Первая встреча

Это случилось летом, как раз перед моим днем рожденья. Сделал себе подарок, мать твою… К слову сказать, я никогда к этому не стремился. Ну, быть Бойцом, я имею ввиду. Отец говорил, что наша семья принадлежит к людям Владеющим Силой. Он и сам был Бойцом. Чистым. Но мне на это было всегда плевать. Я искренне верил, что если откажусь от поступления в Шичисей, что и сделал, когда деловые дяди в костюмах приперлись в наш дом, мне никогда не встретить Жертву, не потерять свободу… Глупец. Так вот ЭТО случилось летом, за десять дней до дня рожденья. Мы с Мимуро гуляли тогда в парке, недалеко от станции Сибуя. У него появился к тому моменту Боец и он мог трещать только о нем. Это раздражало. Даже нет, - это бесило. И дело было вовсе не в том, что теперь его уши были для меня недоступными, хотя, признаюсь, у Мимуро очаровательные уши и я очень хотел бы их себе. К тому же всем в округе было известно, что он питал ко мне далеко не дружеские чувства… Нет! Меня раздражало то, что от этой связи все становились, будто бы, зависимыми. Пленники своего Имени. Других таких я не знал, но то, что рассказывал мне семпай (так я называл его только в шутку, но он и на самом деле был старше меня, и жутко этого стеснялся), было достаточно. Самым удивительным было то, что они радовались этой зависимости. Они ждали ее, как манны небесной. - Ты так говоришь только потому, что не испытывал ничего подобного, - говорит Мимуро и снисходительно улыбается. – Уверяю, ничего прекраснее в жизни нет, чем найти человека, предназначенного тебе судьбой. - Я предпочитаю сам выбирать себе судьбу. И кстати, всегда полагал, что моя судьба – ты, - соблазнительно улыбаюсь и позволяю своей руке как бы случайно задеть его поясницу. Мимуро поражает своей чувствительностью… Он передергивает плечами и мучительно-томно прикрывает глаза. - Нисей, перестань… - он облизывает в момент пересохшие губы и умоляюще смотрит. – Я не могу… Мей будет страдать… Одно упоминание об этой писклявой пигалице сбивает весь мой боевой настрой. Хочется заехать ему по лицу и насильно лишить ушей. Если бы мы были в моей комнате, так бы и сделал. Мимуро и сам, кажется, сожалеет о сказанном: глаза грустные, плечи и ушки опущены. Но слов назад не берет, защищает. Жертва, твою мать. Мы долго идем по аллее и молчим. Говорить совсем не хочется. Последние пару месяцев все темы заканчиваются его Мей. Я не знаю, что сказать. Похоже, мы становимся все дальше и дальше друг от друга. Не знаю, как его, а меня это даже угнетает. Мимуро, пожалуй, единственный человек, знающий обо мне чуть больше, чем остальные. Я считаю его другом. На детской площадке, как ни странно, мало народу. Обычно по субботам тут детей пруд пруди, именно поэтому я и отказывался сюда ехать. Но сегодня иначе. Мы садимся на лавочку напротив этой площадки и сидим долго в тишине, которую нарушают лишь детский смех и пение птиц. Солнце печет в голову, и я даже немного сожалею, что не взял кепку. Да и одет во все темное, жарковато. Мимуро же во всем белом, да и сам по себе он светленький. Короткие волосы… И, боже мой, эти голубые глаза… Красота. - Нисей, пожалуйста, не обижайся! – все же не выдерживает он. – Я не знаю, как тебе это объяснить, но ты должен понять. Ты же мой друг! Я люблю Мей. И, кажется, всегда любил. И буду… - О, прошу, только без этого… Все эти сопли по поводу «Я буду любить ее вечно» оставь киношникам. Боже, ты превращаешься в обычного… - Я и есть обычный, - удивляется он, и ушки встают дыбом. Я похотливо улыбаюсь. - Ага, как же… Мне-то не заливай. – этот придурок и правда не понимает. – Мимуро, тебе всегда нравились парни. Святая простота. Он заливается нежным румянцем, словно девица на выданье, а глаза делаются круглыми. Будет спорить… - Это не так! – ну вот, я же говорил. – Мне всегда девушки нравились! - Ага, особенно в том клубе, когда я еле оторвал тебя от паренька с пирсингом в сосках. Очень «натурально», ничего не скажешь. - Это было для