Наша служба и опасна и трудна

      Проснуться в маленьком, уютном особняке на берегу Тихого океана под крики чаек и шум лазурных волн ударяющихся о берег, налить себе кружку терпкого ароматного свежезаваренного в турке кофе или выпить бокал дорогого коллекционного виски, подойти к огромному окну и любоваться природой, осознавая, что жизнь удалась – это ли не заветная мечта многих людей? К ним к какой-то мере относилась и Элизабет Граймс. Но Судьба-злодейка в очередной раз повернулась к агенту не тем местом.       С трудом разлепив припухшие глаза, Лиз обнаружила свое бренное тело на широком заднем сиденье машины своего бывшего наставника. В пределах автомобиля агента Рамлоу не наблюдалось. Что-то неразборчиво пробормотав, Граймс поставила на пол полупустую стеклянную бутылку дешевого коньяка не самого лучшего качества, которую до этого любовно прижимала к себе во сне (и как только она не пролилась?), с трудом приняла вертикальное положение. О чем тут же и пожалела: голова начал болеть так сильно, будто недавно послужила набатом на каком-то приеме у важных средневековых дворян. Перед глазами потемнело, заплясали разноцветные, причудливые круги. Девушка сжала пальцами виски и с удивлением обнаружила какой-то овальный предмет у себя в волосах.       Спустя несколько минут, она наконец смогла схватить пальцами искомый неопознанный объект, вырвав при этом несколько темных волосинок. Им оказалась оливка. Как она там оказалась агент не знала, и знать не желала. Интуиция подсказывала, что за события вечера и ночи может быть стыдно. Очень стыдно.       Брезгливо скривившись, она опустила оконное стекло и выбросила ни в чем не повинный плод на улицу. Уставилась на спинку водительского сиденья перед собой, пытаясь сфокусировать взгляд на белом клочке бумаги, наклеенном не темно-серую обшивку. Прищурившись, она попыталась разобрать мелкий витиеватый подчерк.

«С Добрым утром, пьянь. Вода и таблетки – в бардачке»

      Лиз недовольно цокнула языком и прикрыла глаза. Три минуты вспоминала, что же такое этот «бардачок» и где он находится. Вздохнула, перебралась на пассажирское переднее сидение. Найдя все необходимое, она отправила в рот белые, горькие противные пилюли, запила их водой, клятвенно пообещала себе больше никогда не пить, а еще лучше закодироваться, хоть и говорят, что эта дребедень не помогает. Плевать. Главное, чтобы не было больше этого похмелья, этой ужасной головной боли, которая сводит с ума.       Опустошив пластиковую бутылку, Лиз кряхтя перелезла на место водителя, увидела лежащие на приборной панели ключи, вновь глубоко вздохнула, стремясь побороть тошноту и замерла.        — А я где? – в голове ее, наконец, появился самый главный и логичный вопрос, который она зачем-то озвучила в слух.       Покрутив головой по сторонам, Лиз не обнаружила ничего, кроме кирпичных стен. Не долго думая, она пошарила руками по карманам своей толстовки и с облечением нащупала телефон. Включила навигатор и тихо ойкнула. Элизабет находилась в Гарлеме – криминальном районе в северной части Манхэттена. И как только за то время, что она здесь находилась, ничего не произошло? Одиноко стоящая в тупике между домами машина – лакомый кусочек для местных банд.       Лиз широко зевнула, пригладила волосы, посмотрела на время и решила, что придется ехать на работу. Главное быстро добраться до отведенного ей блока и привести себя в порядок.       Отвратительное, холодное и сырое помещение, которое на скорую руку было переоборудовано под лабораторию, находилось под заброшенным складом на окраине города. Лампы под высоким потолком противно гудели, чем раздражили работающих людей, но исправно освещали каждый угол комнаты. Спускающийся лифт, тихо звякнув, остановился. Из него чинно, не спеша вышел мужчина в сером дорогом костюме, за ним – еще один, в черных штанах, такой же футболке и берцах. Ученые переглянулись и расступились перед посетителями.        — Мистер Пирс? Рад Вас видеть, – вперед вышел худощавый, седой старик. – Мы думали, что вы приедете позже. Объект еще в состоянии анабиоза, – он указал в сторону высокой, стальной криокамеры, от которой даже на расстоянии веяло холодом.        — Вы приготовили все необходимое? – сухо спросил мужчина, обойдя профессора и забрав из его рук планшет с данными и описанием задания.        — Да, сэр. Оружие и амуницию нам доставили вчера.        — Отлично. Рамлоу, проверь, – Александр Пирс повелительно махнул рукой, даже не взглянув на подчиненного. Брок сжал челюсть, но смиренно вышел за ученым, который незаметно отделился от основной группы и предложил проводить двойного агента.       Массивная серая, стальная дверь с тихим шипением отъехала в сторону. Лиз вышла из блока, на ходу пытаясь собрать влажные волосы в высокий хвост и поправить дурацкую униформу ЩИТа, сделанную из какой-то суперплотной высокотехнологичной ткани, которая с легкостью могла защитить от пуль и холодного оружия. Но, черт возьми! Она так плотно прилегала к телу, будто вторая кожа, выставляя напоказ не совсем то, что нужно. Граймс от этого злилась и с завистью смотрела на подтянутые фигуры своих коллег. Некоторые, например, небезызвестные Хилл и Романофф были старше ее на добрый десяток лет, но могли похвастаться красивыми, спортивными телами, не лишенными женственности. Телосложение Граймс тоже было довольно неплохим – профессия обязывала – но девушке хотелось, чтобы некоторые места были поменьше. Изредка, Агент 27 думала, что зря себя накручивает (как и почти все женщины). К примеру, когда она в очередной раз спрашивала про свою фигуру (жертвами допроса чаще всего были Брок и Эмили), у собеседника начинался нервный тик (вопрос задавался не единожды, а то и несколько раз в день) и он начинал долгую, нудную лекцию про соотношении роста и жировой, мышечной массы. Лиз успокаивалась на несколько часов, а потом вновь начинала самокопание. Она понимала, что ведет себя в точности как девочка-подросток, у которой только начинается пубертатный период и ее стала абсолютно не устраивать собственная внешность, но агент ничего не могла с собой поделать.       Идя по запутанным, однообразным, а поэтому скучным коридорам базы, Лиз лавировала между агентами и задавала себе один и тот же вопрос, которой крутится в голове уже очень долгое время, но озвучить его в слух она не решалась. За что ее приняли в ЩИТ? Она ведь была обычной воровкой, иногда подрабатывала киллером. Нет, вы не подумайте, она ступила на «скользкую дорожку» не от хорошей жизни. Хотя да, от хорошей. История самая банальная: приехала поступать – не поступила. Было несколько вариантов: вернуться с позором домой или остаться в Принстоне без цента в кармане. Она осталась, но воспользовалась имеющимися скромными навыками: хитростью, ловкостью и меткостью. По сей день, она благодарит старшего брата, который еженедельно водил ее в тир.       Раньше возвращаться в Чикаго в объятья любящих родителей совершенно не хотелось. Как говорят: «В семье не без урода». Отец ученый-инженер, мать хирург, брат красивый, успешный бизнесмен и Лиз. Просто Лиз. Младшая Граймс никакими науками не интересовалась, целыми днями гуляла по улице в компании соседских мальчишек, лазала по деревьям, заборам, крышам, иногда дралась, но редко выходила победительницей.       Годы шли. Роберт и Мишель Граймс захотели, чтобы младшая дочь пошла по их стопам, стала ученым, ну или хотя бы чего-то добилась в жизни. Нанимали репетиторов, платя за их услуги немереные деньги. Запирали Лиз в комнате, отбирали столь любимые ею комиксы о храбром герое Второй мировой войны Капитане Америка, обкладывали ее стеной из книг и научных пособий на самые разнообразные темы, в надежде на то, что их ребенок хоть чем-то заинтересуется. Элизабет скрипела зубами, фыркала, но смиренно корпела над книгами.       