Судьба архимага

      Альбус Дамблдор не любил неожиданностей.       Любая неожиданность означала, что он чего-то не предусмотрел или чего-то не учёл. Нет, разумеется, Директор школы Хогвартс был разумным человеком и прекрасно понимал, что всё учесть невозможно. И именно поэтому каждый из его планов имел в себе немаленький запас прочности. Если на каком-то этапе что-то пошло бы не так, то у Дамблдора всегда имелся запасной вариант, работавший, может быть, и хуже, но всё-таки приводящий к желаемому результату.       Некоторые из его противников после поражения считали, что их действия были заранее просчитаны Директором, и то, что они считали ходом, ведущим к их победе, было на самом деле частью изощрённой игры. В определённых кругах Дамблдор славился этим.       Однако неожиданности случались разные. Для устранения подавляющего большинства из них требовалось всего лишь подёргать за другие ниточки паутины. Но если паутину рвёт камень, то пауку требуется сплести новую, потому как от старой остались только обрывки. А для этого ему нужно выползти и начать действовать самому.       Вот именно это Директор и не любил. Большинство его планов так или иначе предусматривали там появление его самого, но в этом случае он не отличался ничем от остальных участников игры. Просто фигура, которая должна сделать определённые действия. Фасад, ширма. Львиная доля всего происходила за кулисами – и это знали все, кто должен был знать. А если пауку требуется выйти, если он должен вступить в игру не как фигура, но как игрок – то это значит, что произошло нечто действительно экстраординарное.       Гроссмейстер может предусмотреть различные ходы и соответствующе на них отреагировать. Чего он не может предусмотреть, так это того, что некто сметёт с доски шахматы и даст ему, гроссмейстеру, по роже. Хочешь не хочешь, но придётся драться уже самому.       В последний раз с Дамблдором случалось нечто подобное очень давно, почти полвека назад. Чтобы одолеть его тогдашнего противника, ему пришлось напрячь все свои силы – но он победил. И с тех пор все мало-мальски неожиданные события происходили по вине природы (бывает, рассчитываешь ты на кого-то – а он возьми да умри), и исправить их было совсем несложно. Для этого нужно было лишь заменить маленький кусочек паутины.       Однако, похоже, в этот раз судьба решила, что у Директора слишком мало проблем.       Альбус Дамблдор задумчиво пожал плечами, глядя на лежащий перед ним лист бумаги. Совсем коротенькое письмо, отправлено тридцать два дня назад. Получатель – он, отправитель – Арабелла Фигг.       Арабелла Фигг являлась... ну, наверное, всё-таки её можно было назвать агентом Директора. По идее, она должна была приглядывать за небезызвестным Гарри Поттером, охранять его и сообщать начальству, если что-то пойдёт не так. Но, по-хорошему, сложно ожидать от старушки-сквиба качественного выполнения этих обязанностей. Причина, по которой её привлекли к довольно важному делу, была простой – миссис Арабелла Фигг жила на Тисовой улице в Литтл Уингинге. То есть рядом с мальчиком, требующим присмотра. Лишним не будет, как тогда решил Дамблдор.       По-настоящему все необходимые задачи выполнялись с помощью сложного комплекса заклинаний, наложенного лично Директором на дом Дурслей. Этакая уменьшенная и сильно сжатая копия Надзора – выдающегося достижения магической мысли, накрывавшего почти всю Британию и использовавшегося для слежения за творимой волшбой. В частности, именно Надзор помогал выявлять одарённых среди маглов – обычных людей, не умеющих колдовать.       Только он был завязан на Министерство магии, а чары Дамблдора – на него самого. И с недавних пор эти чары стали передавать что-то очень странное.       Сначала старый волшебник не беспокоился – в конце концов, Гарри Поттер был, совершенно точно, одарённым ребёнком – а для таких естественны слабые проявления магии. Тревожно ему стало потом, когда он понял, что эти магические выплески стали уж слишком частыми и слишком сильными. Там было ещё что-то настораживающее – но следящие чары не были настроены под это дело, и было непонятно, что именно. А последней каплей стало вот это письмо, в котором миссис Фигг подробно описывала, как мальчик каким-то заклинанием ударил пытавшегося напасть пса. В самом деле, если даже она насторожилась, то дела совсем плохи.       И всё-таки Дамблдор ничего не предпринимал. Почему? Он сам не мог бы себе ответить на этот вопрос. То ли из-за ожидания, что всё само собой наладится, то ли из-за размышлений вида «ну необычно, ну и что? Уж кто-кто, но Гарри Поттер имеет право быть необычным». А может быть просто из-за того, что спешить было некуда.       Однако сегодня утром волшебник наконец-то решил – пора! Пора что-то делать. Хотя бы просто посмотреть на юного Поттера. Говоря откровенно, Дамблдор совершенно не представлял себе, что могло произойти с мальчиком.       Он скомкал письмо, перечитав его в десятый раз, и кинул в мусорную корзину. Едва коснувшись дна, бумага вспыхнула синим пламенем и мгновенно сгорела, не оставив даже пепла.       Вообще говоря, в Хогвартсе, где волшебник сейчас и находился, нельзя аппарировать. Но Директору были по статусу положены некоторые привилегии. Раздался хлопок – и он исчез из кабинета.       