Некий вечер на склонах Йокогамы

Некий вечер на склонах Йокогамы или Вечер на склонах Йокогамы, которого никогда не было

      Старая Йокогама... Деревянные домишки одного и двух этажей, утопающие в зелени. Они поднимались по склону горы, позволяя окинуть взглядом сразу весь этот кусочек давно несуществующего быта.       Старая Йокогама являлась своеобразным заповедником культуры, наподобие Старого Эдо в Токио. Однако, в отличие от Эдо, этот "заповедник" был лишён какой-либо эпатажности. Здесь не устраивались яркие синтоистские празднества, не продавались бесконечные сувениры разной степени историчности. Старая Йокогама была памятником труду, который вложили японцы в свою страну после Второй Мировой Войны. Всё здесь напоминало те времена. Не беззаботное веселье, но тяжёлую работу и суровую радость от того, что ты можешь изменить всё к лучшему.       Мисаке нравился этот неуловимый дух. Она радовалась, что маршрут экскурсии по Токийскому заливу подразумевал остановку в этом месте. Несколько километров в сторону, и власть снова переходила в руки ультрасовременной, настоящей Йокогамы. Небоскрёбы, новейший и огромнейший во всей Японии порт, дороги и тоннели.       Нет, конечно, Мисака не могла презирать современные города. Всё-таки среди металла и электросетей она чувствовала себя как дома. Но... но и Старая Йокогама хранила что-то особенное меж древних крыш и крон деревьев. Что-то, что пленяло сердце ученицы далеко не самой дешёвой школы. Сердце девушки, которую часто называли богачкой, чей образ современной жизни никак не должен был укладываться в декорации такой старины. Но он укладывался. Мисака была даже рада, что вынуждена носить летнюю форму Токивадая. Белая рубашка с коротким рукавом, коричневая жилетка, короткая серая юбка-разлетайка. Просто и не броско. Так она умудрялась хоть как-то гармонировать с затерявшимися во времени улочками.       Весна перевалила за середину. Цветение сакуры в районе Канто уже завершилось, но в Старой Йокогаме всё равно было очень уютно от огромного количества зелени. Мисака Микото, знаменитый Рейлган, гордость Токивадая, шла лёгким неторопливым шагом по улице между торговыми лавками и дорогой. Невысокая, стройная девушка с каштановыми волосами до плеч радовалась тому, что здесь нет никого, кто именовал бы её всеми вышеперечисленными "титулами".       По дороге неспешно ползли современные машины, создавая жуткий контраст с деревянными постройками прошлого века. Лавки торговали самым разным товаром хозяйственной необходимости.       Чем ещё ярко отличалась Старая Йокогама от прочих памятников прежних лет, так это тем, что здесь по-прежнему жили люди. Этот район современного мегаполиса, казалось, и впрямь был вырван из времени и жил исключительно по своим законам. Здесь, например, не было ресторанов. А еду купить можно было только ту, что ели в те времена.       Всё это тихо нравилось Мисаке. "Тихо" - потому что мало кто понял бы эту её странную страсть. Например, Куроко бы точно не поняла. В экскурсию по Токийскому заливу от средней школы Токивадай отправились учащиеся только одной параллели. Таким образом, Куроко в поездку не попала, и все её ухищрения на это раз не помогли. В коротком приступе эгоизма Мисака была этому рада. Было неплохо сменить обстановку во всех смыслах. Почти во всех... Среди прочих школ в поездке была и та, в которой учился Камидзё. Мисака даже уже видела его на борту круизного корабля. Нужно было бы придумать способ, как к нему подобраться. Или как заставить его быть рядом... Но и это сейчас было второстепенным.       Мисака наслаждалась моментом.       Она проходила мимо ничем не примечательной лавки, когда из большого окна раздался мужской голос:       - Ой! Девочка! Помоги, пожалуйста! Заведи этот дрянной генератор! Снова заглох.       При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это вовсе не лавка, а что-то вроде трансформаторной будки. Правда, она мало чем отличалась от других деревянных построек. Снаружи стоял переносной генератор. Провода от него уходили через дверной проём вовнутрь. Большое окно не имело стёкол, но закрывалось вертикальной ставней-козырьком, которую сейчас подпирала палка. Из глубины строения через окно выглядывал мужчина в рабочем комбинезоне и с каким-то чудным инструментом в руках. Вне сомнений, он что-то чинил.       - Я не могу сам подойти сейчас, - решил объяснить он. - Просто дёрни шнур стартёра, пожалуйста. Это совсем не тяжело.       Мисака улыбнулась и, не найдя причин отказать, подошла к генератору. Шнур-то она дёрнула, но простенький генератор не завёлся. "Интересно, таким старьём они тоже пользуются из соображений сохранения атмосферы прошлого?" - подумала она. Дёрнула ещё раз — безрезультатно.       - Что, не заводится? - донеслось из домика. - Дёрни ещё разок, пожалуйста. Ох, надеюсь, это не топливо, а то я так до полуночи провожусь.       - До полуночи? - переспросила Микото.       - Ну да. Половина района без электричества, чинить надо. А запасное топливо только на складе. Пока доеду, пока обратно...       Мисака осмотрела генератор. Конструкция примитивная, но надёжная. Без особого труда она нашла индикатор, стрелка которого безапелляционно указывала на отсутствие биотоплива.       Девушке стало жалко трудягу, готового работать в ночь. Скорее всего, у каждого местного жителя есть такой же генератор, а то и получше. Вряд ли отсутствие электричества сильно попортит их вечер. Потому его готовность к самопожертвованию ради благополучия людей тронула Мисаку. Она сняла кожух генератора, приложила пальцы к контактам и подала нужную мощность, генерируя электричество самостоятельно. Усилий требовалось совсем немного.       - Ох! Слава Богу! Заработал. Благодарю, девочка!       Такие модели генераторов, насколько помнила Мисака, снабжались глушителями, потому отсутствие тарахтения совсем не смутило электрика.       - Я пока останусь здесь. Послежу за генератором, - предложила она.       - А... Ну если тебе не в тягость... Полагаюсь на тебя, - дружелюбно ответил рабочий.       Они друг друга не видели. Мисака не могла отойти от генератора, а электрик от щитка. Однако слышимость была хорошая. Зацепив слово за слово, они разговорились. Мужчина рассказывал всякие интересности о местной жизни, а Мисака с интересом слушала, вежливо поддакивая.       Увлёкшись добрым разговором, бывает, и не замечаешь, как летят минуты.       Когда электрик радостно заявил, что закончил, Мисака в панике вспомнила о времени. Сунув руку в карман юбки, она с ещё большим ужасом обнаружила, что забыла где-то телефон. "Нет, не где-то. На корабле! Это уже хорошо", — успокоилась она немного. Не закрыв даже кожух генератора, девушка бросилась к окну.       - А сколько времени?       Рабочий, вытирая тряпкой руки, недоумённо уставился на неё. Затем, сверившись с наручными часами, сообщил:       - Пять часов.       - Ровно?!       - Нет, с минутами...       