пробы, - нет, это невероятно. Он краснеет еще больше и прижимает уши к голове. - Это было несколько раз. Не ври самому себе, - если уж и бить, то прямо в цель. – Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? – срабатывает. Мимуро замирает. – Я вижу. И не только, как ты смотришь, между прочим. Твое напряжение в штанах тоже заметно, знаешь ли, - он опускает голову и молчит. Блин, перестарался. – Я не говорю, что это плохо, ты мне тоже нравишься… - Это не так. – перебивает он и сжимает ладони на коленях в кулаки. Долго дышит носом, а потом решается и выдает. – Есть две причины, по которым я на тебя так смотрел. - Ну… Просвети меня, - признаюсь, интересно. До чертиков. - Первая и основная – я хотел, чтобы ты стал моим Бойцом. – это предсказуемо. Даже не удивляюсь. Как-то раз он сделал пару намеков, но я не обратил на них внимания. Киваю головой и жду других пояснений. – Ты будешь злиться… - говорит он, а в груди у меня появляется странное вязкое чувство. Ничего особенного, но как-то не по себе… - Я всегда представлял тебя в платье и думал, как о девушке… - Мимуро поднимает глаза и смотрит исподлобья. Ждет реакции. А я не могу сосредоточиться. Чувство в груди все усиливается, зрение не фокусируется, да и вообще все плывет. Мне становится так страшно, что я вцепляюсь пальцами в лавочку и стараюсь не упасть. Мимуро понимает меня не так… - Прости, я так и знал, - заткнись, идиот, - что ты будешь злиться… - просто заткнись, ладно? Не говори ни слова… - Нисей, я не хотел тебя обидеть, это ведь был комплимент, ты невероятно красивый… - его голос растворяется и глушится. Он меркнет. Все в этом мире становится блеклым и одноцветным. Серым? Белым? Прозрачным? Я не знаю. Я не понимаю этого цвета. Внутри меня творится такое, что не описать! Все горит! Я весь горю! Кончики пальцев трясутся, и я сжимаю ладони в кулаки, наклоняю голову к коленям. Плечи трясет мелкой дрожью, голова кружится, причем даже больше, чем когда я сидел ровно. Откидываюсь на спинку и смотрю широко распахнутыми глазами в ясное небо и не вижу ни черта! Гадство! Все похоже на фильм, или компьютерную игру, когда показывают чьи-то воспоминания или типа того. Ну, вы понимаете, думаю… Размытость предметов, легкое подсвечивание, силуэты людей, которые серые и невзрачные, и это чувство… Тот пожар в груди… Он постепенно утихает и превращается во что-то другое, что-то мягкое, немного стягивающее, но не настолько, чтобы жаловаться. Это приятное чувство, тянущее, зовущее. А потом я поднимаю голову и вижу Его. Он одет в темное: кажется, темные брюки прямого покроя, белая рубашка с коротким рукавом и темно–синий пуловер. Ботинки начищены до блеска. Волосы короткие, иссиня-черные, едва достают до плеча, закручиваются на кончиках. Сине-сиреневые миндалевидные глаза, с чуть поднятыми внешними уголками. Тонкий изящный нос, в меру пухлые губы. И, о боже, ушки! Маленькие, аккуратные ушки, которые сейчас навострены. В одной руке он несет книгу, а второй держит за руку маленького мальчика. Наверное, брат. Мальчишка что-то ему рассказывает, а он внимательно слушает и улыбается. Наши глаза встречаются только один раз, но и этого достаточно. Прошивает, словно молния. Он отправляет ребенка на детскую площадку, а сам, неспешной походной, направляется в нашу сторону. Мне кажется, проходит целая вечность. Ерзаю на лавке, борясь с желанием встать и пойти на встречу. - Привет, - говорит незнакомец и ласково смотрит мне в глаза, - мое имя Сеймей. - Сеймей, - чувствую себя идиотом, но не могу не повторить за ним. Да-да! Это имя ему очень идет! Еще несколько раз прокатываю его на языке, но уже не вслух, про себя. - А тебя как зовут? – он присаживается рядом, между мной и Мимуро и поворачивается ко мне в пол-оборота. Кажется, друг не особо против. И еще, жуткое подозрение, что он все понял. - Нисей Акаме, - говорю как зачарованный, не в силах оторвать глаза от его прекрасного лица. - Что ж, мне приятно познакомиться. – на его губах