Девочка в девочке.

POV Блэр.       Прошёл месяц. Да, целый месяц. А мне показалось, что прошла целая вечность. На следующий день после происшествия в Эмпайер приехали мама и Сайрус. Последний пригласил для моей защиты своего друга-адвоката. Я застряла в пограничной зоне: меня арестовали, но так и не решили, какую статью инкриминировать. А всё из-за Чака, который уже месяц лежит в коме. Мне об этом сказала Грейнджер, когда навещала меня. Вообще, они с Драко и Сереной часто приходят, но от этого не легче. Чем дольше это продолжается, тем дольше я остаюсь в вонючей одиночке, в которую каждую проклятую секунду залетают крики других заключённых. Хотя, какая, в общем-то, разница, ведь меня всё равно осудят. Вопрос лишь в сроке. Интересно, что обо мне написала Сплетница? Я не единожды спрашивала об этом у Грейнджер, но она каждый раз ничего не отвечала. — Твоя мама временно попросила меня возглавить «Waldorf design», — сказала Гермиона, виновато опустив глаза. Знаю, что вовсе не время искать подвох, но всё же, почему она осталась? Увидела возможность зацепиться за власть, когда королева пала, или же действительно хочет помочь мне? Но если второе, то как так, ведь я ей чего только не говорила в тот злополучный день. — Что ж, одобряю. Пусть и за короткое время, но ты научилась у меня многому. И тем более Эс поможет, если вдруг тебе не хватит вкуса. — Думаю, ты обрадуешься, узнав, что твою форму заказали несколько частных школ в Италии и Франции. — Прекрасная новость. — Как ты справляешься? — ненавижу это страдальческое выражение лица. — Ты каждый раз, когда приходишь сюда, задаёшь этот вопрос. И мама. И Серена. И Драко. — Прости. — И вы все постоянно извиняетесь, хотя, единственная, кто должен извиняться, это я. Я вела себя, как истеричная психопатка. Слова извинения я не смогла из себя выдавить. Грейнджер, в знак поддержки, положила ладонь поверх моей руки, но надзирательница, жирная старая клюшка, тут же вмешалась, заявив противным скрипучим голосом: «Касания запрещены». Говорят, что тюрьма ожесточает людей. Я нашла абсолютно точную причину этому — надзиратели. Точнее, их отношение. — Я хотела спросить, есть ли у тебя идеи для новой коллекции? Элеонор хочет, чтобы к концу следующего месяца уже был разработан эскиз. — Роба для заключённых, — Грейнджер недоумённо уставилась на меня. — Посмотри, в какой безвкусице я сейчас сижу! Мало того, что ткань моей одежды грубая, так ещё и цвет тошнотворно оранжевый! — Я предложу этот вариант Элеонор. Кстати… Мы договорились, что никто не скажет тебе, чтобы не внушать напрасную надежду, но я считаю, что ты должна это знать. Сайрус сказал, что если Чак придёт в себя, то может попросить закрыть дело, заявив, что не имеет претензий. Есть какое-то исключение в законе об этом. — Пустая информация, потому что он не придёт в себя. — Почему? Чакки, — меня аж передёрнуло, когда она так его назвала, — боец! Он выпутается. — Ему был дан второй шанс после той аварии. Больше так не повезёт. — Поверь мне, у него всё получится. Уверенность Грейнджер выглядела подозрительно, но я не сказала об этом ни слова. Может, это просто что-то чисто гриффиндорское. Или грейнджеровское. — Свидание окончено! — известил голос диспетчера. Надзиратели сразу ощетинились, приготовившись заводить заключённых обратно в свои камеры. — Ладно. Увидимся… Гермиона, — я поднялась, а вслед за мной и она. — До встречи. Один из надзирателей подошёл ко мне и велел идти вперёд. Зайдя в переход, соединяющий блок для свиданий с камерами, где держат заключённых, меня тут же обыскали, ощупав с головы до пят, и только потом, надев наручники, повели в мою одиночку. Проходя по коридору мимо клеток с кричащими и дерущимися заключенными, мне каждый раз становится не по себе. Не представляю, что со мной стало бы, если бы я сидела вместе с ними.       