***
Два истинных студента — грязных и невыспавшихся — забили очередь в душ и ожидали ее в своей комнате. Один из парней время от времени выходил в коридор, чтобы не проморгать их черед. У него были волосы неопределенного цвета, плохое зрение и специфический взгляд на все на свете. Его невозможно было отличить от соседа. По крайней мере, пока они оба были в домашней одежде и молчали. Даже цвет волос не служил различительным признаком — один цвет на двоих. И все на двоих — комната, еда, родители, проблемы, радости и секс. Как две половинки одного целого, они поделили черты характера. Близнецы были совершенно полярные — один робкий и чувствительный, а другой шумный и пуленепробиваемый. Последний подошел к сонному брату, распластавшемуся на скомканной простыне, и уселся между его расставленных конечностей. С этого места открывался вид на обнаженный пах. Наглый близнец любил изводить своего братца по утрам самым постыдным образом — с помощью рта, но без слов — своеобразное пожелание хорошего дня. Пару дней назад появился еще один повод изводить свою милую краснеющую прелесть — стесняшка плавился от страсти к одному взрослому красивому мальчику со спортфака, но боялся сделать первый шаг. Не сказать, что брата такая ситуация волновала или заставляла сильно ревновать. Дело лишь в том, что он хотел исполнения желаний своего близнеца. Старший наклонился к невозбужденному члену. — Как думаешь, тот парень сможет также ловко удовлетворять тебя, как это делаю я? Все-таки, никому лучше меня не понять твои желания. — Ведет кончиком языка по мягкой плоти от яичек к головке. Младший нервно сглатывает — ему хочется забыться и отдаться во власть родных рук и языка, однако напоминание о том другом парне подсказывает, что их с братом маленький уютный мирок не выдержит, если появится кто-то третий. Так что следует избегать этой темы. Зачем он напоминает? Уже ревнует? К тому, что даже не обращает на него внимание? Дразнящие порхания язычка вызывают томный стон. — Не беспокойся, я уверен, что он по девочкам. У меня нет шансов. Да и попытаться я бы не смог. — Что это? Голос неуверенности в себе? Не дури, мой сладкий мальчик, ты можешь соблазнить даже натурала. Не прибедняйся. — Хитрый взгляд. В его глубине плещется какой-то умысел. — Хочешь этого парня к нам в постель? Эмпатия — одно из загадочнейших свойств близнецов. Младший чувствует настроение брата. — Что ты задумал? Не смей ничего делать!***
Жизнь если и преподносила сюрпризы Паку, то в виде потопа от соседей сверху или катяхов на его кровати, наваленных кошаком. Ничего необычного в межличностных отношениях случиться не могло, по его собственному убеждению. Все одногруппники парня купались во внимании девушек, за исключением его самого. Вполне вероятно, что виной тому голубые флюиды, якобы распространяемые им. Другого объяснения действительно не было. В день пересдачи экзамена нерадивый кач облачился в свой нелюбимый черный классический костюм, который немного поджимал. Теперь вместе с Чаном неудобства испытывал и несчастный Бён. Он чуть Богу душу не отдал, лишь разок взглянув на «идеальную попочку в идеальных брючках на идеальном мальчике». В тот час пути двух факультетов пересекались особенно явно. Группа первокурсниц (и первокурсника) с ин-яза сидела с задумчивым внимательным видом. Можно было провести параллель и сравнить их с жюри на конкурсе красоты, ибо старшие парни спортфака стояли напротив и излучали красоту. Бён не представлял, что испытывает жюри, смотря на подобную прелесть, но он с полной уверенностью мог сказать, что его ощущения во сто крат сильнее. Вот сейчас блокируемая близнецом сексуальность струилась похотливыми кратковременными взглядами в одну точку — на эту попочку можно пялиться целую вечность, и тогда жизнь, проведенная за этим занятием, не будет потрачена впустую! Получать эстетическое удовольствие оставалось недолго и стоило бы плюнуть на всех, да открыто пялить, потому что попочка вскоре ускользнула в аудиторию, флиртующе сотрясаемая аппетитными ляжками. Проводив взглядом свою тайную любовь, Бён взвыл. Робкие поглядывания так бы и продолжались вплоть до выпуска Чана, если бы не безрассудный, но действенный замысел старшего близнеца. Его ум был острый как лезвие, быстрый как ветер и шальной как алкаш в