Невесомость

      На вопрос, кем он хочет стать в будущем, Ренли всегда отвечал одинаково: королем, ни больше ни меньше, – и то же самое писал и во всех школьных анкетах по профориентации. Стоял на своем вплоть до выпускного класса – к немалому раздражению учителей – и продолжал гнуть эту линию даже в колледже – правда, к тому времени цель уже не выходила за пределы саундтрека из «Короля Льва», который они с Джоном и Роббом регулярно горланили в караоке.       Правда заключалась в том, что он и сам не знал, чего хочет, и не загадывал наперед, предпочитая пускать все на самотек: как будет, так и будет. Окончил факультет связей с общественностью, хотя на самом деле предпочел бы вообще с ней не связываться; по рекомендации брата устроился на работу в рекламное агентство и за три года поднялся от стажера до креативного директора. Деньги перестали быть проблемой – но ничуть не меньшим преимуществом руководящей должности стала полная свобода деятельности: как раз ее-то Ренли и ценил превыше всего. То, что никто не стоит над душой и не требует соблюдать распорядок дня, колоссально упрощало жизнь. В частности, работа двигалась гораздо быстрее, если начинала свой путь на полчаса позже, чем следовало: вроде бы и мелочь, но разница ощущалась моментально.       – Доброе утро. Привет. Доброе утро. – Едва поздоровавшись, народ спешил подсунуть бумагу на подпись. По пути до собственного кабинета Ренли порой собирал целую стопку, если не успевал скрыться еще за какой-нибудь дверью. И это только в отделе медиапланирования – одном из десятка!       – А вот и я, – бодро объявил он, врываясь к Роббу. К счастью, тот оказался на месте, о чем тут же не преминул напомнить:       – Поздравляю, а я уже второй час как здесь.       – Сам виноват, – отпарировал Ренли, ничуть не смутившийся, и, отодвинув в сторону толстенную папку с эскизами, оперся бедром на край стола. – Как тут, без происшествий? Ты с билбордами решил вопрос?       – Джон прислал макеты. Осталось детали согласовать.       – А его-то где носит?       – На студию поехал, смотреть, что они там нам наснимали. Чтоб не вышло как в прошлый раз.       С Роббом и Джоном Старками Ренли дружил еще со школы: сколько занятий прогуляли вместе – не сосчитать. После выпуска братья поступили на экономический факультет, а потом занялись семейным бизнесом – однако он, увы, прогорел, и Ренли, едва услышав об этом, сразу пригласил обоих в «Вестерос». Тогда он даже не думал, получится ли из этого что-нибудь: просто хотел помочь друзьям, но, к своему искреннему удивлению, и самому агентству помог не меньше. Робб и Джон отлично проявили себя: один с легкостью налаживал контакты и находил клиентов, другому не было равных в решении организационных вопросов – и первый же месяц их работы увенчался четырьмя выгодными контрактами. Но для Ренли ничуть не менее ценно было вновь иметь рядом двух надежных, проверенных временем людей – а за свои двадцать пять лет он не встречал никого надежнее Старков.       Телефон на столе разразился пронзительной трелью. Не отрывая сосредоточенного взгляда от монитора, Робб поднял трубку, и на лице его появилось страдальческое выражение:       – Нет, Джейн, спасибо, мне ничего не нужно.       Ренли подавил смешок: настойчивая влюбленность Джейн Вестерлинг в старшего Старка уже с полгода веселила весь этаж, а самому объекту воздыханий успела набить оскомину.       – Слушай, если она и в отпуск за нами поедет, я повешусь, – простонал он, обессиленно откинувшись на спинку кресла.       – А я выбью из-под тебя стул, – лукаво подмигнул ему Ренли. – О, так вы все-таки решили, куда едете?       – Ага, – кивнул Робб, и Ренли только сейчас заметил, что он как раз бронирует билеты на самолет. – Достигли компромисса.       – И куда же?..       – На Фиджи.       Брови Ренли взметнулись вверх.       – Да ла-адно! Ты ведь жару терпеть не можешь!       – Вот почему это называется компромисс, – невозмутимо пояснил Робб, щелкая мышкой.       – Вот почему я не связываюсь с женщинами, – откликнулся Ренли ему в тон.       Если на то пошло, он вообще никогда и ни с кем не искал серьезных отношений: элементарно не был в них заинтересован. Зачем, если можно просто приятно провести время и разойтись на легкой ноте, не дожидаясь, пока начнутся проблемы, претензии, взаимные упреки и откуда ни возьмись выползут путы обещаний. Он слишком ценил свою жизнь такой, какой она была сейчас, какой он сам сделал ее: свободной и независимой; и ничего не хотел менять. Да и, по правде сказать, не представлял, как можно быть уверенным, что захочешь видеть одного конкретного человека рядом с собой даже годы спустя; как постоянно оглядываться на кого-то, согласовывать все решения и планы… У Робба с его девушкой, задорной и улыбчивой Маргери Тирелл, это, может, и получалось, но Ренли попросту не мог не оставить чего-то только для себя. Его личный рекорд в плане отношений насчитывал пять месяцев, но уже к тому моменту партнер успел опостылеть буквально до чёртиков. Два с половиной года Робба и Маргери в сравнении с этим виделись настоящим подвигом – причем не только Ренли, но и Джону, который, в отличие от друга, был закоренелым натуралом, чего не смог изменить даже пьяный поцелуй после одной из традиционных пятничных гулянок – а уж целоваться Ренли умел.       – Вы двое просто боитесь, – заявляла Маргери, потрясая тетрадкой с лекциями по психологии самосознания, – один – что ему причинят боль, а другой – что полюбит кого-то больше, чем самого себя.       – Вот как диплом получишь, тогда и поговорим, – отмахивался Ренли, – а пока ты некомпетентна.       Они вечно подкалывали друг друга, но, несмотря на это, отлично ладили между собой. Маргери с ее несомненным очарованием, шармом и легким нравом вообще не могла не нравиться: она обладала множеством достоинств, но главным из них Ренли не без оснований считал её старшего брата.       Как раз-таки благодаря ей они и встретились: Лорас учился на журналиста и по наводке сестры пришел в «Вестерос» на практику. Ренли, впрочем, сразу предупредил Маргери, что возиться ни с кем не намерен – подпишет всё, что нужно, и отправит восвояси; но уже через пару дней благополучно забыл об этом. Дел тогда навалилось по горло, не удавалось даже выкроить времени на обед – так что он, улучив момент, метнулся в холл к кофейному автомату, но треклятая машина как назло заупрямилась: сожрала купюру, а взамен выдала только пустой стаканчик. Ренли остервенело пинал ее ногами, когда над ухом раздался голос:       – Лучше не стоит.       – Да ну? – огрызнулся Ренли, прежде чем поднять голову и увидеть, кому отвечал: перед ним, облокотившись на злополучный автомат, стоял чертовски симпатичный парень с яркими глазами и кудрявой челкой, изящно спадающей на лоб.       – Ага, – кивнул он, – деньги все равно не вернет, а вот кипятком брызнуть может. У нас такой же в вестибюле.       В том, что парень не из их штата, Ренли не сомневался: такого он бы уж точно не пропустил, – но, получив точное подтверждение, смог поинтересоваться:       – Вы кого-то ищете?       – Отдел медиапланирования.       Если тогда еще были сомнения, что это судьба, то после того как Робб, завидев их в дверях, воскликнул: «О, так вы уже познакомились!», от них не осталось и следа. Проводя визитера в кабинет, Ренли мысленно проклинал свое обещание: идиот, мог бы три недели держать его при себе, а за этот срок ого-го сколько можно успеть, – но увы, Лорас уже принес документы, и пришлось держать слово. Каково же было удивление Ренли, когда неделю спустя он вновь столкнулся с братом Маргери в холле!       – Еще что-то нужно подписать?       – Нет, – мотнул головой тот. – Вообще-то, я к… тебе.       Под конец дня Джон, заглянувший попрощаться, обнаружил их целующимися прямо на столе, посреди разбросанных договоров, заявок и контрактов: Ренли никогда не любил подолгу ходить вокруг да около.       С тех пор они виделись почти каждый день, и уже не раз и не два Лорас оставался на ночь. С ним было хорошо, действительно хорошо, во всех смыслах, но о том, что будет дальше, Ренли как всегда предпочитал не задумываться. Просто наслаждался моментом.       – Вы что, опять до утра катались по городу? – прищурился Робб, толкая задумавшегося друга в бок.       – В точку. Ездили на шоу автомонстров – ты даже представить себе не можешь…       – О, я могу, – перебил Робб, закатив глаза. – Арья тоже была там. Вернулась в четвертом часу. Мы все чуть с ума не сошли.       Младшей сестре Старков только в прошлом месяце исполнилось шестнадцать, но свою самостоятельность она начала отстаивать намного раньше. Сколько Ренли ее помнил, она всегда стремилась идти против толпы. В первую очередь это выражалось во внешнем виде: драные джинсы, безразмерные футболки с яркими, подчас провокационными надписями (последняя была «Жизнь покажет, кто с кем ляжет», и над ней хохотал весь этаж), куча фенечек и напульсников на руках, а теперь прибавились еще и темно-синяя прядь в волосах и серебряный гвоздик в носу. Под стать стилю было и поведение: девчонка прогуливала уроки, без зазрения совести заявляясь к братьям в офис посреди дня, сбегала на концерты и лазала по крышам с друзьями – всеми до одного противоположного пола. Робб и Джон хватались за голову, но, как выяснилось, никого из ровесников Арья вниманием не удостаивала – а вот ее визиты в «Вестерос» имели вполне конкретную причину. Причина эта звалась Якеном Хгаром и работала программистом в IT-отделе – странноватый, молчаливый, вечно себе на уме парень с длинными двухцветными волосами. Как донесла Роббу все та же Джейн Вестерлинг, которой наконец-то выпал шанс оказаться ему полезной, ничего из ряда вон выходящего между этими двумя вроде бы не было: просто сидели рядом и делали что-то в компьютере, но старший Старк, тем не менее, все равно пошел выяснять отношения, а сестре строго-настрого запретил приходить. Как ни странно, она отреагировала достаточно спокойно: дернула острым плечом, выглядывающим из широченного ворота футболки, и сухо бросила:       – Не спрашивай потом, почему я не сдала информатику.       – Да уж, не дает она вам скучать, – констатировал Ренли, с откровенной неохотой поднимаясь на ноги. К сожалению, работа ждала с верностью, достойной Хатико, и сама по себе никуда деться не могла.       – Куда там, – вздохнул Робб и, кивнув ему, вновь уткнулся в монитор.       В коридоре уже пахло кофе: утренний запал у народа понемногу начинал иссякать, так что все спешили подзарядиться. Эффект толпы здесь срабатывал не хуже, чем с зевотой: стоило кому-то одному сходить к автомату, как коллеги незамедлительно следовали его примеру. Вот и сейчас за «эликсиром бодрости» уже выстроилась целая очередь. Аша Грейджой, буравя пронзительным взглядом маячащую перед ней спину, ругалась с кем-то по мобильному. Берик Дондаррион вслушивался в ее речь с нескрываемым интересом, явно рассчитывая почерпнуть какой-нибудь новый оборот. Подрик Пейн, стоящий последним, нервно переминался с ноги на ногу. Кивнув всем сразу, Ренли торопливо проскочил мимо: он и без того уже достаточно задержался у Робба, а после десяти часов всегда наступало самое оживление.       – Бриенна, привет, какие новости? – с порога поинтересовался он у помощницы, при виде него тотчас вскочившей из-за стола.       – Из «Дорна» звонили, насчет фестиваля… Я сказала, что вы перезвоните.       – Да, хорошо. Оберину?       – Тиене. И еще… – Бриенна наморщила нос, скривилась, будто от зубной боли.       – Что? – насторожился Ренли, но уже через секунду ответ пришел сам. – Опять Буйнопомешанная наша, что ли?       – Да, – обреченно кивнула помощница.       – И?..       – Я переключила ее на мистера Толлетта, – с гордостью сообщила Бриенна, знающая, какую реакцию это вызовет у босса. И точно: Ренли смеялся так, что даже слезы выступили.       – Ты чудо, – простонал он, вытирая глаза, и помощница зарделась от смущения. – Эдд не приходил?       – Еще не вечер, – Бриенна пожала широкими плечами.       Эддисон Толлетт, менеджер по работе с клиентами, в «Вестеросе» был более известен как Скорбный Эдд. Свое прозвище он получил за вечную привычку брюзжать, жаловаться и предрекать неудачи. Если клиент обещал подумать над расценками и перезвонить, Эдд тут же решал, что звонка можно не ждать; если аудиторы предупреждали о скором визите – голосил, как безутешная вдова, и убеждал всех и каждого, что пора искать новую работу. Его бесконечные стенания и пессимистические прогнозы у любого собеседника вызывали стойкое желание лезть на стену, и кто бы мог подумать, что настанет день, когда они сослужат добрую службу всему агентству.       В «Вестеросе» выделяли три вида тревоги: недовольному клиенту заочно присваивался третий номер, инспекции – второй, а под первым гордо вышагивала главная конкурентка, с чьей-то легкой руки зовущаяся Буйнопомешанной – и не без причины. Ее агентство – «Эссос» – было основано на несколько лет раньше, и поначалу возглавляло все рейтинги, но «Вестерос» сумел свергнуть его с пьедестала – как раз незадолго до того, как в директорское кресло села Дейенерис Таргариен. После этого же, по мнению Ренли, «Эссос» и вовсе оказался обречен. Девица была амбициозна сверх меры – в сочетании с рациональностью и лидерскими качествами это могло бы сработать, но она не располагала ни тем, ни другим. Только звучной фамилией и гипертрофированным чувством собственной важности. Имея, по всей видимости, очень и очень смутное представление о том, как вести дела, она не находила ничего лучше, чем то и дело звонить в «Вестерос» и клясть его руководство последними словами.       – Монополисты доморощенные! Выскочки! У нас есть традиции, есть история, а вы только и умеете, что деньгами сорить! По-вашему, всех можно купить за взятки? – обвинения в коррупции каждый раз сыпались, как из рога изобилия: собственный непрофессионализм причиной неудач не мог считаться по определению. Когда же скандалистку наконец послали куда подальше, она и вовсе возвела его в абсолют. Очевидно, предполагалось, что клиенты, услышав красочную историю о том, какие «наглые, беспринципные хамы» сидят в другой компании, вмиг загорятся желанием сотрудничать с «Эссосом», но результат вышел строго противоположным. Попыткой выставить конкурента в невыгодном свете незадачливая бизнес-леди лишь еще больше отвернула от себя потенциальных заказчиков. Ренли как раз разбирался с их сумасшедшим потоком, когда она объявилась вновь: занятый своими мыслями, он машинально схватился за телефон, но, услышав опостылевший голос, отбросил трубку, как ядовитую змею. А Скорбный Эдд, заглянувший по какому-то вопросу, умудрился поймать – на свою беду.       – Думаете, вам все сойдет с рук? – неслось из динамика. – Я этого так не оставлю! Не на ту напали! Я победитель городского фестиваля социальной рекламы, обладатель премии в области общественного развития, призер международного конкурса…       – Ага, – как всегда бесстрастно откликнулся Эдд, – я в школе тоже конкурсы сочинений выигрывал.       Ренли до сих пор не понимал, как ему в тот момент удалось сдержаться – наверное, просто был ошарашен, – а вот проектировщики Пип и Гренн оглушительно заржали в один голос, напрочь заглушив ответный вопль Дейенерис. Разобрать удалось только окончание фразы:       – …в лидерах, когда вас еще даже не существовало! Вы хоть знаете, кто был мой отец?       – Понятия не имею, – хмыкнул Эдд, – но не удивлен, что в прошедшем времени. Особенно если нервишки у вас от него.       Пип и Гренн, судорожно хватаясь друг за друга, согнулись пополам – трубка же на мгновение замолкла, переваривая услышанное, а затем крики перешли в режим ультразвука. Эдд слушал их все с тем же удрученным спокойствием, а дождавшись паузы, невозмутимо поинтересовался:       – Прошу прощения, мэм, а у вас родители часом не родственники?       Тут уже и Ренли сполз под стол – в то время как парни в лучших традициях средневековых гонцов помчались прославлять подвиг приятеля, и не прошло даже полутора часов, как Эдда повсеместно провозгласили «специалистом по Буйнопомешанной».       – Так её! – захлопала в ладоши Арья, успевшая застать тот случай. – Да всю их шарашку надо бы затолкать в презерватив! – Робб на этих словах поперхнулся и глянул на нее с укоризной, но в кои-то веки обошелся без нравоучений. Джон и вовсе только отшутился:       – Ты прямо рисуешь словами!       С того самого дня и повелось: звонки из «Эссоса» переправлялись сразу на Эдда, который теперь уже грозился не уволиться, а удавиться – причем прямо на рабочем месте. И после каждой беседы с Дейенерис мотался по этажам, жалуясь всем подряд на свою нелегкую судьбу. Как Ренли и ожидал, сегодняшний день тоже не стал исключением: к обеду страдалец добрался и до него. Заглянул с таким удрученным видом, что сослаться на уйму дел показалось настоящим преступлением; воплощением вселенской горести уселся в кресло и завел привычную песню. Унять его удалось только бонусом за вредность – бутылкой «Реми Мартин», хранимой «для особых случаев». Впрочем, Эдд не был бы собой, если бы и это не прокомментировал в своей особенной манере:       – Ничего себе у вас запасец, – заметил он, – мне на такую надо неделю работать! Вам что, платят за ваши грехи?       – Если бы, – вздохнул Ренли, думая о Лорасе.       Они собирались поужинать вместе сегодня – а после поехать на картинг. Планы на вечер обычно служили хорошей мотивацией поскорее разобраться с делами, но на сей раз не помогло даже это: слишком много времени было потрачено на разговоры, так что после обеда пришлось наверстывать упущенное. Все, кто не нашел его утром, теперь повалили одной сплошной толпой – совсем как поклонники к рок-звезде за автографом. Ренли едва успевал обсуждать планы, отдавать распоряжения, подписывать заявления, договоры, отчеты, – одновременно с этим общаясь по телефону. Дорнийцы и вовсе потребовали личной встречи – пришлось срываться и ехать к ним в офис. Но с Оберином Мартеллом, по крайней мере, было легко и приятно работать – в отличие от того же Джалабхара Ксо, директора «Летних Островов», который отвергал уже третий макет, при этом сам не зная, что конкретно ему нужно.       Словом, наступления вечера Ренли даже не заметил: когда позвонил Лорас, он еще проверял отчёт, хотя по времени уже должен был быть внизу, на парковке, где они, собственно, и договаривались встретиться.       – Поднимайся ко мне, – устало пробормотал он в динамик, оглядываясь на окно и убеждаясь, что снаружи уже начали сгущаться сумерки – и вдобавок моросил косой дождь. Да, картинг отменялся однозначно.       – Я смотрю, ты увлекся, – заметил Лорас, возникая на пороге кабинета: челка прилипла ко лбу, футболка и джинсы потемнели от влаги.       – В нашем дурдоме день открытых дверей, – поморщился Ренли, благополучно умолчав о том, что до этого почти два часа потратил даром. Хвастаться тут было нечем, а он все еще пытался поддерживать имидж делового человека. На «серьезного» претендовать уже не приходилось – точно не с Лорасом. Не после того, как нападал на кофейный автомат у него на глазах.       – Ты что, без зонта?       – Не люблю их, – отмахнулся Лорас, оглядывая заваленный бумагами стол. – И что, сегодня весь день так?..       – Почти. А завтра вообще интервью.       – У тебя?       – Еще чего, – Ренли дернул плечом. – По пресс-службе у нас Тарли главный – вот он пусть и распинается. Язык у него подвешен, а с диктофоном таких проблем не должно быть, как с камерой.       