Микото сорвалась с места, устремившись к набережной.       - Благодарю! - бросила она через плечо.       - Тебя благодарить надо! - озабоченно ответил ей вслед электрик, выглядывая из окна.       "Вот же гадость!" - думала Мисака. Круизный корабль уходил от пристани ровно в пять. "И как я могла забыть телефон?! Хотя, впрочем, он бы не помог. Влетит теперь за опоздание..."       Не могли же они уплыть без неё.       Поскольку даже машины, ограниченные в скорости на этом отрезке трассы, плелись чуть ли не "пешком", яростно несущаяся девушка обгоняла спортивные автомобили, распугивая случайных прохожих.       Тормозя на повороте, Мисака подняла клубы пыли. Вынырнув из прибрежных зданий, глубоко дыша, она смогла лишь тихо простонать, наблюдая корму круизного корабля, маячившего в море на таком расстоянии, что кричать было уже бесполезно.       Её забыли.       "Ну, конечно. Телефон!" - пронеслось у неё в голове. Её узнаваемый мобильник в форме Гекоты на столике в общей каюте для Токивадая наверняка создал иллюзию того, что она на корабле. Просто шатается где-то. Какой нормальный подросток оставит без присмотра свой телефон надолго?       Дело в том, что действительно близких подруг среди одноклассниц у Мисаки не было. Куроко приложила для этого все мыслимые и не очень мыслимые усилия. Рейлган уважали, да, почитали, но не более. Потому, увидев телефон, все успокоились и не бросились искать её по немаленькому кораблю.       "Печально... Что же теперь делать?"       Внезапно справа, за ее спиной, раздался знакомый мужской голос. Очень знакомый...       - Невезуха...       Мисака, не веря своим ушам, медленно повернулась. Ну да, Камидзё Тома. Парень почёсывал затылок, провожая взглядом корабль. Выглядел он как обычно: белая рубашка и брюки. Под рубашкой виднелась оранжевая футболка. Коротко стриженные волосы были растрёпаны.       - О! Электра, - он повернулся к ней, как будто только заметил.       - Ты что, опоздал на корабль?! - спросила она. Закрыв рукой улыбку и придерживая живот, Мисака принялась сдавлено хохотать. Несмотря на странность ситуации, смеялась она искренне.       Радость от встречи сменилась на лице Камидзё недоумением.       - Ты что смеёшься? Сама же опоздала.       Мисака поперхнулась смехом, вернувшись к реальности.       - И ты здравствуй, Электра, - молвил Камидзё, примирительно улыбаясь.       - Угу, - уже серьёзней кивнула девушка.       - Делать-то теперь что?       - У тебя же есть телефон, - Мисака заговорила уверено, старательно намекая на недалёкость собеседника. - Позвони своему классному. Вышлют за нами какую-нибудь шлюпку.       - Э... Ну тут такое дело... - Камидзё извлёк из кармана телефон-раскладушку и продемонстрировал собеседнице тёмный экран. - Батарея села.       - Ну ты даёшь! Ты... когда собирался на экскурсию, ты о чём думал?       - Да не до этого было... А что твой лягушонок?       Мисака уставилась себе под ноги и немного покраснела. Как от указания на форму телефона, так и благодаря самой ситуации.       - Я его на корабле оставила.       Парень вздохнул:       - Ну и кто из нас больший недотёпа?       - Эй! - Мисака быстро ожила, переводя смущение в гнев. - Не дерзи!       - Ладно, ладно! Прости, - замахал руками Камидзё, ожидая удар электричеством, уже традиционный для их отношений.       Мисака поуспокоилась и печально спросила:       - Тебя как угораздило-то?       - Да... Хотел купить рыбных крокетов перекусить, а у продавщицы не нашлось сдачи с двухтысячной купюры. Пока она ходила искать размен, потом долго считала...       - Ты покупал крокеты по сто иен на двухтысячную купюру?       - Мелочи не было. Я не так богат. Что выдал банкомат, тем и пользуюсь... В общем, когда я бегом направился к пристани, чуть не попал под машину.       - Они же едва ползают. - У Мисаки снова прорезалась улыбка.       - Что ты от меня хочешь? - не выдержал, наконец, Камидзё. - Сама же просила рассказать! Ты-то как опоздала?       - Делом была занята, - надулась в ответ девушка.       - Ладно... - парень снова постарался сгладить разногласия. - Важнее решить, что мы теперь будем делать. Они же вернутся за нами?       - Не в ближайшее время... - печально констатировала Мисака. - По плану сейчас ночная прогулка по заливу. Вряд ли они хватятся нас до завтра, раз уж уплыли, не проверив.       - Ну... Можно тогда позвонить с ближайшей почтовой станции...       - Ты хоть один телефон на память помнишь?       Камидзё немного подумал, прежде чем ответить:       - Ну... Нет, конечно. Зачем запоминать номера, если они все записаны в телефон?       - То-то и оно. Дай-ка его сюда.       Не до конца понимая, что происходит, парень отдал Мисаке свой мобильник. Она сняла заднюю панель, извлекла аккумулятор и прикоснулась к контактам. Заряжать батарею типичным образом долго. Лучше сразу дать нужную мощность, чтобы телефон работал хотя бы в её руках. Она пустила ток, что-то внутри зашуршало.       - Ой, Электра! - окликнул её беспокойный владелец телефона.       Мобильник не включился. Мисака покрутила его в руках и только потом догадалась глянуть на спецификацию аккумулятора.       - Сколько ему лет?! - воскликнула она.       - Самый дешёвый, что был в магазине. В чём проблема?       Девушка поставила на место батарею, заднюю панель и, поджав губы, вернула Камидзё аппарат.       - Он работал на меньшей мощности, чем мой...       - Работал? Что значит "работал"? Что ты сделала?       - Я сожгла его... - Мисака отвернулась, пряча лицо.       - Сожгла?! Мой телефон?!       - Прости... - негромко отозвалась она.       - Невезуха, - беззлобно признал Тома.       - Я куплю тебе новый, переставим ком-карту и позвоним.       - У меня все номера были в памяти телефона.       Мисака гневно повернулась к нему. От сожаления не осталось и следа.       - Издеваешься?       - Я издеваюсь? А кто мой телефон сжёг?!       - Я же попросила прощения! А если бы ты хранил номера на ком-карте, как любой нормальный человек...       - Я и есть нормальный человек!       В пылу спора молодые люди настолько друг к другу подошли, что бросали слова уже лицом к лицу. Внезапно смутившись такой близости, они замолчали и отстранились. Мисака густо покраснела.       Камидзё вздохнул:       - Что теперь?       - Интернет всемогущий, - мрачно ответила Микото.       Они направились-таки к ближайшей почтовой станции.       К их глубокому удивлению, станция была закрыта. Здание с вывеской присутствовало, видимо, как экспонат. Им давно не пользовались. Традиционная бумажная почта себя полностью изжила, во всяком случае, в Канто. А Интернета в Старой Йокогаме не было... Как бы тяжело ни было в это поверить...       Покинув последнее служебное здание, где им озвучили вышеозначенный приговор, молодые люди тихонько побрели по улице.       - Вот тебе и "всемирная паутина", - с печальной усмешкой заметила Мисака.       - Да ладно, - бодро ответил Камидзё. - Мы же не на необитаемом острове! Сядем на электричку до более современного района.       - И что? Туда доедем. Выйдем в И-нет. Не факт ещё, что кто-то из наших сидит сейчас в нём. Попросим прислать за нами шлюпку. Это сколько времени? С тем же успехом, мы можем сесть на электричку и отправиться к следующему пункту экскурсии. К утру доберёмся... Меж прочим, стемнеет меньше, чем через час, а в Йокогаме я никогда не была. Заплутаем нафиг!       Вообще-то Мисака сильно сомневалась, что им удастся заплутать даже в ночном мегаполисе, но что-то её останавливало. Какое-то предчувствие... Тому, как ни странно, её аргумент убедил.       - Ну и что же тогда?       Мисака красноречиво вздохнула. Камидзё поджал губы и молвил:       - Пошли тогда, хоть поедим этих рыбных крокетов. Говорят, вкусные.       - Ты же уже ел!       Камидзё скосил в сторону смущённый взгляд.       - Я выронил их, когда выскакивал из-под машины.       - Так ты ещё и без крокетов остался?!       Тут уже Мисака не сдержалась. Она смеялась во весь голос, весело, беззаботно. Даже Тома улыбнулся.       - Ой, ой! Ты ведь над единственным попутчиков смеёшься. Не забыла?       - Прости, - еле выдавила девушка, утирая выступившие слёзы радости. - Прости. Это я от нервов.       Крокеты действительно оказались вкусными. Тома купил пару и поделился с Мисакой. Та, конечно, съязвила в том смысле, что сама могла бы себя обеспечить, но отказываться не стала.       - Однако, нам всё равно, наверно, придётся ехать в город - искать отель на ночь, - прожевав кусочек, сказала Мисака. - А утром уже разберёмся. Либо за нами вернутся, либо поедем на электричке.       - Отель? Нет уж, извини. Мне до Токивадайской расточительности далеко. Если я сниму себе комнату в отеле Йокогамы, мне нечего будет есть до конца месяца. - Камидзё осмотрел склон горы, освещённый предзакатным солнцем. Крыши домов бодро торчали из лавины зелёной листвы. Красиво и... романтично. - Может, тут где есть мотельчики, что сдают комнаты на одну ночь?       Мисака аж поперхнулась крокетом:       - Ты что?! Хочешь комнату в лю... лю... - слово не желало слетать с губ девушки.       Такие "мотельчики" ещё называли "любовными отелями", поскольку молодые парочки снимали в них комнаты на одну ночь, понятно, с какой целью.       - Лю? - переспросил парень, как будто не замечая её смущения. - Лю... Любом месте? Ну да. С моим кошельком выбирать не приходится.       "Дурень" — надувшись, подумала Мисака.       Внезапно в разговор встряла хозяйка лавки, продавшая молодым людям крокеты:       - Может, вам в пансион Кадзамы обратиться?       - А он ещё работает? - отозвался продавец из соседней мясной лавки.       - Конечно работает! Кадзама Умико-сан вчера же заходила, забыл, что ль?       - Бабка-то жива, но держит ли она ещё свой пансион?       - Держит, держит! - женщина снова переключилась на молодёжь. - Вы зайдите к ней. Она одинока и берёт постояльцев скорее ради компании, чем из-за денег. Много не возьмёт.       - Это хорошо! - оживился Тома. - А как до неё добраться?       - А, отсюда прям вверх по склону. Двухэтажное здание с маленьким балкончиком и флагштоком. Не пропустите!       Мисака не успела ничего возразить, поскольку рот был занят едой.       Камидзё поблагодарил лавочников и повёл Мисаку вверх по склону.       - Ты уверен, что это хорошая идея? - скромно спросила она.       - Сама же говоришь, что ночью в Йокогаме заплутаем. А уже закат.       Микото хотела было возразить, но промолчала.       Здание пансиона действительно было легко найти. Дорога так выворачивала на подъёме, что под последними лучами закатного солнца молодым людям представилось зрелище старинного дома. Это безусловно был архитектурный памятник. Хотя убран он был просто и не имел особых украшений, но в каждой его досочке, перилах балкона, окнах, черепице - повсюду читались те годы, когда пансион был построен. Более того, судя по состоянию здания, оно и впрямь было построено в прошлом веке и не очень-то реставрировалось с тех пор...       Не сговариваясь, молодые люди повернулись в сторону моря и застали маленький кусочек солнца, прячущегося за горизонт. Сочные бордовые тона освещали облака, море, корабли... Весь мир был сейчас тёплым и каким-то домашним.       Но солнышко неумолимо спряталось. Как по приказу, вверх по склону подул прохладный ветер с моря. Камидзё Тома и Мисака Микото направились к пансиону.       Главная дверь около флагштока оказалась незаперта. Двор перед входом нёс следы заброшенности.       Тома приоткрыл дверь.       - Простите за вторжение, - протянул он, заглядывая вовнутрь.       Ответа не последовало. Парень разулся и вошёл, Мисака за ним.       - Не похоже, чтобы тут кто-то жил, - сказала она, оглядываясь.       В середине большого помещения, в котором они оказались, располагался прямоугольный стол, окружённый аккуратно задвинутыми стульями. В одном конце зала - диван, кресла, старый торшер и журнальный столик. В другом — кухня. Длинный узкий стол, похожий на столовскую "раздачу", визуально отделял от комнаты все кухонные принадлежности: мойку, газовую горелку, столы-тумбы, вероятно, с посудой, и т.д.       Вид у всего это был нежилой. Начиная со слоя пыли и заканчивая неестественным порядком. Казалось, что последние жильцы, покидая дом, провели генеральную уборку и "законсервировали" его. Так тут всё с тех пор и стоит.       - О-о-ой! Есть тут кто? - погромче крикнул Камидзё.       - Как ты некультурно, - укорила его Мисака почти шёпотом.       - А что, предлагаешь приветственное письмо вперёд выслать? - почему-то так же шёпотом ответил Тома.       - Здравствуйте! - громко сказала Микото. - Нам посоветовали обратиться к вам по поводу ночлега!       Секунд пять сохранялась тишина. Мисака уже решила пихнуть Камидзё, чтоб он пошёл дальше по коридору, но тут раздался звук сдвигающейся внутренней двери-сёдзи. Молодые люди застыли.       Из-за поворота, куда уходил коридор, продолжавшийся дальше галереей к соседней пристройке, вышла низенькая, худенькая бабушка. Из-за полутьмы, царящей внутри здания, рассмотреть её лицо было тяжело, но улыбка угадывалась.       - Ох, простите старуху. Ноги уж не те, что в молодости, - голос её звучал очень дружелюбно и как-то по-особенному. Казалось, будто молодая девушка пародирует старческий выговор.       Сделав пару шагов в сторону кухни, бабушка нажала на включатель, и комнату залил спокойный свет люстры, висевшей под потолком.       Теперь собеседники могли друг друга рассмотреть.       Бабушка церемониально поклонилась.       - Кадзама Умико. Рада знакомству.       На ней было очень аккуратное кимоно. Мисака подумала, что будь у неё такое же, она не смогла бы без посторонней помощи так же хорошо его надеть. Лицо миниатюрной старушки было круглым, испещрённым морщинами, часть из которых свидетельствовала о том, что хозяйка часто улыбается. Она улыбалась и сейчас. Причём улыбались не только губы, но и глаза, и вообще казалось, что вся она светится приветливостью.       