милая улыбка, глаза чуть прищурены. Он выставляет руку для рукопожатия и я, не задумываясь, принимаю ее. В этот момент происходит что-то неправильное, то, от чего я бежал всю жизнь… - Что это? – в общем-то, вопрос никому не адресован, просто слетает с губ, но Сеймей отвечает. - Это наша Связь, Нисей. Я твоя природная Пара. Beloved. Знаешь что-нибудь об этом? - Beloved? – до меня, хоть и с запозданием, начинает доходить, во что я только что вляпался. - Да. – он устало вздыхает. – Ты мой Боец, Нисей. И ты должен во всем меня слушаться. - Чего?! – начинаю было возмущаться, но его взгляд словно холодной водой меня окатывает. - Спокойней, - все так же ласково говорит он, но в голосе стальные нотки. Его невозможно не слушать. – Рицка не должен ничего знать. Пока что. – он кивает на мальца на качелях и снова поворачивается. - Так ты, получается, моя Жертва? Сеймей трет переносицу и хмурится. - Нет, - на губы возвращается нежная улыбка, но глаза холодны, как лед. – Ты мой Боец, ты просто мой, если можно так выразиться. И ты примешь это как данность. Не спорь, - перебивает он, когда видит, что я собираюсь высказаться по этому поводу. – Не стоит со мной спорить. Мы некоторое время сидим в тишине. Он смотрит на Рицку, я смотрю на него. Я уже готов возненавидеть этого мелкого уродца. - А почему ты не можешь быть моим? – не выдерживаю и задаю вопрос. Сеймей отвечает не сразу и сначала мне даже кажется, что ответа я так и не дождусь. Но он отвечает, не отрывая взгляд от брата. - Потому что для меня существует только Рицка. Я могу принадлежать только ему, а он – мне. Исчерпывающе, ничего не скажешь. - Тогда я тоже не хочу быть твоим. У меня, в конце концов, есть Мимуро. – деланно равнодушно говорю я, но Сеймей только посмеивается. - Поверь, мне безразлично кто твои друзья, с кем ты спишь и так далее, - его ласковая улыбка бьет больнее хлыста, обиднее пощечины. Получается, все, что мне говорил Мимуро, не правда. Хотя у них с Мей любовь-любовь. Может быть, у нас со временем тоже появится?.. - Давай встретимся в другой день, сегодня я занят. – говорит он и, наконец, поворачивается ко мне. – Дай мне свой номер телефона, и я перезвоню на днях. Ведь ты же хочешь дать мне номер, да, Нисей? – говорит он с нажимом. Нет, не хочу, - прокручиваю в голове ответ, в то время как сам же диктую ему эти злополучные цифры. Сеймей снова ласково улыбается. Создается впечатление, что эта улыбка вообще не слезает с его лица. Знать бы еще, когда она искренняя. - Тебе лучше уйти сейчас, - говорит он тоном, не терпящим возражений. – Не хочу, чтобы Рицка запоминал ваши лица, ему это ни к чему. Из нас двоих, хотя бы у него должно быть нормальное детство, - он снова смотрит на брата, да такими влюбленными глазами, что мне становится даже завидно! – Жди звонка. – кидает он на ходу и идет к Рицке, не оборачиваясь. - Пойдем. – коротко говорю приятелю и поднимаюсь с лавочки. Мимуро молчит, настороженно прижав уши к голове, а я не знаю, что сказать. Я вляпался. Так сильно, что уже ничего и не сделаешь. То мягкое и пушистое, что раньше сидело в груди, теперь превратилось в колючую проволоку. Наверное, именно она меня заставляет обернуться несколько раз. - Нисей, ты как?.. - Я по уши в дерьме! – говорю слишком громко, несколько девушек оборачиваются: кто-то смеется, кто-то осуждает… Плевать. У них нет этих проблем. У них нет Сеймея! Боже, как же им везет! - Ну, подожди, - успокаивающе гладит он меня по спине, - может быть, он при мне себя вел так, хотел показать, что в Паре он хозяин… Я уверен, все хорошо. Пары друг друга любят… - Я не хочу быть чьей-то Парой, я не хочу быть Бойцом, я ничего этого не хочу, Мимуро! Он лишь вздыхает с сожалением и хлопает меня по плечу. Будь проклят этот день, будь проклят этот парк, будь проклята минута, когда я его встретил. Я ненавижу все, что связано с Силой. И Сеймея – больше всего. И люблю. Мы выходим из парка сразу к автобусной остановке. Сеймей так ни разу и не обернулся.