Слова

всё имеет свой срок. всё меняет по срокам форму. и слова рассыпаются шорохом многоточий, и становится тихо и, видимо, это норма, что родившийся в крике всегда умирает молча. Ник Туманов «Спроси у него сам, Куросаки Ичиго», – произнёс колючий царапающий голос: «Или ты боишься узнать правду?..» – слова – как вызов. И сомнения. И страх.        Ичиго вскочил на постели. Сон. Это был только сон. Он провёл рукой по лицу, мокрому от пота. Кошмар уже который день мучил его. Но он не позволял себе развязки. Казалось, что проще: спроси – и узнаешь. Спрашивать было страшно. Ичиго не уверен, что сделает, услышав…        Да он и не знал, что хочет услышать – правду или спасительную ложь. Они через многое прошли вместе, но теперь…        Блядь же! Он резко встал, сжав кулаки. Хотелось драки. Сейчас. Немедленно. Только бы не думать!        Ичиго тряхнул головой – решение внезапно пришло само. Он быстро оделся и тихо спустился вниз, чтобы не разбудить сестёр и отца. Кажется, ещё никогда он не двигался так бесшумно. Разве только когда мать умерла.        Входная дверь гулко хлопнула. Ишшин Куросаки сразу же проснулся. И понял, что сын куда-то ушёл среди ночи. Пустой? Да нет же. Уже несколько дней мальчишку мучило что-то. Он видел, но помочь не мог. А Ичиго молчал. После столкновения с Императором сын не проронил ни слова. Ишшин тяжело вздохнул, уставившись в потолок. «Масаки, что мне делать с этим шалопаем?»        Урахара Киске ничуть не удивился ночному гостю. Наверное, он даже ждал Куросаки Ичиго. Парень ни с кем не обсуждал свою встречу с Яхве. А ведь это было важно. Важнее всего прочего. – Приветик, Куросаки-кун, – поздоровался он в своей обычной манере с Ичиго. – Каким ветром ко мне?        Он жестом предложил парню сесть. Но тот остался стоять, глядя на него в упор. Урахара Киске перестал дурашливо улыбаться. Он ждал, что скажет ему Ичиго. – Это правда?! – спросил, как обрубил. – Про Зангецу?! Вы не можете не знать, – он криво усмехнулся, на мгновение замолчав. – Ведь именно вы заточили его внутри меня, не так ли, Урахара-сан? – Сядь, Куросаки-кун, – на этот раз его предложение приняли. Парень сел за низкий столик, взглядом неотрывно следя за своим собеседником. Ичиго ждал ответа. Сейчас.        Урахара взял бутылочку саке и две небольшие пиалы. Налил. И они молча выпили. – Всё сложней, чем тебе кажется, – начал Урахара. – Что ты знаешь о семье своей матери, Куросаки-кун? – А? – парень опешил от вопроса. Что он может знать, если Масаки Куросаки была сиротой? – Так вот знай: Масаки-сан была из рода квинси, Куросаки-кун. Ты и Урю Исида – дальние родственники. Но он не знает об этом, как и ты, – Урахара снова наполнил пиалы саке, и они выпили по второму кругу.        Ичиго молчал. Его нервы натянулись, как канат. Урахара Киске пока что лишь добавлял вопросов. А ответа на самый главный, который мучил его, – не было. Может, он не у того спрашивает? – Понимаю, ты потрясён услышанным, – продолжал его собеседник. – Но ваши отцы не хотели открывать вам правду. По крайней мере, не сейчас, – Урахара вздохнул. – Понимаешь, я вовсе не собирался помещать в тебя Яхве, – имя Императора ножом полоснуло по нервам. Ичиго вздрогнул. – Какого же хера тогда он во мне делает?! – закричал парень. – Почему вы не сказали, кто Зангецу на самом деле?! Вы ведь знали! – это обвинение. И оправдательных аргументов у него нет. – Я не совсем знал, Куросаки-кун. Да, твой зампакто сильно напоминал мне Яхве, но я предположил, что сила шинигами (Ишшин, кстати, был резко против твоего становления как шинигами) срезонировала с силой квинси, доставшейся тебе от матери. Но всё оказалось гораздо сложнее… – Ага, – зло бросил Ичиго. – И вся эта херня теперь ебёт мне мозг! – он провёл рукой по лицу, потом взъерошил свои и без того лохматые волосы. – Короче, Урахара-сан, мне надо внутрь себя. Сейчас. Отказа я не приму.        Справедливое требование. Урахара Киске кивнул, жестом попросив следовать за ним.        Когда они оказались в маленькой комнатушке с расстеленным на полу футоном, Ичиго жестом предложили прилечь, что тот и сделал. Урахара сел рядом, пождав под себя ноги. – Ты должен знать нечто важное, прежде чем отправишься в свой внутренний мир, – сказал Урахара. – Масаки-сан приняла в себя силу Яхве, потому что была квинси. Она ещё не знала, что беременна тобой. А когда Масаки-сан умерла, эта сила перешла к её сыну. Так сущность Императора оказалась в тебе, Куросаки-кун. – Я понял, – резко ответил парень. – Сам разберусь. Отправляйте!        Урахара Киске что-то произнёс одними губами, а потом дотронулся до груди Ичиго. И тот провалился в темноту.        Много, очень много времени в этом безмолвном чёрно-белом мире не было даже ветра. Он бесцельно бродил по бесконечности чужой души, в тёмных окнах небоскрёбов видя только своё отражение. Ичиго закрылся от него. И это было объяснимо. Ожидаемо. Странным казалось другое: почему он не приходит? Нет криков, обвинений, злости. Его «хозяин» словно и вовсе перестал быть живым. А Зангецу ждал яростной бури эмоций. И, конечно, драки. Ичиго иначе не умел выразить свои чувства, сказать важное. Слова ему давались с трудом.        