Последний раз Альбус Дамблдор был на Тисовой улице без малого десять лет назад. На память он, однако, пожаловаться не мог, и нужный ему дом нашёлся довольно быстро. На взгляд стороннего человека-простеца – всё в порядке, дом как дом. Но в магическом зрении он представал настоящей новогодней ёлкой, опутанной гирляндами чар. Ничего необычного, впрочем, пока заметно не было. Дамблдор поправил очки.       Конечно, эти очки не были простыми стекляшками. Даже обычный человек, надев их, сумел бы видеть ауры и творимые заклинания; но для мага там имелось куда больше функций. Узреть скрытое, заглянуть сквозь мантию-невидимку, просто посмотреть сквозь какой-нибудь предмет – и это не полный список. Впрочем, их главной задачей по-прежнему оставалась коррекция зрения.       Волшебник отворил калитку и вошёл во двор. На миг он помедлил перед дверью, осматривая дом ещё раз – но всё было спокойно. Палец уверенно придавил кнопку магловского дверного звонка. Спустя полминуты послышались шаги, и Дамблдор прищурился, разглядывая идущего к нему.       Гарри Поттер, несомненно. Десятилетний мальчик – спаситель Магической Британии. Что-то неуловимое в его ауре не давало покоя Директору, что-то такое, чего там не должно было быть...       И тут всё и произошло. Незаметные прежде метастазы взбухли и разрослись, заменяя собой родную ауру; старые цвета исчезли, а на их месте появились другие, яркие и вращающиеся. Меньше чем за секунду произошла полная трансформация. И за входной дверью сейчас стоял кто угодно, но не Гарри Поттер.       Альбус Дамблдор крепко сжал волшебную палочку, лежащую во внутреннем кармане мантии. Высокий лоб засеребрился бисеринками пота.       Дверь открылась.       Креол стиснул зубы. Он ненавидел это ощущение беспомощности. Оказавшийся непонятно почему в теле ребёнка, без своих инструментов, без раба, без знаний об окружающем его мире, Креол чувствовал себя беспомощным как никогда раньше.       Но это всё ещё цветочки – самым страшным для него была утрата магических способностей. Сейчас он не мог ничего. Почти ничего.       Когда перед тобой боевой голем, а максимум твоих возможностей – стрельнуть в него камешком из рогатки, это... слегка напрягает.       Если тот, кто стоял в дверном проёме, захотел бы сейчас убить Креола, это для него было бы не сложнее, чем прихлопнуть комара. Голубые глаза пришедшего старика внимательно смотрели на мальчишку. А точнее – на того, кто был заперт в его теле. Волшебники умеют видеть ауры, их не обмануть невинным внешним видом.       По этой же причине и Креол прекрасно видел, какой силы маг заглянул в этот дом. Обычно специализацию мага нельзя определить по его ауре – так, угадать общие направления. Но не в этот раз. Креолу прекрасно были видны... ну, словно бы незримые щупальца, шевелящиеся вокруг головы пришедшего старика. Захоти тот – и через ничтожно малую долю секунды они вонзятся в его мысли, пробивая ментальный щит.       Креол не любил Зрящих – так у него на родине называли владевших магией разума. Но здесь и сейчас он не мог ничего поделать. Если волшебник захочет, он сумеет влезть в его голову – и Креолу от этого становилось ещё хуже.       Сзади раздался резкий вздох, и старик перевёл взгляд туда. Это была женщина, живущая в доме. Её звали... Креол поморщился, осознавая, что с памятью у него проблемы.       – Всё в порядке, Петунья, – мягко произнёс волшебник. – Мы с Гарри немного погуляем, вы не против, я надеюсь?       Та слабо кивнула, не переставая смотреть на нежданного гостя.       – Да, – тихо выдохнула она, – да, конечно!       Петунья – это имя к нему пришло, казалось, из полузабытого сна. Тётя Петунья – так её называл хозяин этого тела. Удивительно, но Креол всё-таки что-то помнил.       – Идём, Гарри, – сказал старый волшебник. – Мне бы очень хотелось с тобой поговорить...       Бессильный маг совсем не желал куда-то там идти. Однако в данном случае выбора у него не было. Он шагнул за порог – прямо в том, в чём был, и услышал, как старик говорит женщине, что они скоро вернутся. Потом за спиной что-то прошелестело и щёлкнул замок закрывающейся двери.       – Итак, – раздался холодный голос, в котором не было слышно ни следа былой мягкости. – Я думаю, что нам нужно кое-что обсудить...       По улице Литтл Уингинга шли двое. Немногочисленные прохожие, казалось, не замечали их: человека, одетого в длинный сюртук и фиолетовую мантию, и идущего рядом с ним мальчика в потёртой чёрной футболке, шлёпающего по асфальту обычными домашними тапками. Возможно, в буквальном смысле не замечали. Люди обычно так невнимательны, и спрятаться от их взоров несложно – тому, кто умеет.       – Полагаю, мне нужно представиться, – проговорил один из странных типов. – Я – Альбус Дамблдор, Великий волшебник и президент Международной Конфедерации магов. Мой полный титул немного длиннее, но я не думаю, что он сейчас уместен. И мне не терпится узнать: кто же вы такой?       Мальчик, до того вертевший головой по сторонам, отвлёкся от своего безусловно важного занятия и сумрачно взглянул на сопровождающего.       – Я – Креол, сын Креола, Верховный Маг Шумера, Архимаг Пятого Уровня Магической Академии Шестидесяти Знаний. И поверь мне, старик, какой бы титул ни был у тебя – у меня он будет больше*.       – Шумер? – брови Дамблдора взлетели высоко вверх. Как и любой менталист, он умел отличать правду от лжи – и прекрасно видел, что назвавший себя Креолом не лгал. – Но как? Он перестал существовать около четырёх тысяч лет назад...       Креол резко втянул в себя воздух сквозь зубы. Не потому, что удивился – в конце концов, он предполагал, что так и случится. Скорее, по обратной причине. Он уже как будто знал это. Да и не только это. На улице, где они шли, хватало странных вещей и предметов, непохожих ни на что, виденное Креолом ранее. Тем не менее, стоило ему задуматься над тем, что это за странная железная повозка на колёсах, как сразу пришло понимание, что повозка называется автомобилем и может ездить без лошадей, для чего ей требуется нечто под названием бензин. Стоило попытаться понять назначение металлической решётки под ногами, как он узнавал про систему подземных стоков и труб, а в голове всплывали слова «канализация» и «водопровод». Нечто, выполняющее подобную функцию, было и в древнем Шумере... но куда как примитивнее. А маленькие белые пятна под ногами? А странная светящаяся надпись на одном из строений (и чародей не чувствовал ни капли магии, что было попросту невозможно)? Да, наконец, его собственная одежда! Спящие знания всплывали из глубины разума... не его собственного разума, как понимал Креол. И от этого слегка кружилась голова и наступала лёгкая дезориентация. Известие о гибели Шумера окончательно выбило его из колеи.       – Какой сейчас год? – спросил Креол.       – Тысяча девятьсот девяносто первый от Рождества Христова, – ответил Дамблдор. Гость из прошлого кивнул, узнав ответ за секунду до того, как он был озвучен. Впрочем, к пониманию его это не приблизило.       – А от Великого Потопа?       – Понятия не имею, – пожал плечами Дамблдор. – Если вы расскажете, каким образом вам удалось перескочить в наше время, тогда, возможно, мы проясним ситуацию.       Они присели в небольшом кафе-мороженом, находившимся в конце улицы, и старый волшебник сделал заказ. Молодая улыбчивая девушка вынесла им пару вазочек с чайными ложечками. Креол подозрительно посмотрел на шарики шоколадного мороженого. Новоприобретённая память в этот раз не хотела выдавать ничего конкретного, ограничиваясь бессвязными воспоминаниями.       – Угощайтесь, – сказал Дамблдор, с удовольствием пробуя лакомство. – В Шумере такого, кажется, не было.       Креол аккуратно отделил маленький кусочек и отправил в рот.       – Такого не было, – наконец вынес вердикт он. – Как снег, только на вкус как... как...       – Шоколад, – подсказал волшебник. – Его делают из какао-бобов.       – Угу, – с набитым ртом прочавкал Креол. Он набил полный рот мороженого, не замечая холода, и сейчас глотал его не жуя.       Доев, пришелец из Шумера вытер губы ладонью и отставил вазочку в сторону.       – Я погрузил себя в сон, – хмуро произнёс он, – в очень долгий магический сон, в котором я должен был находиться пять тысяч лет. По прошествии срока я должен был очнуться у себя в гробнице, в своём теле, а не в каком-то мальчишке и неизвестно где!       Дамблдор, собирая ложечкой растаявшее мороженое на дне, не торопился с ответом, стараясь найти нужные слова и задать правильные вопросы.       – Зачем? – спросил он наконец. – Вы были Верховным Магом. Что вас так не устраивало в Шумере, раз из-за этого вы решились покинуть свой дом и отправиться сюда, в чуждый вам мир?..       – Я хотел сохранить свою душу, – неохотно пояснил Креол. Это была не вся правда, но довольно значимая её часть. – Дело в том, что во время своей молодости мне пришлось заключить один... договор. Душа в обмен на могущество. По счастью, у меня хватило ума настоять на определённом сроке – не вечность, а всего лишь пять тысяч лет. Элигор должен был забрать душу после моей смерти – и я умер. Но при всём желании он не смог бы её вытащить из моего тела – и даже найти гробницу не сумел бы. Ха! – маг неожиданно развеселился. – Пять тысяч лет прошли, и моя душа при мне! Если Элигор не взял её – его проблемы. А я теперь свободен!       Директор Хогвартса только покачал головой в ответ на такое признание. Он понял, о чём говорил Креол – но среди его современников не нашлось бы никого, способного на такое. Нынешняя магия потеряла довольно многое, и такие её грани, как демонология, позволяющая заключать договоры с потусторонними сущностями, забылись давным-давно. На то имелось множество различных причин – но факт оставался фактом. Древние чародеи знали и умели то, что теперешнему поколению было недоступно (впрочем, справедливости ради, обратное утверждение тоже было верным). И вот сейчас Дамблдору посчастливилось встретить одного такого чародея. Впрочем, посчастливилось ли – ещё большой вопрос.       – А Гарри Поттер? – уточнил волшебник. – Мальчик, в теле которого вы сейчас находитесь? При чём тут он?       Услышанное заставило Креола помрачнеть, напоминая о том, что, может быть, он и вырвался из когтей демонов, но сейчас находится не в сильно лучшем положении. Не в своём теле – то ещё не беда, а вот отсутствие магии...       Даже самый сильный архимаг без магии превращается в ноль.       – Чрево Тиамат! – выдохнул он. – Я не знаю, при чём тут этот мальчишка! И я хочу назад! Что проку с такого хилого тельца?!       Дамблдор подался вперёд: глаза его будто бы искрились.       – Прок определённо есть, – заметил он. – Вряд ли вы выучили английский в своём времени.       