получалось плохо. Он услышал, как участилось сердцебиение у Владимира, когда их руки соприкоснулись. И свое сердцебиение для него тоже не было секретом. Это злость, - говорит он себе, безуспешно цепляясь за эту хлипкую версию, - злость, ярость, ненависть, что угодно… Особенно теперь, когда русский знает, что mudak в черной маске и mudak slepodyryi - это один и тот же mudak. Плохо, очень плохо. Хуже, черт возьми, некуда. - Что он тебе опять сказал? - Фогги подхватывает его под локоть, увлекая из людского потока к лифтам. - Снова какую-нибудь гадость? - Естественно. Я ему не нравлюсь, знаешь ли. - Интересно, почему? Мы ему не конкуренты даже, какого хрена он к тебе прицепился? - Не знаю, Фогги, не знаю. Может его бесят мои успехи в шоу? - Мэтт не хочет втягивать в свои неприятности друга, у того и своих с избытком. Особенно на личном фронте. - Наверное, - кивает тот и нетерпеливо тянет Мэтта за руку, - поехали, Карен заждалась. По дороге из спортзала в Мэтта втыкается шприц из тех, которыми пользуются егеря в заповедниках. Выстрел сделан с приличного расстояния, даже расслышав щелканье спускового крючка, увернуться Мэтт не успевает. Он приходит в себя в большом гулком зале, судя по всему, ресторанном. Слабые запахи пищи доносятся откуда-то справа, видимо, в том направлении расположена кухня. Мэтт втягивает носом воздух. Кислая капуста, выпечка, какая-то странная рыба, не то сильно засоленная, не то уже испортившаяся, жареное мясо… Несомненно, он в «Русской избе», а гладкая поверхность под его спиной - стол в банкетном зале данного заведения. Мэтт пробует пошевелить руками и ногами и понимает, что накрепко привязан к ножкам этого самого стола. Шаги. Водка, сигареты, песочное печенье, что-то еще, неуловимо приятное, - все это было полускрыто за сбивающим с ног ароматом дорогих духов - если бы Мэтт уже не лежал, то упал бы непременно. Мэтт судорожно дергается, инстинктивно пытаясь отодвинуться подальше от источника удушливого аромата, и обреченно затихает. Примотали его крепко. - Ну что, как тебе запашок, а? Сам еле держусь, suka blyad’, но ради такого случая отложу поход в душ на потом, - усмехается невидимый собеседник. - Отвратительно, - стонет Мэтт. - То ли еще будет, golubchik. Знал бы ты, Мёрдок, как ty menya zaebal! Восемь сделок. Восемь, blya! Нет бы тебе сидеть тихо, готовить всю ту вегетарианскую хрень, которой ты кормишь своих посетителей… Но нет! По ночам ты, mudila, напяливаешь маску и прёшься вершить правосудие! Он очень недоволен мной, Мёрдок. А это, знаешь ли, добром не кончится. Ни для меня, ни для тебя. Учти это. Тоже мне, супергерой нашелся. Еще и морду мне подпортил накануне нового выпуска, suka. Но я знаю, как тебе отомстить. - Отвяжи и поговорим, - хрипит Мэтт. - Ты же не совсем durak, верно? Я не собираюсь тебя отвязывать. Завтра снимаем финал, а синий и фиолетовый мне не к лицу. Поэтому… - Твой брат, - почти задыхаясь от удушающего аромата парфюма, выговаривает Мэтт, - что, если я скажу тебе, как справиться с тем, кто его убил? Владимир замирает. Его сердцебиение на долю секунды замедляется, чтобы вновь забиться в совершенно сумасшедшем ритме. - Что у тебя есть на Него? - Достаточно, чтобы упрятать Его за решетку на много лет. Я дипломированный адвокат, Владимир, находить лазейки в законах - моя специальность. И если повернуть ее против… - Авокадо ты, Мёрдок, а не адвокат, - горький смешок, - ну, положим, ты сможешь это провернуть. Предположим, что мы оба при этом не пострадаем. Но что дальше? Ты же от меня не отвяжешься, pridurok… Всё дело мне порушишь. - У тебя есть еще и легальный бизнес, между прочим, весьма доходный, - из последних сил выдыхает Мэтт, - но давай об этом пока не будем. Сначала - Он, потом - все остальное. - Разумно, - вновь хмыкает Владимир, - красиво поешь, nakh. Посмотрим, что из этого выйдет на деле. Он уходит куда-то вглубь помещения, Мэтту наконец-то удается вздохнуть нормально, но тут он понимает, что отвязывать его пока никто не собирается. - Эй, - кричит он, голос отдается в пустом зале эхом, - эй, ты куда? Владимир возвращается лишь четверть часа спустя, от него куда меньше пахнет духами, хотя въедливый запах всё же задержался на коже. Но, по мере его приближения, Мэтт начинает ощущать целый букет других странных, очень странных запахов. Рядом что-то звякает - русский принес поднос. С тарелками. На которых… Что же это, вашу мать, на них такое? Запахи перемешиваются между собой и Мэтт ощущает отвратительную беспомощность - он совершенно не в состоянии определить, что принес Владимир. Руки и ноги затекли, хочется пошевелиться, и он пытается. - Не брыкайся, парень. Я и так оказал тебе, - впрочем, себе тоже, - услугу, смыв эту дрянь. Но я тут подумал, blya, что должен хоть как-то отомстить тебе за свою битую рожу. Даже если мы договоримся действовать вместе. А мы, считай, договорились. Пока. Владимир берет что-то с одной из тарелок, слышно звяканье вилки. - Так что у тебя сегодня дегустация блюд русской кухни, Мёрдок. Но не тех, что я подаю в ресторане, а тех, которые каждая русская семья ест в Новый год перед телевизором. Знаешь, я