Королева Марго

осень 1688 года о. Тортуга, таверна «У французского короля»

      Питер Блад вошел в небольшую душную комнату, на ходу стягивая с плеч черный с серебром камзол. Бросив его на спинку стула, он остановился возле окна и дернул ставни на себя. Воздух на улице был таким же тяжелым и влажным, как в комнате. На небе собирались темные тучи. Сезон дождей еще не закончился, и близился очередной ночной ливень. Из окна было видно море, и капитан застыл на некоторое время, разглядывая корабли, стоявшие на рейде. А потом тяжело вздохнул. Проведя ладонью по лицу, ощутил, как мелко подрагивают пальцы. Его все еще трясло после недавнего визита в дом губернатора. «Не надо было принимать приглашение мадемуазель дʼОжерон, — подумал он мрачно. — Знал ведь, что ничего хорошего из этого не выйдет». Блад очень бы хотел забыть о недавнем разговоре с Мадлен и не вспоминать ее горькие слезы. А также жестокие слова, которые ему пришлось произнести. Он старался говорить как можно мягче и вежливее, но суть сказанного от этого не менялась. «Это как ампутация, — пытался убедить себя Блад. — Спасение и исцеление через боль. Я должен был сказать ей это, рано или поздно. И лучше рано, пока все не зашло слишком далеко». За окном стало еще темнее, где-то вдали прогремел гром. Порыв ветра всколыхнул занавески. Мысли Блада привычно вернулись к Арабелле Бишоп и ее жестокому приговору. Вор и пират. «Если бы она сказала эти слова раньше… оказался бы я в таком идиотском положении?» — подумал он вдруг, нахмурившись. Прошло уже столько дней, а боль не становилась меньше. Он видел ее во сне, даже если это было тяжелое пьяное забытье. Он слышал ее строгий голос каждый раз, когда оставался один. А такое случалось часто, потому что видеть кого-то из своих офицеров или тортугских знакомых ему не хотелось. Было бы ему так же больно, если бы она сказала все эти жестокие слова сразу? Если бы он узнал ее мнение о себе в первый год своей пиратской деятельности? Несомненно, ему было бы дьявольски обидно. Но наверняка он нашел бы в себе силы это пережить и идти дальше. Сейчас же, после того как он три года дурачил себя несбыточными иллюзиями и надеждами… эти два коротких презрительных слова обрели над ним невероятную силу и власть. «Я все сделал правильно, — подумал Блад, отойдя от окна. — Быть может, потом Мадлен будет мне благодарна за это…» Но это случится потом. А сейчас ей должно быть очень больно. Ему же остается лишь баюкать неспокойную совесть напыщенными фразами. Путь к исцелению часто лежит через страдания. Интересно, когда же это случится и с ним? И случится ли вообще? Боль не уходила. Она просто принимала разные формы. Если раньше она была острой и невыносимой, как будто в грудь ему вонзили клинок, то теперь накатывала вспышками, не менее мучительными. Бладу чертовски хотелось выпить, чтобы успокоиться и стереть из памяти недавний неприятный разговор. Где же Жак? Капитан бросил хмурый взгляд на дверь. И в этот момент раздался стук. — Да? — мрачно буркнул Блад, прислонившись к столу. Дверь распахнулась, и в комнату вошла Марго с двумя бутылками рома в руках. Она замерла на пороге, глядя на него. Потом закрыла дверь и сделала несколько робких шагов вперед. Блад отметил, что она держится очень напряженно. Скорее всего, это его вина. В последние дни он редко появлялся здесь трезвым. И не всегда вел себя вежливо. Капитан поспешил прогнать эти мысли, зная, что за ними последуют угрызения совести. А сейчас он вовсе не хотел, чтобы это отравляло ему вечер. Да, эти полтора месяца он вел себя как последняя свинья. И что? Разве он не имеет на это право? Всю свою жизнь он старался вести себя так, как хотелось бы другим. Но теперь все будет иначе. Теперь он будет думать только о себе. «Раз уж я