кабаке. Парень учился на физмате и не бывал на месте любовных действий. Но ради воплощения плана по привлечению самца заглянул ненадолго. Ровно на десять минут, которых ему хватило, чтобы разыскать Пака, отвесить смачный шлепок по его секси-попке и слиться, оставив жертву биться в конвульсиях — предсказуемая реакция организма на соприкосновение с изящной ручкой мальчика-зайчика с ин-яза. И ладно бы это было случайное столкновение, так нет же! — Все было рассчитано! Мишенью была именно задница Чана! Он уверен в этом. На благополучном осуществлении плана, заторможенность объекта сказалась не очень хорошо. Пак шел один и некому было дать леща, чтобы вернуть к жизни и отправить вдогонку за дезертиром. Так что Пак остался на месте обмозговывать ситуацию. Он потерял возможность разрулить ее по свежим следам и в свою пользу. Хоть выходка близнеца была диковата и с огромной вероятностью могла не прокатить, а навлечь неприятности на его брата, все-таки старшему следует отдать должное. Безрассудность оправдала себя – Пак, вернувшись с небес на землю, ринулся на поиски своей мечты. Мечта цвела и благоухала как яблочки в карамели, но на удивление была жестока и непреклонна — опровергала свою причастность к покушению на пятую точку Пака. А он ведь только решился на активные действия! Единственный промах с его стороны — спросить о целях, преследуемых Бёном, побудивших напасть и скрыться. Наверное, вопрос прозвучал как обвинение, а что более вероятно — близнец испугался схлопотать от натурального натурала за домогательства. О да, он быстро смекнул, кто причастен к преступлению, и решил все отрицать. Пока в голове Бёна происходили мыслительные процессы, Пак наблюдал за их проявлениями — мальчик покраснел, глаза чуть выкатились, голова втянулась в шею. Пак уже собирался как в кино погладить его щечку и сказать, что глупенькому не надо было убегать. Но этим мыслям не было дано вербально воплотиться так как Бён сказал, что не бил и что не является извращенцем, пристающим к людям. После всего сказанного, он, конечно же, сбежал. Пак вообще ничего не понял. Он мог бы порассуждать о двойственности натур у представительниц слабого пола, но Бён был парнем, и такая переменчивость по идее была специфична. Поэтому спортфаковец пошел в качалку, заменив тем самым неизбежные самобичевания на жим штанги с башкой, занятой лишь механическим отсчетом жимов и подходов. На следующий день перед ним снова предстал Бён. Чан в этот раз поглощал безвкусные куриные грудки из пищевого контейнера, с какими носились все спортсмены. Для тех, кто был на массе или соблюдал специальный белковый рацион, столовская еда не подходила, так как была полна быстрых углеводов и другой дряни. Качи заготавливали обеды заранее и носили с собой. Так делало большинство спортфаковцев. Если в столовой сидел человек, жрущий содержимое большого контейнера с кислой миной — это обязательно спортфаковец. Старший близнец подскочил к Паку, беспардонно оторвал от курицы и прихлопнул его рот, прежде чем оттуда начала вываливаться еда. — Эй Пак, у меня дело к тебе. Давай отойдем. Чан тут же заметил перемены в настроении своего мальчика. Изменения были такие разительные, что казалось, будто перед ним двойник, а не настоящий Бён. Оригинал ведь нежный и улыбчивый — совсем не такой как этот. Близнец затащил Чана за угол и с агрессивностью вжал его в стенку. — Что это ты вчера хотел сделать моему брату? Это я тебя ударил, так что если хочешь поквитаться, то теперь можешь. И кстати сказать, я не домогался, а просто пошутил. Тут до Пака начала доходить суть. Его обманули! Их двое! Совершенно идентичные снаружи, и как лед и пламя внутри. — Я собирался не бить твоего брата, а поблагодарить за смелость. — Практически открытое признание в гомосексуальности слетело с языка. Чан уже было пожалел, да только реакция близнеца дала понять, что с ответом он не прогадал. — Так ты положительно отнесся к моему поступку? — с удивленным пониманием в голосе. — А ты, видимо, слукавил, когда говорил, что это была шутка. Чан мгновение вглядывался в лицо парня. Что было у него на уме — загадка, на языке же слишком мало для понимания. — Мне все ясно. — Его глаза таинственно сверкнули. — Ты ведь в хорошей форме? Куриные грудки помогают? — Почему ты спрашиваешь? — возникла одна нереалистичная догадка, и Чанёль офигел от открывшейся возможности (если, конечно, догадка верна).***