Молодые люди низко поклонились и представились, как следует.       - Ночлег, значит? - подхватила нить беседы Кадзама-сан. - Давно уж у меня не было постояльцев. Конечно, я с радостью вас приму, Камидзё-доно, Мисака-сама.       - Касательно оплаты... - Мисака принялась копаться в карманах. У неё с собой было немного налички. Вдруг потребуется аванс. "Шут его знает, какие порядки заведены в этих пансионах прошлого века."       - У меня, Мисака-сама, только одно условие. - Молодые люди притихли. - Вы приводите в порядок те комнаты, в которых живёте, и готовите себе еду сами.       - Но мы можем заплатить...       - Нет, - Кадзама-сан перебила девушку. При этом старушка не прекращала улыбаться, и голос её оставался столь же неподдельно дружелюбным. - Это моё условие. Плата за проживание, которую я требую. Мне больше ничего не нужно. Решать вам.       - Мы согласны! - почти не думая, сказал Камидзё и поклонился в пояс. - Премного благодарны!       Мисака пронзила его взглядом, но перечить, конечно, не стала. Она тоже поклонилась хозяйке пансиона.       Кадзама-сан проводила молодых людей на второй этаж. Вопреки ожиданиям, она не стала задавать никаких щекотливых вопросов по поводу их отношений, и сразу же предложила им отдельные комнаты, расположенные друг напротив друга. "Вот что значит классическое воспитание!" - решила Мисака. Камидзё уже осматривался в своей комнате. Кадзама-сан открыла перед Микото просторное помещение с окном на море. На самом деле комнатушка была маленькой, но, поскольку мебели в ней почти никакой не было, она казалась просторной. Справа в нише прятались самые разные вещи, с помощью которых можно было привести комнату в жилой вид. Среди прочего Мисака заметила старинный мольберт. Внимательная Кадзама-сан проследила за взглядом новой постоялицы.       - Когда-то давно здесь жила талантливая художница. Это хорошая комната, Мисака-сама.       - Да. Благодарю... - заворожено ответила Микото.       Старушка вышла в коридор, и девушка последовала за ней. Камидзё уже был там.       - Всё съестное, что у меня есть — на кухне, - начала хозяйка. - Если чего-то не хватит, некоторые лавки рядом с набережной работают допоздна. Весь инструмент и материалы, которые могут пригодиться, в небольшом сарайчике снаружи. Все вещи, которые найдёте в комнатах - чистые, можете пользоваться. Думаю, очевидно, что их нужно будет выстирать, когда будете съезжать. Ванная в вашем распоряжении. Если будут вопросы, я живу рядом, в пристройке. Обращайтесь без стеснения.       Улыбающаяся старушка поклонилась и засеменила по направлению к лестнице. Околдованные её учтивостью, молодые люди опомнились только когда она уже скрылась из виду.       Тома и Микото переглянулись. Затем, не сговариваясь, одновременно пожали плечами, и совпадение это вызвало негромкий смех.       - Надо, наверно, покушать, - молвила Мисака, прижав руку к пустому животу, в котором уже давно исчез единственный рыбный крокет. Камидзё кивнул.       Спускаясь по лестнице, молодые люди ощутили необъяснимую радость и уют, хотя пансион выглядел столь же заброшенным, как и десять минут назад.       Первичная инспекция кухни выявила, что в наличии были только долго хранящиеся продукты. Риса и специй было навалом. Нашлись кое-какие подозрительные консервы. Камидзё хотел сунуть нос в холодильник, но Мисака его опередила, практически оттолкнув плечом.       - Негусто, - заметила она, осматривая откровенно пустое пространство. Только в дверке покоились какие-то лекарства, видимо, принадлежащие Кадзаме-сан.       - Угу, - согласился Камидзё. Он тоже всё хорошо видел, пользуясь преимуществом в росте.       - Ну что? - деловито спросила Мисака, закрывая холодильник. - Пожарим рыбу и сварим рис? Быстро и вполне в рамках традиционной кухни. Хоть и не карри.       - А... Угу, - как-то потеряно ответил Камидзё.       - Что не так? Не нравится? - грозно спросила Мисака.       - А, нет, нет. Всё нравится, - вновь замахал руками Тома. - Просто... Обычно готовлю я. И жаренная рыба... Прямо деликатес для бедного старшеклассника.       - Сам готовишь? - даже удивилась Мисака. - А как же эта твоя, как её, Индекс Прохибиторум-как-то-там?       - Ну, - почесал затылок Тома. - Она не очень в готовке... Скорее в потреблении...       - Невезуха? - подколола девушка.       - Да, - засмеялся в ответ Камидзё.       - Ладно! Готовить буду я. А ты вали за рыбой и луком!       Мисака выудила из кармана наличку, собранную специальным зажимом, и вручила Камидзё.       - Да у меня, наверно, хватит...       - Не спорь! - перебила она. - И не тормози, а то лавки по-закрываются!       Камидзё осталось только улыбнуться, забрать деньги и выйти в свежие сумерки почти закончившегося дня.       - Ну что ж! - рявкнула сама себе Мисака. - Приступим!       Первым делом она поднялась в свою комнату и выудила с полок в нише стопки одежды. Здесь оказалось кимоно, которое девушка почтительно отложила в сторону. Следом нашёлся простенький комплект привычной европейской одежды. В него-то Мисака и переоделась, аккуратно сложив школьную форму. Временная одёжка оказалась удобной и вполне приемлемой для хозяйственного труда. Оранжевая, порядком выцветшая рубаха, и такого же цвета юбка ниже колена. Юбки Мисака чуток недолюбливала, но не лезть же в комнату Камидзё за мужскими тряпками. А на кухне ещё и фартук отыскался.       Далее последовал чуть более пристальный осмотр кухни и подвернувшегося под руку чулана. Нашлось всё, что Мисака хотела, кроме водопровода. Впрочем, прогулка до колонки на заднем дворе тоже не составила труда.       Девушка промыла рис и поставила отмокать. Затем вытерла всю пыль на кухне и обеденном столе. Протёрла полы в коридорах, двух выделенных комнатах и главном зале. И только после этого успокоилась.       Делая всё это, она испытывала странное удовлетворение. Очень странное, ведь она едва ли ни впервые этим всем занималась.       Ну, не впервые, конечно. Чем-то всё это походило на летний лагерь. Да и основы домоводства в Токивадае преподавали. Правда, только основы...       Решив, что долго рису отмокать некогда, Мисака переставила кастрюлю на газовую горелку и проверила подвод газа. Всё было исправно. Ни спичек, ни какого-либо "искромёта" поблизости девушка не заметила. Хмыкнув, она пропустила меж пальцев небольшой разряд и зажгла тем самым газ. Дело пошло.       Покинув пансион, Камидзё Тома заглянул в сарайчик, про который говорила Кадзама-сан. К его великой радости, там нашёлся велосипед. Старый, должно быть, как сам пансион, но вполне рабочий.       Спуск с горы получился фееричным и, самое главное, быстрым. По пути Тома напугал только пару прохожих. Выкрикивая через плечо извинения, он слышал вдогонку лишь дружелюбный смех.       