Креол только тут сообразил, что сейчас он говорит не на своём родном шумерском. Доля правды в словах старика определённо имелась – память мальчишки должна помочь ему быстрее освоиться в новом мире.       – Я потерял способность творить магию, – раздражённо заметил шумерский чародей. – Будь она со мной – и я бы выучил язык. А её отсутствие мне не заменить ничем.       Старый волшебник пожал плечами, признавая правоту Креола. При всех различиях двух магических систем – древней и современной – они оба прекрасно понимали причину утраты. Всё дело именно в переселении души. Такие чары отнюдь не просты – и уж кто-кто, но Дамблдор это хорошо знал, будучи неплохим – вероятно, одним из лучших в мире – менталистом. Фактически, они относились к высшей магии, и были доступны только профессионалам в данной ветви Искусства. Сам Дамблдор такого не умел – но, скорее всего, мог бы научиться, если бы ему это понадобилось. Однако шумер явно был специалистом не в этой области. Неудивительно, что он не сразу осознал, когда заговорил не на своём языке...       – Вы же не сразу очнулись, так? Вы пробуждались постепенно, приходили в себя на краткие мгновения... Только после моего появления ваш разум окончательно проснулся, – Дамблдор не задавал вопросы, а просто проверял свои предположения, которые – он не сомневался – были верны. – И те слабые магические выплески, зафиксированные Надзором... колдовать вы смогли только потому, что Гарри Поттер и сам обладает неплохим потенциалом.       Креол напряг память, припоминая. Смутные воспоминания носились в его голове. Обрывки знаний и каких-то моментов, запечатлённые во время кратких мгновений пробуждения. Сказанное стариком походило на правду – как правило, маг, переселившийся в новое тело, поначалу колдовать не мог совсем. Никакого Надзора, да и вообще никакого колдовства он не почувствовал – но на то были весомые причины. Пока ведущим был разум мальчишки – попросту не мог, а потом пришёл здешний Верховный Маг, и времени смотреть на дом уже не было. Ну что ж, осталось выяснить, почему он здесь и что с этим можно сделать. У Креола появилась интересная идея...       – Когда я попал сюда? – спросил он вместо ответа.       Дамблдор вытащил из кармана какой-то листок и что-то прикинул в уме.       – Месяца четыре назад. Точнее сказать сложно.       Креол рассеянно кивнул в такт своим мыслям.       – У меня есть к тебе предложение, – сказал он, придя к какому-то решению. – Заключим сделку?       – Очень интересно, – Дамблдор переплёл пальцы рук и внимательно посмотрел на шумера поверх очков. – Я вас слушаю.       – Ты – Зрящий, маг разума. Ты поможешь мне вернуться в моё тело. Взамен я исполню любое твоё желание.       Волшебник постучал пальцами по пластику стола, о чём-то размышляя. Предложение было заманчивым. Ему бы это обязательно пригодилось. Пока Дамблдор не представлял себе – как, но знал – лишним всяко не будет.       – Что, совсем любое желание?       – Соразмерное моему требованию, – уточнил Креол. – Не жадничай.       – Хорошо, – кивнул Альбус Дамблдор, оглаживая свою бороду, – я согласен. Ну, и где же вы похоронили себя?       Креол открыл рот... и закрыл его. Снова открыл... и что-то нечленораздельно промычал.       – Я окутал гробницу Высшим Скрытием, – выдавил он из себя наконец, – такие чары дают почти абсолютную защиту от обнаружения. Кроме Элигора у меня было ещё много... да, очень много врагов. Конечно, за пять тысяч лет заклинание должно было выдохнуться, да и сам я могу найти свою магию. Чрево Тиамат, но не в таком состоянии! Могила была на берегу Евфрата – а я даже не знаю, течёт ли ещё Евфрат. Прошло восемьдесят три экцеи! Восемьдесят три! Одному Мардуку известно, как там всё изменилось!..       – Не беспокойтесь, – успокоил Креола волшебник, – Евфрат всё ещё течёт, и Междуречье пока что существует. Всего лишь надо чуть-чуть подождать, а потом вы снова сможете нормально колдовать. И найдёте вашу могилу.       Креола это мало утешило. Он хорошо знал, сколько времени может занять восстановление способностей. Быстрее, конечно, чем первоначальное обучение, но всё равно слишком долго. До прежнего уровня ему не дорасти раньше, чем через несколько месяцев. А ведь потом ещё и возвращение в своё собственное тело – и нельзя ожидать, что в нём адаптация будет моментальной.       – Только где вы собираетесь жить? – отвлёк его Дамблдор. На его лице было написано живейшее участие. – Или вы собираетесь вернуться к Дурслям?       Креол хмыкнул. Такие вопросы всегда мало его занимали, с магией он был или без. Однажды дед выгнал его из дома на месяц – ничего, семилетний мальчишка – тогда ещё даже не ученик – как-то это пережил. А сейчас переживёт тем более. Обратно в дом родственников этого Гарри Поттера, кем бы он ни был, шумер не собирался. Однако волшебник вряд ли задал этот вопрос просто так...       – Помимо всего прочего, я в том числе являюсь и Директором Хогвартса, школы чародейства и волшебства. Там вам будет проще освоиться в современном мире.       Тут старый волшебник немного... нет, не соврал, но приукрасил точно. Хогвартс назвать современным миром можно было едва ли – он слабо менялся на протяжении столетий. Впрочем, там имелась обширная библиотека, в которой были, в том числе, книги по истории – обыкновенной и магической, были учебники современной магии... много чего было. Восполнить пробел в знаниях чародей из древнего Шумера сможет точно. Вот насчёт практического применения этих знаний Дамблдор был не уверен.       – Хорошо, – решительно сказал Креол, вставая. Всё-таки в бродяжнической жизни мало приятного. – Я принимаю твоё приглашение.       Волшебник ухмыльнулся в бороду. Да, маг, рождённый свыше пяти тысяч лет назад, обладал довольно сложным характером. Даже сейчас, без магии, без... да без, фактически, всего, он не собирался ничего ни у кого просить. Да он бы и требовать не постеснялся! Однако при всём своём хамстве Креол определённо был человеком разумным, и прекрасно понимал, что пользы это не принесёт.       Ещё бы – требовать чего-то у Директора Хогвартса. Чревато, знаете ли...       Дамблдор подозвал официантку и отдал ей несколько мелких купюр. Глаза той были несколько расфокусированы – позже она не вспомнит о них ничего конкретного. Вряд ли такая мера была необходима – многие из волшебного сообщества спокойно ходят по улицам в довольно необычных нарядах, и ничего. Память массово стирать не приходится – мало ли помешанных, в конце концов? Однако Директор всегда предпочитал перестраховываться.       – Давайте руку, – сказал он Креолу. – Сейчас я покажу вам Хогвартс.       И через секунду они исчезли с Тисовой улицы, аппарировав. Креол бы назвал это «горячей» телепортацией.       Это – опушка Запретного леса. Несмотря на устрашающее название, отсюда сложно заметить что-то пугающее. Да, в его глубине можно повстречать и недружелюбных кентавров, и огромных акромантулов, и вовсе уж тёмных созданий, о которых стараются громко не говорить. Мало кто отваживается ходить туда, и даже лесничий старается не соваться без нужды в те гиблые места. Но здесь всё спокойно и тихо, лишь негромко щебечут птицы. Даже деревья не шелестят листвой – ветра нет. Разве что по озеру, раскинувшемуся слева, иногда пробегает мелкая рябь: там тоже хватает своих обитателей. Вон, как раз над водой показались щупальца гигантского кальмара.       Однако красоты природы не шли ни в какое сравнение с красотой сооружения, что возвышалось на скале у самой воды. Воистину, Хогвартс был красив. Величественная громада замка возвышалась над окрестностями, своей мрачностью резко контрастируя со светлыми тонами окружающего ландшафта. Остроконечные башни взмыли вверх, а крепостная стена ощетинилась множеством зубцов. Впрочем, ворота главного входа были открыты, и поверх рва лежал крепкий деревянный настил. Всё-таки Хогвартс не осаждали уже очень давно, и те предметы, что раньше имели сугубо утилитарное назначение, теперь превратились в элементы декора.       Любой первокурсник, впервые увидевший здание школы чародейства и волшебства, запоминал это на всю жизнь. То чувство восхищения и потрясения очень долго не утрачивает своей яркости, сохраняясь во всей полноте. Да, Дамблдор знал об этом не понаслышке...       – Ты там что, к месту примёрз? – прозвучал недовольный голос.       Но было несколько наивно думать, что древнего колдуна удастся впечатлить так же, как первокурсника.       – Красивый замок, правда? – поинтересовался не теряющий надежды Директор, догоняя Креола, успевшего уйти вперёд.       – Пф! – фыркнул тот. – У меня самого был дворец не хуже. Пониже, правда, чуть...       В самом Хогвартсе было тихо и пустынно. Учебный год кончился, экзамены прошли – и ученики разъехались по домам. Да и профессора тоже. Не все, но большинство. Фактически, из начальства в замке не жил никто, кроме самого Директора. А из персонала там прописались на постоянной основе Сивилла Трелони, Аргус Филч с миссис Норрис и Хагрид. Последнего, правда, можно было не считать – всё-таки его домом была хижина возле леса. Да, и ещё профессор Бинс. Как и большинство привидений, он не мог покинуть место своей гибели. И не хотел, вообще-то.       Шаги гулким эхом разносились по коридорам. Креол, не стесняясь, вертел головой – его интересовали не доспехи, стоящие в коридорах, и не средневековая архитектура. Нет – он в буквальном смысле принюхивался к ауре этого места. Хогвартс был основан ещё в первом тысячелетии нашей эры, и все эти века в нём жили и колдовали волшебники. Стены, пол, да весь замок – всё было насквозь пропитано магией. Здесь хватало необычных – даже по меркам древнего шумера – вещей. Креол уставился на картину с двигающимся изображением и что-то пробормотал себе под нос.       – А, – сказал Дамблдор, подходя ближе, – да. Редкие произведения искусства. У нас здесь, пожалуй, самая большая коллекция в мире. Сейчас такого почти не делают...       Креол его почти не слушал. Он пытался понять, к какому разделу магии относятся такие вот картины. Скорее всего, артефакторика – но артефакты обычно имеют хоть какое-то полезное назначение. А эта картина... и вон та... и ещё тот гобелен – они что делают? Дыру в стене закрывают? Какие-то очень бесполезные артефакты...       – Вспомнил! – удовлетворённо пробормотал шумерский чародей. – Музыкальная магия!       Да, действительно, понять было не так просто. В магической Гильдии империи Шумер состояло относительно немного людей. От силы несколько сотен. При этом музыкальной магией занимались совсем уж единицы, так как она, по общему мнению, была вещью ненужной. Этот раздел включал в себя не только музыку, как можно было подумать, исходя из названия, а вообще различные нестандартные виды Искусства.       