Судьба архимага

      Экзаменами пренебрегать нельзя – это знает любой студент. Можно филонить весь семестр, но на экзаменах тебе придётся за всё расплачиваться. Если же ты был примерным учеником и послушно выполнял все задания... что ж, задача значительно облегчается. Однако готовиться всё равно необходимо.       А Гермиона Грейнджер хотела не просто написать работу, но написать её на высший балл. Она всегда получала в школе только отличные оценки. Некоторые дразнились, но она научилась пропускать обидные прозвища мимо ушей. Чего ещё ожидать от тех, кто не может нормально учиться самостоятельно?       Здесь, однако же, дураков не держали. Элитная школа – умные ученики. Большинство, пожалуй, уступало ей, но Гермиона шапочно знала нескольких человек со Слизерина и Рэйвенкло, которые учились никак не хуже её. А вот на Гриффиндоре (по крайней мере, среди младших курсов) она была вне конкуренции.       Экзаменов как таковых на первом курсе было пять. Из них серьёзных – три. Трансфигурация, зельеварение и заклинания, как несложно догадаться. Они предусматривали теоретическую и практическую часть, и преподаватели спрашивали строго. Каждый боялся, что у него не получится превращение живого предмета в неживой или что забудется формула какого-нибудь из множества заклинаний, выученных под присмотром профессора Флитвика. Ах да, и ещё был Северус Снейп.       Его боялись просто так. Все. Без исключения. Даже слизеринцы, которым он многое спускал, знали: неуважения к собственному предмету Снейп не потерпит. Даже отличники вроде Гермионы (а их во всей школе-то было – по пальцам пересчитать!) чувствовали себя рядом с ним весьма неуютно, а сдать ему на минимально приемлемый балл получалось не у всех. Если бы преподаватели централизованно не предпринимали определённых мер по предотвращению жульничества (особым образом зачарованные перья, например. Другое дело, что списать, при желании, можно почти всегда, какие бы меры ни принимались), то и тогда, наверное, никто не осмеливался бы хитрить. Сложно было даже представить, что мог сделать зельевар с пойманным нарушителем. Как, впрочем, и МакГонагалл: они друг друга стоили.       Остальное являлось относительно несложным. По травологии – небольшая практическая работа, точь-в-точь такая же, какую они выполняли на каждом уроке, только без помощи учителя. По астрономии маленькая – на сорок пять минут – контрольная, включавшая в себя материалы из всех тем, пройденных за год. Мадам Трюк вообще не проводила никаких экзаменов – летать на метле в Хогвартсе учили только на первом курсе. А профессор Квиррелл ещё в начале года предупредил всех, что проверка знаний будет исключительно письменной, и зная покладистость профессора, можно было не сомневаться в получении положительной оценки.       Официально положительных оценок, свидетельствующих о том, что ученик понял некий базовый минимум из прослушанного за год, существовало три: от "превосходно" до "удовлетворительно". Неположительных было столько же; однако по факту каждый преподаватель оценивал учеников по такой шкале, какая больше нравилась ему лично. А официальная использовалась, в основном, лишь на экзаменах, да и то не на всех.       Последним же из экзаменов в расписании стояла история магии. Предмет, вообще говоря, не самый лёгкий. Множество дат и имён, огромное количество событий, которые следовало запомнить... Б-р-р-р. Да и Бинс, даром что призрак, был довольно строг, хотя и справедлив: почём зря оценку не снижал, но и возможности получить у него зачёт на шару не было. Экзаменационная работа отнюдь не предполагала изучения материала чисто для галочки. Спрашивалось всё о немногом и немногое обо всём; то есть учить следовало на совесть.       Однако здесь был один ма-аленький нюансик, о котором вновь прибывшие первокурсники узнавали буквально в первые же несколько недель, после чего забивали на историю магии целиком и полностью. Профессор Катберт Бинс пребывал в форме призрака. Привидения, иначе сказать. Неупокоенной души. Что это означало?       В первую голову то, что его стаж работы учителем являлся самым большим среди всех хогвартсовских профессоров. Гермиона знала ещё в своей магловской школе пару преподавателей, которые подходили к полувековому рубежу, и это было весьма прилично. Волшебники жили дольше: их таковое не удивляло. Даже сейчас в Хогвартсе имелся кое-кто со стажем, как минимум, приближающимся к пятидесяти годам. Большее было уже редкостью, но, тем не менее, случались и такие уникумы. И одним из этих уникумов, безусловно, являлся Бинс, с лёгкостью крывший все нормы.       Предполагалось (точно едва ли знал даже Директор), что он занимал свой пост уже более двухсот лет. Более. Двухсот. Лет. Только вдумайтесь!       Для него ученики давно уже превратились в безликую серую массу, которой он с упорством дятла читал одно и то же, слегка изменяющееся с течением времени. Катберт Бинс не запоминал имён студентов, не обращал внимания на лица. Катберт Бинс был в высшей степени консервативен, преподавая свою историю магии.       Из всего этого следовал очень важный практический вывод. Другие профессора могли менять – и меняли! – содержание экзаменационных письменных заданий, составляли различные варианты и следили за классом. Наконец, в их среде происходила ротация – новые учителя могли кардинально изменить методику преподавания и, соответственно, структуру экзамена.       Но не Бинс. Варианты контрольных работ у того оставались прежними из года в год; мало того, он ещё и распределял их между учениками по принципу: под каким номером стоишь в списке фамилий, такой билет и получишь. Естественно, такой халявой пользовались все. Выучить один-единственный, заранее известный вариант перед экзаменом вместо того, чтобы зубрить наизусть толстый учебник... какое счастье!       