Cruise to Nowhere

Как долго тебе будет везти? На самом деле, никогда не угадаешь, где не приземлится очередной самолёт, с каким из айсбергов не разминётся шикарный лайнер и на какой миле для тебя закончится Трасса 66. Сколько таблеток ксанакса отделяют условно здорового человека от отказа почек? Сколько водки и энергетика стоит смешать, чтобы достичь шести промилле алкоголя в крови? Сколько надрезов нужно сделать, чтобы потерять два литра крови за пятнадцать минут? Сколько минут понадобится стоящему по другую сторону закрытой двери Брайану, чтобы заподозрить что-то неладное? На самом деле, никогда не угадаешь. Всё это вопрос везения. «Как долго тебе будет везти?» — неоново-красные буквы и такая же шестисантиметровая ленточка сбоку, что-то о поцелуях, столовых приборах, использованных иглах и презервативах чуть ниже; телефон доверия и оператор, которому заведомо плевать. Азимов и Меркьюри. Миллионы долларов на обшарпанных стенах вокзалов и подземных переходов; социальная реклама, в действительности, — это как бороться за мир и трахаться за девственность. Подсохшие белесые потёки под выцветшим плакатом — то ли в знак протеста, то ли просто очередное «не оставляющее разводов» моющее средство. На самом деле, он не успевает рассмотреть. Джерарда выворачивает наизнанку коктейлем из анксиолитиков и несвежих сэндвичей. Кабинка не заперта, колени сводит, и джинсы, кажется, безнадёжно прилипли к грязному кафелю. В Северной Каролине, если верить скрипящему голосу радиоведущего, снова видели НЛО. Снаружи кто-то бурно выясняет отношения, выкрикивая фразы на словацком, или, быть может, чешском — он в любом случае ничего не смыслит в иностранных языках, но думает, что они могли бы звучать именно так. Джерарда выворачивает чем-то белым и пенистым, и он просто надеется, что это всего лишь слюна, смешанная с ксанаксом. Одна таблетка за сорок минут до отправления, не больше. Доктор напоминает ему каждые пять минут: «Не больше одной таблетки, мистер Ли». Доктор спрашивает его: «Вы употребляете алкоголь?» Доктор интересуется: «Вас посещают суицидальные мысли?» Джи отрицательно качает головой, глядя куда-то сквозь плывущие стены. Около часа назад они с почти завязавшим Фрэнком раскурили последний, «прощальный» косяк, и это, наверно, заметно, но док сдержанно молчит. У Джерарда есть небольшие проблемы с медицинской страховкой, а у Брайана — полезные связи. Электронная база висит, доступа к медицинским картам нет, и приёмные часы близятся к концу; к тому же, всё это идёт мимо регистрационной стойки, так что он, вероятно, получит рецепт на имя какого-нибудь рандомного Джона, скончавшегося несколькими днями ранее. Никто не станет проверять. Так как долго тебе будет везти, Джерард? Матово-белый флакон затерялся в кармане его безразмерной толстовки между обёртками от Skittles и салфетками из ближайшего кафетерия, исписанными неловкими рифмами. Одна таблетка за сорок минут до отправления, запитая отвратительным кукурузным виски, перелитым в упаковку из-под яблочного сока. Ещё по одной на каждый раз, когда их рейс переносят. В Северной Каролине — чрезвычайное положение и слетевшая с катушек Изабель. В Портлэнде — страйкующие пилоты, разбитый морской порт и штормовое предупреждение. Их рейс переносят больше трёх раз. Джерард на ватных ногах выплывает из тесной кабинки, когда ругань снаружи уже стихает. Хинди или суахили? На ручках смесителя, кажется, начинает зарождаться новая форма жизни, и в раковину кто-то сплёвывал кровь, что, в принципе, не слишком заботит Уэя, пропахшего рвотой и потом. У воды из-под крана сладковато-гнилостный привкус — быть может, они причалят к берегу уже с гепатитом. Быть может, они никогда не причалят. Он, естественно, давно уже знает, что всё это ничем хорошим не закончится. Это даже не чёртово предчувствие, это столь любимая их менеджером статистика: любая досадная мелочь — будь то какие-либо заминки с оформлением документов, нудящая зубная боль или барабаны, звучащие на саундчеке так, будто кто-то избивает чайку веслом — непременно приводит к апокалипсису локального масштаба. Всегда. В любом случае. Вселенский принцип «чем дальше, тем хуже». Джерарда трясёт от одной только мысли о возможных вариациях этого «хуже», потому что, серьёзно — четыре дня на огромной титаникообразной машине, и вокруг — океан. Не то, чтобы раньше он наблюдал у себя наличие какой-либо фобии на этот счёт, но, с другой стороны — не то, чтобы он вообще когда-либо путешествовал по воде. Сколько минут понадобится стоящему в толпе азиатских туристов Брайану, чтобы заподозрить что-то неладное? Проверить несложно, но Джи решает вернуться в зал ожидания без чьего-либо сопровождения. Их сумки свалены в кучу у дальней стены, где концентрация голосящих несостоявшихся пассажиров не так высока, и на самой большой из них устроился беспокойно дремлющий Майкс — ресницы подрагивают, рот слегка приоткрыт и дыхание немного неровное. Кто-то громко возмущается, что в JFK в таких случаях хотя бы предлагают бесплатные напитки. Радиоведущий с одинаково бодрой интонацией рассказывает и о розыгрыше билетов на Бали, и о закрытии нескольких клиник за нарушение порядка оборота наркотических