Зампакто остановился и посмотрел вверх: светлое небо резко стало темнеть. Тяжёлые свинцовые тучи предвещали дождь. Хоть какое-то разнообразие. Тягучая монотонная неподвижность начинала надоедать. Пусть хотя бы хлынет ливень. Это доказывает, что «хозяин» ещё жив. И встреча с Яхве не даёт ему покоя настолько сильно.        Зангецу ждал, когда придёт Ичиго.        Он уже довольно долго брёл по своему внутреннему миру, а Зангецу всё не появлялся. То, что зампакто (или кто он там есть?) мог скрываться от него, Ичиго в голову даже не приходило. Старик никогда не избегал разговоров. Скорее, это ему чаще нечего было сказать. Вот Урахара-сан – да. Этот тип мог трепаться часами. И вообще отлично чесал языком. Ичиго так не умел.        Бесконечная «прогулка» уже порядком ему надоела. Блядь, где носит Старика?! Не спрятался же он от него?!        Остановившись, Ичиго поднял голову: сизые тучи заволокли весь верх, чем бы он ни был. Странно, что ещё не полило. – Где ты, Старик Зангецу?! – закричал он. И зов будто поглотила пустая глухая тишина. – Ичиго, – произнёс глубокий царапающий голос, но мягче того, другого.        Из-за накренившегося небоскрёба показался высокий мужчина в тёмном плаще. Похож. Блядь же, как похож!        Оба молчали, глядя друг на друга. Ичиго – напряжённо и зло. Зампакто – спокойно. У него в голове все вопросы смешались и казались неважными. Кроме одного. Самого Главного Вопроса. – Почему? – тихо, но как-то зловеще произнёс Ичиго. – ПОЧЕМУ ТЫ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ?! – это был крик души. И сразу же хлынул ливень.        Он, не совсем соображая, что творит, сжал рукоять огромного духовного меча, появившегося вдруг в его руке, и бросился на Зангецу. Тот легко избежал атаки, плавно уйдя назад. Потом ещё и ещё. Странно, что он до сих пор не материализовал для себя меч, как это бывало раньше. Такой Зангецу был ему непривычен. Чужой. Чужой. – Отвечай же! – требовал Ичиго, снова и снова нападая на противника. А ливень вовсю хлестал его по лицу, слепя глаза. – Какого хера ты молчишь?! Говори! СКАЖИ ЭТО!        На мгновение зампакто промедлил, будто растерявшись, и острый меч Ичиго полоснул его по плечу, разорвав плащ и рубашку. Белоснежные манжеты окрасились в алое. И красная кровь стекала по пальцам, тут же смываемая дождём.        Ичиго остановился, будто придя в себя. Блядство! Он отшвырнул меч, стоя в нескольких шагах от Зангецу. На лице запмакто не дрогнул ни один мускул. Ичиго преодолел разделяющее их расстояние и сорвал с лица Старика проклятые очки. Бросил их под ноги и наступил, по его мнению, лишая Зангецу какой-то невидимой защиты.        Но взгляд тёмных глаз был спокойным. И это бесило. Блядь, как же это бесило его! – Ну, говори! Расскажи мне, как ты бросил её умирать! Как мог спасти – и не спас! – он схватил Зангецу за ворот плаща и пару раз сильно встряхнул.        Старик долго молчал, снизу вверх глядя на своего разъярённого «хозяина», который сходил с ума от дикой боли, тянущейся из прошлого. – Ичиго, – начал он, – всё, что сказал тебе Император, правда.        Его удивляло, что из всех вопросов выбран именно этот. – Ты не ответил мне, – зло прошипел Ичиго, вскидывая на зампакто яростный взгляд карих глаз. Пальцы так сжимали ткань его плаща, что побелели костяшки. – У меня нет ответа на твой вопрос, – спокойно ответил Зангецу. – А остальное ты знаешь сам. – Не понимаю, – пальцы разжались. Руки безвольно повисли.        Ливень яростно хлестал обоих, но они не замечали. – Тогда мне было всё равно, – произнёс зампакто. – Больше здесь нечего сказать, Ичиго.        Тело парня вдруг затряслось от нервного смеха. Он смеялся и смеялся. А потом яростно закричал. И кричал до тех пор, пока не сорвал голос.        Зампакто подошёл к своему «хозяину», положил руки ему на плечи – почти невесомо. Для Ичиго ничего не стоит просто сбросить лёгкое прикосновение. Это его «прости». За то, что ему было всё равно. За то, что ничего не сделал. За то, что ничего не рассказал с самого начала. И ещё за то, чего не скажет никогда. Если только Ичиго догадается сам…        Или ему расскажут другие. Но не он.        Это были его слова. Его безмолвный ответ.        Ичиго вздохнул, тяжело, горько. И затылком уткнулся ему в грудь. Тоже ответ. Без слов. Он доверяет Зангецу. Он ему верит?..        Зампакто всё понял. Его руки исчезли с плеч Ичиго. И они простояли под дождём бесконечно долго. В молчании. Парень смотрел только вперёд, не шевелясь. Но всё же затылком упирался в надёжную грудь Старика Зангецу, который ещё ни разу не подвёл его. Но смерть Масаки Куросаки рассекла их надвое. И ни один не знал, что сказать другому.        А если и найдутся слова, им станет легче?...