Гермиона Грейнджер была этим не очень довольна. Как можно столь безответственно относиться к учёбе?       Можно как-то, оказывается. Никто другой не испытывал никаких проблем с совестью.       – А если он поменяет варианты? – спросила она однажды у своего однокурсника – рыжего гриффиндорца Рона Уизли.       Тот лишь фыркнул и пожал плечами.       – Кто, Бинс? Да у него ничего не меняется тысячелетиями! Ты мне поверь, – он наставительно поднял вверх палец, – я-то знаю. У меня два брата на третьем курсе учатся, один на пятом и ещё двое уже Хогвартс закончили. Так вот: с тех пор всё осталось как было.       – Но это же неправильно! – Гермиона искренне не понимала. – Неужели другие учителя этого не знают? Они могли бы сказать ему...       Рыжий почесал в затылке и рассудительно ответил:       – Наверняка знают. Они же тоже у него учились. Просто... – мальчик замялся. – Короче, смотри. Мы учимся волшебству, чтобы потом использовать его в своих целях. Заклинания, трансфигурация, зельеварение... всё это реально может понадобиться – особенно если стать кем-то вроде аврора. Но история магии? В крайнем случае мы всегда сможем открыть учебник. Это не такой нужный предмет.       Юная волшебница не могла не признать, что звучало это всё довольно логично. Учителя, наверное, рассуждали так же. Однако вся её натура восставала против этого.       И поэтому она, вероятно, была единственной среди однокурсников, постаравшейся подготовиться к экзамену на самом деле.       А учиться – в это время года – становилось всё тяжелее. С каждым днём всё сильнее припекало солнце: за окном стояла великолепная летняя погода. Сидеть в душных аудиториях становилось невыносимо – и школьники сбегали на улицу, подышать свежим воздухом.       Но чем ближе становился экзамен, тем больше нервничали первокурсники. Не только они, понятно – однако им предстояло это в первый раз, в отличие от более старших курсов. Хотя, пожалуй, для пятого и седьмого всё было намного хуже. СОВы и ПАУК заставляли бедных студентов трястись куда сильней, чем обычные экзамены.       На первый взгляд надобности в проверке знаний у студентов Хогвартса как будто бы вообще не было. Из школы в принципе не отчисляли, предпочитая оставлять на второй год. Нужно было сделать что-то совсем экстраординарное, чтобы добиться отчисления. Например, полностью перестать посещать занятия.       Понятно, что до такого обычно не доходило. Последний случай, когда студента выгнали, произошёл несколько десятилетий назад, и не из-за нулевой успеваемости, а... хм.       Пожалуй, это можно было назвать дисциплинарным проступком. Таким, знаете, очень серьёзным дисциплинарным проступком.       Дело было вот в чём: студент, сильно жаждущий отлынить от работы, мог бы это сделать. Но то-то и оно, что сюда, как правило, таких не брали. Хогвартс был элитной школой. То есть – школой для элиты. Это налагало определённые обязательства.       Одним словом, требовалось пахать как Папа Карло.       А если бы студент всё-таки оказался совсем дурным, то его могли попросту не принять на шестой курс. Это при том, что именно два последних курса и были самыми важными. Их заканчивали примерно три четверти учащихся, становясь полноправными выпускниками Хогвартса. Там появлялась возможность дополнительного, индивидуального обучения; шанс узнать нечто очень важное и малоизвестное; там, наконец, становились теми, из кого вырастали чуть позже политики и могучие волшебники...       Готовясь к экзаменам, Гермиона за всеми заботами почти совершенно забыла про случай с троллем и про загадочного черноволосого мальчика. Не то чтобы она не собиралась продолжать свои поиски, но... просто было не до того.       Однако у судьбы, как всегда, имелись свои планы.       Креол занимался несколько непривычным для себя делом; он лежал на кровати, подложив под голову ладони, и думал о жизни. Размышлял, прикидывая известные факты. Пытался разобраться в сложившейся ситуации.       Чего, в конечном итоге, хотел сделать шумерский чародей? Да сущую мелочь – всего-то захватить один Тёмный мир и поиметь с этого некоторые преференции.       Тёмный мир, если кто не знает, это мир, где проживают демоны, архидемоны и иногда даже Тёмные боги. А архидемоны и Тёмные боги – это такие сущности, которые, сойдись они в бою на какой-нибудь планете, могут в процессе раздолбать эту планету в хлам.       Могут, в общем, и не раздолбать, тут уж как получится. Но суть понятна.       Скромные у Креола были желания, чего уж там. И легко выполнимые, что самое главное.       В Шумере он никаких подробных планов по их осуществлению не составлял – не имело смысла, восемьдесят три экцеи – очень немаленький срок. Примерные наброски, впрочем, были.       Во-первых, ему нужен был мощнейший артефакт-Поглотитель. Во-вторых, адамантовое оружие, коим можно убить даже бога. В-третьих, Крест Стихий. В-четвёртых, большая армия. Были ещё и в-пятых, и в-шестых, но уже совсем не столь важные.       Артефакт Креол, поднапрягшись, сделать бы смог: он действительно достиг высот в демонологии и артефакторике. Адамант... по крайней мере, он знал, где его искать, это редчайшее вещество во Вселенной. Смог бы и сковать оружие. Но вот насчёт остального...       Компоненты Креста Стихий своей редкостью смогли бы, прямо скажем, посоперничать с адамантом. Шумер понятия не имел, где отыскать хотя бы один, и с трудом представлял, чем этот Крест можно заменить. И с армией дела обстояли совершенно аналогично.       Не то чтобы маг совсем не знал, что ему делать и с чего начинать. Знал. Примерно. Пятый пункт его очень общего плана, придуманного ещё в Шумере, выглядел следующим образом: явиться к одной старой знакомой и получить дальнейшие указания. Всё. Дальше следовал шестой пункт, а разница между пятым и шестым была минимум раз в сто больше, чем разница между первым и пятым.       