К чести Камидзё нужно сказать, что он немного разбирался в рыбе, хотя видел её преимущественно в виде замороженных полуфабрикатов. По привычке он купил далеко не самую дорогую, но вполне съедобную на свой вкус. При этом, с учётом лука, он принципиально уложился в свои деньги, не притронувшись к зажиму Мисаки. "Пусть мне теперь будет туговато до конца экскурсии, но так будет правильнее" — решил он для себя.       Поднимаясь на велосипеде обратно в гору, Тома проклял всё на свете. В результате спешился и повёз "железного коня" рядом. К моменту, когда он вернулся домой... то есть, в пансион, было уже совсем темно.       Светлые окна главного зала манили, а когда он оказался внутри, дом предстал перед ним ярким, освежённым, как будто ожившим, хотя Мисака всего-навсего вытерла пыль.       - Я пришёл, - устало сообщил он.       - С возвращением, - на автомате ответила Мисака из-за кухонного стола.       Пару секунд молодые люди стояли, уставившись друг на друга, понимая скрытый смысл, проскользнувший в этих простых словах. Затем они смущённо отвернулись, не сказав больше ничего.       Тома поднёс рыбу.       - Давай сразу сюда, - отстранённо молвила она. - Потрошить умеешь?       - А-а... Нет.       - Так и думала.       - Ты умеешь?       Микото поджала губы:       - Нас учили...       - Токивадай...       - Без комментариев, пожалуйста. Приготовлю как умею, а ты будешь есть и радоваться! Не каждый вечер тебе ужин готовит Рейлган!       Тома улыбнулся и, едва заметно хмыкнув, ответил:       - Хорошо, - чем заслужил испепеляющий взгляд и счёл за лучшее ретироваться.       Понимая, что ничем не поможет в готовке без вреда для собственного здоровья, Тома решил прогуляться по пансиону. Этот дом манил своей историей. Память многих лет и нескольких жизней таилась за каждой дверью, в каждой паутинке, в каждой деревяшечке. Выудив из чулана фонарь, парень начал свой обход.       Он нашёл несколько скромных картин, как будто забытых на стенах коридора. Они выцвели, но дышали той же скрытой жизнью, что и весь дом. Над одной дверью Тома заметил деревянное украшение. Какую-то резьбу, сюжет которой было сложно рассмотреть. За дверью притаился давно заброшенный рабочий кабинет. Он был так же "законсервирован", как и весь дом. Его назначение выдавал только массивный письменный стол и шкафы, в которых всё ещё пылились какие-то бумаги и папки. Наглеть ещё больше и входить Тома не стал. Аккуратно прикрыв дверь, он продолжил обход.       На улице, видимо, поднялся сильный ветер. Из случайной комнаты, мимо которой проходил Тома, донёсся хлопающий звук. Заглянув туда, парень увидел ожидаемую картину. Одна из ставень окна бесхозяйственно болталась. Верхняя петля на грани срыва. Как ставни должны закрываться, вообще не было понятно.       - Непорядок, - вполголоса сказал Тома.       Поставить диагноз оказалось несложно. Что нужно, чтобы исправить, тоже было понятно. Инструменты, саморезы и новый засов нашлись в сарайчике, как и говорила Кадзама-сан. На улице действительно было холодновато и ветрено.       Пока приводил в прядок ставни, Тома с удивлением заметил, как спорится работа. Он, конечно, парень был рукастый, и дома тоже постоянно всё приходилось чинить. И после появления Индекс даже чаще. Но здесь... Всё как-то было по-другому. Наверно, просто странно было так хозяйничать в чужом доме. С другой стороны, это же оплата за проживание. Оригинально, да, но удобно. Особенно для Томы. Мисака обязательно взялась бы за него платить, а это было бы... Унизительно. "Почему это вообще меня должно беспокоить?" — подумал он. И решил, что бедному ученику, в общем-то, не так уж и стыдно полагаться на более богатого товарища.       Ремонт прошёл успешно. Ставня встала на место.       - Камидзё? - раздалось из коридора. Микото звала его. Негромко.       - Я здесь, - отозвался он.       Приоткрытая дверь комнаты широко раскрылась. В проходе стояла Микото. В фартуке она выглядела очень... Милой?       - Что случилось, Электра?       - Мисака Микото, - спокойно молвила девушка. - По-моему, я уже раз сто просила тебя звать меня Мисакой Микото. Прошу в сто первый. - Выждав краткую паузу, в течение которой Тома кивнул, она продолжила: - Еда готова. Пойдём, а то уже поздно. - Только тут, видимо, она заметила инструменты и усмехнулась: - Отрабатываешь что ли?       - Как и ты, - парировал Тома.       Микото приготовилась вонзить ответную шпильку, но почему-то осеклась. Вместо этого она сказала:       - Тогда переоденься. В твоей комнате, должно быть, есть удобная домашняя... В смысле, удобная рабочая одежда.       - Зачем переодеваться-то ещё?       Девушка уже собиралась уходить, но тут резко повернулась, прошив Тому взглядом.       - Чтоб мне не пришлось стирать ещё и твою выпачканную школьную форму! - отрезала она.       Тома непонимающе захлопал глазами, но Микото уже ушла. Решив не ругаться с ней по пустякам, он добрался до своей комнаты и, пошарив в стенном шкафе, вправду нашёл удобную сменную одежду. Старомодный серый спортивный костюм. В нём и спустился в общий зал.       Что-то изменилось. "Да нет, ничего не изменилось" — успокоил он себя. Всё вроде то же, но не то. Свет люстры теплее; взгляд запыхавшейся Микото со слегка растрёпанными волосами - добрее; стол уже не так одинок благодаря двум пиалам, солидно заваленным рисом, и блюду с жаренной рыбой. Аромат, надо сказать, стоял сногсшибательный. Особенно с поправкой на голодный желудок.       Микото сняла фартук и села напротив Томы. Непривычно было видеть её не в школьной форме. Бледно-оранжевый костюм был далеко не изысканным и не сильно шёл ей. Но всё равно она выглядела приятно.       Молодые люди посмотрели друг на друга. Все страсти дня превратились в абстрактную усталость, и ничего не хотелось говорить. Ни язвить, ни колоть, ни даже шутить.       Помолчав так с минуту, Микото улыбнулась и тихо сказала:       - Приятного аппетита.       - Приятного аппетита, - ответил Тома. И они принялись за еду.       Выждав, пока парень всё попробует (что заняло секунды две), Микото тихонько спросила:       - Ну как?       - Вкусно, - с набитым ртом выдал тот.       - Врёшь ведь, - с печальной улыбкой сказала она. - Рыба подгорела. Лук я жарила дважды, поскольку первую партию пришлось выбросить. Рис тоже переварился и напоминает размазню.       - Не ресторан, - вдруг согласился Тома всё так же с набитым ртом.       Микото подняла взгляд, ожидая услышать всю правду о "гордости Токивадая".       - Но вкусно, - закончил мысль парень. Прожевав, он добавил: - Это лучшая домашняя еда, что я пробовал за... Даже не помню как давно.       "Уж лучше, наверно, чем ты стряпаешь", - хотела сказать Микото, но передумала. Не стала выдавать никаких колкостей. Не хотелось. Ведь его слова на самом деле очень её согрели. Улыбнувшись, она принялась за еду. И действительно! Оказалось очень даже ничего. "Хоть с приправами угадала" — горько усмехнулась про себя Микото.       - Только, - вдруг спросил Тома, - что так много?       - Я наготовила и для Кадзамы-сан, но у неё там везде темно и тихо. Спит уже, наверно. Да и страшновато, если честно, кормить её моей стряпнёй. Вдруг выгонит.       