Когда Лиз стукнуло девятнадцать, отгремел Выпускной бал и прочие ритуальные празднества, родители быстренько собрали ее чемоданы, сунули в руки кредитную карту, посадили в машину и увезли в штат Нью-Джерси. Граймс запомнила крепкие объятия отца, алые губы матери, которые расцеловали ее в обе щеки, кучу абитуриентов и огромные темные двери университета.       Вступительный экзамен в душной аудитории прошел для Граймс на редкость легко. Лиз обрадовалась, но рано. Спустя несколько дней пришли результаты, девушке не хватило десяти баллов. Тихая, молчаливая истерика без слез, каменное лицо и письмо для родителей, в котором Лиз написала, что ее приняли. Правду она не сказала даже брату, хотя с Джереми у нее всегда были хорошие доверительные отношения. Вот он, переломный момент в чудесной сказке, которая зовется «Жизнь». Она солгала всем, утаила неприятную истину. Девушка и так достаточно расстраивала близких за эти годы. Она плохая дочь замечательных родителей.       Вскоре, деньги кончились, теми средствами, которые родители пересылали ей было невозможно оплатить все долги. Съемную квартиру пришлось покинуть.       А потом: дешевый бар в бедном районе, пара «шкафов», которые предложили заработать юной девчонке, только закончившей школу и, если честно, ни черта не смыслившей в этом огромном, злом мире, в который погрузилась. В тот момент в ее бестолковой голове галопом пронеслись слова старой, щербатой женщины, которая была хозяйкой временного жилья Граймс: «А мне плевать! Хоть на панель иди. До вечера денег не будет – вылетишь отсюда, как из своего института!» И этот ужасный, прокуренный смех. А ведь она казалась такой милой, доброй старушкой, как была любезна и обходительна с ее родителями. Брр, Лиз по сей день передергивает, стоит ей вспомнить этого перевертыша.       Девушка сидела перед двумя мужчинами преступной наружности. В воспаленном мозгу всплывали видения разнообразных способов этого «заработка». Каждый был противнее и грязнее другого, Граймс не была глупой и отчетливо представляла себе, что могут сделать с ней эти неприятные субъекты. Лающий смех, выдернул ее из оцепенения.        — Чего ты гляделками своими хлопаешь? Малая, ты там не то себе надумала уже.       Оказалось, что нужно вытащить из машины, стоящей здесь же на парковке, папку с очень важными и ценными бумагами. Сказано – сделано. С трудом, страхом и потными ладонями, но сделано. А Лиз отправилась дальше по наклонной. Пара довольно громких и скандальных ограблений и краж, один заказ на какого-то богатея, который в тайне приторговывал наркотиками.       Неожиданно в ее жизнь ворвался ЩИТ. Ворвался в прямом смысле, выбил ногой дверь, без приветствий и прочего церемониала. Секретная служба набирала себе рекрутов из агентов правительственных служб и выделяющегося уличного сброда, к которому теперь относилась Лиз. Как выяснилось позже, верхушку Тактико-оперативной логистической службы заинтересовало то, как Граймс убивала. Делала она это чрезвычайно редко (и до сих пор к этому не привыкла), но чисто, до невозможности чисто, почти без крови и не оставляя за собой следов.       Суровым агентам надо отдать должное, они с пониманием отнеслись к проблеме Лиз. Придумали для нее довольно правдоподобную историю, который Роберт и Мишель все еще верят. Для них Лиз одна из лучших студенток, которая решили пойти в бакалавриат, а потом – в магистратуру и в будущем, возможно, получит докторскую степень. Приезжает она редко: раз в год или в полгода, но семья все понимает и гордится младшей дочерью. А Элизабет тошно от этой лжи и стыдно смотреть родственникам в глаза. Она тешит себя мыслью, что это для их же безопасности, ведь за годы работы в Шестой интервенционной тактико-оперативной логистической службе у нее накопилась небольшая кучка врагов, которые отчаянно желают поквитаться с пронырливым, исполнительным Агентом 27.       