Я найду тебя

Для всех он был героем. Тем самым, без страха и упрёка, без изъянов и пятен на репутации. Капитана Америку никто и никогда не видел пьяным. Капитан Америка никогда не являлся на службу с засосами на шее. Капитан Америка никогда не хватался за сигареты, даже когда нервное напряжение достигало предела. Капитан Америка даже не матерился, не только в присутствии женщин, но и вообще. Он любил старую музыку и простую, неброскую одежду. Любил свой мотоцикл и маленький спортзал в подвале, где можно было дать телу необходимую нагрузку, чувствуя, как наслаждаются усиленные сывороткой мышцы. За таким идеальным образом легко было спрятать боль и одиночество. Современные люди наверняка посмеялись бы над старомодными взглядами Стивена Роджерса, 1917-го года рождения, но в его время о «голубой любви» не то, что не говорили, но многие даже не знали, что такое вообще существует. А те, кто знал – презирали. Оскорбляли, унижали, избивали. «Фагот» было ругательством, настолько же оскорбительным для мужчины, как и «шлюха» для женщины. И поэтому то, чтобы было между Стивом и Баки, балансировало на грани дружбы и чего-то большего, но никогда не пересекало эту черту. Когда они ходили в кино вдвоём, и бедро Баки прикасалось к тогда ещё худой ноге Стива, оба невольно краснели, но в темноте этого не было видно. Баки часто спасал Стива из уличных драк, куда тот регулярно ввязывался. При этом случалось, что доставалось обоим. Дома парни замазывали йодом ссадины и царапины, и Стив втайне любовался телом Баки. Но он никогда бы не позволил себе протянуть руку и просто погладить крепкие мускулы. Стив не спрашивал, что Баки думал насчёт его фигуры, а тот добродушно подтрунивал над хрупким телосложением Роджерса и всё время стремился защитить его, оградить от всего, берёг, словно чашку из тончайшего китайского фарфора. Даже потом, когда грянула война и всё изменилось, когда Стив из гадкого утёнка стал не только сильным и прекрасным лебедем, но и патриотическим символом страны, а Баки прошёл семь кругов ада в плену, их отношения так и не зашли за ту черту, где перестали бы быть просто дружбой. Их губы ни разу не встречались в поцелуе. Руки никогда не ласкали друг друга – только поддерживали и изредка обнимали так, как обнимают нечто очень дорогое сердцу. Но сейчас на дворе была другая эпоха. Такие отношения больше не были преступлением, однополые браки официально разрешили, в кино появились герои-геи и лесбиянки, да и секс вообще перестал быть чем-то сокровенным и тайным, о чём говорили шёпотом и недомолвками, называя «ЭТО» - «У тебя уже было ЭТО? Сколько раз? Вы прошли весь «путь» до конца?» Да, Стивен Роджерс, «капитан Сосулька», пролежал во льду 70 лет. Но для него их не было. Он лишь закрыл глаза, ожидая смерти, а открыл их уже в больничной палате ЩИТа. Боль от потери Баки была ещё свежа, но лишь теперь он понимал, чем так и не стали их отношения. И видит Бог, порой Капитану Америка хотелось напиться вдрызг, выпить ведро виски, нет, целую бочку – но треклятый организм пережигал спиртное с такой скоростью, что Стивен едва успевал ощутить, как чуть кружится голова. Кошмарный сон с падающим в белую бездну Баки приходил не каждую ночь, и это было страшнее всего. Засыпая, Стивен никогда не знал, что увидит во сне – как они с Баки ходили на фильм «На протяжении всей ночи» и потом долго подкалывали друг друга интонациями Хамфри Богарта, или как соскальзывает рука Баки, как распахиваются его глаза в ужасе понимания, как скалы ловят его крик, который отдаётся в голове Стива, словно это было вчера. Никто не знает, что героический и идеальный Капитан Америка отдал бы всё, лишь бы вернуть время вспять. Пусть ему не по силам что-то изменить, но он хотел бы лишь успеть сказать Баки… Нет, не сказать – поцеловать один-единственный раз. Наверное, поцелуй бы вышел неумелым и робким – Стив не был мастером и никогда ещё не целовал мужчин. Но ему бы хотелось хоть раз в жизни поцеловать Баки, чтобы тот всё же понял то, что Стив никогда