Тёмные воды

— Сегодня, друзья, я удостою вас чести познакомиться с моей протеже. София Мракс. Прошу, как говорится, любить и жаловать. Заметь, София, друзья — это не для красного словца. Собравшиеся здесь действительно соратники, а не слуги, как тебя, наверняка, попытаются заставить верить. По порядку представлю весь ближний круг. С Антонином Долоховым, — тот улыбнулся Софии уголками губ, — ты уже знакома. Нортон Эйвери. Том Крэбб. Сид Гойл. Высокие, коротко стриженные мужчины с обветренными лицами в сумерках показались почти одинаковыми. — Верные ястребы Лейстринжи: Рабастан… Тонкий, похожий на стилет мужчина без возраста, с красивым лицом и светлыми, льдистыми, глазами. — …и Рудольфус. Старший Лестрейндж походил на актёра Фавино: то же волевое лицо с сильным подбородком, жгучие черные глаза под густыми, дугообразными, низко нависшими бровями.  — Селвин, Торфинн Роули, Треверс… Эти по габаритам могли соперничать с гризли. — Теодор Яксли. Волшебник поклонился, одарив Софию улыбкой. Обнажились ровные, пожелтевшие от табака зубы. Русые, с едва уловимо каштановым отливом, прямые волосы, были небрежно стянуты в хвост. Нос с горбинкой. Правую сторону лица пересекал тонкий шрам.  — Скорпиус Мальсибер. Француз обладал гладкой оливковой кожей, высоким лбом и смазанным, плохо выраженным подбородком. У него были темно–карие, с поволокой, глаза и маленький, по-женски капризный, рот. Тёмный Лорд остановился перед единственной женщиной в их компании. Каждая черта в этом создании словно вручную лепилась богами: точеный носик, совершенные изгибы бровей, мягкие губы, розовые и гладкие, словно лепестки шиповника; овальной формы лицо с нежными скулами. Но общее впечатление было жутким. Скользящие резкие движения, лающий смех, манера закидывать голову, по-змеиному вытягивая шею, да ещё этот негасимый фанатичный огонь в глазах — всё производило неизгладимое, но неприятное впечатление. Все вместе и каждый по отдельности, Упивающиеся обладали неким шармом, присущим плохим парням: аура силы и порочности в упаковке их черных, струящихся одежд. Спору нет, мужчины привлекательны. Каждый тянул на матерого волкодава — только не Семёновского, а со знаком минус. Рядом с ними София ощущала себя болонкой. У неё на шее даже бантик имелся. Тёмный Лорд не сводил с внучатой племянницы взгляда. Чего он от неё хочет? Может, ждет, что она скажет: «Очень приятно»? Таких, как София, эти красавцы, не моргнув глазом, поедали вместо шоколадки, раскалывая, словно орех. Вон как Рабастан нос воротит, поджимая губы. Братец ему что–то втолковывает. Наверное, уговаривает не гневить Лорда и все-таки сесть за один стол с грязнокровкой. — А девка твоя нас боится! Беллатрикс приблизилась, бесцеремонно нарушая границы личного пространства. Спутанная копна черных волос коснулась лица Софии, когда женщина наклонилась, шепча: – Что, крошка? Мы тебе не нравимся? София брезгливо отодвинулась, вопросительно взглянув на дядюшку.  — Мне нужно ей отвечать? — Уймись, Белла, — велел жене Рудольфус. Беллатрикс оскалилась, но перечить не осмелилась. Хотя кусок не лез в горло, София принялась аккуратно нарезать мясо кусочками. Подняв глаза, она встретилась со смородиновыми глазами миссис Лестрейндж. Наколов кусок отбивной, отсалютовала им:  — Приятного аппетита. Беллатриса, откинув голову, зашлась в приступе гортанного, кажущегося безумным, смеха. Долохов и Мальсибер вновь переглянулись.  — Что вас так позабавило, Белла? — поинтересовался Тёмный Лорд.  — Твоя малышка потешно скалит зубки. — Не порть девочке аппетит, — посоветовал Рудольф, выковыривая из зубов застрявшее волокно мяса. Белла вызывающе вскинула подбородок:  — Правда, что ты чуть не погибла в том баре …как, бишь, его там? Запамятовала! Говорят, Скабиор совершил удачную попытку дорасти до волшебника, вызвал адское пламя? Сгорело много мерзких ублюдков–магглов. В ушах зазвучали крики охваченной огнем худенькой девочки, когда на неё обрушился кусок пылающего пластика. В памяти всплыл собственный безысходный страх в момент осознания: живой не уйти. София демонстративно отодвинула тарелку. — Ты сумасшедшая сука, — процедила она. Яксли кашлем попытался скрыть смешок. — Как ты меня назвала? — удивилась Белла.  — Разве способность обращаться в собак не ваша фамильная черта? — Собачья преданность тем, кого любим — вот наша фамильная черта, — прорычала Белла. — В том клубе со мной были мои друзья. Они никак не трогали ваш … — с языка рвалось: «змеиный куток», но произнести подобное вслух Софья не решилась, — вашу организацию. Никто не давал вам право обзывать невинно убиенных ублюдками. — Довольно, — взмахнул рукой Тёмный Лорд. Поставив локти на стол, переплетя пальцы в замок, он задумчиво постучал костяшками пальцев по губам.  — Разве девушке подобает произносить такие грубые слова? Тем более, говорить их женщине, по годам годящейся в матери? Молчать! — рявкнул он, заметив, что София собирается возразить. — Ни слова более! Не вынуждай меня наказывать тебя. А теперь, будь хорошей девочкой, попроси у миссис Лестрейндж прощение. София даже задохнулась от гнева: – Я?! – Ты. Мягче Тёмный Лорд говорить, наверное, не мог. Большей жути, чем этот мягкий голос, София и представить себе не могла. Бунтовать резко расхотелось. Не желая искушать судьбу, она повернулась к Беллатрикс: — Прошу прощения за грубые слова, что сорвались с языка, миссис Лестрейндж.  — Белла? — снова подал голос Темный Лорд. — Твоя очередь. Та величаво кивнула, опуская тяжелые веки. Как пламя пригасила золой. — Приятного аппетита, дамы. — Тёмный Лорд почёл за лучшее сменить тему. — Что–нибудь слышно о Люциусе, Мальсибер? Француз, поперхнувшись, поспешно дожевал кусок, промокая салфеткой губы:  — Наши люди работают над этим, милорд.  — Хотелось бы больше информации о том, на какой стадии идут работы? — иронично сощурился на осведомителя Волдеморт. — Делаем все возможное, дело–то сложное. Люциуса взяли с поличным. Скривив тонкое лицо в пренебрежительную гримасу, Рабастан заметил:  — Спрыгнувший с ума Кроули требовал для нашего красавца поцелуя дементора, — жилка на щеке нервно дернулась. — За смерть Сириуса.  — Это был несчастный случай! — прорычала Беллатрикс. — К тому же, все ведь видели, как Сириус пал от моей руки! Я убила его! Да у свояка кишка тонка, чтобы убить! Если бы он меньше старался держать руки чистенькими, все могло закончиться иначе! Остальные ребята тоже оказались не на высоте, — тряхнула она головой. Волосы тёмным знаменем развевались за узкой хрупкой спиной женщины.  — А ты чего хотела? — вскинулся Долохов. — Чтоб мы покрошили детей в лапшу?!  — Ради дела… — начала было Беллатрикс. Но Яксли перебил, пренебрежительно дёрнув плечом:  — Легко тебе говорить — «ради дела»! — передразнил он. — Много чести избивать младенцев? Чего ж сама-то на кузена как цунами налетела, вместо того, чтобы очкарика авадить, а? — Рыцарская слабость, неожиданно проявленная Малфоем, стоила нам очень дорого, — нахмурился Тёмный Лорд.  — А вам действительно так важно знать, что в этом пророчестве? — София готова была откусить себе язык. Все взгляды, раздраженно–пренебрежительные, любопытные или откровенно презрительные, как у красавчика–Рабастана, обратились к ней. — Просто у магглов, которых вы так презираете, есть книга, где последовательно описываются события, — поспешила оправдаться она. — Текст пророчества там прописан вполне полно.  — И ты считаешь, мы будем верить сочинениям магглов?  — Но вы же верите пророчествам Трелони? — пожала плечами София.  — Я не верю, — усмехнулся Тёмный Лорд. — И буду крайне удивлён, если Дамблдор всерьёз придает значение этому бреду. Просто я хочу знать, что именно старый маразматик внушает людям. Аккуратно сложив салфетку, он отбросил её.  — Мы будем посвящать девочку в наши планы? — полюбопытствовал Рабастан.  — Девочка — моя племянница. В синих глазах младшего Лестрейнджа плеснулась ядовитая, точно укус Нагини, ненависть. Всегда есть что–то иррациональное–неправильное, когда тебя ненавидят без всякой причины, без всякого повода с твоей стороны. Только за то, что ты не укладываешься в чью-то идиотскую систему понятий и представлений.  — Я всем советую запомнить, друзья: София Мракс — наследница Слизерина. Со всеми вытекающими последствиями. Игнорировать это опасно. По трём причинам: я рассержусь. Василиса расстроится. И (этого не следует сбрасывать со счетов) девочка тоже может быть опасной. Кровь — не вода. Древние Боги признали Софию. Кто вы такие, чтобы им перечить? УПСы внимательно слушали. Рабастан не поднимал глаз, но челюсть его оставалось по-прежнему упрямо сжатой.  — Дорогая, — голос Тёмного Лорда вновь сделался необычайно мягким. — Сделай одолжение, позови Нагайну. София послушно прошипела: «Нагайна! Ответа не последовало. «Нагайна! — громче зашипела София. — Ты что?! Оглохла?» Белые лица зловещими масками высились над столами, плотоядно созерцая её бесплодные усилия. «Нагайна! Тащи сюда свой хвост, злодейка!!!». Волдеморт засмеялся. Смех его оказался легким и заразительным, словно пузырьки шампанского на фоне пылающей свечи. «Послушай нашу маленькую подружку, — услышала София его шипение. — Иди к нам». «Девчонка обещала мне кролика, хозяин», — наябедничала длиннохвостая вредина. — «Обещания не выполнила. Не стану её слушать». — Велите Скабиору приволочить кролика из силков. Живого. Беллатрикс снова засмеялась, предвкушая развлечение. София сжалась, понимая, что затея вряд ли грозит ей чем-то хорошим. Остальные УПСы невозмутимо продолжали вкушать пищу. *** Не прошло и четверти часа, как Скабиор вошел в комнату. — Кролик, как вы и просили, хозяин.  — Хорошо, — кивнул Волдеморт. — София, ты уже пользовалась волшебной палочкой? Посмотрим, сумеешь ли ты справиться с непростительным заклятием. Беллатрикс засмеялась. В который раз за сегодняшний ужасный обед? Злобная стерва! – Ну, это ты, положим, перегибаешь палку, Том, — подал голос Долохов. — Девчонка даже СОВ вряд ли осилит. Какие там непростительные?  — Увидим. Тёмный Лорд порывисто поднялся из-за стола, легко скользнув на середину залы. — Иди сюда, — позвал он племянницу. Преодолевать кажущееся бесконечное расстояние, разделяющее её, любимого дядюшку и несчастного кролика, пришлось на ватных, почти не слушающихся ногах.  — Смотри, всё просто. Вскидываешь палочку и произносишь: Авада Кедавра.  — Зачем?  — Чтобы прикончить кролика.  — Змея и без меня его прикончит. Волдеморт с рычанием склонился над Софией. Жуткое безносое лицо, похожее на череп, у которого по непонятной ошибке природы оставались живыми глаза. Живыми и, пожалуй, самыми страшными на монструозном лице.  — Я хочу, чтобы его прикончила ты, а не змея. Не смей прикидываться, что не понимаешь этого! Ты сейчас убьешь кролика иначе я применю заклинание к тебе самой.  — У меня не получится, — замотала головой София.  — А ты попробуй. Она вытащила палочку. Взмах, рывок:  — Авада Кедавра! Кролик по–прежнему беспомощно поводил ушами, испуганный и невинный. Белый, пушистый, как вся его ушастая братия.  — Неплохо, — со смешком констатировал Волдеморт, подтверждая сказанное лаконичным кивком. — По–крайней мере, ты сказала это. София уже готова была отдаться чувству накатившего облегчения. — Осталось дело за малым, чтобы твоё слово не расходилось с делом. Позволь помочь? Резкий замах. Свистящее, хлесткое: — Сектумсемпра! Нервные ушки с кисточками отрезало серебряным лучом. В уши Софии ударил дикий, испуганный визг страдающего существа.  — Давай, София. Избавь несчастную тварь от страданий.  — Не могу!  — Ты как Хагрид. Тот тоже рыдал над птичками, рыбками, собачками. Жалко зайку? Никто не мешает облегчить ему страдания. Давай, София: Авада Кедавра. Это же так просто! Нет? Ну, как хочешь. Новый хлесткий взмах. И снова: — Сектумсемпра! Белый кроличий мех покрылся глубокими разрезами, набухая, как губка, кровью.  — Сектумсемпра! Новая рана.  — Давай же, во имя милосердия! Ты же добрая девочка, правда, София? Авада Кедавра, просто как все настоящее и истинное. Авада Кедавра — и ему не будет больно!  — - Редукто! Клетка разлетелась в клочья. Кролика тоже разорвало неумело пущенным проклятием. Кровавые ошметки шерсти, костей, мяса разлетелись в стороны, как в плохом ужастике. Брызги крови забрызгали стоящего рядом Скабиора, заставив его скривиться. От громогласного гогота за столом содрогнулась вся комната.  — - Неплохо, — отсмеявшись, констатировал Тёмный Лорд. — Только вот змее ничего не осталось. Боюсь, Скабиору придется принести ещё одного бедняжку.