Везде и всюду. И навсегда

Нужно было полностью уйти из магловского мира, с головой погрузившись в магический, чтобы понять – есть вещи, ради которых стоит вернуться. Да, представьте себе, ночные клубы входят в их число. Особенно такие, что славятся своей репутацией местечка для быстрых и ни к чему не обязывающих знакомств. Впрочем, никто не мешает вам надеяться на продолжение знакомства – если есть на то взаимное желание, все в ваших руках. А еще возвращение в мирную жизнь принесло понимание того, что многие прекрасно совмещают два эти мира и не испытывают от того никаких неудобств и, тем более, угрызений совести. Вот как Дин и Симус, например, которые и показали ему это славное местечко. Не было еще случая, чтобы он уходил отсюда в одиночестве. Но если руководствоваться максимой, что все когда-нибудь случается в первый раз, то сегодня, похоже, именно это Гарри и грозит. Дин и Симус уже подцепили девчонок и, наверное, вот-вот отправятся в места поудобнее. А ему пока не везет. Пара часов на танцполе дала заряд бодрости, и этого достаточно, как и выпивки, однако никого подходящего он так и не присмотрел. Конечно, в девчонках, готовых познакомиться и раскрутить его на коктейль, недостатка нет, но вот беда – ему нужен парень, и не совсем уж первый попавшийся. Он бы согласился и на старых знакомых, но их сегодня мало и все при деле. Он поискал взглядом друзей. Ага, у стойки. Дин как раз повернулся лицом к нему, и Гарри подал ему их обычный знак: ухожу. Тот кивнул, уточнений не требуется, и Гарри стал пробираться к выходу. План не удался, потому что в клуб ввалилась изрядно подвыпившая компания. Он поморщился, оглядывая толпу – стоит ли парам ехать в клуб, куда приходят познакомиться одиночки? Или они все ищут третьих? Бывает и такое, но это точно не его. Заметив любопытные взгляды из этой компашки, Гарри свернул в узкий коридор, сделав вид, что просто шел в туалет. Если даже кто-то пойдет за ним, он успеет аппарировать, и пусть думают, что он из персонала. Или вообще почудился – мальчик-грёза, мальчик-мечта. *** В коридоре, против обыкновения, кто-то тусил, и Гарри пришлось зайти в туалет. Только распахнув дверь, он осознал – дрожь и рябь в воздухе, через которые он только что прошел, почти не обратив внимания, были маглоотталкивающими чарами. И, кажется, заглушающими. Потому что звуки по эту сторону были громкими и недвусмысленными. Прямо напротив двери, в нескольких шагах от него трахались двое. Это было самое подходящее слово – никаких «занятий сексом» и тем паче «любовью». Все было откровенно и яростно. Гарри машинально сделал шаг, позволяя двери захлопнуться за его спиной, и отчего-то замер, не находя сил ни сдвинуться с места, ни оторвать взгляда от картины перед собой. В стенку между писсуарами, выпячивая задницу, упирался гибкий парень, чье лицо при звуке закрывшейся двери так и осталось скрытым за крылом длинных темных волос. Здоровый мужик за его спиной обернулся на звук и ощерился в улыбке. Казалось, появление зрителя не только не смутило его, но и раззадорило: он стал еще сильнее вбиваться в подставленную задницу, подбадривая себя и партнера возгласами. Парень у стенки стонал и вскрикивал, похоже, одобряя происходящее. Когда сильный толчок заставлял его подаваться к стене, из-за писсуара выглядывала блестящая коралловая головка, а потом снова опускалась за бело-фарфоровую емкость. Гарри представил, как при этих движениях полы графитово-серой рубашки парня оглаживают сочный розовый член, и сглотнул слюну. Все его раздражение, все долго копившееся желание, напряжение, которое он мечтал сбросить в приятной компании, в секунду преобразовалось в каменный стояк. Не сдержав стона, Гарри спешно устраивал его поудобнее, когда мужик с громким криком кончил и оставил своего партнера, напоследок звонко хлопнув по заднице. Оставил в буквальном смысле. Ошарашенный Гарри смотрел, как здоровяк, застегивая штаны и ухмыляясь ему, проходит мимо. За его спиной снова хлопнула