Язык цветов.

Каждое мое утро начинается с цветов, с одного и того же ритуала - срезать самые свежие цветы, самые ароматные и нежные, лишить их жизни одним бережным прикосновением ножа - я чувствую себя сумасшедшим убийцей, который заботливо взращивает своих жертв, прежде чем расправиться с ними. Каждое утро я обхожу их ряды, выбираю из них тех, кто сегодня удостоится чести - особой, высокой чести - провести целый день с той, на которую я боюсь даже лишний раз взглянуть. Вся моя жизнь проходит в молчании и цветах, в бесконечном и сладком омуте свежих и сладких запахов, которое окутывает меня так плотно, что порой я вижу вещи совершенно не так, как они выглядят на самом деле. Возможно, дело в этом бесконечном розово-желтоватом мареве, а может, все дело в той, ради кого я изо дня в день продолжаю свою работу - ухаживаю за цветами и срезаю их, ставлю в воду, чтобы подарить им несколько дополнительных часов жизни. Я - всего лишь немой садовник, влюбленный в самую далекую собственную мечту. Каждое утро я едва слышным шагом прохожу в дальнюю комнату особняка, отделанную в голубовато-белых цветах, каждое утро я борюсь с искушением заглянуть за ширму, увидеть ее - беспомощно-невинную, как белый, еще закрытый тюльпан, манящую, как красная роза, что едва только начинает распускать свои лепестки, прекрасную, как все цветы ее роскошного сада. Каждое утро я подавляю в себе это порочное, низкое желание и ставлю ей на стол букет цветов. Зеркало отражает меня - грязные перчатки, черные, криво обкромсанные кудри, рабочая форма - и я с трудом подавляю отвращение, на момент представляя нас вместе. Я никогда не смогу сказать ей хоть слово, одно-единственное слово, однако каждое утро я говорю ей куда больше - цветы, которые я срываю, говорят за меня. Я не знаю, понимает ли она их, а вместе с ними - и меня, замечает ли она, что букеты никогда не повторяются, что все они, едва раскрывшиеся бутоны и огромные, распустившиеся лепестки, каждое утро находят для нее новые слова. "Я люблю тебя", - говорят нежно-розовые, мелкие лепестки акации, стыдливо жмущиеся друг к другу. Они любят, любят тайно и едва заметно, осторожно, тихо - как и я. "Ты прекрасна", - уверенно шепчет белая камелия, раскрытая, похожая на мое больное сердце в её белых ладонях. "Мое сердце больно тобою", - высокопарно заявляют красные гвоздики, яркие, бесстыдные, горящие огнем в моих руках. Так проходит каждое мое утро - я иду по дорожкам, которые предназначены только для меня, я прохожу сквозь кусты роз, которые разрезают мне щеки - но еще больнее режет мне сердце ее безразличие. Я срезаю Нежность, ставлю в воду Любовь и Страсть, обламываю ветки Невинности и подстригаю Разлуку. Я знаю, как сказать все, чего я не смогу сказать вслух, но она не знает, как меня понять. А может быть, знает, но не желает понимать. Каждый раз я собираю новый букет. Признания ей - то, ради чего я живу, ради чего я храню сад, ради чего изо дня в день бьется мое упрямое, немое сердце. Я могу собрать десятки тысяч цветов в слова, не повторившись ни разу, но я не могу позволить себе заглянуть за ширму, дотронуться до нежно-белой ладони, заглянуть в глаза, что напоминают мне искренние в своей простоте васильки. Я срезаю ландыши, чтобы сказать ей о ее редкой красоте, что расписывает мою жизнь всеми красками. Я выбираю белые цветы, чтобы сказать, как она невинна и непорочна, я наполняю голубовато-белую спальню сладким запахом роз, чтобы моя леди хоть ненадолго поняла, как же сильна моя любовь. Но - не понимает, не слышит, намеренно или по незнанию затыкает уши, но я никак не могу замолчать. Обретя дар речи, я не могу сам лишить себя его. Но это может сделать судьба. В саду растет мальва, единственная, нежная и хрупкая, высокая - но уязвимая. Кажется, ее здесь высадила еще матушка моей госпожи, ныне покойная графиня, но из всех цветов до сегодняшнего дня дожил только один. И однажды случайность - или роковая ошибка? - заставляют мою руку дрогнуть, один раз стебель хрустит и ломается пополам, роняя на свежую росу огромные лепестки. Сад - единственная любовь молодой леди, а моя единственная любовь - она. Моя ошибка стоила нам обоим нашей любви, понимаю я, когда вижу, как изменяется ее лицо при взгляде на самый редкий цветок, что был в саду. Она кривится при взгляде на меня, а я стою рядом с невинно, не вовремя убитой жертвой, последним осколком твоей памяти. И мне приходится уйти. Она кричит так громко и долго, что сбегаются все служанки, а я все стою рядом с этой мальвой, олицетворение неуклюжести и неуместности, грязных лап дикаря, что погубили красоту. Цветок лежит у моих ног, а я готов бросить к твоим ногам все, что только было моим. Но этого становится недостаточно. На следующее утро я ухожу. Ухожу рано, успев проверить сад, выполнить ежеутренний ритуал - только теперь на столе вместо букета в вазе лежит одна-единственная мальва, которую я даже не ставлю в воду - все равно она скоро завянет. Все равно мне нет нужды продолжать выполнять свои ежедневные обязанности, а ей больше нет нужды не_разгадывать мои ежедневные послания. Мальва начинает увядать без воды, и ее безнадежно-опавшие лепестки громче всех цветов, что я когда-либо дарил, говорят: "Прости меня".