Сам он о боязни объектива знал только понаслышке, но при этом мог, увлекшись, сболтнуть лишнего – и потому не хотел рисковать. Да и своих дел набралось немало: впрочем, как и всегда. Характерная особенность офисной канители – никогда не заканчиваться.       В присутствии Лораса дочитывать отчет стало еще сложнее: казалось, все буквы на экране сами собой складываются в призывы, далекие от работы. Чтобы закончить, понадобилось еще порядка двадцати минут и две сигареты. В глубине души Ренли надеялся, что за это время прекратится и дождь, но увы, надежде этой не суждено было сбыться: тяжелые капли продолжали барабанить в окно, выстукивая незамысловатый ритм. Идеальный, чтобы засыпать под него, но сейчас пришедшийся так некстати. Хотя отказываться от ужина они в любом случае не собирались: слишком проголодались оба, – и, выходя из лифта, как раз обсуждали, в какой поехать ресторан – китайский или итальянский, – когда Ренли услышал знакомый голос:       – …бред! Мало ли сколько он еще будет лить! Мы что, по-твоему, сахарные, растаем, что ли?       У самого выхода, рядом с карусельной дверью стояла, скрестив руки на груди, Арья Старк и с вызовом смотрела на своего спутника, узнать которого было проще простого даже издали и со спины – выдавали двухцветные волосы.       Из груди вырвался обреченный вздох. Сюрпризом это не стало, даже наоборот: чересчур спокойная реакция строптивицы Арьи на запрет брата прямо-таки кричала о том, что она все равно сделает по-своему, но Ренли предпочел бы не знать наверняка – как раз во избежание такой вот ситуации. В семейные дела вмешиваться ох как не хотелось.       Однако у фортуны, по всей видимости, имелось другое мнение на этот счет: Арья как назло подняла голову и, заметив их с Лорасом, энергично помахала рукой:       – Привет!       – Привет, – кивнул в ответ Ренли, ничуть не разделяющий ее энтузиазма. – Не ожидал тебя здесь увидеть.       Сложно было вообразить более прозрачный намек, но она лишь невозмутимо пожала плечами и как ни в чем не бывало обернулась к дверям:       – На улице черт знает что творится, – и в подтверждение своих слов одернула изрядно вымокшую футболку, фиолетовую, с лошадиной мордой на груди. Под изображением тянулись белые буквы: «Аллергия на конскую перхоть. Требуются лысые кони».       Где только берет такие, подивился про себя Ренли, скрывая усмешку. А Арья, проследив за направлением его взгляда, сдавленно хихикнула и, наклонив голову – сережка в носу ярко блеснула, – осведомилась:       – А вам в какую сторону?       – Ну, до дома могу подбросить, – с нажимом ответил Ренли, бросая извиняющийся взгляд в сторону Якена: мол, ничего личного; но тот как будто бы ничего и не заметил. Как и Арья, явно не намеренная принимать чужие условия:       – Нет, – открестилась она, наморщив нос. – Мы погулять хотели, да погода вон как подкачала… А просто до метро можно?..       Ренли беспомощно оглянулся на Лораса: сам он попросту не представлял, чем тут можно возразить. Не везти же домой насильно, она, в конце концов, не его сестра – да он и со своей бы так не обошелся… А отказывать – тоже как-то не по-человечески. Можно было бы, конечно, позвонить Роббу или Джону, но Ренли за всю свою жизнь никогда ни на кого не доносил и начинать не собирался.       – Ладно, пошли.       Впрочем, уже в машине он предпринял еще одну попытку успокоить свою совесть и, обернувшись к все еще молчащему Якену, поинтересовался:       – Ты ведь знаешь, что ей шестнадцать?       Ответом стал пронзительный взгляд, который в равной степени мог означать и «да», и «нет»; в то время как сама шестнадцатилетняя резко подалась вперед, просунулась между передними сидениями «Мерседеса» и гневно вопросила:       – А ты в курсе, что рядом с тобой парень? И я, если заметил, не твержу, что Бог создал Адама и Еву, а не Адама и Эрика!       – Может, потому, что мы в моей машине? – поддразнил Ренли, выворачивая руль.       Вечер как всегда представлял собой одну сплошную пробку. Вереница машин тянулась рядами до самого горизонта, время от времени переругиваясь между собой настойчивыми гудками. Дворники уныло елозили по лобовому стеклу, размазывая по нему дорожки капель. Весь город будто бы вмиг погряз в этой пасмурной серости – только рекламные щиты сверкали яркими пятнами.       Ренли с усилием отвел взгляд от билборда одной из городских пиццерий, сделанного у них в «Вестеросе» – вот и представился случай убедиться в качестве работы, – и тут же наткнулся на другой, предлагающий электронику «по самым выгодным ценам». Мелькнула отстраненная мысль, что как раз в этот центр можно было бы забросить свой барахлящий ноутбук – и лишь секундой позже вспыхнуло осознание того, что на заднем сиденье сидит программист.       – Слушай, Якен, а если на рабочем столе всё мигает то и дело и ярлыки пропадают, это совсем беда?       – Виндец, – сухо отозвался тот. – Система скоро свалится, если еще нет.       – Эммм… круто. – Ноутбук был хоть и не единственным, но самым используемым. – А ты… сможешь реанимировать, если притащу?       Якен вскинул лохматую голову и посмотрел так скептично, будто бы воспринял это как личный вызов, хотя Ренли ничего такого в виду не имел.       – Естественно.       – О, спасибо. Значит, договорились.       Стоило же переключить внимание обратно на дорогу, как в глаза вновь, будто бы нарочно, бросилась вывеска пиццерии. Чертыхнувшись сквозь зубы, Ренли потянулся к бардачку за сигаретами. Да уж, нужно было сначала заехать куда-нибудь перекусить – хотя бы в тот же «Макдональдс»… Очевидно, эта мысль отразилась у него на лице, потому что Лорас вдруг предложил:       – А может, лучше прямо домой что-нибудь заказать? Как раз доберемся – и привезут…       – У нас есть скидка в «Прайме», – подала голос Арья с заднего сиденья.       Ренли изогнул бровь.       – Ты сейчас на приглашение намекаешь? – машинально уточнил он прежде, чем принять эту идею всерьез и задаться вопросом: а почему бы, собственно, и нет? Все лучше, чем терять время в пробке – к дому же дорога куда свободнее, и ноутбук вернется в рабочее состояние прямо сегодня, и за девчонку будет спокойнее: она уже в любом случае проведет вечер с Якеном, но так, по крайней мере, останется на виду.       Подведенные чёрным глаза хитро блеснули.       – Ну, раз уж ты сам об этом заговорил, – протянула Арья, прищуриваясь, – мы не против, правда, Якен?       Вечер обещает быть нескучным, заключил Ренли, перестраиваясь в соседний ряд.       На двойные свидания ему до этого момента ходить не приходилось: он вообще старался избегать подобных условностей, не видя в них смысла – а даже если бы и видел, то на роль спутников скорее выбрал бы Маргери и Робба. Однако сейчас все вышло как-то само собой, совершенно неожиданно, да и компания подобралась довольно странная, с какой стороны ни глянь, – и тем не менее, неловкости не ощущалось. Ренли понятия не имел, сколько раз до сегодняшнего дня пересекались Лорас и Арья, но общались они как старые приятели, а Якен, молчаливый по натуре, время от времени выдавал комментарии, заставлявшие всех хохотать в голос.       За оживленной беседой до места добрались почти незаметно.       Ренли осознанно подбирал квартиру подальше от центра: шума и суматохи хватало и в офисе, а для дома хотелось спокойствия. Свою роль вдобавок сыграло еще и стремление уехать подальше от семьи: он никогда не был особенно близок ни с кем из них, а после того как признался в своей ориентации, отношения и вовсе разладились, ныне ограничиваясь лишь дежурными поздравлениями по праздникам. Ни родители, ни братья: бывалый дамский угодник Роберт, половину своих доходов тратящий на алименты бывшим женам, а другую половину – на презенты будущим, и чопорный ханжа Станнис – не смогли принять его выбор… да и не пытались, если на то пошло. Возможно, именно поэтому Ренли не хотел выдавать Арью: слишком хорошо знал, что значит быть младшим и отстаивать право жить по-своему.       Но и с другими Старками ссориться тоже не планировал, так что уже на самом пороге удержал девчонку за локоть и на всякий случай предупредил:       – Тебя здесь никогда не было, и мы вообще сегодня не пересекались.       – Само собой, – с пониманием хмыкнула она. – И… спасибо. А то у Якена квартира черт знает где, оттуда потом не уедешь, и…       – Да чего уж там, – Ренли не придавал этому большого значения. – Только давай так, чтобы мы не видели ничего, что нам видеть не стоит, хорошо?       Арья страдальчески закатила глаза.       – Да-да, билеты в ад друг перед другом не компостируем, – и, не дожидаясь реакции, шагнула в квартиру вперед хозяина. – О, классно тут у тебя! – донесся изнутри ее звонкий голос. – А ты хоть когда-нибудь к себе девочек приводил, или я первая?       – Девочка ведет себя грубо, – укорил Якен, будто бы невзначай касаясь ее локтя.       – И зря обольщается, – подхватил Лорас. – Маргери тут тоже была.       Пицца, заказанная еще по дороге, должна была прибыть с минуты на минуту, но Якен все равно не пожелал терять времени и сразу попросил показать ему «пациента». Спутница его тем временем принялась осматриваться в гостиной:       – Вау! – восхитилась она, приметив аквариум с игуаной. – А погладить можно?       – Лучше не надо, – открестился Ренли. – Он кусается.       – Ну да, как же! У него ведь даже зубов нет!       – А я вот купился, – усмехнулся Лорас, склоняя голову Ренли на плечо. Тот в ответ обнял его и привлек ближе к себе, наконец-то в полной мере ощущая, что все рабочие дела и проблемы, да и весь «Вестерос», гудящий, как пчелиный улей, остались за дверью. А в их распоряжении был вечер и затем еще целая ночь – и по глазам Лораса Ренли видел, что ожидания они на нее возлагают одинаковые.       