на самом деле прекрасный повар, но для тебя я постарался. Открой рот. - Что это? - сквозь зубы цедит Мэтт. - Открой рот, говорю! Или мне достать пушку? Мэтт все же берет с вилки это «нечто», рот заполняется совершено сумасшедшей смесью овощей, соленой рыбы и майонеза. С непривычки начинает подташнивать, но он справляется с собой и проглатывает еду. - Что это за дрянь, Владимир? - Dima, мы не пользуемся полными именами, когда общаемся со знакомыми, знаешь ли. По-идиотски звучит. Это «селедка под шубой». - Что?! Под чем?! - «Селедка под шубой», салат такой. Соленая сельдь, тертая вареная свекла, морковь, лук, яйца и много майонеза. Очень много майонеза. - Ты садист, - бормочет возмущенно Мэтт, - я тебе едва ли на половину этого твоего «салата» в морду дал. - Трещина височной кости, Мёрдок, так что терпи, это только начало. Вот тебе вода, омыть рецепторы, и… Открывай-ка рот! Yopt, открывай, говорю! На сей раз вкус еще хуже. Сыр, рыба, масло?! - Салат «Мимоза», - тоном опытного конферансье объявляет Владимир, - яйца, консервированная скумбрия, твердый сыр, сливочное масло, лук и майонез. - Много майонеза, - с отвращением подтверждает Мэтт. - Но и это еще не все, - увлеченно продолжает Владимир. - Ну уж нет, этого даже за трещину в кости многовато! - А еще у меня правый глаз заплыл, так что на. Ешь. Ешь, suka blyad’! - русский, судя по всему, веселится вовсю. Наполнивший рот вкус не передать словами. Мэтт не давится только потому, что не желает показывать свою слабость. - Сало, - сообщает Владимир, - соленый свиной жир. На вот, запей. Поможет. Водка льется прямо в горло, и это благо, потому что пить ее Мэтт не любит, но сейчас вовсе не против. Русский, судя по всему, тоже выпивает. - У меня тут еще черный хлеб, оливье и икра минтая, но кажется мне, что с тебя достаточно. Видел бы ты себя! Владимир не извиняется, как все остальные, осознавшие, что сморозили чудовищную бестактность. Это неожиданно радует. Бесконечные извинения адски раздражают. - На вот, зажуй, - ко рту вновь поднесена ложка, но запах на сей раз приятный, пахнет ягодами, и Мэтт послушно открывает рот, надеясь отбить привкус водки и майонеза. - Малиново-брусничное варенье, секретный ингредиент моего соуса к индейке, - говорит Владимир, и Мэтту слышится улыбка в его голосе. - Давай уже, отвяжу тебя nahuy. Мэтт растирает руки, сидя на столе. Ему совершенно не хочется уходить, хотя, казалось бы, похищенному полагается убегать со всех ног, когда его освобождают. Но… Вся эта месть едой, она какая-то странная месть, больше похожа на игру. На эротическую игру, - невольно думает он, все еще ощущая привкус варенья на языке. Здравый смысл отчаянно советует не выдавать желаемое за действительное, но это сложно - особенно теперь, когда они наедине и им не нужно драться друг с другом. На запястьях и щиколотках все еще горят прикосновения чужих пальцев, хотя гореть должны были бы следы от веревок. - Как ты выглядишь? - вырывается у Мэтта против воли. - Неплохо было бы знать, на случай… - Посмотри, - предлагает русский, подходя ближе. Непозволительно близко. Черт. Владимир морщится, когда пальцы касаются левого виска, а правый глаз и впрямь немного уже левого и слегка заплыл. Кожа под пальцами слегка влажная от пота, удивительно нежная, лицо довольно широкое, но Мэтту оно кажется красивым. - Неплохо выглядишь, - брякает он. - Твоими стараниями, blya, - ржет в голос русский, но с какой-то странной хрипотцой в голосе. - У тебя на губе «Мимоза» осталась. - Где?! - по-настоящему испуганно дергается Мэтт. - Не трепыхайся, yopt, сейчас уберу. А дальше все происходит неправильно. Совсем неправильно. Горячий язык скользит по верхней губе, собирая остатки салата, но не останавливается на этом, а проникает в рот, касается его языка и Мэтт стонет, не в силах уже сдерживаться, прижимает Владимира к себе, а тот даже не пытается отстраниться или как-то обозвать его. Прикосновения становятся все смелее, Владимир бормочет что-то по-русски, и это еще сильнее заводит. - Оh, da, blyad’, - стонет он в губы Мэтту, когда тот касается его члена через белье. - Только я сверху люблю, - предупреждает его Мэтт. - Какое совпадение, - бормочет сквозь поцелуй Владимир, - я тоже… Перед съемками Владимир проходит мимо, привычно задевая Мэтта локтем и бормоча очередное ругательство. От него пахнет перегаром, гримом и малиновым вареньем. Мэтт с трудом удерживается от по-идиотски счастливой улыбки. От него самого сегодня пахнет абсолютно так же. - Пончики с авокадо? - изумляется Рамзи, откусывая еще кусок. - Рикотта и авокадо?! Прекрасно, Мэттью, просто прекрасно. А что у вас, Владимир? Сладкая начинка? Какой потрясающий джем! Потрясающий! Только вот я не могу понять, что это. Что же это? - Мой секретный ингредиент, - ухмыляется Владимир, - слегка модифицированное варенье. Из сосновых шишек. Владимир, конечно, выигрывает, а Мэтту достается почетное второе место, но это уже не важно. Важно то, что традиционно задев Мэтта на выходе из студии, Владимир бросает как бы в сторону: - Вечером у меня? И расплывается в улыбке, получив в ответ едва различимое «Nu a huli?».