На этаже с одиночками как-то странно тихо. Но это ещё ужаснее, чем шум, потому что в те дни, когда также тихо, как сегодня, сидя в четырёх стенах, теряешь ощущение реальности. Тишина выдавливает его, оставляя потерянность и страх. Я пыталась отвлекаться, погружаясь в свои мысли, но каждый раз замечала, что уже через 10 минут мысли исчезают куда-то, будто тишина вытесняет их. Возможно, этому ещё способствует никогда не выключающийся свет, ярко бьющий в глаза, не давая уснуть. Под влиянием всего этого дни проходят, как в тумане. И я поняла, что наступил следующий день, когда за мной пришёл надзиратель, чтобы снова отвести на свидание. На этот раз пришла Серена. — Привет, — произнесла она, когда я села. — Отлично выглядишь. — Ты говоришь это каждый раз, но я не верю, что человек, находящийся в тюрьме, практически не видящий воды, может выглядеть хорошо. Тем более, я уже давно не использовала своего крема. Я буквально чувствую, как моя кожа теряет гладкость и эластичность. — Как ты? — Давай наконец договоримся, что подобные вопросы — табу. Я всего лишь сижу в 4 стенах, а не копаю рудники где-то в Сибири. — Всё равно! Я помню, когда меня посадили за решетку на три дня, то это было сплошным адом. — А я помню, что ты там ещё и осталась самовольно, значит не так плохо было. — Я осталась, чтобы выказать сопротивление матери. Когда Сиси пришла забирать меня, я была счастлива, что могу покинуть это жуткое место. — Кстати, я так и не выразила тебе сожаление по поводу смерти твоей бабушки. Мне действительно жаль, что Сиси больше нет. И жаль, что я не была рядом с тобой. — Это не твоя вина. И потом, Гермиона помогла мне справится. Грейнджер… Везде меня заменила. — Я рада, что ты была не одна, — сдержанно ответила я. — И ещё кое-что… Прости меня за платье Сейдж и за то, что я сказала Стивену, что ты в этом участвовала. Но клянусь, что к трансляции видео, я не имею никакого отношения. — Забудем, Би. Важно сейчас лишь то, чтобы тебе удалось выйти из этой истории, не потеряв лица. — Адвокат сказал, что при любом раскладе мне грозит от 10 лет. — Не думай об этом… — Да мне только и остаётся, что думать! Хотя, почти всё время я ловлю себя на том, что просто смотрю в одну точку. — Тогда в свободное от созерцания одной точки время думай о том, что твои друзья и твоя семья ждут твоего возвращения. Твой отец приехал с Романом. Он хотел прийти сегодня, но ему ещё надо заполнить реквизиты на посещение, а затем дождаться, когда его заявка будет обработана. Чёртова бюрократия! — Я не видела отца с самой свадьбы… Грустно. Грустно, что мы с ним встречаемся только по случаям великой радости и огромного несчастья. — Но Гарольд всё-таки нашёл вариант поддержать тебя, подарив свою любовь раньше, чем ожидалось. — В смысле? Он тут? — Нет, но… — Эс поднимает с колен небольшой свёрток, завёрнутый в фольгу. — Он вместе с Доротой приготовил это для тебя. Развернув свёрток, я увидела там тыквенный пирог. Мой любимый тыквенный пирог! Только… — А почему он разрезан на такие мелкие кусочки? — Надзиратели беспокоились, что я пытаюсь пронести сюда контрабанду. Ну, хорошо, что хоть в итоге разрешили передать мне. Взяв кусочек, я положила его в рот, чувствуя, как он буквально тает во рту. Я даже зажмурилась от удовольствия, тут же запихивая ещё один кусочек, и ещё один, и следующий… — Эс, я обожаю тебя! И папу, и Дороту! Передай им это. — Обязательно. И снова диспетчер объявил об окончании свидания. Я поспешила запихать в рот оставшиеся кусочки и, быстро пережёвывая, кивнула Серене в знак прощания, уводимая уже подоспевшими надзирателями. И опять тот же ритуал, что и вчера. Боже, когда это всё кончится?.. Да уж, свобода только снится… _______________ POV Гермионы.       