Недостоин

Заброшенная психушка. Запахи лекарств перемешиваются с тяжелым ароматом крови. Какой по счёту бинт пропитался ею насквозь? Конечно же, доктор Алан Хилл не против, что они воспользовались его кабинетом для передышки. И он не возражает, что Саманта одолжила его записи чтобы сориентироваться. Наполнить шприц правильным лекарством. Обезболивающим. Способствующим тому, чтобы Майкл Манро, которого основательно «зацепила» одна из тварей, дотянул до рассвета. Глубокий вдох, она осторожно вводит тонкую иглу ему под вену не отрывая взгляда от бледного лица. Саманта совершенно не умеет делать уколы, но выбора не остаётся. Лекарства конечно просрочены – столько лет пролежали здесь – но маленький шанс остаётся. Это же не обычные препараты. Доктор Хилл сам участвовал в их разработке. Они были необходимы для жутких опытов. После прочтения нескольких страниц его журнала, Саманта не могла определиться, кто страшнее – Вендиго или эти «учёные-доктора-экспериментаторы». Взгляд на чёрно-белый портрет Хилла на стене – что таит этот джентльмен? Саманте на какое-то мгновение кажется, что Алан Хилл усмехается глядя на них, забредших к нему от безысходности. Скоро прилетит вертолёт. Он обязательно прилетит за ними. – Только не сдавайся, Майкл… – она сказала это, чтобы нарушить гнетущую тишину. На ответ не рассчитывала, но он внезапно очнулся. Среагировал на её шепот? Невидящий взгляд направленный на неё и мурашки по спине. Судорожный выдох, когда он пальцами сжимает её запястья. Приподнимается, сбивая бинтовую повязку, оказываясь в непозволительной близости. Нарушая зону её «личного комфорта». Это шоковая реакция на препарат. Сейчас он разожмёт хватку и провалится в беспамятство. Вот-вот. Через три секунды. Через пять. Стук сердец. Быстрый ритм – её. Медленный – его. Пустой взгляд. Его разум отключен. Он сейчас находится не в этой палате. Не с ней. И касание горячих пальцев к щеке предназначено не ей. И легкое прикосновение губ к губам – не для неё. Наверняка ему мерещится Джессика. Так просто перепутать в этом дурмане, ослабленному от обильной потери крови. Умирающему… Она не должна отказывать. Отталкивать. Майкл просто не в себе. Майкл должен успокоиться и лечь обратно. Не испытывать собственную удачу, чтобы дотянуть до рассвета. – Сэм… – прерывистое дыхание, его сердцебиение учащается под её пальцами, – ты рядом, Сэм… мечта. Она отшатывается. Быстро отталкивает его, не задумываясь над тем, что попала прямиком по ране. Значит, это не ошибка. Значит, он знал что делает. Знал, кого целует. И было это вовсе не по-дружески. Майкл снова приподнимается, смотрит на неё уже прояснившимся взглядом, протягивает руку. К ней. Чтобы снова стать ближе. Зачем? Есть Джессика. Была Эмили. Бедная влюблённая Ханна и… кто там ещё? Помнит ли он всех? Нет, конечно. Поцелуй можно списать на благодарность – эта ночь под знаком смерти сводит всех с ума. – Прости, – доктор Алан Хилл смотрит на них с любопытством, – ты мне снилась, Сэм. Извини, я… Идиот? Казанова? Безумец? Кто? – Сделал это в бреду, – подсказывает она с ободряющей полуулыбкой. Перевести всё в шутку и забыть. – Нет, – он тоже улыбается, но взгляд остаётся серьёзным. Сэм никогда не видела у шутника Майкла такого взгляда. – Жалею, что не сделал этого раньше. Не выразил, насколько ты необыкновенная. Не сдаваться – глядя на неё, так легко было следовать этому напутствию. Смотря в светлые глаза тянуться к жизни. Крадя поцелуй набираться сил. И не считать себя лицемером или предателем. Не зря его выбрали президентом класса. Самоуверенности Майклу было не занимать. Самоуверенный мерзавец заточенный в «шаблон» жизненных установок. У него должна быть определённая манера поведения. Навязанная, наигранная, ненастоящая. У него должна быть девушка. Одна. Вторая. Пятая. Картонная. К некоторым из них он даже что-то чувствовал. Вроде как. Но это ни в какое сравнение не шло с тем, что он испытывал к Сэм сейчас. Может это чувство зародилось в нём давно, но… шаблоны. И ещё, он недостоин такой, как Сэм. Он точно это знал. Она склонилась над ним ловко меняя окровавленную повязку. – Мы здесь около часа. Ты начал отключаться и… подвернулся этот кабинет. За упавшими на лоб волосами он не видит её глаз и это удручает. В коридорах слышатся уже знакомые звуки – вендиго. Майкл, с невероятной для его состояния быстротой, утягивает Саманту на кушетку рядом с собой. Она понимает его без слов. Вытягивается в струнку. Лежит не шевелясь. Пусть монстры идут мимо. Никого здесь нет. Прочь, твари. Падает со стены портрет доктора Хилла, задетый вендиго. Сэм утыкается носом в бинты, что опоясывают рану Майкла. Тварь зависла над ним. Вопит. И раздирает когтями воздух. Часом ранее она раздирала когтями его кожу. Досчитать до десяти, чтобы монстр исчез в поисках новой жертвы. Их друзья бродят где-то поблизости. И вертолёт вот-вот прибудет. Она перемещает ладонь на его грудную клетку. Сердце… почему у него не бьётся сердце?! – Майкл, Майкл, – шепчет она, опасаясь криком привлечь вендиго, – не смей, слышишь? Ты не можешь так… Тук-тук-тук – она отдёргивает ладонь, будто обжегшись током. Только показалось. Майкл ещё жив. – Сэм, – он приподнимается. Садится. Встаёт с кушетки. – Идём. Нужно выбираться отсюда. – Ты сумасшедший. С такой раной ходить собрался. А ну ложись обратно. – Внутренности наружу не вываливаются. Всё в порядке. Пробыть здесь до рассвета. Провести с ней последние часы. Искушение. Она достаёт ещё один шприц. Вводит ему очередную дозу неизвестного препарата доктора Алана Хилла. Понимает, что Майкл прав – они должны успеть к вертолёту. А ещё они не должны задерживаться в этой комнате, наедине с этими неловкими признаниями. Его. Сэм ничего на них не ответила. Но ощущая на себе взгляд Майкла Манро знала, что что-то между ними изменилось безвозвратно. И Майкл непременно вернётся к этому, если дотянет до рассвета. Ты рада, Сэм, что помогла ему продержаться? Самоуверенность – это порок. А эгоизм неизлечим. Доктор Алан Хилл пристально смотрел на них с упавшего чёрно-белого портрета. И точно знал, что Майкл Манро недостоин её.