ему не говорил. И уже никогда не скажет. Потому что Баки больше нет. Потому что Баки рухнул в белую бездну, а он, Капитан Америка, который никогда не ругается, ни хрена не мог сделать. И он, Капитан-мать-его-Америка, даже не смог вернуться за телом самого любимого человека на свете, не похоронил его со всеми воинскими почестями, которые Баки тысячу раз заслужил. Стив стискивал зубы, отжимаясь от холодного пола уже в пятитысячный раз. Да, он не мог напиться, но мог измотать себя до такой степени, чтобы проспать 4 часа без сновидений. А наутро вновь надеть маску Капитана Америки, спасать и защищать, что-то говорить новым друзьям, даже пытаться шутить. Только шутки выходят несмешными – может, потому, что юмор Стивена Роджерса остался в далёком прошлом, или потому что Капитан Америка забыл, что такое искренний смех. * * * Но этот иллюзорный мирок вдруг рухнул, когда в убийце из ледяного пекла Стив узнал Баки. Холодные, колючие глаза и раньше казались знакомыми, но когда слетела маска, Стивена почти парализовало. Он смотрел и не мог поверить тому, что видел. Баки был жив. Но он уже не был тем, кого знал Стив с самого детства. Словно ему не только руку заменили на стальную, но и в саму душу залили сталь. Лишили всего, что делало его человеком. Но ведь даже стальной терминатор из одноимённого фильма не был бесчувственным. Старая рана Капитана Америки вновь кровоточила – он не может допустить смерть друга во второй раз. Он больше не повторит ту ошибку. Но что он может противопоставить льду и стали Зимнего Солдата? Ничего… Баки даже не помнит его. Не узнаёт. Тем больнее сознавать, что ему поручено убить Капитана Америку. Стивена Роджерса. Незнакомого ему парня Стива, который стал лишь заданием, целью, именем в рапорте, рядом с которым надо поставить галочку и гриф «уничтожен». Что же, Капитан к этому готов. Пусть всё прекратится. Он должен был погибнуть давным-давно. Он намного пережил своё время, стал музейным экспонатом, словно динозавр. Лучше смерть от рук Баки, чем такая жизнь. Он не станет сопротивляться. Боль раскатывалась по телу, от потери крови шумело в ушах, сердце глухим молотом стучало в груди. Капитан Америка бросил щит и опустил руки. Хеликериер падал вместе с ними. Но Зимний солдат так и не нанёс последний удар. Не смог. Один Бог знает, почему. Глаза Стива наконец закрылись. Теперь в бездну летел он. Вот и хорошо. Так лучше. Для всех. Боли и отчаяния больше не будет. Всё кончено… * * * Стивен очнулся в больничной палате. Тихо пикали приборы, фиксируя жизненные показатели, подсвечивая ночной полумрак жутковатой зеленью. В этом полумраке у стены шевельнулась неясная тень. Стив напряг глаза. - Баки? - Да, наверное, - ответил хрипловатый голос из темноты, - Судя по всему, меня и правда так звали. А ты Стив. - Ты вспомнил меня? – в безумной надежде Капитан Америка приподнялся на локте, забыв о боли. - Нет, - фигура Баки по-прежнему скрывалась в тени у стены, - Но я знаю, кто ты. Я был в музее. Там говорили, мы с тобой были друзьями. Но я в это не верю. Будь мы просто друзьями, я убил бы тебя, не задумываясь. Дружба больше ничего для меня не значит. Но я не смог тебя убить. Кем же мы были? - Ты был моей жизнью, - просто ответил Стив. Воцарилась долгая тишина. Наконец Баки сдвинулся с места, и Стив увидел его силуэт у окна. - Не уходи, - слабым голосом попросил он. - Не могу, - ответил Баки, - Я провалил задание и должен вернуться к тем, кто мне его дал, за ответами. Возможно, мне не удастся их получить, и я снова обо всём забуду. Тогда… Если то, что ты сейчас сказал, правда, найди меня и заставь вспомнить. Тёмная фигура перемахнула подоконник. - Стой! – рванулся с койки Стив, но по животу полоснула резкая боль, от которой потемнело в глазах. «Я найду тебя», - хотел сказать Капитан Америка, проваливаясь во мрак. Возможно, он даже шепнул это вслух, но Баки этого уже не слышал. Оказавшись на улице, он поправил бейсболку и поднял воротник куртки. Ночной город принял в свои объятия Зимнего солдата.