День клонился к вечеру, вахтерша ко сну, а Чанёль к заветной комнате на третьем этаже. Там его ждало нечто, чего он не мог представить, и даже боялся попытаться — либо чтобы ожидания не разлетелись вдребезги, либо просто боялся, что его тренированное сердце разорвется еще до проникновения в общагу. Комендантский час еще не наступил, но время посещений уже закончилось. Тучная вахтерша балансировала на грани сна и бодрствования и время от времени клевала носом, тут же вытягивалась на стуле и снова медленно засыпала. Ёль дождался наивысшей степени засыпания и пополз на карачках мимо вахты. И как раз сразу после того как юркнул на лестничную площадку, бабулька клюнула носом, очнулась и осмотрела вестибюль. Спортфаковец был теперь неудержим. Бабулька не представляет опасности, путь расчищен, и остается преодолеть один этаж, коридор и там дверь. А что за ней? По мере приближения к комнате сердце билось сильнее, ладони потели. Когда он добрался, то выглядел как при лихорадке. Дверь оказалась не заперта. Голос изнутри велел смелее открывать дверь и, не ожидая никакого подвоха, жаждущий зашел и получил то, что жаждал: два маленьких голых чуда нежились на кровати, точнее, это было до того, как нагрянул гость. Сейчас же один из них испуганно вытаращил глаза на вошедшего и старался оттолкнуть от своего паха идентичного себе юношу. У того плясали бесята во взгляде, похоть тянулась ниточкой смеси слюны и предэякулята от его рта. Одного ситуация пугала, второго забавляла. Первый попытался натянуть на них одеяло, но другой помешал — навалился сверху и протяжно шикнул прямо в губы. — Не бойся, это я его пригласил. — И затем последовал неспешный поцелуй. Чанёль стоял у порога совершенно охеревший и смотрел в глаз испуганного мальчика, который был виден из-за головы его брата, пока что единственного наслаждавшегося ситуацией. Спортфаковец забыл, что хотел сказать, что сделать, а даже если бы и вспомнил, то все было бы не к месту, ибо ситуация далеко не типичная и требовала соответствующих слов и действий. Прямо перед глазами блестела гладкая оттопыренная кверху попка. Розовенькие пяточки озорно выглядывали из-под одеяла, прикрывавшего икры. Это были прелести борзого близнеца, который по-прежнему не особо интересовал Пака, как бы ни было сложно отвести глаз от его шикарных ног. Младший по-прежнему смотрел испуганно, но больше не брыкался. Ему было стыдно за их с братом греховное занятие. Попасться на сексе с родным братом — он часто думал об этом и каждый раз встряхивал головой, стараясь отбросить страшные картины, которые рисовало воображение. Он боялся непонимания, осуждения, клейма извращенца; боялся, что родители узнают. До этого никто не знал их тайны и делиться было нелегко. Но этот взрослый громоздкий парень хоть и не блистал интеллектом, но его глаза светились честностью, бесхитростностью и просили довериться. Также эти глаза были затуманены возбуждением. Парень осторожно ступил вперед, следя за реакцией. Теперь он понял, что можно. Его мечта с ин-яза разрешила. Чанёль одним рывком стянул с себя футболку, а затем выскочил из джинсов и трусов. Он был возбужден как никогда. Рельеф обнаженной кожи, сладкие стоны двух мальчиков, ласкающих друг друга — это все его на эту ночь, а может, и на несколько последующих. Старший близнец оторвался от своего драгоценного брата, которого, честно говоря, не хотел ни с кем делить, и помог ему приподняться. Чанёля тянуло именно к младшему, другой же отполз назад и прильнул со спины. Теперь младшенького ласкали два парня. Брат мучительно сладко водил рукой по члену, а Чанёль целовал. Глубоко и медленно. Хотелось растянуть подольше это удовольствие. Именно движения губ говорили за Чанёля. Все, что он хотел бы сказать, передавалось тактильно. Между их телами метались искры, и рука другого, что тихо дарил удовольствие и изнывал от желания обладать братом, который истекал своим соком от его рук, но стоны дарил другому. У Чанёля было сильное тело спортсмена, гигантское по сравнению с телами обоих братьев вместе взятых. Он потянул младшего на себя, который тут же воспользовался этим чтобы приникнуть к крупному члену и стал посасывать головку, совершая