дверь, а Гарри во все глаза смотрел на парня. Тот передвинул левую руку и уперся в нее лбом, а правую опустил, чтобы нащупать по-прежнему стоящий член. Гарри мгновенно преодолел не слишком большое расстояние до него и молча поймал за локоть. Все так же не говоря ни слова, поднял руку парня, соединяя с левой, а сам приспустил джинсы и ворвался в гостеприимное отверстие. Горячо, влажно. Презервативом мужик не озаботился, и Гарри невольно задумался, кто из них маг, поставивший чары. Спущенная сперма хлюпала в порядком растраханном анусе, порождая не испытанные им раньше ощущения. Гибкое тело перед ним отозвалось сразу. Гарри задрал рубашку вверх, туда, где она натягивалась на широких костлявых плечах, огладил одной рукой бока, живот, грудь, прищипнул соски, вызвав дрожь и судорожные вздохи, откликнувшиеся пульсацией в его члене. Понимая, что долго не продержится, он сразу начал искать нужный угол. Удалось, судя по звуку. То крепко вбиваясь в подставленную задницу, то нарочито медленно качаясь и потираясь о нее, Гарри вырывал стоны и вскрики, всхлипы и сдавленное рычание, спазмы жадно сжимающейся задницы и яростные движения навстречу. Сперма хлюпала, сглаживая трение и отодвигая разрядку, и все же этот момент настал слишком быстро. Волны удовольствия накатывали, одна выше другой, пока не захлестнули с головой, вызывая взрыв, настоящий взрыв, сметающий контроль и самообладание. На остатках улетающего контроля он опустил руку к паху парня, но его готовность позаботиться о нем оказалась излишней: в ладонь ударила густая струя, задница конвульсивно сжимала его член, – и он отпустил себя, растворяясь в океане наслаждения. Сомнений больше не было – он впервые занимался сексом с магом, но это было очевидно. И это было… – Потрясающе. Ты потрясающий, – хрипло шептал он, еще задыхаясь от выплеснувшегося в криках напряжения, целуя сквозь рубашку твердое плечо и крепко обхватывая руками своего нечаянного любовника. Почему-то он был уверен, что с другим магом это было бы здорово, но не настолько. Никто другой не мог бы так всецело отдаваться, доверяться случайному партнеру. Может, парню и нравится жесткий секс и элемент риска, но кончил он именно с ним, ему отдавался так, что прежде наблюдавшийся им яростный трах казался лишь блеклым подобием настоящего, истинно свободного, феерического секса. Осторожно отодвинувшись, он благодарно и нежно огладил спину и бока парня, полюбовался на поджарые ягодицы, большими пальцами раздвинул их, обнажая широко раскрытое покрасневшее отверстие, из которого уже стекала по ноге, ускоряясь под собственным весом, струйка густой перламутровой жидкости. Дождавшись, когда она достигнет спущенных джинсов, Гарри быстрым движением палочки убрал ее. Не имеет смысла скрываться. Снова, уже жестко, проведя ладонями по спине все также уткнувшегося в стену парня, он намотал на одну руку длинные черные пряди, а другой потянул воротник рубашки, обнажая стройную шею, и впился губами в ее основание, терзая бледную кожу, оставляя на ней темные следы своего вновь нарастающего желания. Ответом ему было шумное дыхание и покорно откинутая в сторону голова. Отпустив волосы и зарываясь в них носом, вдыхая слабый горьковато-смолистый аромат, он вновь облапил тощую длинную фигуру и все так же хрипло повторил: – Ты потрясающий. Я хочу трахать тебя снова и снова, сначала на кровати, а потом везде, во всех местах, какие встретятся. Ты согласен? Легкого движения бедер было достаточно, чтобы он аппарировал домой, прямо к своей роскошной кровати. *** Кровать действительно была роскошна. Гарри не жалел усилий и средств, приучая себя к большим пространствам и свободе выбора. Монстр три на три метра был тому подтверждением. Вместо изножья у кровати-монстра была вычурная оттоманка, несколько похожая на две составленных хвостами коняжки-качалки увеличенной ширины и повышенной комфортности. Продавец, интимно понизив голос, рассказывал, как изящно будет на ней смотреться дама, натягивающая – или снимающая, – возможно с его помощью, шелковые чулочки, но сейчас Гарри сам себе пообещал, что сразу после сеанса на кровати он перегнет этого чудо-парня через одну из замысловатых фиговин по краям. Тот будет великолепно смотреться на этой дамской мебели: черные шелковистые волосы контрастно переплетутся с узором обивки, а бледная задница будет отлично гармонировать с этим оттенком светлого атласа. Он предвкушающе облизнулся и, попутно облапав, куда руки дотянулись, подтолкнул притормозившего парня, поощряя взобраться на потенциальный сексодром. Сегодня у кроватемонстра будет дебют в этом качестве. Длинная тонкая фигура раскинулась на кровати – нет, не морской звездой, этому явно мешали спущенные на бедра джинсы, да и руки лежали так, словно в любой момент парень готов был опереться на кровать, чтобы приподняться и передвинуться. Гарри со стоном растянулся поверх, оглаживая худое тело, задирая рубашку до головы, вжимаясь в него, с поцелуями сползая по спине, отслеживая резкий переход широких плеч в тонкую талию и узкие бедра, с вожделением ощупывая восхитительно поджарую задницу, скользя по стройным бедрам, стаскивая мешающие джинсы. Полюбовался сверху всей этой столь желанной красотой и снова двинулся вверх, оглаживая бесконечные ноги, раздвигая их, чтобы устроиться между, потом куснул выпуклую плоть и большими пальцами раздвинул ягодицы. Парень тихонько застонал и приглашающе выпятил задницу. Широко растянутый анус уже почти закрылся, и припухшие покрасневшие края теперь сложились, словно надутые, чуть капризно кривящиеся губки какой-нибудь избалованной красотки. Гарри с чувством поцеловал эти капризные губки, обвел языком и теперь любовался их влажным блеском. Шальная мысль фейерверком сверкнула в голове, и, воскликнув «Я сейчас!», Гарри рванул в ванную, по пути стягивая и швыряя в сторону футболку. В ванной он лихорадочно рылся в ящиках, что-то роняя и пиная ногой под комод, одновременно избавляясь от оставшейся одежды. Поиски были недолгими, и скоро он уже мчался обратно, стискивая в кулаке невыразительный флакончик с розовой жидкостью. Один из его скоротечных партнеров как-то использовал смазку со вкусом клубники – бред какой-то, хлам, который Гарри бросил, освобождая карманы, и забыл, но сейчас это казалось отличной идеей. Затормозив у края кровати, он облегченно выдохнул, только тогда осознав, как боялся, что этот его великолепный любовник исчезнет, пока его нет – обидевшись, не дождавшись… Да что угодно! Дрожащими руками капая розовую смазку, он уговаривал себя успокоиться и не испортить все дело неловкими действиями. Нежно и аккуратно водил пальцем, размазывая пахучую жидкость. Розовый блеск губкам явно… был к лицу? В общем, смотрелись они восхитительно и не менее восхитительно заглатывали его палец, будто даже чуть приоткрываясь и причмокивая от удовольствия. Гарри сразу вообразил, как они с таким же воодушевлением будут заглатывать большой клубничный леденец. А его член, покрытый этой экзотической смазкой, действительно напоминал большой ярко-розовый, блестящий и на вид как будто полупрозрачный леденец. Яркий жадный ротик с удовольствием принял конфету, и Гарри немного подразнил его, лишая лакомства. Игра настолько увлекла Гарри, что он почти забыл о парне, который теперь нетерпеливо то ли стонал, то ли ворчал и подавался навстречу. Мысль о том, чтобы и этот ворчащий рот тоже украсить и угостить леденцом, показалась такой естественной… Однако едва скользкий палец намазал губы примолкшего партнера, тот отдернул голову и принялся с ожесточением вытираться о рукав, бормоча при этом что-то вроде «ннвижу». Гарри смущенно ткнулся носом в затылок перед ним и качнул бедрами, погружая свой леденец на всю длину. Это оказалось самым лучшим извинением, потому что отклик был немедленным и самым благоприятным, и Гарри радовался, что теперь он может проявить себя наилучшим образом, без спешки и даже наоборот. Однако чего он не учел, так это намерений своего партнера, который