Молодые люди встретились взглядами и вдруг тихо засмеялись. Чистым и добрым смехом.       После ужина мыли посуду вместе. Как будто так и должно быть. Микото мыла тарелки, а Тома протирал их. Потом ещё отнял у неё сковородку с пригоревшими кусками рыбы и лука, и отдраил сам.       Микото промыла рис и поставила его отмокать на ночь.       Выключив в общем зале свет, они с фонарём поднялись на второй этаж и остановились около своих комнат. Не глядя на парня, Микото молвила:       - Ну... Было здорово. Спокойной ночи.       - Спокойной ночи, - так же потеряно ответил Тома.       Микото скрылась за дверью своей комнатушки. Здесь оказалось очень холодно. Нахмурившись, девушка принялась искать причину такой каверзы. Нашла - верхняя рейка, державшая сдвижную оконную раму, едва висела на старых гвоздях, и залётный морской ветер бессовестно вторгался в комнату с еле слышным печальным воем.       Уставшая Микото вздохнула - делать нечего. Спать так нельзя.       Она на цыпочках вышла в коридор, пробежала к двери Томы и скромно постучала.       - Камидзё?       - Что случилось? - раздалось изнутри.       Дверь открылась, и на Микото взглянул практически спящий на ходу парень. За его спиной виднелся кое-как разложенный футон. Горел маленький ночник.       - У меня окно сломано. Холодно. Дай инструменты. Они же у тебя?       - Окно? - просыпаясь обратно, переспросил Тома. - А-а... Покажи.       - Просто дай инструменты.       Но парень неверным шагом лунатика уже поплёлся в комнату Микото.       Девушка хотела выразить протест по поводу бесцеремонного вторжения в женскую обитель, но поняла, что слишком устала для скандалов. Вбежав следом, она застала Тому с фонарём за изучением повреждений.       - Фигня, два самореза вкрутить, - сообщил он, и на таком же автопилоте поплёлся обратно за инструментом.       - Дай мне и иди спать, - не унималась она.       - Не лезь в мужское дело, - ответил он сонным голосом.       Наверно, это должно было звучать значительно резче, но и так Микото остановилась как вкопанная. "Он что, думает, что на место меня поставил?!" — подумалось ей. Но, прежде чем она успела разозлиться, в дверях снова появился сонный Тома с отвёрткой и саморезами. По выражению его лица стало понятно, что он вообще ничего "не думает".       Пока он крутился с окном, Микото, подчиняясь неясному импульсу, перешла в его комнату. Футон находился в ужасном состоянии. В том смысле, что с тем же успехом можно было бы упасть в кучу чистого неглаженого белья и уснуть. Она перестелила футон как следует. Получилось очень уютно... и притягательно.       В дверях уже стоял Тома, не очень понимая, что она делает с его постелью.       - Я... это... того... В порядок всё привела, - взвизгнула Микото и стрелой вылетела из комнаты парня.       И, только плотно закрыв за собой уже свою дверь, смогла отдышаться. Хорошо, что ночник даёт мало света, и Тома не видел, как она покраснела.       - А. Хорошо. Я уж думал, мне и здесь придётся спать в ванной, - донеслось из коридора.       Микото ничего не поняла и списала это на сонные бредни парня.       Как такового, отдельного футона в стенном шкафу у неё не оказалось. Пришлось разбирать всю нишу, поскольку это и была кровать. Усилий потребовалось немного, но перебирая старые вещи, Микото совсем проснулась. Протряхнув чистую постель, девушка, наконец улеглась.       Новые запахи, волнение из-за несчастного футона Томы, и ещё шут знает какие мысли окончательно прогнали сон. Микото решила, что просто переутомилась.       Чтоб отвлечься и приманить сонливость, она закуталась в тёплое одеяло и сползла на пол просмотреть те старые вещи, что лежали прежде в нише. Такой же, как у Томы, ночник давал совсем чуть-чуть света, но и его хватало.       "Здесь прежде жила художница?" - вспомнила Микото слова хозяйки пансиона. И правда, среди вещей было очень много принадлежностей для рисования. Старых, потрёпанных. Вплоть до поломанных и облысевших кисточек. Неудивительно, что их оставили здесь. Все это добро покоилось на какой-то фанере. "Нет, не фанера!" - мысленно воскликнула девушка. Убрав всю утварь, Микото хорошенько ощупала этот плоский обширный предмет. "Неужели полотно?" - не верила она своей удаче. Но это правда было полотно, натянутое на раму. Сняв крепления, девушка бережно стянула с картины покрывало.       На первый взгляд это была мазня. Яркая, огненная, в осеннем буйстве цветов, но мазня. Внимательно осматривая полотно, Микото наконец заметила в углу картины какой-то чёткий рисунок. Это были флаги. Судя по расположению канатов, в буйных красках скрывался корабль. Совсем небольшой. Как будто вихрь листопада закрывал от зрителя всё море с кораблём, и видны были только флаги. Внезапно картина приобрела какой-то смысл, дух, порыв. Только со своим техническим складом ума Микото так и не смогла сформулировать для себя суть этого "какого-то смысла". Но картина её поразила.       Перекладывая её поудобней, девушка заметила, как в сторону отлетела какая-то бумажка. Видимо, она была завёрнута в покрывало вместе с полотном. В тусклом освещении клочок бумаги пришлось поднять к самому лицу. Это была газетная вырезка. Бумага потемнела, а чернила наоборот выцвели. Микото удалось только понять, что это когда-то было стихотворение, и прочесть несколько слов: "девочка", "флаги" и "зачем".       Воображение сонной Микото подхватило её и бросило куда-то в глубину красок. Эти флаги имели смысл. И смысл этот был очень глубок. Очень важен для кого-то в те далёкие годы, когда художница жила в этой комнате и рисовала это полотно.       "Любовь, конечно", — почему-то подумала Микото. "Почему? А что ещё достойно такой памяти?". Она и сама не знала, почему так думает. Ей всё это вовсе не было свойственно. Наверно, она уже почти уснула.       "Или это уже сон! - вдруг решила она. - А если сон..."       Микото поднялась с пола, прямо так, завёрнутая в одеяло, вышла в коридор и, ни секунды не сомневаясь, тихонько постучала в дверь Томы.       - Камидзё? Ты спишь?       "Если это сон, он не должен сейчас спать", — решила она.       И он ответил:       - Нет, как ни странно, - его голос звучал глухо. Наверно, он говорил, лёжа в постели, на приличном расстоянии от двери. - Видимо, отвык от нормального футона.       - Слушай, Камидзё... - Микото повернулась спиной к двери, оперлась о неё и сползла на пол. - А ты... любишь кого-нибудь?       За дверью помолчали.       - Странный вопрос, - вдруг ответил он.       - Вовсе не странный. Ты же живёшь с этой... Индексой... Так ведь? Вы делите комнату, пищу и, наверно, кро... кро... кровать...       - Нет, - почему-то усмехнулся Тома. - Кровать мы совсем не делим. Я сплю в ванной.       - То есть как это - в ванной?       - Ну вот так, в ванной. Где ещё должен спать приличный парень, если его кровать занята девушкой?       - А... - отозвалась Микото.       - Любить кого-то - это же не просто слова, Мисака, - задумчиво продолжил Тома. - И это даже не совместная жизнь... Преступно сказать кому-то "люблю", не вложив в это слово всю подобающую серьёзность. Прежде чем сказать эти слова, нужно быть точно в них уверенным.       - Это ответственность? - подвела итог Микото.       - Да. Да, пожалуй, ответственность — подходящее слово.       - Так ты любишь Индексу?       Снова наступила тишина. Микото крепче обняла колени.       - Нет. Я бы не стал говорить, что люблю её.       Сердце застучало быстрее, потеплело и стало тяжёлым. Таким тяжёлым. Совсем не как во сне.       - Угу, - только и смогла выдавить Микото.       За дверью раздались шорохи.       - Мисака, послушай, - голос зазвучал совсем рядом с дверью. Микото вздрогнула.       Дверь толкнула её. Хорошо, что та открывается в коридор, а не во внутрь. Иначе Микото ввалилась бы в мужскую комнату, как в какой-нибудь дешёвой манге. А так она держала дверь собой.       - Мисака, открой.       - Нет. Мне так проще говорить.       - Хорошо. - Тома вздохнул. Судя по звуку, он тоже сел на пол и прислонился спиной к двери. - Знаешь, в чём проблема всех этих слезливых манг и аниме?       - В чём?       - Персонажи постоянно недоговаривают чего-то. В результате получаются глупейшие недопонимания.       - О... Это ты из своего опыта исходишь?       - Мисака... Я знаю, что далеко не всегда всё понимаю. Иногда я кажусь простоватым... Иногда, думаю, так и есть. В общем... Скажи напрямую, что не так?       - Напрямую?       - Да!       - Как же сказать напрямую после всего, что ты наговорил про особую важность слов?       - А...       Микото молчала. Наверно, нужно всплакнуть в такой момент. Но глаза были сухи.       - Я нравлюсь тебе? - раздалось из-за двери.       Сердце застучало ещё быстрее. Как если бы было куда ускоряться.       - Скажи прямо, - настаивал голос Томы.       - Прямо?       - Да, прямо!       "Это же сон, правда?"       - Да, я люблю тебя. То есть... Ты нравишься мне. Нельзя же говорить "люблю", не подумав хорошенько.       Микото выговорила всё это совершенно спокойно. Голос не подвёл. "Это же сон. Можно спокойно говорить всё, что на душе", - думала она, слушая барабаны сердца.       За дверью повисла тишина.       - Что такого в твоей Индексе? - вдруг продолжила Микото. - Она заботится о тебе? Делает тебя счастливым? Радует? Из всего, что я знаю, она для тебя скорее проблема, чем благо. А теперь оказывается, что она даже не готовит! А ест за двоих!       - Да... - безвольно донеслось из-за двери.       - Так что же тогда?       Тишина.       - Тебе понравилось сегодня? - спросила она.       - Да... Было вкусно и... по-домашнему. Я не только про еду! - поспешил исправиться он. - Вообще! Во всём доме было по-домашнему. То есть, во всём пансионе...       - Хочешь, я буду готовить для тебя каждый день?       - Мисака, я...       - Да, - согласилась Микото. - Ты добрый. Ты всем помогаешь. Даже тем, кто не просит помощи! Даже себе во вред! Всё равно помогаешь. Помнишь моих сестёр и Акселератора? Конечно, помнишь. Разве такое забудешь... Тогда... Тогда, наверно, я всё поняла. Что второго такого доброго дурака попросту нет. Поняла...       Он перебил:       - Мисака!.. Микото...       Так тепло в груди, так жарко. И, наконец, потекли слёзы. "Даже во сне?"       - Микото, ты... Ты хорошая девушка. Ты умная и сильная. Сильная душой. Характером. Упорная. Я это в тебе очень... Меня это в тебе всегда впечатляло. И ты добрая. Я это всегда знал, даже когда ты швыряла в меня молнии. - Он усмехнулся. - А сегодня я ещё узнал, какая ты хорошая хозяйка...       Микото не могла ответить. Слёзы душили её.       - Но... ты правильно сказала, я всем помогаю. Даже когда меня не просят. Потому что я не хочу, чтобы людям было плохо... Помнишь про мечту, в которой все возвращаются домой счастливыми?.. - Он помедлил. - Я и тебе помогал, и твоим сёстрам, и много кому ещё. И сейчас... сейчас моя помощь требуется монашке по имени Индекс. Ей постоянно грозит опасность, и, ты знаешь, она совершенно не самостоятельна, и...       Теперь Микото перебила собеседника:       - Я поняла. - Слёзы отступили, но голос звучал глухо. - Значит... все те случаи, когда ты вгонял меня в краску... Это была не забота обо мне, а просто помощь?       - А... В чём разница?       - Не важно. Много у тебя таких баб, которым ты помогал без спроса?       - Баб?.. Много. Но то, что они девушки — случайность. И я не могу сказать ни про одну из них, что люблю её. Они — друзья.       - Это должно меня успокоить?       Он промолчал.       - Значит, - продолжала Микото. - Ты и дальше будешь таскаться за юбкой Индексы только потому, что она сама не может застёгивать за собой эти свои булавки?       - Микото...       - Да ладно... Как-нибудь переживу. Я же сильная... Или, может мне... Может лучше стать слабенькой и ранимой?... - её голос теперь зазвучал потеряно. В нём не было ни капли издёвки. Только надежда. - Такой, как тогда, на мосту. Тогда, может, ты бросишься меня спасать, и мы будем вместе?       - Нет! - твёрдо донеслось за-за двери. - Не переставай быть собой! Ты нужна мне такой, какая есть.       - Нужна?... Тома... Это ведь сон?       - Микото...       Она не дала ему ответить:       - Если это сон, то мне наплевать на всё, что ты сказал про серьёзность слов. Я всё равно люблю тебя, Тома!       Девушка быстро подняла себя, упираясь спиной в дверь. А когда она резко бросилась к своей комнате, дверь распахнулась, и Тома вывалился в коридор, распластавшись на чистом тёплом полу, нагретом Микото.       Она мельком глянула в его глаза, едва видные в темноте, и скрылась в своей комнате.       - Микото.       Она не отвечала.       Посидев в коридоре около её двери, Тома так и не нашёл, что сказать. Вздохнув, он вернулся к себе.       Сколько-то времени они оба ещё не спали. Но незадолго до рассвета усталость, наконец, сморила их.       Мисака проснулась по велению внутренних часов. Впрочем, других у неё всё равно не было. Поднявшись, она добрела до окна. По солнцу прикинула время. Шесть часов, не позже. Рейка оконных пазов красовалась шляпками новеньких саморезов.       "Так что же это было? Сон или не сон? Ах, ну да, окно же он ремонтировал ещё до того, как я уснула. Это-то точно не сон, а вот остальное..."       По полу были разбросаны художественные принадлежности. В центре лежало вчерашняя полотно. Под солнечным светом краски играли глубиной жёлтых и красных полутонов, незаметных ночью. Картина действительно была очень красивой, хоть и не поддавалась понятийному анализу. Сделанное с душой взывало к душе напрямую, в обход разума. Мисака улыбнулась.       Она заботливо завернула картину в покрывало, не забыв припрятать на место нечитаемый клочок газеты.       Затем она огляделась, планируя предстоящую уборку. Уезжать отсюда не хотелось. Какой бы глупой ни казалась эта мысль.       