***
Вечер пятницы. Чанёль побыстрее заканчивает дела и торопится домой. Летом он купил машину, так как университет Бэка далековато и удобнее было бы его отвозить. Но возможности нет, потому что омега категорически против. Офис Чанёля недалеко от дома, но он иногда выгуливает машину, чтобы она не простаивала без дела. Сегодня у них с мужем ночь кино с вкусняшками и в продолжение занятия любовью — самая любимая часть. Чанёль любит своего малыша всем сердцем, телом, мыслями и тяжело переживает, если они не видятся целый день. Вечер — их время, хоть Бэк и предпочитает частенько ускользать в ночной клуб или пивнушку. Сегодня будет по-другому — Чанёль знает наверняка. Они условились накануне, что отменят все свои планы, чтобы провести пятничный вечер вдвоем. Чтобы порадовать омегу, Чанёль покупает пышный букет лилий, любимую пиццу и алкоголь Бэкхёна — вишневый ликер. В груди приятно сдавливает — томящее ожидание увидеть радостную мордашку его милого мальчика и возможности бесконечно доставлять ему удовольствие — таких моментов Пак ждал долго, лет пятнадцать точно. Сейчас он может делать все то, чего был лишен. Подумаешь — случаются у них недопонимания и распри. Но это же временно. А когда Бэкки будет ждать ребеночка, то сразу переменится. Мысль о пополнении давно засела в его голове, хоть он и собирался ждать, когда Бэк закончит университет, но мечты все чаще вспыхивали в его воображении, воплощались не только в бегущей строке текста в мыслях, но и цветными картинками с счастливой парой, где омега с округлым животиком в теплых объятиях альфы, потом и вовсе картинка где они уже втроем или даже вчетвером (было бы настоящее счастье родить двойню). Чанёль мечтает чаще. Зачастую его делает счастливой не реальность, а фантазии. Альфа нетерпеливо звонит в дверной звонок. Он весь извелся от ожидания, и чтобы занять руки расправляет загнувшиеся листочки в букете. Долго не открывают. Так бывает только когда Бэкхёна нет дома. Хочется верить, что супруг просто не расслышал звонок, но разве можно не услышать беспрерывный звон в течение нескольких секунд? — Можно. Если Бэк в наушниках. Да, он в наушниках! Чанёль пробует открыть ключом, и после двух поворотов по часовой стрелке, механизм тупой звенящей болью отдает в сердце. Изнутри не заперто. Квартира пуста. Не сказать, чтобы Чанёль слишком чувствителен — все-таки он альфа, пусть и очень нежный и деликатный, просто он всю жизнь мечтал о семье и счастливых совместных вечерах. Ему скоро тридцать шесть лет и хочется стабильности, чистой квартиры и свежего кимбапа с кимчи на ужин, а не пустых чернеющих комнат да горы тряпья на кровати. В природе омег хотеть семью, принимать заботу от альфы и отдавать взамен. Но что, черт возьми, не так с его омегой? Почему он снова нарушает обещание и без предупреждения уезжает гулять на ночь глядя? Почему он не может быть ласковым для своего мужчины? Чанёль ведь может, стиснув зубы, сносить выходки и наплевательское отношение, сам на неделе готовить и убираться, чтобы не дай бог не отвлечь милого от учебы и развлечений! Почему Бэк не может на вечер оставить свою бесноватую компанию и уделить внимание самому близкому человеку? И вопрос — почему нет ответной отдачи? Чанёль недостаточно старается для них? Надо больше? Надоело терпеть. Надежды мужчины рушатся в очередной раз. Он подавлен, зол, ненавидит гребаное детство, что в жопе у его мужа и, наверное, из-за всего выше сказанного, его тормоза сносит начисто. Спонтанное животное желание бьется наружу — поставить на место, показать, кто главный, и даже если насильно, но выбить из головы мелкого идиота выебоны и научить уважать мужа — с таким