Такие, например, как рисование магических картин.       Львиная доля помещений Хогвартса не использовалась. Факультетские гостиные, спальни, учебные классы, кабинеты профессоров и всякая мелочь типа каморки для швабр занимали едва ли половину из них. Коридоры регулярно обходил завхоз, но некоторые двери не открывались уже десятилетиями. По правде говоря, Дамблдор даже не был уверен, что он знает о всех таких дверях в Хогвартсе. Они имели неприятное свойство появляться и исчезать. Правда, сами комнаты не менялись – исчезнувший проход можно было открыть, а за вновь появившейся дверью тебя могла ждать лишь стена. В хоженой части замка это было не столь заметно, но кое-где вполне можно было наткнуться на нечто весьма необычное. Пост Директора автоматически подразумевал определённое расширение «прав доступа», но его одного было мало – требовалось ещё и недюжинное знание Хогвартса. А вот чем-чем, но этим Альбус Дамблдор похвастать не мог – в юности его гораздо больше интересовала учёба, нежели поиск потайных ходов.       Однако подобрать незанятые апартаменты проблемы всяко не составляло. В замок порой приезжали различные гости, и эльфы-домовики всегда держали в чистоте несколько запасных комнат. В одну из таких, находившихся на третьем этаже, Дамблдор и привёл Креола.       – Здесь – прихожая, – волшебник обвёл рукой вокруг себя, – налево – кабинет, направо – спальня, а вон там – ванная.       – Сойдёт, – Креол окинул беглым взглядом предлагаемое ему жильё. Спальня была небольшой, зато кабинет вряд ли стоило называть кабинетом. По площади он был, пожалуй, больше всего остального вместе взятого. Массивный письменный стол в углу и высокий книжный шкаф выглядели сиротливо на фоне всех этих квадратных метров. – Слуги у вас тут есть?       В памяти тут же всплыло, что слуг нигде в развитом мире больше нет, а рабство отменили не один век назад. Шумер поморщился, удивляясь глупым потомкам – ну как можно жить без рабов? Но спустя секунду ему пришлось удивиться ещё больше.       Директор хлопнул в ладоши и негромко произнёс какое-то слово. И тут посреди комнаты с хлопком появилось из ниоткуда странное существо. Ничего подобного Креолу раньше видеть не доводилось.       – Здравствуйте, Директор Дамблдор, – пропищало создание, – здравствуйте, молодой сэр!       – Это Химми, – сказал старый волшебник, – и она будет слушаться всех ваших приказаний. Чтобы её вызвать, хлопните в ладоши и произнесите имя.       – В Шумере таких существ не было, – Креол бесцеремонно тыкнул пальцем в сторону Химми. – Кто это?       – Домовой эльф, – охотно пояснил Дамблдор, – существа, единственная задача которых – служить волшебникам. Они владеют магией, но никогда не применят её против хозяина. Считается, что их создал какой-то могущественный чародей много веков назад. И если вы говорите, что в вашем времени их не знали, то, очевидно, так оно и есть.       Креол одобрительно кивнул. Да, походило на правду.       – Если вам что-то понадобится, то попросите Химми. Я думаю, мы с вами побеседуем попозже, но пока – увы! – меня ждут дела. До свидания.       Волшебник вышел. Негромко хлопнула закрывшаяся дверь.       Креол задумался, не зная, с чего начать. Сделать хотелось всё и сразу. Гильдия, коцебу, Книга Заклинаний... для начала следовало бы, конечно, узнать побольше о новом мире. Или нет, пожалуй, начнём лучше с этого...       – Эй, как там тебя?! – позвал маг.       – Химми, сэр, – сказала домовик, низко кланяясь.       – Да всё равно, – отмахнулся Креол. – Значит так, мне нужны перо и чернила. И пергамент. Много пергамента.       – Осмелюсь спросить, сэр, сколько свитков?       – Почём я знаю, какие у вас свитки? – возмутился пришелец из древнего Шумера. – Тащи всё, что есть.       Эльф низко поклонилась и исчезла, щёлкнув пальцами. Креол, хмыкнув, пошёл к письменному столу – начать лучше сейчас, писанины предстоит много.       Там лежали несколько гусиных перьев и чернильница. А рядом – стопка чего-то белого, испещрённого какими-то значками. Маг вгляделся – и понял, что может прочитать текст. Коснувшись сшитых между собой листов, он снова испытал двойственное ощущение.       – Какой белый и гладкий материал... – задумчиво пробормотал Креол. Пять тысяч лет назад ничего подобного не существовало и, останься он самим собой, его бы это немало удивило. Но сейчас в нём дремлет душа этого мальчишки, а знания время от времени всплывают наружу. И сейчас небольшой их кусочек говорит, что такой тонкий пергамент называется бумагой, делается из дерева и в нём нет ничего удивительного. Маг встряхнул головой, отгоняя навязчивое ощущение. Ясно одно, Книгу Заклинаний на этой «бумаге» писать будет намного удобнее, чем на пергаменте. Только надо стопку побольше...       В комнате снова раздался хлопок. Химми, с ног до головы увешанная свитками, стояла посреди кабинета.       – Подойди-ка сюда, – не поворачивая головы, приказал Креол, – видишь вот это?       – Да, хозяин, – ответила домовик, непонимающе смотря на рукопись, забытую предыдущим жильцом комнаты.       – Найди мне такую же, только чистую. И побольше – этой может не хватить!       – То есть пергамент вам уже не нужен? – уточнила Химми. Маг посмотрел на неё с недоумением.       – Конечно нет. На бумаге писать Книгу будет намного удобнее. А поскольку она не является частью животного, я даже смогу провести над ней ритуал Нетленности! Давай, неси!       Эльф исчезла вместе со свитками. Креол присел на удобный деревянный стул с кожаной подушкой и потёр лоб. Стоило ему вспомнить о Книге, и голова начала болеть. Пока что не сильно, но уже через день это станет весьма ощутимым...       Пожалуй, можно подвести промежуточные итоги. Пока ещё неясно, к добру это или к худу, но планы в любом случае придётся менять, и серьёзно. Маг из прошлого может стать очень сильной картой – если её правильно разыграть. Пусть пока поживёт в Хогвартсе, освоится – пара месяцев в запасе есть. Потом... хм, потом учебный год. При всём желании Креол вряд ли сумеет найти свою гробницу до его начала. А, поскольку Директор не может бросать школу с учениками без присмотра, придётся ему потерпеть до следующего года. Что, безусловно, должно повлечь за собой ряд последствий. И если с теми из них, что касаются шумерского мага, разбираться стоит позднее, то те, что относятся к Гарри Поттеру и ко... всему, связанному с ним, гораздо важнее на данный момент. Объяснить отсутствие мальчика среди поступающих будет довольно легко. Надо намекнуть «Пророку», чтобы он не акцентировал внимание на этом. Однако с остальным не всё так просто...       Примерно таким образом текли мысли в голове Альбуса Дамблдора, замыслам которого был нанесён серьёзный урон. Серьёзный, но не критический. Директор Хогвартса не терпел поражений – не будет его и сейчас.       – Ещё раз здравствуйте.       Он помнил её ещё девочкой. Не её саму – они никогда до сегодняшнего дня не виделись лично. Её письма. Простые письма, написанные шариковой ручкой на самой обычной бумаге. Доставленные не совиной почтой волшебников, а одним неприметным молодым человеком, работавшим в аналогичном магловском заведении. Переписка была недолгой, но эмоциональной.       Началось всё с того дня, когда Лили Эванс – сестре Петуньи – прислали стандартное письмо из Хогвартса. Чёрная зависть, желание учиться в магическом замке переросли – после отказа, выраженного гладкими и обтекаемыми словами в письмах Директора – в ненависть. И с тех пор старшая из сестёр Эванс чувствовала ко всему волшебному только отвращение и злобу.       Самое печальное, – невесело подумал Дамблдор, – что Петунья почти наверняка тоже обладает определённым магическим потенциалом, превышающим таковой у обычных людей. Однако недостаточно высоким для того, чтобы быть замеченным Надзором и, соответственно, для учёбы в Хогвартсе. Волшебника можно сделать почти из любого, с палочкой – тем более. Но тех, которые могут добиться высот, гораздо меньше, а всех желающих попросту нельзя научить. Уровень возможностей не тот.       – Здравствуйте, мистер Дамблдор, – неуверенно ответила женщина. Петунья Дурсль попросту не знала, как себя вести. И то сказать: перед ней стоял сильнейший чародей Англии, Великий волшебник, про которого рассказывала сестра. Тут и не захочешь, а будешь волноваться.       Когда-то в детстве Дамблдор казался ей этаким добрым Санта-Клаусом, человеком из другого мира. Потом, конечно, та наивность юности испарилась, ожидание чуда, свойственное детям, пропало, а в душе крепко и надолго поселились не самые приятные чувства. Но сейчас, при встрече, прежние воспоминания вернулись, и Петунью раздирали весьма противоречивые эмоции.       – У вас великолепные африканские лилии, – Дамблдор осмотрелся; в прошлый раз у него не было времени обратить внимание на мелкие моменты. – Да, давненько я не появлялся здесь. Пройдём в гостиную?       Петунья только кивнула, жестом приглашая гостя к камину.       – Итак, – сказал Дамблдор, усаживаясь в кресле. – Перейду сразу к делу. К сожалению, я вынужден забрать Гарри Поттера до следующего лета. Предвидя, что вас эта новость не сильно огорчит, хочу заметить, что я недоволен. В своё время я оставил мальчика на пороге вашего дома с письмом, разъясняющим обстоятельства гибели его родителей. В нём я также выражал надежду, что вы позаботитесь о мальчике как о родном сыне...       Он помолчал, постукивая длинными и тонкими пальцами по подлокотнику. В памяти как будто всплывали картины почти одиннадцатилетней давности.       – Мы не забирали его из приюта, не обещали никому холить его и лелеять, – раздался почти шипящий голос, в котором звучала полная уверенность в собственной правоте. – Гарри – лишний в нашей семье: нам с Верноном хватает нашего сына. Но вы не оставили нам выбора, о нет! Вы подбросили его. Просто подбросили и рассчитывали, что здесь о нём будут заботиться?!       Петунья, перешедшая под конец тирады на свойственный ей возмущённо-обличительный тон, явно хотела добавить что-то ещё, но Дамблдор вперил в неё тяжёлый взгляд поверх своих очков-половинок, и остаток речи остался невысказанным.       – По крайней мере, – веско сказал он, – я не думал, что здесь ему придётся спать в чулане под лестницей. Однако у меня тоже выбор был небольшой, а потому всё пошло так как пошло. Надеюсь, когда Гарри сюда вернётся, его будет ждать более тёплый приём, нежели в первый раз. Да, и можете не беспокоиться. Спонтанного волшебства больше не будет. По крайней мере, столь сильного.       