Месяц спустя Блэр всё ещё оставалась за решёткой, в то время, как Чак, пережив 4 операции всё-таки смог выжить. Относительно, конечно, потому что нельзя назвать кому жизнью. Он всё никак не мог прийти в себя. Через неделю его дядя Джек Басс уже хотел применить эвтаназию к «любимому» племяннику, но Лили, мама Серены, на правах его приёмной матери, не позволила ему этого. Поначалу она тоже хотела посредством отключения Чака от аппарата избавить приёмного сына от страданий, но мы с Драко убедили её этого не делать. Когда мы поняли, что у Чака мало шансов прийти в себя самостоятельно, тогда я приняла решение, которое нельзя было принимать ни при каких условиях: прибегнуть к магии. Точнее сказать, не совсем к магии как таковой, а к созданию зелий Экстракта Бадьяна, Укрепляющего Раствора и Тонизирующего Глотка Мандрагоры. Чтобы их приготовить, мне пришлось вернуться в библиотеку. Драко был со мной, помогая готовить зелья. Спасибо Хранителю, который не стал читать нотации по поводу того, что нельзя использовать зелья на маглах, и предоставил ингредиенты. К концу месяца все они были готовы, и мы наконец смогли дать их Чаку. Из-за невозможности снять аппарат искусственного дыхания, потому что иначе он умрёт, Малфой разжижил зелья и заплатил одной из медсестёр, чтобы она сделала внутривенные инъекции. Я не присутствовала при этом, потому что была на свидании с Блэр в тюрьме. — Твоя мама временно попросила меня возглавить «Waldorf design», — сказала я, виновато опустив глаза. Для меня это предложение явилось полной неожиданностью. Миссис Уолдорф не может ни о чём думать, кроме Блэр, а компанию без присмотра оставлять нельзя, поэтому она попросила меня поддерживать порядок. Я приняла предложение, но всё-таки стыдно перед Блэр, что я, будто, заняла её место. — Что ж, одобряю, — Блэр полна достоинства, как и всегда. — Пусть и за короткое время, но ты научилась у меня многому. И тем более Эс поможет, если вдруг тебе не хватит вкуса. — Думаю, ты обрадуешься, узнав, что твою форму заказали несколько частных школ в Италии и Франции. — Прекрасная новость. Она даже не улыбнулась. Я понимаю, что у неё нет особого повода, но мне казалось, что эта новость должна была вызвать в ней хоть намёк на улыбку, но Блэр как будто равнодушна. — Как ты справляешься? — Ты каждый раз, когда приходишь сюда, задаёшь этот вопрос. И мама. И Серена. И Драко. — Прости. — И вы все постоянно извиняетесь, хотя, единственная, кто должен извиняться, это я. Я вела себя, как истеричная психопатка. Я видела, как ей сложно говорить даже это, но чувствовала, что она хочет извиниться, поэтому положила поверх её руки свою ладонь, но надзирательница, ходившая между рядов, сурово произнесла: «Касания запрещены». И тогда мне пришлось убрать руку. На самом деле я не думаю, что Блэр есть за что извиняться, потому что виновата во всём только я. Потому что, если бы я не разрушила её отношений с Драко, всего остального не было бы. И с того самого дня меня гложет чувство вины, а потому я пытаюсь сделать всё, чтобы хоть как-то искупить её. — Я хотела спросить, есть ли у тебя идеи для новой коллекции? — проговорила я, меняя тему. — Элеонор хочет, чтобы к концу следующего месяца уже был разработан эскиз. — Роба для заключённых, — она не шутит? — Посмотри, в какой безвкусице я сейчас сижу! — Я предложу этот вариант Элеонор. Кстати… Мы договорились, что никто не скажет тебе, чтобы не внушать напрасную надежду, но я считаю, что ты должна это знать. Сайрус сказал, что если Чак придёт в себя, то может попросить закрыть дело, заявив, что не имеет претензий. Есть какое-то исключение в законе об этом. — Пустая информация, потому что он не придёт в себя. — Почему? Чакки — боец! Он выпутается. — Ему был дан второй шанс после той аварии. Больше так не повезёт. Зря она не верит в лучшее. Всё будет хорошо, я чувствую. — Поверь мне, у него всё получится. — Свидание окончено! — известил голос диспетчера. — Ладно. Увидимся… Гермиона, — поднимаясь, проговорила Блэр. — До встречи, — я тоже поднялась. К ней тут же подошёл надзиратель и повёл прочь. Я провожала их взглядом, пока другая надзирательница не подтолкнула меня к выходу.       Покинув тюрьму, я направилась в больницу, чтобы проведать Чака. Когда я пришла, то Драко был там. Как оказалось, зелья пока не дали результата. Смена караула: Малфой поехал в «Bass Industries», ведь контроль за работой в компании Чака осуществляет он на правах правой руки главы компании. А я осталась сидеть с Бассом. Врач сказал, что важно, чтобы с ним кто-нибудь был, разговаривал, это может поспособствовать улучшению. Позднее пришла Лили. Она всегда сидит с Чаком по ночам. Мне даже кажется, что его она любит больше, чем Серену, но, возможно, это просто кажется, потому что он сейчас в коме, и она всё свободное время посвящает ему.       