Креол старался не думать о том, что с его знакомой могло что-то случиться за прошедшее время. Пять миллениумов – немалый срок даже для бессмертных. Без неё он, хотя и ни за что бы себе в том не признался, был мало на что способен...       Но возвращаясь поближе к текущему моменту. Изначально маг планировал всё делать постепенно и не забегая вперёд. Вернуть себе тело, построить коцебу (четвёртый пункт плана), посетить Лэнг – тот самый Тёмный мир (третий пункт) и только потом отправляться к своей знакомой, искать Крест Стихий, собирать армию... ну, и так далее.       Неожиданностью (едва ли, впрочем, приятной) стало знакомство с Дамблдором, который в современном магическом мире занимал несколько довольно важных постов. Старый волшебник мог бы оказать немалую помощь на последнем этапе, предоставить армию там, какую-нибудь магическую поддержку... Сильно Креол над этими моментами не задумывался, поскольку до последнего этапа было ещё переть и переть. А потому и вопрос, с какого хрена Дамблдор должен был оказывать ему всю эту помощь, оставался открытым.       Пока недавно шумерского чародея словно бы не стукнули по голове: чего ждать-то? Если предположить худший вариант, при котором ему придётся справляться только собственными силами, то промедление и вовсе смерти было подобно. Начинать следовало уже сейчас!       Основная проблема заключалась в том, что Альбус Дамблдор, по большому счёту, плевать хотел на Креола Урского. Маг из далёкого прошлого был ему интересен разве что как живое историческое свидетельство тех эпох. Не друг, не родственник, знакомый – и то едва. В первые дни после попадания Креол такими вопросами не задавался, но сейчас ясно понимал: Дамблдор позволил ему жить в замке, пользоваться библиотекой и предоставлял безвозмездный кредит не из-за него самого, а из-за Гарри Поттера. Малолетний спаситель Магической Британии определённо волшебника интересовал – настолько, что тот лично прибыл на место, едва с юнцом случилось что-то странное. А сам шумерский чародей... нет, не вписывался он тут ни в какие схемы.       Имелись и другие проблемы. Например, нынешняя магия. Технический прогресс достиг немалых высот, но для адских духов, Духов Пространств и архидемонов как-то всё равно, палки-копалки там или лазеры-шмазеры – и то и то бесполезно. Против них нужны сложные и мощные чары, кои доступны только высококлассным демонологам. То полбеды, что по-настоящему сильных чародеев – архимагов – на Земле было раз-два и обчёлся; гораздо хуже, что демонология ныне являлась совершенно забытой ветвью Искусства. А обычная магия против высших демонов не очень-то...       Положительные стороны в данной ситуации, как ни странно, тоже имелись. Во-первых, временная фора. Креол проспал чуть меньше положенного срока, насколько именно, определить точно было нельзя, но – меньше. Откуда он это знал? Ну просто в противном случае маг бы очнулся в своём теле, где-то в пустынях Ближнего Востока, а не здесь и не так.       Во-вторых, сама встреча с Дамблдором. Как бы то ни было, но помочь он действительно мог. Если бы захотел.       Сюда же относилось и в-третьих. Альбус Дамблдор был белым магом. Добрым волшебником, иначе говоря. Он как никто другой мог понять важность миссии Креола по истреблению демонов и полностью его поддержать; уговорить Дамблдора было бы легче, чем... ну, к примеру, Пресветлого Лугальбанду или того же Шуруккаха.       Однако легче – не значит легко. Великий волшебник одобрить начинания шумерского архимага безусловно мог, но для получения чего-то большего требовались и более весомые доводы. Просто так влезать в межмировую войну никто не будет.       А что мог предложить застрявший в теле юнца Креол могущественному и влиятельному Директору Хогвартса? Не восстановившийся ещё в полной мере, мало что знающий о современных реалиях маг – человеку, облечённому властью и отмеченному высокими наградами?..       ...Ну, скажем, сохранение оных наград и постов. А заодно успешное предотвращение ещё одной гражданской войны в Магической Британии. Тут, главное, преподнести всё в нужном свете...       Креол сел за письменный стол и достал чистый лист из стопки бумаги. Пускай Дамблдор во сто раз лучше него разбирался в текущей политической ситуации; шумер, обладая здравым смыслом и некоторым опытом, мог смотреть на вещи свежим и незамутнённым взглядом. И, соответственно, видеть то, чего не видел старый волшебник.       Призрак чёрного мага проникнуть в Хогвартс не сможет всё равно, и убийства единорогов не превратятся в убийства учеников. Тролль оказался одной из тех досадных, но неизбежных неприятностей, которые время от времени устраивают завистливые и менее удачливые коллеги. Второй раз такое не пройдёт – были приняты соответствующие меры. Так что вроде бы всё в порядке... по мнению Дамблдора. Креол же видел это несколько иначе...       Маг провёл на листе вертикальную черту, разделяя его на две половины. Справа несколькими схематичными движениями набросал замок, слева изобразил пару-тройку деревьев, которые, очевидно, означали Запретный лес. Потом там же нарисовал маленькую фигурку человека в плаще и подписал сверху клинописными значками: колдун. Мог, в принципе, и на английском, но с письменной речью дела у Креола обстояли несколько хуже, чем с устной. Говорить можно было без напряга, а вот писать лучше всё-таки на старом добром шумерском...       Затем он на секунду задумался, после чего на правой стороне листа нарисовал хорошо узнаваемое лицо Дамблдора и чуть поодаль – мерзкую рожу тролля, перечёркнутую крест-накрест. Как он попал в Хогвартс (тут шумер провёл кривую линию за черту "замковой стены") – это вопрос. Точно не сам; по утверждению Директора, его провёл кто-то неизвестный. Но явно не тот самый призрак, поскольку едва ли можно провести кого-то куда-то, если сам не имеешь туда доступа.       