Лиз поджала губы, сложила руки за спиной и угрюмо шла дальше по коридору, почти не поднимая ноги, шаркая ими по керамическому полу, чем излишне нервировала агентов, которые в отличие от нее были заняты делом. Опустила взгляд на пол. Путь ей преградили чьи-то ноги, судя по всему женские, так как они были одеты в черные ботфорты на каблуках.       «Обувь не по уставу», – промелькнуло в голове Граймс.        Она шагнула влево, ноги повторили, Элизабет – вправо, ноги туда же. Девушка медленно подняла голову, пока не увидела лицо человека преградившего ей путь. Молодая женщина, стоящая перед ней была довольно миловидной: черты были довольно плавными, аккуратный небольшой нос, усыпанный почти незаметными веснушками, был чуть вздернут вверх, красивые синие миндалевидные глаза, полные розовые губы, которые сейчас были изуродованы жестокой усмешкой.        — Я смотрю ты, наконец, решила повзрослеть, – собеседница прищурилась и сложила руки на груди. – Второй день уезжаешь в компании Рамлоу, а возвращаешься в довольно помятом виде. Он тебе в отцы годится. Что бы сказали об этом твои родители, если они у тебя есть, конечно?       «Ты вообще кто?» – Лиз приподняла правую бровь.       Незнакомка, ожидающая более бурную реакцию, фыркнула, и прошла мимо, громко цокая каблуками, не забыв при этом весьма ощутимо задеть Граймс плечом.        — Кое-кому нужно заняться работой. Иначе одну агентишку выкинут на улицу.       Агент 27 резко выдохнула, но промолчала. Нахмурилась, подумала о том, что женщина права. Работа ждать не будет. Хоть Пейн и был мертв, но в его доме могут оказаться какие-нибудь полезные улики. Лиз встрепенулась. Ей нужно посетить арсенал, а затем получить разрешение на использование одной из машин ЩИТа. Ну не лететь же ей опять к дому Дэвида на джете.       У дома биохимика, все было также, как и два дня назад. Было тихо. Слишком тихо. Агент 27 остановила автомобиль, припарковав его в стороне от дороги, за два дома от ее цели. Осмотрела улицу. Людей не было, шторки на окнах были плотно закрыты. Элизабет поежилась, по спине забегали мурашки. Особенно ее напрягал массивный черный джип, стоящий аккурат на лужайке Дэвида. Девушка взяла набедренную кобуру с пистолетом. Тонкий пояс с несколькими карманами, зацепленными за него, надела все на себя и тихо выскользнула из машины.       Что-то явно было не так. Лиз крадучись подобралась поближе, присела за невысокий забор дома Пейна, замерла, задержала дыхание, старательно прислушиваясь. Короткий мужской вскрик. Агент напряглась и опустила руку на рукоять оружия. В последний момент передумала, потянулась к самому большому карману, достала из него черный бархатный чехол, в котором находился ярко-голубой визор. Поднесла его к лицу и закрепила за виски. Несколько раз поморгала, пытаясь привыкнуть к необычайно ярким цветам окружающего мира, к невозможной детализации объектов, что находились рядом с ней.        — Активация сканирования, – прошептала она, выглянув из-за забора. Датчики зафиксировали движение в доме биохимика, перед глазами появились результаты: в гостях у покойного Дэвида были пятеро людей.       Лиз села обратно. Там, скорее всего, не простые воры. Возможно, они вооружены, неплохо натренированы.       Вновь раздался крик. Лиз привстала. входная дверь резко распахнулась, будто ее выбили с ноги. Вышел высокий мужчина с темными волосами до плеч, черной маске на пол лица, куртке с одним рукавом, второй очень странно блестел на солнце. Лиз прищурилась пытаясь внимательнее разглядеть его. Ее попытки с треском провалились.        — Увеличение, – одними губами произнесла она, но искусственный интеллект услышал ее.       