и в этот раз так яростно и самозабвенно отдавался, так бурно выражал протест, когда Гарри сжимал основание то его, то своего члена, пытаясь продлить удовольствие, что долго сопротивляться этому было решительно невозможно. *** Едва придя в себя и отдышавшись, Гарри сползает с лежащего ничком неподвижного тела. Никогда еще он не вылетал настолько, чтобы упасть полностью обессиленным и отключиться, и сейчас немного обеспокоен состоянием партнера. – Ты в порядке? – чуть похрипывает он. – Умм, – слышится вялый невнятный ответ. Сквозь негу полного удовлетворения пробивается беспокойство: а удалось ли ему доставить такое же удовольствие, не получилось ли как с тем здоровяком, что парню пришлось самому о себе позаботиться? Но нет, обе его кисти лежат выше плеч, и кажется, обе сухие и чистые. Гарри рассматривает внимательно ту, что ближе к нему. Длинная узкая ладонь, длинные пальцы с узелками суставов, длинные ровные ногти – она идеально соответствует всей его внешности, изящно-удлиненной. На рукаве темно-серой рубашки широкое блестящее пятно – след от стертой смазки, чуть слышно пахнущий сладким клубничным вареньем. Словно почувствовав на себе взгляд, рука пытается сбежать от него, вытягиваясь вверх, явно подальше при этом и от лица. Гарри широко улыбается, и сам не зная причины, гладит плечо, перебирает волосы, разглядывая теперь обращенный к нему затылок. Ничего особенного, разве что угольно-черные пряди выглядят влажными и спутанными. Парень вздыхает, неловко шевелится. Наверное, ему неудобно лежать так долго на животе, утыкаясь носом в покрывало и собственные волосы, и Гарри тянет его за правое плечо, заставляя лечь на бок, прижимая спиной к себе. Тоже не очень удобная поза, но Гарри так не хочется выпускать его из рук. Хочется обнимать, ласкать аккуратные твердые сосочки, вызывая стоны, и чуточку прищипывать, вырывая вскрики. Хочется гладить мягкий плоский живот, обводя выступающие косточки по бокам и жесткие завитки волос внизу, а потом гладить еще мягкий, но заинтересованно подрагивающий член. А в памяти при этом встает совсем недавно виденная картинка: блестящая коралловая головка приподнимается над белым фарфором и снова ныряет, приподнимается и ныряет. И от этого воспоминания струей фонтана взметывается желание увидеть все то, что до сих пор знал только на ощупь: яркий бодрый член, гладкий живот, горошинки сосков, четко вырезанные ключицы, твердые и такие упрямые губы, которые пришла пора поцеловать, как и все уже ощупанное и оглаженное. – Я хочу увидеть тебя. Отсутствие немедленного ответа Гарри воспринимает как легкую заминку, вполне естественную нерешительность – вроде совместного пробуждения едва знакомых людей после бурной ночи. Утренняя неловкость – довольно банально, но ничего страшного. Поэтому Гарри легко приподнимается и усаживается, столь же легко, без всякого сопротивления, разворачивая своего партнера и укладывая на спину. И почти забывает дышать. Это вовсе не парень, а зрелый мужчина. Известный ему мужчина. И весьма специфически известный. Гарри чуть отодвигается и окидывает взглядом тело возле него, словно в надежде, что ему померещилось. Это та самая фигура: широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра. И Гарри невольно сглатывает и облизывает губы. Все так же желанная фигура. Никакой землисто-серой кожи, просто бледная – как вот на животе, прямо образ из книжки: лепесток белоснежной магнолии, на котором сладким соблазном выделяется яркая тычинка… или пестик… то есть леденец… тьфу, бодренький такой член Подземельного Ужаса профессора Снейпа, который от его, Гарри, взгляда, кажется, становится только ярче и бодрее. Гарри снова сглатывает слюну и опять обращает взгляд к лицу, такому знакомому и незнакомому. Бесстрастному. Смотрит на те самые губы, которые хотел поцеловать. И все еще хочет, что уж там. Заглядывает в глаза. Во взгляде Снейпа не страх, не возмущение и не отвращение, которые он готов был бы