средств и прочей подобной дряни. Девочка с полароидом вдохновлённо щёлкает пожилую пару, трогательно держащуюся за руки. Его брат уже давно не засыпает без алкоголя, так что нет смысла спрашивать о яблочном соке. Сколько кукурузного виски нужно выпить, чтобы достичь шести промилле алкоголя в крови? Быть может, думает Джерард, когда-нибудь всё изменится. Лет пять-десять, и люди начнут бегать по утрам, устраивать пикеты на парковках перед KFC и считать любую зависимость слабостью, но сейчас весь этот яд — очередной тренд сезона. Саморазрушение против самосовершенствования. Ты на пике, когда ты медленно умираешь — возможно, только поэтому его гремящий костями малыш Майки днями не просыхает, а Фрэнк затягивается чёрт знает какой по счёту сигаретой прямо под неровно наклеенным к стене красным кругом с перечёркнутой никотиновой палочкой внутри. Ребята из службы охраны не скажут ему ни слова. Джи не скажет ему ни слова тоже. Они не разговаривают уже дня три, или около того. В этом нет ничего странного — все они время от времени нуждаются в личном пространстве и тишине. По крайней мере, так ему говорит Айеро, когда они лежат в тесной комнатушке грязного придорожного мотеля, зажатые между телами остальных ребят. Три дня — недолеченная пневмония, загнанные вдохи и спутанные партии ритм-гитары. Три дня — весь на взводе от предштормовой духоты и бессонницы, без травки и цветных таблеток, которые Майки обычно удаётся добыть в обмен на одну только пьяную улыбку. Три дня — застаёт Джерарда стоящим на коленях перед случайным парнем вечером понедельника, а сегодня уже четверг, или, быть может, пятница. Фрэнк читает «Заводной Апельсин» уже три дня. Джи может видеть затёртый корешок библиотечной книги, которая вряд ли будет возвращена, выглядывающий из переполненного рюкзака с неподдающейся ремонту пластиковой змейкой. В сетчатом боковом кармане — надтреснутый термос из долларового магазина и примятая брошюра со знакомой кроваво-красной лентой. Как долго тебе будет везти, Фрэнки? Их с Фрэнком взгляды пересекаются в какой-то момент. В глазах Айеро — не пустота и не равнодушие, а какое-то вязкое, обволакивающее спокойствие, и Джерард иррационально чувствует себя загнанным в угол. Механический голос заученно озвучивает список вновь отложенных рейсов, не размениваясь на извинения за доставленные неудобства. Девочка с полароидом кружится возле малыша с очаровательным щенком на руках. Вокруг слишком много людей, Уэй будто смотрит на них через стенки круглого аквариума — искажённых, гипертрофированных. Ещё несколько часов, и он просто сойдёт с ума. — Я так скоро с ума сойду, — откровенно выдает Джи, медленно соскользнув спиной по стене и усаживаясь прямо на пол рядом с их багажом. — Брайан, ты уверен… — Уверен, — отрезает тот, не отрываясь от телефона. — Эти парни платят нам хорошие деньги. И это, в действительности, единственная причина. Джерард просто беспомощно замолкает, поскольку он и без того бессчетное количество раз заводил эту шарманку, так что Шехтер уже понимает его с полуслова, и наверняка тихо бесится. Он ничего не может с этим поделать — ни с раздражением Брайана, ни с собственными паническими атаками, которые не заглушить даже виски и ксанаксом, ни с тем, что он, сбегая от своей прошлой жизни, планировал творить искусство, а не продаваться. Но всё в этом мире замешано на деньгах, все их копеечные контракты, дешёвые мотели и рецепты на имя рандомного Джона. — Всё будет в порядке, Джер, — голос Брайана отдаётся в его голове звенящим эхом, будто он действительно сидит на дне аквариума или тибетской поющей чаши. Ещё что-то об одноместных каютах, отличном отеле на берегу океана и том, что всё это за счёт приглашающей стороны – Уэй, по сути, не слушает дальше, потому что весь этот звон, и шум, и резкие голоса заставляют чувствовать себя так, будто его может стошнить прямо здесь и сейчас. Сколько белой пены потребуется для того, чтобы распугать всех людей в радиусе десятка метров? Джерард судорожно сглатывает, пытаясь унять взбунтовавшийся организм. Он придумывает новую игру, и по её правилам нельзя думать об острове, название которого он раньше никогда не слышал. О тысячах затонувших кораблей, гниющих на дне океана. О брате, угасающем на глазах. О снесённых с лица земли городах и НЛО. О девочке с полароидом, снимающей, как парни в чёрной униформе дубинками избивают бездомного. О терпковатом запахе сигаретного дыма, маячащем всё ближе и ближе. Об одной таблетке за сорок минут до отправления. Он почти не вздрагивает, когда на его плечо опускается ладонь — такая горячая, что жжёт даже через два слоя одежды. Уэй не спеша поднимает взгляд, и это действительно странно — смотреть на Фрэнка снизу вверх. — Паршиво выглядишь. Ты уже принял свои таблетки, Джи? — вкрадчиво шепчет, слегка сминая пальцами плотную ткань толстовки. В глазах Айеро — будоражащее спокойствие и ни капли привычной навязчивой заботы. Джерард не может смотреть в них долго, зажмуривается, снова утыкается в пол. — О, — выдыхает он, кривовато улыбаясь исцарапанной каменной плитке; пальцы тянутся в карман за флаконом почти что самопроизвольно. — Хорошо, что ты напомнил. Есть чем запить?