Теперь она видела мужчину, так будто бы стояла не дальше метра от него. Как оказалось, на солнце блестела… Рука человека? Это был протез, который покрывали частички неизвестного для Граймс металла, которые были близко состыкованы друг с другом, подобно частичкам пазла, на плече мерцала яркая, кроваво-красная звезда.       «Русский?» – агент подалась вперед, но быстро опомнившись, отпрянула.       Незнакомец вернулся в дом, вновь показался на улице, но на этот раз он буквально волок по земле другого мужчину. Глаза девушки расширились от удивления. Это был Дэвид Пейн. Живой и невредимый. Но это было невозможно, Агент 27 своими глазами видела, как Дэдпул скинул его с крыши, и отчетливо помнила тот кровавый фарш, который остался от биохимика. Мужчина с протезом остановился. Замер. Неожиданно повернул голову, в сторону злополучного забора, за которым пряталась Граймс. Она надеялась, что реакция ее не подвела, и она успела спрятаться. Некто постоял еще несколько секунд, буравя глазами закрытыми маской, убежище Лиз, а потом вновь потащил упирающегося ученого к машине. Открыл дверь и буквально швырнул Пейна на заднее сиденье, и сам сел туда же.       Из дома вышли еще трое мужчин:        — Зачем с нами отправили этого отмороженного? – спросил первый, бросив дымящийся окурок в траву.        — Босс думал, что здесь будет кто-то из ЩИТа, – второй.        — Он считает, что мы бы не справились с парочкой задохликов?!        — Да хрен его знает. Приказы начальства не обсуждаются.        — Пошло это начальство, – фыркнул третий       Они сели в джип. Машина с тихим рыком мотора завелась, развернулась и уехала в противоположную сторону от прячущейся Лиз. Девушка облегченно вздохнула и прислонилась спиной к забору, потерла переносицу. Просидела, не двигаясь несколько минут, поднялась, зашипев от боли в затекших коленях. В ее голову проскользнула мысль о том, что нужно было проследить за автомобилем, ведь он наверняка привел бы ее в какое-то стратегически важное место. Она была уверена, что это не обычные наемники, по крайней мере мужчина с биотическим протезом не был похож на солдата удачи. Да, действительно, следовало поехать за ними, а потом, в случае чего, вызвать подкрепление. Элизабет опять оплошала. Возвращаться с пустыми руками ей не хотелось, Граймс решила осмотреть дом биохимика. Слегка прихрамывая, она подошла к двери, аккуратно заглянула, держа руку на прикладе пистолета, но не обнаружила ничего необычного. Зашла в помещение, не осматривая обстановку дома. Взглядом зацепилась за кучу разбросанных на полу бумаг, наклонилась и подобрала несколько. Это были какие-то расчеты, схемы, графики и чертежи. Агент 27 решила забрать их собой, кто знает, вдруг они пригодятся. Собрала почти все бумаги, аккуратно сложила их, прижала к себе и поднялась на второй этаж.       Этаж представлял собой длинный коридор с несколькими дверьми. Лиз шла, заглядывая за каждую из них, тщательно обыскивала каждую комнату и выходила из нее ни с чем. Последняя дверь, оказалась заперта. Граймс пару раз подергала ручку и недовольно поджала губы, опустила бумаги на пол, достала отмычки из кармана, склонилась над замком. С обратной стороны двери раздался жалобный скулеж, нечто заскребло по дереву когтями. Агент вздрогнула от неожиданности. Вспомнила, что у Пейна была собака. Подобрала нужную отмычку и медленно открыла дверь, нерешительно заглядывая в помещение, в котором на первый взгляд не было ни души. У дальней стены находился серый, железный сейф, открытый к великой радости Элизабет. Потерев в предвкушении ладони, она с готовностью шагнула вперед и услышала шорохи из-под кровати. Крадучись подобралась к мебели, опустилась на колени, приподняла серый пушистый плед и охнула. Под кроватью на полу в окружении пыли, смятых фантиков из-под конфет и пары носков лежала собака. Самый обычный лабрадор-ретривер палевого окраса. Животинка испуганно таращилась на Агента 27 огромными глазами-плошками, периодически рыча и отползая подальше.        — Хей, псинка, иди сюда. Я тебя не обижу, – девушка, кряхтя, наклонилась пониже, почти залезая под кровать протянула руку. Пес рыкнул и щелкнул острыми белыми зубами в считанных дюймах от кончиков пальце девушки, которые она отдернула в последний момент. Лиз отодвинулась подальше и обиженно надула губы. – Ну и вредный же ты, – лабрадор вяло тявкнул из-под кровати.       Девушка поднялась на ноги, подошла к сейфу и разочарованно вздохнула: он оказался пуст. Обернулась в сторону местоположения пса, который, судя по всему, вылезать совершенно не собирался.        — Твой хозяин не вернется, – тихо сказала она, вновь опустившись на колени. – Они оба не придут, – в том, что здесь жило два человека Лиз была абсолютно уверенна: в ванной комнате было две зубные щетки, две расчески и бритвенных станка, которыми пользовались регулярно, судя по степени их загрязненности.       Собака приподняла уши и заскулила, будто понимала, о чем говорит Граймс.        — Пойдем со мной? – предложила агент, прислонившись спиной к мягкой двуспальной кровати. Да, видел бы ее сейчас Брок, точно покрутил бы пальцем у виска. Подумать только, секретный агент, шпион Шестой интервенционной тактико-оперативной логистической службы разговаривает с животным.       Запястья Лиз осторожно коснулся холодный, мокрый нос. Девушка скривилась от неприятных ощущений, опустила глаза на собачью морду, что выглядывала из-под пледа. Агент улыбнулась, аккуратно потрепала псинку по голове. Широкая улыбка спала с губ Граймс, когда она увидела, что из больших, карих и таких умных глаз лабрадора текут слезы. Девушка нахмурилась, подцепила пальцами белый кожаный ошейник животного, нащупала небольшую железную пластинку.        — Ричи? – девушка прочитала надпись. Уши собаки поднялись, когда та услышала свою кличку. – Ты ведь домашний, не сможешь жить на улице. Тебя поймают работники приюта, – Граймс потянула лабрадора на себя, он зарычал и вновь скрылся с ее глаз.       Элизабет не хотела оставлять тут питомца, но и насильно утащить собой не могла. Лиз встала, решила, что за ним в случае чего приглядят соседи и тихо пошла к выходу, часто оборачиваясь. Ричи покидать свое убежище не собирался.       Лиз полной грудью вдохнула утренний воздух, который уже начинал постепенно накаляться. Расправив ссутуленную спину, пошла к черной машине с серым полупрозрачным орлом на одной из передних дверей.       Позади раздался громкий и звонкий лай. Агент обернулась и увидела пыльного лабрадора-ретривера, выскочившего на улицу. Собака, отряхиваясь на ходу, подбежала и выжидающе остановилась рядом с джипом. Лиз радостно улыбаясь, открыла заднюю дверь, пес запрыгнул на заднее сиденье, довольно вытянувшись на черной коже.       Дэдпул пинком открыл массивную дубовую дверь школы Чарльза Ксавьера для одаренных подростков, кинул на пол спортивную сумку, забитую самым разнообразным оружием.        — Йоу, сучечки! Папочка вернулся, – громогласно заявил он о своем появлении. - Эй, где все?! – он обвел взглядом пустой холл. – Э-э-й, есть кто живой или не живой?!       Ближайшая дверь с тихим скрипом открылась. В проеме показалась темноволосая мужская голова. Уилсон хлопнул в ладоши, увидев, наконец, знакомую физиономию с двухдневной щетиной и странными очками с совершенно не просвечивающими стеклами.        — Скотти, друг мой! Сколько лет сколько зим! – Алый псих широкими шагами направился к мужчине.        — Можешь потише? У нас идут уроки, – недовольно произнес Циклоп. – И да, с твоего последнего появления прошло всего две недели. Не утрируй.        — Понял, не дурак, – Уилсон остановился, приподняв руки. Дверь закрылась. – Если что я буду на КУХНЕ! – проорал он. И крайне довольный собой, направился по указанному маршруту.