поступательные движения ладонью по стволу, тем самым провоцируя хриплые стоны наслаждения у Чанёля. Маленький ротик жадно принимал его напрягающийся орган, и картины более совершенной невозможно было представить. Мягкий язычок скользил по венкам, ротик заглатывал яички. Мальчик обжигал дыханием и сам заходился жалобными поскуливаниями, когда язык брата особенно приятно массировал его разработанную дырочку. Пока младший занимался своей мечтой со спортфака, близнец времени не терял и вылизывал ему попку. Старший сам растянул ее сегодня утром и теперь радовался, что Пак заметит, кому принадлежит младшенький. Органы всех троих были увлажнены и требовали более активных действий. Наконец на член Чанёля опустилась попка Бэкки и плавно задвигалась. Видом на напряженное лицо мальчика мог любоваться его братец, который поспешил занять его рот своим членом. Пока он заталкивал в рот по самую глотку, другой парень толкался в горячее нутро. Малыш Бён хотел бы кричать от восторга, но не мог, ибо все его дырочки были заняты. Двойное удовольствие. Он облизывает яички своего родного мальчика и забирает себе часть его эмоций. Другой парень — такой чужой и совсем близкий — крепко держится за его ягодицы и остервенело натягивает их на свой фаллос. Одна вспышка острого удовольствия следует за другой. В таком бешеном круговороте любви и разврата только и остается что сходить с ума. Невозможно ни о чем думать, кроме как об удовольствии, которое нужно доставить, ведь для него самого оба юноши стараются, не жалея сил. Ему в радость быть на разрыве. Его партнеры заботливые и тоже самозабвенно готовы отдавать себя. Чанёль приподнимает свою мокренькую мечту и укладывает на спину, наваливается сверху и продолжает отчаянную погоню за наслаждением. Каждым сильным толчком он приближает их к вершине. Старший близнец тоже почти готовенький — еще несколько толчков в ротик брата, и он кончит. Конечно кончит вместе с братом. Они всегда приходят к финишу вровень. И вот сейчас обоих прошибает озноб и судороги волнами затапливают слабеющие тела. Наконец оба брата изливаются. Младший блаженно глотает сперму, и облизывается, собирая ускользнувшие капельки. Старший брат усмехается. Он чувствует удовлетворение, исходящее от близнеца, наклоняется к его губкам и глубоко засасывает, чтобы разделить момент, стать еще ближе. Чанёлю требуется еще время, и он забирает малыша в свое единоличное пользование, пока другой близнец укладывается в стороне и отходит от оргазма, поглаживая обмякший орган. Отголоски ревности в нем на удивление меркнут, так как он чувствует, что зародыш чувства к спортфаковцу никогда не вырастет больше их братской любви. Кого бы они не встретили на своем жизненном пути, никому не дано разрушить их связь. Их любовь построена на благодатной почве, остов крепок и нерушим. Сейчас Чанёль нагнул его мальчика и быстро елозит внутри него, распаляя пресловутую простату, но братик все еще под первым оргазмом, который разделил с близнецом. На его губах не паковское семя, а того, кто будет с ним всегда, разделит любые, даже самые ужасные чувства, и удовлетворит любую прихоть. Старший близнец доволен тем, что видит и чувствует. Чанёль заканчивает движения, и, выскользнув, доводит себя рукой. Он спускает прямо на лицо мальчика, взирающего на него снизу и гладит его шелковистые неопределенного цвета волосы. В глазах видит глубокое удовлетворение и думает, что эта встреча не последняя. Бэкки нежный и податливый, а его брат, оказывается, не собственник, и они могут отлично проводить время втроем. В сердце неприятно кольнуло — все-таки Чанёль хотел другого, но, к сожалению, близнецы неотделимы друг от друга. И даже когда он будет с одним, образ второго наваждением возникнет перед глазами. Но их секс великолепен, и если это максимум, что можно получить, то он согласен. Студенческие годы — замечательное время, если не только сидеть за учебниками. Чанёль проморгал четыре года из пяти, но уверен, что быстро наверстает упущенное. Это будет несложно, так как никакие попойки его однокурсников и близко не стоят с его веселым времяпрепровождением. И нисколечко не жалко, что он не сможет никому об этом рассказать. И что особенно веселит Пака — он на собственном примере доказал, что спортфак и ин-яз тяготеют друг к другу.