Вернувшись в дом Уолдорфов, я обнаружила в гостиной Драко и ещё двух незнакомых мужчин, облачённых в бежевые плащи. При виде меня они оба поднялись. — Здравствуйте, вы, должно быть, мисс Грейнджер, — сказал мужчина, выглядевший старше. — Да… — Каспер Лавли, — он протянул мне руку, которую я тут же пожала. — Я — Министр Магии США, а это, — он указал на своего спутника, — Джордж Каспиан — глава Отдела Магического Правопорядка. Волшебники… Здесь есть волшебники… — Я не знала, что… — Мы так и поняли, что вы не знали. Мы ждали вас столько времени, но вы так и не появились в Министерстве, чтобы отметиться и официально получить политическое убежище у магов. Чтобы вам не беспокоиться теперь, вас уже внесли в учётную книгу магов. Но для того, чтобы могли в полной мере пользоваться привилегиями волшебников, вам нужно кое в чём помочь нам. — В чём именно? — Нам нужно всё, что вам известно о Волондеморте и Пожирателях в целом. — Я практически ничего не знаю. — Правда? Но вы же были подругой небезызвестного Гарри Поттера. — Гарри мало чем делится со своими друзьями. Но… — Но? — Я только знаю, что для победы над Волондемортом, надо собрать все крестражи. — Мы тоже это знаем. — Мне больше нечего сказать. — Тогда вы нам действительно ничем не можете помочь. В таком случае, до свидания. Мистер Малфой, — Лавли кивнул Драко, и ушёл вместе со своим подчинённым. — А тебя они не хотят выслушать? — спросила я блондина, когда за ними закрылись двери лифта. — Я рассказал им то, что знал, ещё до того, как ты пришла. — Зачем они про это спрашивали? — Сказали, что хотят помочь Британии уничтожить его. — Хорошо бы… — Как там Чак? — Без изменений. Покачав головой, Драко обнял меня за талию, провожая на кухню, где меня ждал романтический ужин. Я так счастлива, что он пытается наполнить мою жизнь хотя бы мгновением счастья в это трудное время для нас всех время…       Следующим утром, когда Дорота и Гарольд Уолдорф, отец Блэр, который приехал вместе со своим мужем Романом, чтобы поддержать бывшую жену и дочь, готовили для неё тыквенный пирог, я рассказала Элеонор об идее Блэр, насчёт новой коллекции, на что она сказала, что создание чего-то подобного возможно лишь в условиях госзаказа, ибо при иных условиях финансово это будет не выгодно.       После завтрака я поехала в компанию, а Серена в тюрьму к Блэр. И она повезла с собой кусок пирога, приготовленного с любовью отцом и преданной служанкой. Надеюсь, у неё не отберут его на входе. Поработав немного на благо «Waldorf design», я направилась в больницу к Чаку. Драко с утра был на каких-то важных переговорах, поэтому мне пришлось заменить Лили. Когда я приехала, она сидела в кресле, пребывая в полудрёме. Осторожно тронув её за плечо, тем самым разбудив, я шёпотом спросила: — Как он? — В стабильно тяжелом состоянии, — последовал ответ. — Идите домой, я здесь побуду. — Спасибо, Гермиона. И Ван Дер Вудсен старшая отправилась к выходу. Усталость давала о себе знать — её шатало из стороны в сторону. Проводив её взглядом, я присела рядом с кроватью Чака. — Борись, ты можешь, — я всегда говорю ему это, когда прихожу. — Не ради меня, не ради Лили, не ради Драко, не ради компании, а ради Блэр. Ты очень нужен ей, Чак, как никогда. Но он по-прежнему никак не реагировал. Тогда я начала рассказывать про то, как прошло моё утро, впрочем, как и обычно. Я не знаю, что ему ещё рассказывать, не про мою же жизнь в Хогвардтсе, в самом деле? Мой подробный рассказ мог продолжаться ещё очень долго, но внезапно я заметила, что Басс в упор смотрит на меня, изредка моргая. — Чакки! — воскликнула я, вставая. — Ты меня слышишь? — Блэр… — еле слышно выдохнул он. — Почти, — шепнула я, улыбаясь, хотя у самой из глаз полились слёзы. Слава Мерлину! Он очнулся…