Калейдоскоп писательских эмоций

      Что такое погоня, спросите вы? Преследование?       В чём таится секрет верного и захватывающего её описания, проникающего в самые недра разума неизъяснимым зыбким трепетом?       Я отвечу, погоня для меня - один из символов страха, его верный слуга. Даже в литературе, далёкой от ужасов, её описание будоражит разум, заставляет тело покрыться холодным потом и схоронить дыхание глубоко в груди в ожидании развязки.       Но как же сковать подобный капкан?       Конечно - не просто.       Во-первых, в погоне переплетается необычный контраст - бешеный ритм, динамика, взбудораженные чувства и липкий, связывающий конечности страхом, вяжущий вздохи неизбежным предощущением беды холод.       Фразы резкие, короткие, читатель, вживаясь в роль, впадёт в недоумение, встретив длинные и тянущиеся предложения. Это не та атмосфера и, главное - не сходно с должным обуревать мысли персонажа ритмом.       Каждое слово выверено и подобрано с точностью снайпера, каждое - выстрел, побуждающий вздрогнуть. Оно кратко, ясно, передает напряжение, бьёт током. Здесь нет места для двусмысленности и рассуждений, а точнее - нет времени, всё быстро, всё кружится, мчится. Сами глаголы вдоль страниц не растекаются и даже не стоят, они мечутся, скачут, лихо, быстро, но бесшумно.       Именно бесшумно. Хороший приём погони - игра со звуком. Основной фон - зловещая утробная тишина, нагнетаемая шорохами и лязгами, резко врывающимися криками, выстрелами, но атмосфера несмотря ни на что - липкая и вязкая.       Ощущение, которое складывается при чтении хорошей погони - словно призрак преследователя клубится сизым дымным облаком где-то рядом, прямо над головой, и сдержанным в ликовании победителя упоённым шёпотом рассказывает о муках, что ждут тебя, когда больше не хватит сил бежать дальше.       Хорошая погоня - это ощущение безысходности, обречённости. Не взирая на должный восторжествовать хэппи-энд. Читатель, даже зная, что персонаж выкарабкается, переживает за него и сердце улепётывает в пятки, прячется в недрах и дрожит, снедаемое недобрым предчувствием.       Для передачи всей атмосферы хорошо идёт старый излюбленный пульс, боль в мышцах, растерянность, сковавшая разум пелена, персонаж словно теряется, бессознательно барахтается в оглушительной гнетущей пустоте.       Но при этом выхватывает резкие, короткие, как замыкание электросети детали, они, словно всплеск ледяной воды в лицо или игла, вспоровшая нежную, неподготовленную к таким поворотам кожу.       К таким деталям можно отнести странное смутное воспоминание, обернувшееся эврикой, раскрывшее нечто страшное и таинственное. Это может быть смерть прохожего, иногда, для особых извергов - ребёнка, к примеру, задетого случайной пулей. Может - знакомый поворот, намекающий на то, что ты всё время петлял в лабиринте, или же ярко кричащая о чём-либо важном деталь обстановки.       И, самое лучшее, если подобная деталь примостится в завершении, звучный, резкий, чужеродный игравшему оркестру аккорд, оборвавший мелодию на полуноте. Внезапный и обескураживающий. Ведь читатель, всё то время зачарованный ожиданием, буквально молящий о вознаграждении за подобный измор, вполне заслужил, чтобы ему преподнесли нечто ценное. Изюминку, способную сделать поданное блюдо настоящим шедевром.