увидеть, а… насмешка? вызов?! – Думаешь, испугаюсь и сбегу? – нависая, возмущается Гарри хрипло и, кажется, все же чуточку обиженно. – Или стану возмущаться и прогоню? Ошибаешься, буду трахать. Ты же помнишь, что я тебе говорил? Уголок твердо очерченных тонких губ приподнимается в совершенно незнакомой – довольной – усмешке. *** Так странно – чувствовать себя действительно на равных со Снейпом. Они даже роста одного, вдруг осознает очевидную вещь Гарри, который еще помнит, как с бессильной яростью смотрел снизу вверх на высокую мрачную фигуру. Как же давно это было. Что ж, это непросто, но им придется уйти от прежних предубеждений, забыть о прошлом. Гарри не готов отказаться от того, что уже попробовал и что еще предвкушает. И почему-то верит, что теперь профессор Снейп будет им очень и очень доволен. Он станет отличником, хех. Нет, об этом вспоминать не стоит. Их отношения учителя и ученика давно позади. Не надо вспоминать о школе, о том, как Снейп чуть не ежевечерне обходит ее в своей развевающейся черной мантии, чтобы поймать нарушителей. Или быть пойманным? Гарри облизывает вмиг пересохшие губы, перед его глазами сама собой рождается картинка, как он крадется за Снейпом и ловит его, зажимает в темном коридоре и запихивает в нишу за гобеленом, задирает мантию… Он смотрит в глаза профессору и почти ощущает, как его ладони сжимают твердые ягодицы, как худые ноги обхватывают его талию, а он входит в уже подготовленную задницу. Он что, знал о его, Гарри, охоте? Или надеялся? Или ждал вовсе не его? Кровь кипит от этой мысли и в глазах темнеет. Хочется кричать: мой! ты мой! Не смей ждать никого другого! Гарри видит, словно в тумане, ухмыляющееся лицо Снейпа и не выдерживает – он готов. Снейп тоже. И Гарри закидывает себе на плечи длинные худые ноги, подкидывает столь же худую задницу, резко врывается и тут же начинает двигаться. Снейп ахает и стонет, выгибается, опираясь на локти и затылок, но даже в таком положении пытается управлять процессом, подмахивая, нанизываясь, притягивая к себе. Упрямец. Даже сейчас пытается командовать, предъявляя права, требуя – и получая. Бурно кончив, Гарри падает на мокрый живот Снейпа, обхватывает его голову и целует в губы. Долго и тоже требовательно. И, как ни странно, получает отклик. И легкий клубничный привкус на губах, напоминающий о его неудачной попытке. Улыбаясь, скатывается на бок, пытаясь прихватить худое упрямое тело, крепко обнимает и забрасывает ногу сверху. Чтобы не сбежал. *** – Так ты не любишь клубничное варенье? Я хотел предложить тебе клубничный леденец, но, кажется, ты не оценил вкус. А малиновое? Или, может быть, предложить тебе эскимо с вишневым джемом? – вспомнив о своей попытке, выспрашивает Гарри. – Предлагаю остановиться на черничном, – следует неспешный ответ. – Черничное? А может, ты любишь лакричные палочки? Снейп согласно опускает ресницы, из-под которых поблескивают внимательные глаза. – У меня как раз есть одна. На лице Снейпа прорисовывается заинтересованность, он прищуривается и чуть наклоняет голову и вытягивает шею, словно пытаясь увидеть и оценить предложенное лакомство. Гарри не выдерживает и прыскает, потом неудержимо хохочет, потом снова целует и целует – страстно, нежно, напористо, доверчиво. Утыкается лбом в костистое плечо, по-прежнему обтянутое рубашкой. Ему так хорошо. Рядом лежит его кошмарно требовательный и вечно недовольный им – бывший, бывший! – профессор, а ему хорошо, как никогда и ни с кем. – Я буду называть тебя Лакричная Палочка, – улыбаясь, обещает он плечу. – Ты тоже такой – длинный, тонкий, черный. И такой же неоднозначный, как ее вкус. Мое любимое лакомство, – уже сонно шепчет он, еще крепче обхватывая свою добычу. *** Просыпается он оттого, что тело рядом настойчиво пытается выбраться из плена его рук и ног. Стискивает его сильнее, вызывая шипучее: «Отпус-сти. Мне надо…» В ожидании Северуса Гарри успевает умыться и освежиться, разобрать постель, пошарить по шкафам на кухне в поисках чего-нибудь