На этом проверенная информация, которую Креол, в частности, сообщил Дамблдору, исчерпывалась. Простор для догадок, в самом деле, открывался просто невообразимый.       Но была ещё и другая часть.       Ниже благообразной физиономии Директора маг вывел ещё две и соединил двусторонней стрелочкой. Эти получились похуже, поскольку их обладателей он в лицо видел не так чтобы часто. Квиринус Квиррелл и Северус Снейп, встречавшиеся в библиотеке.       Вот если бы Креол ещё сумел вспомнить тот непонятный разговор! То ли он был просто напряжённой беседой двоих коллег, то ли всё-таки чем-то иным. Да, это ни разу не походило на дружескую или хотя бы чисто деловую встречу... но оно ещё не означало, будто эти двое имеют хоть какое-то отношение к всему, нарисованному на бумаге до того.       Маг задумчиво погладил подбородок и обвёл рассеянным взглядом пространство вокруг себя. Книжный шкаф, невысокие менгиры его ритуального круга, приоткрытая по причине жары дверь, стол, за которым он сидит... какое-то цветастое пятно на краю этого стола.       Креол моргнул и сфокусировал взгляд. Пятно оказалось смутно знакомой книгой, лежащей в самом углу столешницы. Маг нехотя взял в руки фиолетово-зелёный томик.       – Убрать забыл, что ли? – вслух подумал он. – "Бузинная палочка, философский камень..." Чрево Тиамат!!       Креол едва не подскочил с места. Философский камень, ну конечно! Вот о чём шла речь в том разговоре! Так, ну-ка...       Маг торопливо зашелестел страницами.       Философский камень. Сию волшебную субстанцию на родине Креола делать умели – алхимия в Шумере была неплохо развита. Сам Креол, правда, не был алхимиком ни разу, но теорию знал, и знал неплохо. В Хогвартсе же этот предмет в обязательную учебную программу не входил (хотя некоторые отваживались изучать его на старших курсах). По этой причине соответствующих книг в библиотеке было немного, так что маг, хотя и встречал ранее краткие упоминания о Камне, глубоко в эту тему не вникал – повода не было.       А сейчас обнаружилось кое-что любопытное: оказывается, тогда и сейчас под одним и тем же названием понимали очень разные вещи. Утраченное искусство с течением времени возродилось в другой, странной и искажённой форме. Не факт, что нынешняя форма была хуже старой, но они весьма сильно отличались друг от друга.       В древнем Шумере, да и вообще в древнем мире философским камнем называли... это довольно сложно объяснить на словах. Некое магическое вещество с неопределённым (точнее, его определял сам алхимик) агрегатным состоянием. Изготавливать его можно было разными способами, но ни один из них не являлся задачкой для начинающего и ни один не давал на выходе большого количества философского камня. Регулярное употребление готового продукта в пищу продлевало жизнь; а путём различных, проводившихся с участием камня преобразований, на сей раз уже не таких сложных, имелась возможность получить из одного заранее приготовленного металла другой (и отнюдь не обязательно золото).       Как видно, это мало напоминало классическую картину из средневекового трактата, где под камнем подразумевали... ну, именно что камень. Европейские алхимики не ошибались – просто они жаждали получить нечто иное. Кое-кто совершал почти удачные попытки, кое-кому, говорят, удавалось достичь вполне реальных результатов... а может быть, то были мошенники, коих хватало во все времена. Ныне считается, что успеха удалось добиться только одному из тогдашних алхимиков – знаменитому Николасу Фламелю, выпускнику Шармбатона.       "...Точная дата создания забыта за давностью лет. Первые упоминания о Камне относятся к 1380 году, когда Николас Фламель являлся уже волшебником взрослым и состоятельным. Слухи подтвердились значительно позднее, когда алхимик продемонстрировал легендарный артефакт обществу, а также обнародовал рецепт его создания.       Некоторые утверждают, что этот рецепт является лишь списком рукописей иудейских чародеев. Сам же мистер Фламель не отрицает, что его открытие основывалось на некотором древнем папирусе, но говорит, что большая часть работы была проделана им самостоятельно. Учитывая бесспорный талант великого алхимика, оснований не верить ему нет.       Как бы то ни было, сейчас метод создания философского камня находится в открытом доступе, и любой может с ним ознакомиться. Стоит, однако, заметить, что этот алхимический процесс весьма сложен и долог; и весьма немногие за все прошедшие века осмеливались повторить путь Николаса Фламеля. Кое-кто утверждал, что у него это даже получилось – так, широко известен пример Джузеппе Бальзамо. И, хотя надёжных свидетельств тому не имеется, было бы несколько опрометчиво утверждать, что философский камень был создан лишь единожды. Распространено мнение, согласно которому некоторые волшебники прошедших столетий обладали этим артефактом, просто далеко не все из них распространялись про свой успех.       В настоящее время ситуация изменилась в худшую сторону. К сожалению, с тех пор, как был введён Статут о секретности, высшее искусство алхимии приходило во всё больший упадок, поскольку в былые годы служило лишь источником утоления людской алчности. А ведь для успешного создания Камня требуется маг высочайшей квалификации!       С прискорбием можно констатировать, что ныне в мире живёт один-единственный человек, могущий повторить этот процесс, и это – сам мистер Фламель. Ученики магических школ в лучшем случае проходят краткий курс алхимии, а после школы этим и вовсе занимаются единицы.       