вор и пират…» И все же Блад заставил себя улыбнуться. — Здравствуй, Марго, милая! Спасибо, что принесла мой ром. Поставь его на стол, будь так любезна. Она не заслужила грубого обращения, особенно от него. Ради нее он сделает над собой последнее усилие и будет вежливым. Хотя бы ближайшие полчаса, пока еще трезв. Блад шагнул к столу, чтобы забрать у нее бутылки. Но Марго вдруг отступила назад, по-прежнему держа их в руках. Светлые глаза смотрели на капитана с печальным укором. — В чем дело, Марго? — спросил он ровным и мягким голосом. — Это же мой заказ, не так ли? — Да, капитан, это твой ром, — негромко ответила она, потупив взгляд. — Прекрасно, тогда отдай его мне! — он протянул руку, криво улыбнувшись. Но Марго продолжала сжимать бутылки, чуть сдвинув золотистые брови. — Так-так… — протянул Блад, опуская руку. — Что все это значит, Марго? Это был дежурный вопрос. Потому что капитан догадывался, что она хочет ему сказать. В последнее время все вокруг, будто сговорившись, пытались наставить его на путь истинный. Волверстон, Джереми, Хагторп, даже Ибервиль — все приходили к нему читать нотации. Старались заинтересовать его планами новых походов против испанцев. Говорили, что вот так травить себя ромом — не самая лучшая идея. И вообще всячески стремились его растормошить. Они выражали свое беспокойство по-разному: кто-то врывался к нему в каюту и начинал материться, кто-то пытался отобрать у него выпивку… Но Блад знал, что на самом деле им просто нужен тот, кто повел бы их в очередной налет. Тот, кто решил бы их проблемы. Поэтому — и только поэтому! — они были так настойчивы. Они хотели, чтобы он, Питер Блад, снова жил ради них. И вел себя так, как им хотелось бы. Но больше этого не будет. Он отныне сам по себе. Тем более что большая часть этих людей уже сделала свой выбор там, на Ямайке. Они получили то, что хотели, только и всего. И пусть теперь оставят его в покое! Теперь он будет делать только то, что хочет сам. А все, чего ему сейчас хотелось, — это ром. — Капитан, — собравшись с духом, Марго подняла на него свои зеленые глаза. — Выпить ты всегда успеешь. Но, раз уж сейчас ты трезвый, может быть, сначала поговорим? Блад посмотрел на нее с печальной улыбкой. «Нет, это точно сговор». — Марго, не думаю, что сегодня от нашей беседы будет толк. Особенно, если ты намерена помешать мне напиться. И он еще раз попытался забрать у нее бутылки. Но Марго опять увернулась. Блад чуть нахмурился. Но когда он заговорил, голос его стал еще ласковее. — Марго, дорогуша, если честно, я сейчас совершенно не в настроении для подобных шуток. У меня был ужасный день и не менее отвратительный вечер, так что мне срочно надо выпить. Поэтому тебе лучше отдать мне мой ром. Или я закажу еще две бутылки у Жака. Тяжело вздохнув, Марго обречено протянула ему бутылку. И пристально наблюдала за тем, как Блад срывает восковую печать с горлышка и делает долгий глоток. Оторвавшись от бутылки, он тряхнул длинными волосами и посмотрел на Марго. — Так о чем ты хотела поговорить? — небрежно поинтересовался он, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Дай угадаю. Почему я пью? И что со мной случилось? Так? Она кивнула, печально глядя на него. Блад фыркнул, передернув плечами, и в глазах его промелькнула искра злой иронии. — Что случилось? Ничего особенного. Просто у меня с утра во рту ни капли рома не было. Пришлось побыть трезвым ради господина губернатора. Пожалуй, больше я не буду ходить в его дом. Слишком уж тяжело терпеть целый день… без выпивки… — Неужели это из-за того патента? — спросила Марго, не обращая внимания на его слова. Она хотела сказать совсем другое, но этот вопрос вырвался почти против воли. Вся Тортуга обсуждала его недавнее приключение на Ямайке. И слухи ходили