Якен обернулся к ним, сдвинув брови, – и на секунду мелькнуло предположение, что ему неприятны их объятия, но прозвучавший вопрос прояснил ситуацию:       – Данные копировать куда-то надо, или все сохранено?       – Сохранено.       – Систему придется сносить, – заключил Якен. – Здесь уже кататония. Вирусов под сотню.       – Защита вроде стоит, – насторожился Ренли.       – А толку? Она дырявая, в Интернете бесполезна: тут почти всё – с сайтов.       – Это пока я над курсовой сидел, да? – насмешливо прошептал Лорас Ренли на ухо.       – Ага, видишь: все из-за тебя.       – Сегодня наверстаем, – пообещал Лорас еще на тон тише, и Ренли едва справился с искушением немедленно утащить его в спальню. Удержала только их договоренность с Арьей, и стоило вспомнить ее метафору, как губы вновь тронула невольная улыбка – и почему-то вспомнился Скорбный Эдд с его: «Вам что, платят за ваши грехи?». Отчего-то эта тема сегодня пользовалась особой популярностью. Оставалось лишь понадеяться, что Вселенная не пытается таким образом намекнуть на скорую встречу со Станнисом – потому что Ренли даже путь в преисподнюю себе прокладывал с расчетом на то, что уж там наверняка с ним не пересечется.       К тому моменту, как привезли их долгожданный заказ, Якен уже с головой ушел в работу – Арье пришлось буквально отнимать у него ноутбук, чтобы взамен впихнуть в руки кусок пиццы.       – И вот так всегда! – жаловалась она. – Скоро на работе ночевать будет.       – А ты клавиатуру напечатай принтом на футболке, вдруг сработает, – в шутку посоветовал Лорас, но Арья, похоже, всерьез задумалась над его предложением.       Инициатива включить телевизор наверняка тоже принадлежала ей: Ренли с Лорасом выходили на балкон курить и немного там задержались, а когда вернулись, на экране уже вовсю шла кровавая перестрелка, а на диване два психа – иначе и не скажешь! – как ни в чем не бывало макая в соус ломтики картофеля фри, с пугающим энтузиазмом обсуждали технику стрельбы и в унисон сетовали, что всё неправильно.       – Да там отдача такая, что ей бы руку отшибло к чертям!       – О деформации пуль кто-нибудь слышал?       – А этой сейчас должно было мозги вышибить! – воскликнула Арья, порывисто хватая Якена за руку. – Ну точно же! Почему не вышибло?..       – Разве что по причине их отсутствия, – ответил он и слегка сжал ее пальцы, прежде чем переплести их со своими. Она чуть улыбнулась краешком губ – и затем вдруг взглянула на Ренли, застывшего на расстоянии нескольких шагов: так, словно сама была старше него почти на десять лет; словно знала что-то, о чем он не имел ни малейшего понятия.       А может, и правда знала, невольно задумался он, устраиваясь на диване и вновь закидывая руку на шею Лорасу, опустившемуся рядом. Может, и правда…       В телевизоре блондинка, перепачканная в крови и грязи, заламывая руки, рыдала над недвижным телом своего благоверного, пока со спины к ней бесшумно приближался силуэт с оружием наготове. «Давай, убей ее, ну убей!» – подзуживала Арья. Ренли, признаться, вслушивался больше в ее комментарии, чем в реплики актеров. Фильм не увлекал совершенно, и не хотелось даже пытаться изображать интерес, так что он просто расположился поудобнее, откинулся на подушку – и сам не заметил, как закрыл глаза.       Казалось, прошло всего несколько секунд, но их уж точно не хватило бы, чтобы экран успел полностью погаснуть, а гостиная – опустеть. Один только ноутбук с кресла хвастался новой системной заставкой. Что ж, его компания была более чем привычной, однако конкретно сейчас почему-то нисколько не обрадовала: наверное, слишком уж резко сменилась обстановка. Ренли уже и не помнил, когда его вот так неожиданно размаривало в последний раз – разве что в студенческие годы. Неловко вышло, конечно… Но могли бы, в конце концов, и разбудить, а не сбегать по-английски.       Словно в опровержение этой мысли, из коридора донеслись шаги. Ренли вскочил, бросился на звук и буквально нос к носу столкнулся с Лорасом.       – Ты не ушел, – волна облегчения поднялась где-то внутри: незнакомое, непривычное чувство.       – А что, должен был?       – Должен был сразу меня растолкать. Долго я так?..       Лорас помотал головой:       – Часа не прошло, – и, предупреждая следующий вопрос, тут же сообщил: – Они где-то минут двадцать назад уехали.       – А тут… все было нормально? – настороженно уточнил Ренли.       Даже многолетняя дружба со Старками не спасла бы его от их гнева, если бы их младшая сестра рассталась с невинностью у него на диване.       – Да, – заверил Лорас, успокаивающе касаясь его плеча. – Якен закончил с ноутом, и они сразу вызвали такси. И адреса называли два. Так что мы одни, и если ты еще…       Ренли не дал ему закончить: толкнул к стене и прижался губами к губам. Лорас обхватил его за шею, жадно целуя в ответ, и коротко застонал, когда теплые руки проникли под футболку, скользнули по бокам, гладя, обводя, лаская… Возбуждение не заставило долго ждать, нахлынуло с головой, и они, не разрывая поцелуя, путаясь в ногах, вслепую двинулись в сторону спальни – правда, в дверях пришлось задержаться, потому что ни тому, ни другому не хотелось размыкать объятий, чтобы нажать на ручку.       Кровать встретила два опрокинувшихся на нее тела жалобным скрипом – и Ренли невольно припомнил, как пару лет назад они с тогдашним партнером, повалившись на раскладной диван, умудрились вернуть его в первоначальный вид, и заканчивать в итоге пришлось на полу, но… сейчас все было по-другому.       Он позволил этому выводу сформироваться, прежде чем осознал его… И может, все дело было в страсти, затуманившей голову, в жаркой близости Лораса, его прерывистом дыхании и лихорадочных поцелуях, но сейчас – во второй раз за всё время – перемены в жизни не казались сродни Апокалипсису.

***

      К заявлениям в стиле «я не создан для счастья/любви/работы/этого мира» Ренли всегда относился со здоровой долей скептицизма, поскольку придерживался твердого мнения, что подобные формулировки годятся только для инструкций по применению – вроде «Не для употребления в пищу» на упаковке детского конструктора. И даже несмотря на то, что некоторые люди, да хоть та же Буйнопомешанная, своим поведением прямо-таки выпрашивали табличку «Лучше не связываться», жизненные приоритеты все расставляли сами. И за этими бесконечными «не создан» в большинстве случаев скрывалось банальное нежелание признавать свой собственный выбор.       Ренли же неизменно выбирал независимость и потому с любовниками расставался без сожалений, так что, возможно, то, что у них с Джоном ничего не получилось, было к лучшему – дружба воспринималась обоими как самый надежный и беспроигрышный тип отношений. Но если тогда Ренли искал партнера в друге, то теперь, с Лорасом, все выходило с точностью до наоборот, и это грозило стать открытием... но лишь при готовности его совершить.       Ренли не знал, готов ли.       Не знал, чего именно ждать.       Он знал одно: сейчас, стоя подле кровати, на которой все еще безмятежно спал Лорас, он не хотел никуда его отпускать. И даже будить – потому что помнил – как ни странно! – что пары у него сегодня только после полудня.       Запасные ключи хранились в верхнем ящике стола – на случай, если свои куда-нибудь завалятся. Подцепив связку за кольцо, Ренли встряхнул ее и бесшумно положил на тумбочку.       Сам он на работу по традиции опоздал – и как обычно сходу затерялся в офисной кутерьме. Верная Бриенна уже ждала, чтобы без промедления доложить:       – Пришли две заявки, смета и контракт на подпись. Еще вам звонил мистер Джон Старк, и… А, вот: я связывалась с отделом по работе с клиентами, мистер Толлетт взял отгул. Если вдруг что, к кому перенаправлять нашу всеми любимую?..       – Бриенна! – притворно укорил Ренли. – Тело еще даже не остыло!       – Тело сидит дома и мучается похмельем после того как уговорило вчерашнюю премию.       – Окей, я понял, – Ренли примиряюще выставил перед собой руки. – Справишься? С меня прибавка.       – Без проблем. – Глаза Бриенны многообещающе сверкнули. Исполнительная и бескомпромиссная, она отлично умела решать проблемы. За очередную телефонную истерику неадекватной конкурентки можно было не беспокоиться, поэтому Ренли, забрав все перечисленные бумаги, со спокойной совестью отправился вызванивать Джона.       – Ты что, уже свалил куда-то, или просто подняться лень?       – Я опять еду в «Старомест», – со вздохом сообщил тот. – Просто хотел уточнить: у нас на вечер все в силе?       – А то! – Традиционный поход в бар Ренли не променял бы ни на что на свете. – Какая без этого пятница?       – Ну, хоть одно радует, – голос Джона немного повеселел. – Ладно, значит, до вечера.       – Давай. Жду.       Внезапная догадка озарила буквально через мгновение после того, как Джон отсоединился.       Конечно, в основном они проводили такие вечера втроем, но пару раз с Роббом приходила и Маргери, а уж чьи-нибудь приятели присоединялись и того чаще: Сэм Тарли, Джори Кассель или даже Теон Грейджой, пока Старки с ним не рассорились. Один Ренли ни разу не приводил с собой никого…       Что ж, возможно, именно с этого и стоило начать. Тем более что вчера все получилось отлично – можно сказать, репетиция прошла успешно.       А, была не была.       Суть принятого решения уместилась в одно сообщение:       «Как насчет выбраться вечером в бар в отличной компании?».       Ренли усмехнулся, предвкушая, как вытянутся лица Джона и Робба.       На этот раз он удивлял не только их, но в первую очередь – самого себя.       В груди теснилось странное чувство предвкушения.