Совершенно зря, потому что сие направление магического искусства позволяет не только превращать один металл в другой (в конце концов, этим занимается и трансфигурация), но и создавать совершенно новые, волшебные материалы, которые не могут появиться на свет никаким иным путём, кроме как из тигля и реторты чародея. Высшее же мастерство, дающееся лишь немногим, открывает и другие горизонты. К примеру, главное достоинство философского камня отнюдь не в том, что он позволяет создать неограниченное количество золота, нет. Философский камень даёт вечную жизнь, почти абсолютное бессмертие! Возраст Николаса Фламеля приближается к семиста годам – безусловный рекорд среди ныне живущих волшебников.       Да, способов продлить жизнь существует много. Лечебные заклинания, укрепляющие эликсиры, просто забота о своём теле и поддержание его в хорошем состоянии. Но даже с учётом всего этого сильный и опытный чародей имеет возможность прожить лишь лет сто двадцать – сто семьдесят. Чтобы выйти за этот рубеж, необходимо нечто совершенно особенное.       Справедливости ради стоит отметить, что не одна алхимия с её философским камнем способны на это. Но большинство таких способов связаны с Тёмными искусствами и запрещены в современном обществе, так что не стоит пытаться обмануть смерть нечестными методами..."       Креол хмыкнул и отложил цветастую книгу. Из неё с шорохом выпал какой-то небольшой листик.       Листик оказался сложенной вдвое газетной статьёй, вырезанной из номера. Похоже, кто-то из предыдущих читателей вложил между страниц, да так и забыл убрать оттуда. Статья начиналась с громкого заголовка: "Николасу Фламелю наскучила жизнь". Дальше шло само интервью с алхимиком; маг быстро пробежался по нему глазами и выцепил главное.       "Философский камень... лежит в надёжном месте. Надеюсь, что мой друг о нём позаботится".       Мозаика начинала складываться на удивление хорошо.       Тот философский камень, который был известен в Шумере, не мог продлевать жизнь на неограниченный срок времени. Десятки лет... сотня, вряд ли больше. А здешний может.       Он, правда, в другом ущербен, но это сейчас не важно.       Кто больше всего жаждет бессмертия? Тот, кто стоит на пороге смерти. Маг недавно видел одного такого. Кровь единорога, конечно, могла ему помочь, однако это всего лишь паллиативная мера. А вот Камень...       Единственный ныне существующий – у Фламеля, не так ли? Великий волшебник Фламель живёт где-то на северо-западе Англии. Что Волдеморту – его бледной тени – делать здесь и почему два школьных учителя говорили об этом легендарном артефакте? Не имеет смысла, если только тот самый друг не...       Хлопком ладоней Креол вызвал своего домашнего эльфа.       – Что угодно хозя... – та даже не успела договорить.       – Альбус знаком с Николасом Фламелем? – нетерпеливо спросил маг. – Отвечай же!       – Господин Дамблдор? – она моргнула громадными глазами. – Химми не знает. Может быть, посмотреть в библиотеке?..       – Давай, – махнул рукой Креол. – Тащи что-нибудь про Фламеля. Только быстро!..       Эльф исчезла. Шумер, не в силах ждать, прошёлся туда-сюда по комнате. Если его мысль подтвердится – иначе быть и не может, – то у него появится мощный козырь. Альбус Дамблдор сам – сам, по своей воле поступит так, как нужно ему, Креолу! И тогда...       Сзади вдруг раздался голос, нарушивший стройный ход мыслей.       – Э-э... привет.       1) Различные классификации волшебных палочек.       2) Разделение заклинаний на группы (показать на примере Восстанавливающих чар).       3) Запирающее заклинание. Описать жест, слово, действие.       На лице Гермионы появляется слабое подобие улыбки. Легко.       Больше сорока учеников – весь первый курс, собранный в одной из больших аудиторий – одновременно переворачивают билеты и начинают писать. Скрипят перья, скрипят мозги школьников. Времени – час с небольшим. Если всё знаешь, то этого хватит с лихвой, нет – ну, тогда тебе уже ничего не поможет. После сдачи работы надо будет показать профессору Флитвику что-нибудь из выученного – но, по счастью, это не сегодня, а завтра.       Пока же надо выдать на бумагу всё, что знаешь. Девочка исписывает обратную сторону вот уже второго листа мелким бисерным почерком. Сидящие рядом косятся: чего там так много можно написать? – однако молчат. Все молчат. Тишина стоит поистине мёртвая.       С места поднимается первый кандидат. Кладёт работу на стол и выходит. Гермиона поглядывает на него; она никогда не понимала, что за радость выходить впереди всех. То ли ты такой умный, то ли, наоборот, ничего не знаешь... Третьим или четвёртым идти гораздо лучше.       Проверив ещё раз написанное, девочка тоже двинулась на выход, пропустив вперёд себя ещё кого-то. Флитвик, поймав её взгляд, ободряюще кивнул, – он-то не сомневался, что способная первокурсница ответила на все вопросы.       За дверью кабинета Гермиона на секунду остановилась и облегчённо вздохнула. Трансфигурация позади, заклинания сданы наполовину... впереди ещё зельеварение и кое-что по мелочи. Но сегодня можно и чуть-чуть отдохнуть. Она почти вприпрыжку пошла в гостиную Гриффиндора, намереваясь дочитать одну очень интересную книгу.       Гостиная располагалась на седьмом этаже замка. Гермиона сейчас находилась на втором. Казалось бы, ничего сложного – подняться по нескольким лестничным пролётам, пройти по коридору и всё. Если только лестницы в Хогвартсе не имели бы нехорошую привычку менять своё расположение в пространстве.       Ничего страшного: к концу первого года обучения школьники уже привыкали и запоминали общую схему всех спусков и подъёмов. Вот тут можно срезать путь по лестнице с исчезающими ступеньками, можно обойти – но там дольше будет; а если сегодня четверг, то открыт прямой спуск по движущейся лестнице... примерно так. И от одной точки до другой в замке можно было добраться, понятно, несколькими путями.       