намерением Чанёль садится в машину и объезжает клубы, лезет в пьяную горланящую толпу и пытается различить цитрусово-медовый запах. Потратив больше двух часов на прочесывание клубов и пивных, что встречаются на пути, он паркуется у одного из заведений, куда нередко наведываются одногруппники Бэкхёна. И к его облегчению он вырывает из смеси запахов тот, который принадлежит его омеге. Пылкий гнев за два часа поутих — пошел на спад после получаса метаний от заведения к заведению. Сейчас в мужчине злость и желание наказать готовятся на медленном огне, но закипеть он даст им только дома — не раньше. Бэк отчетливо чувствует насыщенный запах альфы, в испуге втягивает голову в плечи и осторожно осматривается. Чанёль на это лишь поводит уголком губ — раздражение. Бэкхён боится, что его ложь выплывет наружу, не хочет представлять друзьям своего старого мужа. Чанёль зол сейчас, это правда, но не желает видеть стыд и боль в любимых глазах. Он подождет — благородно застынет за его спиной, а не потащит за шкирку домой. Это только их проблемы — другим знать не обязательно. Между тем, за соседним столиком происходит оживленный разговор. Вся компания навеселе — допивают вторую бочку пива и заказывают третью. Бэк заметно поник и его состояние замечают остальные. — Бэк, что с тобой? Пиво не нравится? — спрашивает сидящий напротив быдловатый омега. — Да не, глянь на него, его просто унесло. Ну ты и слабачок, Бэк. Ну ты еще научишься пить! — отзывается один из альф. Он знает, что это пиво не может не нравиться. Оно густое, крепкое, с ярким карамельным привкусом и горьким, но бархатистым послевкусием. Они всегда его заказывают, с чего вдруг оно может не понравиться? Есть еще одна версия, почему их собутыльник Пак Бэкхён приуныл. — Блин, да ему сто процентов неуютно — посмотрите, как на него пялит вон тот дядька! Такой взгляд и спиной немудрено почувствовать! — дядька позади — Чанёль, и Бэкхён сейчас больше всего опасается, что дядька перейдет к активным действиям. Тогда придется объясняться. Бэкхён не стыдится Чанёля. Он рад, что он у него такой положительный, просто у друзей свои стандарты, взгляды. Бэкхёна смущает разница в возрасте, но он и любит ее, так как она дает чувство защищенности, уверенности и что о нем точно позаботятся, никогда не оставят. Просто сам Бэк слишком заврался. Он хочет закричать во все услышание, что он замужем за замечательным взрослым альфой и безумно любит его, но также знает, что друзья станут относиться к нему снисходительно и придется забыть о тусовках. Еще раньше, в школьные годы, популярность манила Бэка, и так как она была его потребностью, он легко удерживался на вершине школьной иерархии и в университете не хотел сдавать позиций. Сам себя он порой ругал последними словами за пороки, но не мог ничего с собой поделать. Даже время от времени мечтал о твердой руке, что выбьет из него, в прямом смысле слова, всю дурь, пафос и тпшные замашки. Подвыпивший Бэк ушел в свои мысли и не следил за поведением спутников, которые начали бесцеремонно орать «дядьке» за соседним столиком. — Эй мужик, хрена ты пялишь на нашего омегу? Проблем захотел? — парень явно нетрезв. Кричал с напыщенной бравадой, будто собирался учинить кровавые разборки над похотливым пьяным мужиком. Чанёль не был пьян и с тихим изумлением наблюдал, как позорятся друзья его мужа, и не собирался отвечать на провокации. Другой молодой альфа, который видимо, раз уж ушел в отрыв, решил устроить еще и пьяный дебош, тоже подключился. — Мужик, что зассал? Пойдем выйдем! — в упор вызывающая улыбка кричала две противоречащие друг другу фразы: «свинья, боишься ответить за свой поступок?» и «посмотри как я нажрался!». Остальные посетители паба начали обращать внимание на расшумевшуюся компанию и бесстыдного мужчину. Но этот мужчина был в здравом уме и не проявлял признаков опьянения, а лишь испытывал неловкость за Бэка. Если юноши утихомирятся сами, то все нормально, можно будет сидеть дальше. Но разве, желающие драки успокоятся, не добившись своего? — Мужик, только попробуй таращиться на наших омег! — этой фразе сопутствовали поддакивания других, а также похабное объятие, какое обрушили на Бэкхёна. Рука левого альфы обвила тонкий стан омеги Чанёля, который не смог усидеть на месте. До этого он благоразумно сдерживался, чтобы не ставить в неловкое положение супруга, но теперь не собирался оставаться в стороне. Позволить кому попало касаться своего омеги — неуважение и к нему, и к себе. Душащее чувство ярости и ревности мгновенно опутали сознание. Он посылает к чертям принципы о неизбиении младших и, если надо, вломит этому малолетнему алкоголику. Бэк сидит ни жив ни мертв, когда с его талии резко слетает рука приятеля, а в запястье резко впивается крупная ладонь. Сверху на него смотрят горящие адским пламенем глаза. Наверное, именно они отрезвляют. Еще пара омег из компании сидят ошалевшие в ожидании продолжения и одновременно опасаются его. Альфы повскакивали. Ну, а Чанёль собирается силком тащить Бэка, предварительно разъяснив ситуацию, чтобы никто не подумал ему препятствовать. — А вы, ребята, только попробуйте прикоснуться к нему. И еще, забудьте даже думать, чтобы таскаться ночами по пивнушкам. В любом случае, Бэкхён больше не присоединится к вам. Мужчина и Бэкхён явно знакомы, но даже не это шокирует молодежь. Приходит сама собой разумеющаяся догадка — мужик — отец Бэкхёна. И сейчас, вроде как, они наехали на родителя своего приятеля. Всем становится неловко. Бэкхён сгорает со стыда за вранье, которое повлекло неприятные последствия и наконец облегчает душу, обращаясь к одногруппникам. — Ребят, вы простите меня, я поздно спохватился, этот человек — Пак Чанёль, — Бэк обращает взгляд на старшего, ища в нем поддержку. — Пак Чанёль, мой муж. Признание далось на удивление просто — сказался ли градус, накопленное ли напряжение. Бэк озвучил правду легко, пусть и с волнением. Этой драмы было не избежать. Чанёля мало порадовало признание, вызванное безысходностью. Кто-то сказал «ааа… муж…», продолжение фразы не было озвучено, потому что его и вовсе не было. Слова кончились, остались громоздкая недосказанность и удивление. Бэкхён больше не выронил ни единого слова, и потупив взгляд, позволил себя увести. После этой сцены, оттого, что ситуация прояснилась, Чанёль не почувствовал облегчения, а лишь давящий страх, что этим вечером они пустили огромную трещину в их разваливающихся отношениях. Он боялся, что уже через пару часов она разверзнется и они с мужем окажутся на противоположных краях непреодолимой пропасти. Единственным вариантом было дать окончательно понять, что будет так, как решил он и никак иначе. Продолжение банкета перенеслось в их неприбранную квартиру, куда Чанёль тащил Бэкхёна, который стал сопротивляться и плакать. Он знал, что заслужил хорошей трепки, но упрямство не отпускало. Тогда на его щеки опустились две крепкие пощечины, от которых, скорее всего, останутся отпечатки ладоней. Удары задели и самолюбие. Никогда не было рамок, сдерживающих действия омеги. С какой стати ему идти на уступки? — Ты опозорил меня перед друзьями! Они теперь не захотят со мной общаться! Ты испортил мне жизнь! Ненавижу тебя! — писклявым детским голосом выдал он, вцепившись в рубашку мужа. Чанёль осознавал, что говорит не иначе как с капризным