самые противоречивые. Блад замолчал, взглянув на нее с удивлением. И выражение его лица мгновенно изменилось. — Причем тут патент? — холодно спросил он. Марго пожала плечами, на щеках ее выступил румянец. — Просто капитан Волверстон рассказал, что тебе пришлось пойти на королевскую службу… чтобы прикрыть всех, кто был на «Арабелле», от виселицы… — Так все и было, — сухо ответил Блад, и глаза его были холодными, как лед. — Ну… я подумала, что, наверное, это было нелегкое для тебя решение… которое многие на Тортуге могли неправильно понять… — Так ты полагаешь, я пью из-за того, что боюсь последствий этого поступка? — в голосе Блада зазвенели металлические нотки. — Боюсь, что кто-нибудь сочтет меня предателем? Да? Марго покраснела еще больше. Тон капитана теперь был почти вызывающим, и это смутило ее. — Я… не это имела в виду, — попыталась она объясниться. — Я вовсе не хотела тебя в чем-то обвинить… — Значит, ты не считаешь меня предателем? — теперь Блад открыто кривил губы в издевательской ухмылке. — Ну, Марго, скажи честно! Раз уж ты сама предложила задушевный разговор! Я же не совсем глухой, знаю, какие сплетни ходят обо мне на Тортуге. Ты считаешь меня предателем и трусом? Марго взмахнула рукой, огорченная его язвительными вопросами. — Зачем ты так, капитан? Я же понимаю, что ты сделал это, чтобы спасти своих людей. Разве это предательство? Блад засмеялся. И это был очень злой смех. — А если бы тебе сказали, что я взял этот патент добровольно, что бы ты подумала, а? — спросил он, снова поднося бутылку к губам. Он все еще улыбался, но глаза его смотрели на нее очень странно и жестко. — Я бы не поверила, — ответила Марго, смело встретив его взгляд. — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы попасться на такую нелепицу. Блад снова рассмеялся, и это ее разозлило. — О, капитан, это далеко не первая сплетня про тебя, так что мои слова — вовсе не шутка! — воскликнула Марго, нахмурившись. Но Блад продолжал смеяться, качая головой. «Увы, далеко не все такие недоверчивые, — думал он с горечью. — И я многое бы отдал, чтобы услышать что-то подобное из других уст». — Да, милая, ты меня знаешь…, но вряд ли хорошо, — сказал он, наконец. — И это к лучшему, поверь! Он сделал еще один длинный глоток из бутылки, прислушался к раскатам грома за окном. А потом, кивнув каким-то своим мыслям, бросил взгляд на Марго. — Итак, ты узнала все, о чем хотела спросить? Полагаю, мой ответ был достаточно исчерпывающим. Как видишь, это не патент. А сейчас, извини, я бы хотел побыть один. И он выразительно посмотрел на нее. Марго закусила губу. Повернувшись, она медленно пошла к двери, но у самого порога остановилась и спросила: — Неужели все из-за мадемуазель дʼОжерон? Блад приподнял брови, и губы его снова скривились в улыбке. — А говорила, что не веришь сплетням, — укоризненно протянул он. Марго вспыхнула от этой откровенной насмешки. — А что еще можно подумать, капитан? — ответила она, свернув глазами. — Я же многое замечаю… волей-неволей! С тех пор как ты вернулся, между вами словно кошка пробежала. Раньше ты чуть ли не каждый день ходил с визитами к губернатору. А теперь? Тебя будто подменили. Неужели губернаторская дочка так тебя извела?! Блад засмеялся снова, прикрыв лицо рукой. — Все немного не так, как ты думаешь, — ответил он, когда смог успокоиться. — Но я действительно постараюсь держаться подальше от мадемуазель дʼОжерон. — Или господин дʼОжерон не хочет видеть тебя своим зятем? — Марго чувствовала, что заходит в своем любопытстве опасно далеко, но не могла остановиться. В тавернах Тортуги действительно любили поболтать насчет отношений между капитаном Бладом и дочерью губернатора. Равно как и о готовящейся свадьбе. Блад, конечно, все отрицал, но кто знает этих