Гермиона пошла вот этим вот, через пустующие аудитории третьего этажа. Всё бы ничего, если случайно (и нет, в отличие от большинства других "случайностей" эта была действительно случайной) на полпути она не заметила одну странную деталь. А именно – приоткрытую дверь, одну из тех, что шли по правой стороне коридора. Обычно все они были заперты наглухо, но сейчас...       Впрочем, это тоже ещё ничего. Девочка мельком бросила взгляд – и совершенно неожиданно для себя увидела одного заочно знакомого ей человека. Всё тот же мальчишка в неизменной школьной мантии и с чёрными волосами, стянутыми в хвост; за последнее время они, кажется, стали ещё длиннее. Он, не замечая её, расхаживал по комнате.       Гермиона осторожно подошла поближе и вежливо толкнула дверь. Предполагалось, что та легонько заскрипит и заставит обратить на неё внимание.       Дверь не заскрипела. Девочка сделала маленький шажок вперёд.       – Э-э... привет.       Мальчик, встрепенувшись, мгновенно повернулся к ней.       – А?.. Ты ещё кто такая?! – спросил он.       – Гермиона Грейнджер, – представилась первокурсница. – А ты?..       – Креол, – коротко отрекомендовался незнакомец. – Что тебе нужно, отроковица?       В отличие от многих своих сверстников, Гермиона никогда не испытывала проблем в общении. Для неё не составляло никакой трудности подойти и завязать разговор с совершенно незнакомым человеком. Мало того, конкретно этот возможный диалог она в тех или иных вариациях неоднократно прокручивала в уме. Однако в критический момент всё из головы вылетело, и сейчас Гермиона чувствовала себя не совсем уютно.       – Я, э-э... ты мне тогда помог, с троллем. В общем... я бы хотела сказать спасибо, – наконец собралась с мыслями она.       Её собеседник нахмурился, припоминая. У него ушло секунды две, чтобы восстановить в памяти события полугодовой давности.       – А, вспомнил, – он невежливо тыкнул в неё пальцем. – Ты – та самая девочка.       – Ну... да, – кивнула Гермиона.       – Угу, – буркнул мальчик. – Всё, чего стоишь? Ступай.       – Подожди. Ты... кто?       Вопрос был не совсем вежливый и уж точно совсем не умный. На такой можно услышать десяток разных ответов, но ни одного нужного. С другой стороны, конкретизировать у Гермионы не получалось. Всё, в конечном итоге, сводилось именно к этому вопросу. Применить не самое слабое волшебство без палочки, будучи на вид подростком лет двенадцати... жить в Хогвартсе, не будучи ни учеником, ни учителем... Креол, кто ты такой, в самом деле?       Креол же, повернувшись, внимательно посмотрел на Гермиону, и от пристального взгляда зелёных глаз той стало ещё неуютней.       – Ты чего здесь вообще делаешь? – спросил он. – Разве тебе не надо учиться... или что вы там делаете? Лучше прова... а, нет, подожди-ка. Знаешь, кто такой Николас Фламель?       Гермиона кивнула.       – Ну это все знают.       – Так, – прищурился Креол. – А он знаком с Альбусом?       – С Альбусом? – моргнула девочка. – В смысле, с профессором Дамблдором? Да, и неплохо. Они долгое время вместе работали... профессор учился у Фламеля... А что?..       Что ж, головоломка сложилась.       – Хе!.. – криво улыбнулся странный подросток, подхватывая сумку. – Значит, я прав. Может быть, у меня даже получится... нет, всё-таки пока об этом рано.       – Что получится? – непонимающе переспросила Гермиона. – Ты куда?..       – К Альбусу, – ответил Креол, как нечто само собой разумеющееся, и открыл дверь. – А ты, отроковица, иди отсюда. Нечего тебе тут делать.       Она, несколько шокированная, вышла в коридор и остановилась, глядя вслед удаляющемуся мальчику. Или, скорее, кому-то, кто выглядел как мальчик. Сколько ему лет было на самом деле? Откуда он? Что это за имя такое – Креол? Да поди знай!       Гермиона встряхнулась и отправилась в противоположном направлении, к гостиной. Разговор получился очень коротким и сумбурным... и, в общем, ни к чему не привёл. Если подумать, то этого вполне можно было ожидать...       ...Горгулья с места двигаться упорно не желала. Маг на всякий случай пару раз пнул её и, убедившись в полном отсутствии результата, снова вызвал эльфа.       – Шесть книг, – быстро протараторила та. – Химми отнесла их в комнату.       – Да-да, – рассеянно кивнул Креол, которому те книги были уже не нужны. – Почему она меня пускать не хочет? Что, снова пароль сменился?       – Профессор Дамблдор отбыл четверть часа назад, – простодушно ответила эльф. – Без него попасть в кабинет нельзя.       Креол плотно сжал зубы. Вот такого он не ожидал.       – Куда уехал? – зло спросил маг. – Он же целый год был здесь!       – В Лондон. Но назавтра уже вернётся, так что вы, хозяин...       Шумер, не дослушав, круто развернулся на каблуках и зашагал назад. Если его предположения верны, то завтра будет уже поздно.       И что теперь делать?       Креол, снова достав перо, на самом верху своего плана, над чертой, нарисовал небольшой кружочек, обозначающий Камень. Затем провёл стрелочку от него в Хогвартс.       Сейчас всё выглядит довольно просто. Волдеморту нужен был этот ценнейший артефакт – и он, узнав, что Николас Фламель расстался с ним, заслал в Хогвартс шпиона, ибо сам туда пройти не мог. А философский камень в Хогвартсе – Дамблдор, очевидно, хранит его у себя в кабинете. Тролль – тоже дело рук лазутчика; он, по всей видимости, хотел таким образом отвлечь внимание... но у него ничего не вышло. Наоборот, он привлёк его к себе: кто-то его раскусил, если судить по всё тому же разговору в библиотеке.       Да, кто же из тех двоих-то был предателем?       А какая разница? Замысел Креола был прост: разобраться во всём, пойти к Дамблдору, предложить ему ещё одну сделку. На этот раз на условиях уже самого Креола. Всё элементарно... вот только Дамблдор зачем-то уехал.       Какая мелочь, казалось бы.       Теперь руки у того волшебника развязаны. Директора нет, и он может пройти сквозь все охранные заклинания и забрать Камень. Времени, чтобы подготовиться, у него было в избытке. И успеет уйти до того, как пропажа вскроется. Нехорошо.       