ребенком, которого нужно наказать. Пожалеешь розгу — испортишь ребенка. — А я ненавижу твой эгоизм и детскую незрелость! Ненавижу горы немытой посуды, которую я всегда мою один, твое шмотье, разбросанное по квартире, твою черствость! Мне кажется, что ты меня не любишь! И я не понимаю, как ты можешь так относиться ко мне — своему истинному, ведь я с тобой веду себя иначе! Разве ты не видишь, как я стараюсь для нас?! Я заебался делать все сам! Ты палец о палец не ударишь! Никакой самоотдачи! Все мои усилия ты игнорируешь, а над проявлениями заботы смеешься или бесишься! Прости, что я родился на пятнадцать лет раньше! Ты хотел ровесника, чтобы зажиматься с ним по углам и прожигать жизнь! Прости, что тебе достался состоявшийся человек с квартирой и стабильным заработком, а не голодранец! Прости, что из-за меня тебе пришлось пропустить целый период жизни! Но я здесь бессилен! Я не могу помолодеть! Я не могу стать другим! Мне правда жаль, что все так! Но несмотря на это, я не могу забыть о твоей безалаберности! Ты не думаешь обо мне даже в сотой доле того, как я пекусь о твоем благополучии! И сегодня ты у меня будешь получать! Резким движением Чанёль швырнул Бэкхёна на кровать. Кровь кипела так, что поток омежьих слез не остудил ее. Рука не дрогнула вытащить ремень из шлевок и с умеренной силой хлестнуть по ногам. Бэкхён с воем свернулся калачиком и прикрыл лицо в складках одежды. Альфа ненадолго оставил ремень и с ожесточением принялся стаскивать джинсы с сопротивляющегося мальчика. Чанёль никогда не был таким жестоким и зарекся больше никогда не бить своего любимого. Сердце взрослого и сильного мужчины обливалось кровью гораздо отчаяннее, чем можно было подумать. Просто он не видел другого выхода — если после наказания Бэкки не исправится, непонятно как спасать брак. А вообще, может ли этот крайний метод помочь? Насилие для воцарения порядка — действенно, но не убьет ли оно сердечность? С другой стороны, а была ли она вообще? – Нет, не было. Альфа пытался добиться мужа лаской и заботой? — Еще как! Настало время кнута. Мужчина сорвал последний лоскуток с тела, по которому скоро должны были пойти синяки и со всей силы сжал его, чтобы гадкий мальчишка не убежал. Бэк все еще брыкался и двинул мужа ногой в грудь, за что был жестко развернут на живот и прижат к кровати. Кожаный ремень рассек воздух и резкой жгучей болью прошелся по мягким половинкам, которые тут же покраснели. Удары обрушились на попу, изредка задевая спину и ляжки. А Бэкхён чувствовал себя малолетним непослушным ребенком и выл от обиды и злости. Он хотел снова сопротивляться, но крупная ступня припечатала его обратно к кровати, и он лишь издал сдавленный стон, когда ремень снова прошелся по ягодицам. Резкая боль — ничего не остается кроме как закусить мокрую от слез простыню. Он получает заслуженно, в конце концов. — Ублюдок! Хватит меня бить! — требование надрывным голосом с отчетливой примесью негодования. Голос мужа сегодня совсем другой — без ласковых ноток. — Будешь еще гулять ночью, пить и вести себя как сука?! — От последнего слова Бэку больно. Он не думал, что ведет себя неподобающе. «Возможно, так и есть» — проскальзывает мысль, — «Но если я сейчас соглашусь, то он победит». — Не смей ставить мне условия! — с большей неуверенностью, вызванной страхом перед болью. Ох, зря сказал — альфа убирает с его спины ногу и переворачивает, навалившись сверху и цедит сквозь зубы. — Ночь только начинается, я еще научу тебя слушаться старших! — Снова две пощечины, а за ними ожесточенный поцелуй — сразу глубоко, с вынужденной холодностью, которую встречают сопротивлением. Бэкхён яростно отталкивает