мужчин? За год он мог изменить свое решение. В конце концов, Мадлен дʼОжерон слыла красавицей. И была весьма завидной невестой. Вопрос Марго вызвал у Блада еще один взрыв смеха. — Я бы прекрасно понял господина дʼОжерона, если бы он отказался выдать свою дочь за такого, как я, — сказал он, наконец. — А вот тут ты не прав, капитан! — возразила Марго, шагнув к нему. — И если только это тебя останавливает… — Не только это, конечно, — ответил Блад. — Но подумай сама, велика ли радость для девушки из такой хорошей семьи заполучить в мужья вора и пирата? Беглого каторжника и осужденного бунтовщика, по которому плачет веревка? Он с кривой улыбкой ждал ее ответа, покусывая губы. — Если девушка тебя любит, то это не имеет никакого значения, — тихо произнесла Марго, заглянув ему в глаза. И очень осторожно дотронулась до его плеча. Что же все-таки стряслось с капитаном? Он ведь был совсем другим еще полгода назад. Куда пропал этот задорный огонь, сиявший прежде в его глазах? Быть может, удастся вернуть его? Хотя бы на несколько мгновений? Марго так скучала по его улыбке и смеху. Да, он и сейчас улыбался, но это было совершенно другое веселье. Злое и горькое. Господи, как же была прекрасна прошлая осень, и насколько тяжело сейчас! Марго медленно провела ладонью по его руке. И почувствовала, как Блад вдруг вздрогнул и напрягся. — Если любит… — повторил он негромко, глядя куда-то в сторону. «Да, это была всего лишь иллюзия. Несбыточный сон. А теперь пора просыпаться…» Если бы Арабелла Бишоп хоть немного любила его, она никогда не сказала бы таких жестоких слов. Никогда… Блад резко посмотрел в глаза Марго. И она почувствовала, что щеки ее заливает жаркий румянец, а сердце заколотилось часто-часто. Настолько пронизывающим был этот взгляд. Блад высвободил свою руку. И глаза его вдруг стали совершенно невыразительными и холодными. — Спасибо за разговор, Марго, но сейчас тебе лучше уйти, — сказал он ровным голосом. — Ты уверен, капитан? — спросила она хрипло, поражаясь собственной дерзости. Он посмотрел на нее еще несколько мгновений. И тяжело вздохнул. «Что же сегодня за день такой?! — думал Блад, чувствуя, что снова начинает дрожать. — Сначала Мадлен, а теперь, похоже, и Марго… Еще одного разговора по душам мне не выдержать…» Он очень хотел надеяться, что ошибся, но ее глаза были такими выразительными… «Черт побери! Неужели я еще недостаточно дров наломал?!» И ведь не объяснить ей, что он действительно не сможет остаться… потому что это будет чертов обман. Себя и ее. Потому что слишком свежа эта рана, и он все еще помнит лицо и голос другой женщины… — Да, уверен. Иди же! Она стояла, как будто оглушенная. А потом, внимательно взглянув на него, стиснула губы и помотала головой. — Нет, я не уйду. Ведь ты же опять напьешься, — горько сказала она. Блад кивнул, потянувшись за второй бутылкой рома, которую Марго все еще сжимала в руке. Она отпрянула, убрав руку за спину. — Напьюсь. Тут ты абсолютно права, — сказал он. — Если бы ты знал, капитан, как больно смотреть на тебя… такого! — воскликнула Марго, не выдержав. — О, моя дорогая, смотреть вовсе необязательно, — невозмутимо ответил Блад. — Поэтому я и прошу тебя уйти. Выражение ее лица изменилось, и капитан добавил, потянувшись за своим камзолом: — Впрочем, какая к черту разница, кто из нас уйдет? — и он быстро направился к двери, подхватив камзол со спинки стула. — Так будет даже лучше… для нас обоих. — Капитан! — окликнула она его в отчаянии. Вместо ответа Блад подошел к Марго и, поймав за запястье, очень аккуратно, но в то же время неумолимо, забрал бутылку с ромом. Поклонился ей и вышел за дверь. Марго стояла в оцепенении, пока оглушительный раскат грома за окном не пробудил ее и не заставил ринуться прочь из опустевшей комнаты…