На глаза попалось вчерашнее кимоно. Повинуясь подсознанию, Мисака скинула оранжевый костюм, и с неожиданной для себя ловкостью оделась в это кимоно. Оно оказалось удивительно удобным. Подвязав по-хозяйственному широкие рукава, девушка собрала костюм, сняла постельное бельё и спустилась со всем этим в прачечную. Оборудование здесь было очень старомодным, но Мисака поняла, что к чему. Однако решила отложить стирку на потом, когда проснётся Камидзё. Будет проще постирать всё вместе.       Вместо этого девушка порхающей походкой направилась в общий зал готовить завтрак. Настроение её было необъяснимо хорошим. А вчерашний сон нравился ей всё больше и больше. Правильно, разве смогла бы она сказать это всё в реальной жизни? А во сне смогла!       Надев фартук поверх кимоно, Мисака проверила рис, зажгла газ своим фокусом и принялась придумывать что-нибудь ещё на завтрак. "Жаль, яйца вчера не догадались купить" — с лёгкой досадой подумала она.       Входная дверь скрипнула. Избавившись от деревянных сандалией-гэта, в общий зал вошла Кадзама Умико-сан. Старушка по обыкновению улыбалась.       - Доброе утро, Мисака-сама. Так рано, а уже на ногах!       - Доброе утро, Кадзама-сан. Не раньше вас, как я вижу. Я хотела занести вам вчера наш скромный ужин, но вы уже спали...       - Ничего страшного, Мисака-сама. Я сама себя кормлю, но благодарю за заботу.       Старушка мелкими шажками подошла к кухонному столу и водрузила на него свёрток с куриными яйцами:       - А это нам на завтрак.       - Благодарю. - Мисака поклонилась. - Я как раз...       - Приготовь их, пожалуйста, Мисака-сама.       - С удовольствием. Будете завтракать с нами, Кадзама-сан?       - Нет. Зачем же я буду мешать молодёжи? Наша дело — сторона. Но буду очень признательна, если ты занесёшь мне мою порцию, Мисака-сама.       - Обязательно. И... не могли бы вы не звать меня госпожой? Мне до "госпожи" ещё очень далеко...       Улыбка старушки как будто ещё потеплела. Она наклонила голову, а затем молвила:       - Хорошо, Мисака-сан. Скромность — добродетель.       - Благодарю, Кадзама-сан. - Девушка снова поклонилась.       Кадзама-сан просеменила в свою пристройку. А Мисака взялась за яичницу.       Когда Камидзё спускался по лестнице, в воздухе уже летал добрый аромат завтрака. Всё было готово. Мисака отнесла порцию хозяйке и на обратном пути встретилась с парнем. К её глубокому удивлению, Камидзё Тома тоже был одет в кимоно. Традиционная одежда придавала ему мужественности и степенности. Он почтительно поклонился:       - Доброе утро.       - Доброе утро, - она ответила поклоном и улыбкой.       - Ты очень... Кимоно тебе к лицу.       - Благодарю. - Она даже немного зарделась.       Пройдя в общий зал, Камидзё сел во главе стола. Мисака засуетилась вокруг, ставя пиалу с рисом, блюдо с яичницей, соевый соус и сразу же чашку с зелёным чаем.       - Благодарю, - вполголоса молвил он.       К еде не притронулся, пока Микото не села сама, расставшись с фартуком. В этот раз она выбрала крайнее место с продольной стороны, по правую руку от него. Как можно ближе.       - Приятного аппетита.       Аккуратно приступили к еде.       - А... - Камидзё запнулся, но тут же продолжил: - Рис вкуснее, чем вчера.       Мисака улыбнулась, принимая комплимент.       - Учусь на своих ошибках.       Кушали молча, но в этом молчании не было напряжённости. Только тихое наслаждение моментом.       Отхлебнув чай, Камидзё вдруг сказал:       - Ми... Мисака. Я много думал по поводу нашего вчерашнего разговора...       Оставив посуду в мойке, она вернулась и села на прежнее место, справа от него.       - Вчерашний разговор? Какой? Про телефон?       - Да нет... Тот, что был ночью.       - Ночью? - Почему-то тревога совсем не коснулась её. - А не было никакого разговора. Ведь это был сон.       - Не было разговора?.. - недопонимая, переспросил Камидзё.       - Конечно, - уверено продолжила она. - И не могло быть. Разве могла бы я сказать тебе всё то, что сказала вчера? - она натянуто засмеялась, но потом её улыбка снова стала естественной. - Не могла бы. Потому ни вчерашнего вечера, ни ночи никогда не было.       Камидзё Тома помолчал несколько секунд, смотря куда-то сквозь стол. А затем серьёзно спросил:       - И сегодняшнего утра тоже не было?       Мисака осмотрела кухню, чашки с зелёным чаем на столе, их обоих, сидящих в кимоно так близко друг к другу, и, мягко улыбаясь, тихо сказала:       - Да. И этого утра тоже не было.       - Тогда, - Камидзё с нескрываемой теплотой посмотрел на неё, - если этого утра всё равно уже не было... - Он резко встал. Мисака тоже вскочила, удивлённо глядя на него. - Тогда забудь всё, что я наговорил тебе!       Он ухватил её за талию, привлёк к себе и поцеловал в губы со всей душевной теплотой, какую смог найти.       Это тепло от сомкнутых уст разливалось по их телам, даруя радость. Будто ты вернулся домой, после тяжёлого дня, а тебя там ждёт любимый человек. Терпеливо ждёт только тебя одного. Ждёт, просто чтобы обнять, чтобы прикоснуться, чтобы согреть. Чувство такого же тепла, только спрятанного в поцелуе, было во много раз прекрасней! Почти как сказка...       Нехотя он отстранился от неё. Молодые люди, заключённые в объятьях, всё также смотрели друг другу в глаза, не в силах разрушить эту связь.       "Никогда не было", — одними губами прошептала Микото.       На причале их ждал катер. Миленькая розововолосая учительница, ростом едва дотягивающая до груди стоящей рядом ученицы Токивадая, гневно сверкала глазами и размахивала своими детскими ручонками.       - Камидзё Тома! - громко кричала она, как будто парень был виноват во всех грехах мироздания. - Как ты мог так поступить?! Заставить весь класс переживать? Заставить свою классную руководительницу так волноваться? Ты же не хочешь, чтобы у меня сердечная недостаточность образовалась? Ты не мог позвонить? Ты не мог добраться до ближайшей телефонной будки? Ты не помнишь мой телефон? Как ты можешь не помнить мой телефон?!       По сравнению с этой феерией, Мисаку встречали совершенно скромно. Староста класса схватила её за руку, озабоченно глядя в глаза.       - Мы так переживали! Ты в порядке? Как же умудрилась-то?       - А, - махнула рукой Рейлган. - Долго рассказывать.       Но стоило старосте удостовериться, что с Мисакой всё хорошо, как беззлобная колкость слетела на автомате:       - А-а-а, значит настолько плотной была "культурная программа"? - съехидничала она, косясь в сторону Камидзё.       - Ничего не было! - сталью прозвучали слова. Тихо, но жёстко. Рейлган глянула в глаза старосты так, что у той от страха ноги подкосились. - В том-то и дело! - тем же голосом добавила Мисака Микото и взошла на катер.       Она села как можно дальше от Камидзё Томы, якобы опечаленного выговором. Они оба, одетые в привычную одежду, смотрели куда угодно, кроме друг друга.       Старосте и миниатюрному преподавателю оставалось только переглянуться в недоумении.