Миссис Дурсль даже не удивилась тому, что волшебнику известно точное место проживания Гарри Поттера в доме. Появилась вялая мысль, что мальчишка сам мог ему рассказать, но она тут же была отметена в сторону. Волшебники знают всё, им нет нужды чего-то спрашивать или слушать чьи-то рассказы. Хорошо, что Вернона нет дома – иначе скандала было бы не избежать...       – Всего хорошего, – попрощался Дамблдор, открывая входную дверь и наклоняясь, чтобы не задеть концом тульи за притолоку. Теперь – обратно в Хогвартс, улаживать другие дела. Хлопок – и на дорожке перед домом на Тисовой улице как будто никто и не стоял...       Комната была кругла и просторна. На её стенах висело множество портретов, а в центре стоял большой и массивный письменный стол на когтистых лапах. Сзади... и по сторонам тоже высились книжные шкафы, хотя на полках не всегда лежали именно книги. Вот, например, старая и не раз штопаная шляпа – не простой, но волшебный головной убор. Именно на этом полуразумном артефакте, созданном одним из легендарных Основателей, самим Годриком Гриффиндором, лежала обязанность распределения первокурсников по факультетам. Чистая формальность, по большому счёту, дань традициям. Простенький тест на личностные качества справился бы ничуть не хуже.       Однако Волшебная шляпа являлась далеко не самой яркой достопримечательностью кабинета Директора Хогвартса. Вдоль стен стояли небольшие крутящиеся столики со множеством всяких странных приборов серебряного цвета. Они постоянно издавали негромкие звуки и выпускали в воздух моментально рассеивающиеся облачка дыма. Любой волшебник смог бы узнать тихо жужжащий вредноскоп... правда, какой-то непривычно большой. В углу стоял пощёлкивающий маятник Ньютона – если бы кто-нибудь спросил Дамблдора, он бы услышал, что маятник стоит здесь уже полвека, и за всё время ни разу не останавливался. А вон там, снизу, было нечто, до ужаса напоминающее магловский оптический микроскоп – и в отличие от всего остального оно не издавало ненужных звуков. Любой, зашедший сюда, мгновенно бы понял, что комната принадлежит не обычному человеку – и даже не обычному волшебнику. Здесь всё буквально дышало магией; казалось, сам воздух был напоен чарами. Центр Хогвартса, средоточие волшебства – вот что представлял из себя кабинет Директора.       Оный Директор со вздохом стянул с головы остроконечную шляпу – обычную, не волшебную, и повесил на крючок свою всегдашнюю мантию. Щёлкнул пальцами – и один из тех самых серебристых аппаратов едва слышно зашумел, создавая чашку горячего шоколада. Мелькнула мысль, что пора бы обновить заклинание. Давно пора, вообще-то. Мелькнула – и пропала. У Дамблдора сейчас и без того имелась уйма забот.       Хуже всего была, пожалуй, невозможность удержать всё в полной тайне. Расписываться в собственном провале всегда неприятно. Однако двоих придётся посвятить точно. Волшебник взял чашку с шоколадом и принялся продумывать в уме детали будущего разговора. Минерва, конечно, возмутится – но ей достаточно будет заверения в том, что с Гарри Поттером не случится ничего плохого. С Северусом всё сложнее. Нет, виду он, конечно, не подаст, но что подумает – это куда важнее. Едва ли, впрочем, он решится сделать нечто необдуманное, способное нанести вред мальчику. Времени более чем достаточно, большинство профессоров обычно приезжают лишь к самому концу августа. Сейчас стоит решить другой вопрос. Камень.       Да, тот самый легендарный философский камень, Грааль всех средневековых алхимиков, могущий, по легендам, продлевать жизнь и превращать металлы в золото. Сейчас он лежал в банке Гринготтс, в сейфе, записанном на имя Альбуса Дамблдора, и был важной частью парочки его планов. Проблема же была всего одна, зато большая. Все эти планы сейчас не стоили ровным счётом ничего по причине отсутствия в них центрального элемента. Мальчика по имени Гарри Поттер.       Если бы всё шло своим ходом, то он бы сейчас даже ничего не знал о волшебном мире. Механизмы, сконструированные и запущенные всезнающим Директором Хогвартса, в нужный момент подхватили бы его и повлекли по намеченному пути...       М-да. Почти всезнающим Директором Хогвартса. Но кто же, в самом деле, мог предусмотреть... – Дамблдор задумчиво огладил бороду. В любом случае, теперь уже поздно давать обратный ход. Многое, очень многое ещё можно переиграть... а, скорее, вовсе отменить, однако самое важное зависело уже не от него. Если не действовать радикально, безжалостно обрубая нити паутины (а сие было совершенно не в характере Директора), то единственный выход – сменить главную фигуру в партии как минимум на этот год. По крайней мере, физически Гарри Поттер сейчас находится тут, в замке. А раз так всё сложилось, то определённо стоит разузнать побольше о древнем Шумере – и о маге, что родился в нём.       Волшебник улыбнулся, доставая из стола пару самых обыкновенных картонных папок. Первоначальные планы всё равно придётся кардинально менять, но цель всё равно останется – не может не остаться – неизменной. Вероятно, он выиграет даже больше ожидаемого. Или проиграет – всё сейчас зависит от него самого. Как, впрочем, и всегда...       Приготовьтесь, леди и джентльмены. Альбус Дамблдор начинает свою Игру!       *В Шумере было принято заносить в свой титул любое мало-мальски важное свершение. Это приводило к тому, что он раздувался до невообразимых масштабов.