В том числе и для планов Креола. Что он может сделать?       Ну, либо ничего не делать, либо... попробовать самому схватить шпиона. Если получится, предъявить в качестве свидетеля. А затем выложить Дамблдору всё, что он думает о таком подходе к делу. Ну ещё бы, если не видеть того, что творится под носом, то можно нарваться и не на такие последствия!       Но предъявить получится вряд ли – и поэтому брать злоумышленника надо с поличным. На месте преступления. Нечего сказать, хорошая идея!       Креол недовольно нахмурился. Помимо всего прочего тут было ещё одно малоприятное соображение: он вообще как, сумеет справиться с этим лазутчиком? Один из преподавателей Хогвартса... сюда неумех всё-таки не берут. На кого-то уровня шумерского магистра вполне можно рассчитывать.       Нет, он, Креол Урский, маг, конечно, сильный. И могучий. Не уступит иным Великим волшебникам, коих по всей Земле – по пальцам пересчитать. Возможности к нему вернулись практически в полной мере – может, там ещё чуть-чуть не дотягивает до былого, но именно что чуть-чуть. Но...       Всегда это проклятое "но". С ним сейчас нет его магического жезла. А жезл – это не просто золотая палка, это артефакт-держатель, незаменимый помощник чародея. Та школа магии, которую использовал Креол, полагала подобные артефакты вещами едва ли не обязательными и была заточена под них. Свыше восьмидесяти процентов от общего числа заклинаний хранилось в жезле. А без него...       Без него шумер, конечно, не бессилен, но может не в пример меньше. Если он всё же в это ввяжется... нужно понять, на что способен противник. Что именно дают волшебникам их палочки, как работают и что из этого всего следует?       На каких принципах, если задавать более широкий вопрос, строится современная магическая школа и чем они отличаются от шумерской?       Вопрос очень интересный. Кто другой из современников Креола ответить, пожалуй, даже бы и не смог.       Но у бывшего Верховного Мага всё-таки был необходимый опыт. Он долго пытался понять, что же всё это ему напоминает... и в конечном итоге всё же вспомнил.       В своё время, когда им читали в Межмировом Главном Университете, что стоял во времена оны в славном городе Бриарогене, лекцию на тему отличий школ слабо- и высокоразвитых магикальных цивилизаций, Креол особо не стремился запоминать. Не считал, что это ему когда-нибудь пригодится, поскольку в высокоразвитые цивилизации он соваться не хотел. Ему крайне не нравилась мысль о том, что его родной Шумер – это почти примитивное государство, а он сам, соответственно, чуть ли не дикарь какой-то.       Потому в своё время и свалил из Империи побыстрее.       А сейчас вот те знания пригодились. Так в чём же отличия-то?       ...Поскольку магия – это всё-таки Искусство, в данном случае была бы уместна аналогия с каким-нибудь другим видом творчества. Например, живописью.       Маг из Шумера, следуя этой аналогии, создавал свои картины сам, полностью – от начала и до конца. Ему требовалось самому замешать краски, самому сделать и загрунтовать холст, на котором он будет писать, самому связать кисти... и только затем браться за, собственно, картину. И конечный результат будет сильно зависеть от того, насколько тщательно он провёл всю подготовительную работу.       А если речь идёт о цивилизации более развитой, то маг может взять уже заранее подготовленные кем-то кисти и краски и сосредоточиться на главном – на процессе рисования. Такое решение ставит всех в равные начальные условия и сильно ускоряет обучение.       Магу из ещё более развитой цивилизации не нужно даже это. Вместо кистей и красок он пользуется, условно, каким-нибудь графическим планшетом, совмещённым с фотоаппаратом. К его услугам – уйма шаблонов, уйма различных виртуальных инструментов; ему нет нужды рисовать что-то новое всякий раз с нуля – он может воспользоваться уже готовым решением и, может, чуть-чуть его подправить.       И ведь это ещё далеко не предел развития...       Аналогия, конечно, не очень точная: магия – это всё-таки не живопись. Но дающая некоторое представление.       Уменьшаются сроки обучения. Увеличивается количество знаний, доступных рядовому волшебнику. Увеличивается количество самих волшебников. Появляется некая инфраструктура, некоторые инструменты, от которых зависит подавляющее большинство чародеев.       Да, здешним ученикам не приходилось долгие месяцы учиться чувствовать магическую энергию, вбирать её в себя, трансформировать и выпускать. Это умение выдавалось им автоматически, вместе с палочкой. Взмахнул – и наколдовал чего-то.       Махать, впрочем, тоже надо было правильно. Хоть инструмент теоретически-то был примерно одинаков, что у школьника, что у профессора, использовали они его совершенно по-разному. Заклинания творила всё же не сама палочка, а волшебник. Да, она значительно облегчала сей процесс, помогая правильно концентрировать энергию и сокращая до минимума процент потерь. Но это давало быструю скорость обучения, а не возможность сразу встать вровень со взрослыми чародеями.       За самим волшебником по-прежнему оставался контроль, уверенное исполнение заклинания и много всяких прочих факторов. Пусть здесь обходились без долгих медитаций и настойчивых безуспешных попыток освоить новое колдовство, однако мастерство всё равно достигается десятилетиями. Ведь оно напрямую зависело от "сродства" палочки с её владельцем, и именно поэтому было так важно найти наилучший вариант. Подчинить-то теоретически можно любую... но лучше всё-таки пользоваться тем, что подходит конкретно тебе.       Разумеется, без подобных инструментов маг более развитой цивилизации, скорее всего, уступит своему коллеге из менее развитой – однако это совсем не говорит о том, что такие инструменты не нужны.       