посытнее. Когда Снейп возвращается – полностью обнаженный, с расправленными плечами и откинутой назад головой, входя медленно, но без малейших признаков нерешительности или стеснения, Гарри встречает его, полулежа на оттоманке. Любуется. Черные волосы мокрыми кончиками цепляются за бледную кожу плеч, босые ступни зарываются в густой ковер, и весь он не привычно-стремительный, а такой утонченно-изящный, что Гарри готов кончить от одного этого вида. Желание переполняет его, словно и не было у них нескольких часов вместе. Не выдержав, Гарри подскакивает и рвется навстречу, впивается в губы, гладит, сжимает, царапает, ласкает, теребит… Тащит, не разрывая требовательного поцелуя, к своей выпендрежной лежанке, разворачивая, вновь оглаживая и расцеловывая. Перегибает, как ему мечталось, через то ли спинку, то ли изголовье, любуется разбросанными по обивке прядями – шелк на шелке, чмокает между лопатками, оглаживает тонкую талию, тискает ягодицы, нетерпеливо врывается в восхитительную узкую задницу… Узкую! Снейп шипит и вскидывается, но Гарри и сам уже замер, нежно, успокаивающе поглаживая изогнувшееся под ним тело. Вот же черт! Он так привык к влажности и растянутости своего партнера, что совсем не ожидал встретить такую узость. Гарри оглядывается по сторонам и едва успевает поймать летящий в лицо флакончик. Уф! Всего несколько капель: скользкая хлюпающая задница Снейпа – это классно, но вот такая вот тесная, плотно обхватывающая, рождающая потрясающие ощущения на грани наслаждения и боли… Нет, Гарри не готов отказаться от этого. Он уверен, что и Снейп тоже, иначе уже ставил бы ему ногу на горло и высказывал все, что думает о нетерпеливых и невнимательных косоруких идиотах. И Гарри уже облизывал бы его крохотные пальчики. Ммм… тоже интересные ощущения. Он заметил, что и стопа у его темного лакомства тонкая и нежная, но не очень длинная, скорее маленькая для мужчины. Вздыхая, Гарри отодвигает фантазии ради ближайшего удовольствия. Его член неплохо смотрится в северусовой заднице, края не совсем сухие – похоже, тот воспользовался противовоспалительной мазью, и сейчас анус узок, словно у девственника. Чувство вины тихонько копошится в глубине души и отступает, когда Снейп чуть подается задом. Гарри чуть наклоняется вбок, заглядывая под его бедра, и облегченно вздыхает: стоит, бодрячок, чуть касаясь обивки, – и со стоном толкается навстречу. Наслаждается медленными движениями в тесном канале, твердой рукой фиксируя излишне активную задницу и расчетливо заботясь о том, чтобы головка члена Снейпа лишь чуть-чуть, невесомо касалась атласной ткани. Его любовник стонет и, кажется, в нетерпении готов дать Гарри пенделя. Гарри смеется: придется зафиксировать и ноги. Восхитительный. Такой удивительно тесный, что приходится в очередной раз принимать меры, чтобы не кончить раньше времени. На этот раз они будут заниматься сексом долго и вдумчиво. Разбросанные волосы мечутся по узорчатой ткани, цепляются за обивку тонкие сильные пальцы, стройное тело выгибается аркой – медленные и короткие движения чередуются с быстрыми и долгими, легкие толчки с сильными, аппетитная коралловая головка сильнее ударяется в гнутую спинку оттоманки и скользит по узорчатому атласу вниз. Кажется, крепкая хватка и контроль заводят его партнера не меньше, чем бурный трах. Впрочем, и это от них не уйдет – вот прямо сейчас, сейчас… Томные стоны сменяются нетерпеливыми, ахи и вскрики громкими криками… Взрыв. *** Гарри почти лежит на нем, сжимая обеими руками, крепко-крепко, проводит твердым кончиком языка по освобожденной от волос влажной шее. – Я ведь обещал тебя оттрахать во всех местах. Ты же не думаешь, что мы уже закончили и ты свободен? Я буду трахать тебя везде и всюду, моя Лакричная Палочка, – выцеловывая дорожку вдоль кромки волос. – Ты мой, – прикусывая тонкую кожу за ухом и улыбаясь тихому стону. – Везде и всюду, – ласково касаясь губами темного пятнышка укуса. – И навсегда. – И тихо-тихо, в самое ушко: – Ты мой.