Впрочем, ни один инструмент не может дать больше того, что в нём заложено. Если речь идёт о более-менее массовом производстве, то очевидно, что для гения – для кого-то уровня Креола или около того – этого уже недостаточно. Недостаточно качества уже подготовленных кистей и красок, недостаточно шаблонов в планшете. Гению нужно выходить за эти рамки, он не способен полностью раскрыться с помощью уже имеющихся инструментов.       То есть – возвращаясь обратно, к магии – это означает, что по-настоящему сильный чародей не может обойтись одной лишь волшебной палочкой, какими пользуются все. Сам волшебник-то мог расти в силе и умении сколько угодно, но его инструмент – нет. Палочка являлась сложным артефактом-Накопителем, хранящим и преобразовывающим в себе ману, восполняющим её запас по мере убывания того. Но у Накопителей есть свой предел. Маноёмкость, пропускная способность... эти параметры увеличивались с годами, однако это не могло продолжаться вечно. При оперировании слишком большими энергиями артефакт просто-напросто выходил из строя.       И в этом, кстати, крылась проблема – каких-то альтернативных методов современная система магии почти не предусматривала. Если потенциал волшебника выходил за пределы возможностей его палочки, ему приходилось искать обходные пути.       Они имелись, конечно. Можно было изучать чары, которые изначально не предполагали применения палочки (то же зельеварение), можно было улучшать свою волшебную палочку... а можно было попытаться овладеть беспалочковой магией. Однако в целом – в целом на этом и останавливались. Существовал некий порог, ступень, которую нужно было преодолеть, чтобы подниматься к дальнейшим вершинам Искусства магии. Палочки облегчали – и ограничивали.       На взгляд Креола, это и было главным недостатком современного волшебства. В Шумере каждый третий магистр становился архимагом. В теперешнем мире была, пожалуй, не одна сотня сильных чародеев, заслуживавших магистерской степени. Но архимагов...       Архимагов – тех, кого сейчас называли Великими волшебниками – было как минимум на порядок меньше. Дамблдор, Гриндельвальд, Волдеморт, некоторые остальные, чьи имена не так известны в Британии...       Они хорошо понимали магию, глубже всех остальных проникли в тайны Искусства. Но для всех остальных эти знания были лишь ненужной теорией, без которой можно и обойтись. А всё благодаря этим унифицированным артефактам – волшебным палочкам, которые были, по сути, самоподзаряжающимися магическими аккумуляторами, трансформаторами и эмиттерами. Палочки – до известной степени – уравнивали всех, хорошо это было или плохо.       В конечном счёте, таков естественный процесс развития магикальных цивилизаций. Налаживание массового производства, унификация и внедрение заклинаний в повседневную жизнь... Конкретные дороги могут быть различны, но приходят все, в конечном итоге, приблизительно к одному и тому же.       Однако не суть. Это всё теория.       А Креолу всё-таки были интереснее не абстрактные принципы развития цивилизаций, а более конкретные выводы. Например, что из себя представляла боевая магия современных волшебников?       Из того, что шумер успел узнать, следовали кое-какие интересные факты. Боевая магия здесь (да как и всё остальное) сильно отличалась от привычной ему.       Давным-давно, когда палочки ещё только-только появились, волшебники поняли, что старые боевые заклинания, оказывается, не очень-то эффективны. Зачем бросать большой файербол, когда можно пронзить магическую защиту тонким лучом, как иголкой? И пусть магия – это не физика, и классическая формула "давление равно отношению силы к площади поверхности" тут не работает... во всяком случае, не в таком виде. Однако если атаковать не всё защитное поле, а его небольшой участок, атака всё-таки будет более действенной.       Всякое действие рождает противодействие. Против лучей чистых, рафинированных боевых заклятий были придуманы универсальные щиты, прикрывающие маленькую площадь. Совершенствовалось одно – подтягивалось и другое, всё дальше уходя от первоисточника. В конце концов, всё свелось к тому, что волшебники в поединке стали биться по принципу "заклинание – контрзаклинание". Быстрее, точнее, короче!       Не выкрикивать заклятия – а говорить их шёпотом. Слова по-прежнему длинны, а жесты заметны? Что ж, изменим их так, чтобы они стали удобными и быстрыми. Произносить волшебные слова долго? Обойдёмся мыслью. Изобретено проклятие, от которого невозможно защититься? Будем телепортироваться. Мысль чересчур затянута? Нам хватит и полумысли.       А потом и вовсе – слабо оформленного желания. Но на такое уже мало кто способен.       Здесь были не в ходу привычные Креолу долговременные магические Доспехи и заклинания, бьющие по площади. Вместо этого – точечные удары и одноразовые, мгновенные противодействующие чары. Ошибёшься раз – и проиграл.       Совершенно другой стиль боя.       Шумер ни в коей мере не был с ним знаком, зато понимал, что и его способности окажутся для врага неприятным сюрпризом. Обладатели волшебных палочек привыкли сражаться с такими же, как они, обладателями. Прошли те времена, когда был распространён другой тип магии. И именно поэтому он должен победить.       Креол недобро усмехнулся.       Лазутчик, кем бы он ни был, на глазах у всех директорский кабинет взламывать не будет – пойдёт ночью. Стоит подготовиться загодя.       Когда на Хогвартс опустилась темнота, невидимый маг уже стоял напротив высокой статуи горгульи и задумчиво смотрел на неё. Всё должно решиться в самое ближайшее время. Если он прав (а Креол не допускал и мысли, что он ошибается), то ему предстоял тяжёлый бой.       В коридоре послышался какой-то тихий шорох.       Маг отступил поглубже в тень.