огромное тело, а когда понимает, что бессилен, до крови прикусывает чужую губу, и получает новую порцию пощечин. — Ты у меня шелковым станешь! — альфа снова переворачивает безвольное тело на живот и заталкивает в ротик, который до этого только и мог сыпать остротами, два пальца. Бэк стонет от тянущей боли, с какой трескаются уголки губ и вынужденно принимает пальцы, чтобы они не повредили ротовую полость. Ему хочется выплюнуть оскорбление в лицо альфе, но он такой беспомощный! Внезапно сквозь боль и грубость нежные прикосновения губ мужа к его лопаткам, горячий язык, прокладывающий дорожку от плеч к ушку, и контрастная с предыдущими, молящая просьба — «Я ведь так люблю тебя! Будь и ты ласков ко мне!». И частые страстные поцелуи в шею, вызывающие вину. Сердце разрывается и ноет — «Ты идиот! У тебя есть все для счастья!». Бэк заходится рыданиями от стыда. Он кричит, и грудная клетка учащенно вздымается. Альфа держит крепко. Ощущение, что весь спектр эмоций — самых темных и самых благородных — смешался в нем и представляет дьявольский водоворот порывов и желаний. Ему хочется пожалеть и проучить; ласкать и мучить; любить и ненавидеть; опекать и бросить нахрен. Он рычит и несдержанно загоняет пальцы в тугое отверстие — никакой естественной смазки — небольшое количество слюны. Бэкхён пытается увильнуть от пальцев, царапающих кожу вокруг дырочки и неразработанные стенки внутри. Он уже все понял. Чанёлю больно это делать тоже, но он не может остановиться. — Чанни, прости меня! Я больше не буду! Пожалуйста! — наверное, этих слов не хватало Чанёлю для резкого душевного подъема. Море слез готово было пролиться от облегчения. Но он сдерживается, сразу же вытаскивает пальцы из омеги и позволяет сменить положение. Омега выглядит таким разбитым и жалким, что Чанёлю хочется отрезать себе руки за зверства. Как же он мог такое сотворить со своим малышом?! — Чанни, я так виноват перед тобой! Давай забудем все, что было до этого! — Бэк кидается в объятия мужа и покрывает поцелуями его зрелое с мелкими морщинками лицо. — Я такой идиот! Я не знаю почему я так веду себя. — Дышать сложно, говорить тем более, но он обязан был это сказать. — Милый, и ты прости меня! — Чанёль сдерживает рыдания с большим трудом. Невыносимо смотреть на заплаканное лицо омеги и красные следы на его нежных щечках. — Бэкки, ты прощаешь меня? — Я люблю тебя. А ты меня прощаешь? — Бэк знает, что его всегда простит этот замечательный мужчина, который сегодня ударился в крайность, к которой его принудили. — Я тоже люблю тебя! Больше жизни. — Чанёль произносит это так любовно, с трепетом, а ведь он всегда такой ласковый. Почему омега раньше не замечал этого пылкого взгляда, теплой интонации? Как можно было видеть вместо них деспотизм и занудство? — Поцелуй меня. — Просит Бэкхён. С обновленным восприятием действительности он хочет по-новому почувствовать мужа. Он ласковый и заботливый. Он всегда был таким, только Бэк предпочитал не видеть. Потные стертые руки теперь нежно гладят разведенные в стороны ножки, скользят к животу. Бэкки хочет отдаться своему альфе, и он показывает это своими действиями. Ему нужно чтобы его приняли, чтобы показали, что по-прежнему любят, что его ужасный характер не надломил чувств. Омега расстегивает ширинку полностью одетого Чанёля и залезает ручкой под кромку трусов, где пульсирует горячий увеличившийся член. Несдержанный низкий рык вырывается из альфы. Он смотрит в помутневшие глаза супруга и не видит там никаких преград, мешающих единению их душ и тел. Небольшая ручка с трепетом ласкает его достоинство, растирает влагу. Плотное кольцо смыкается вокруг ствола и дразняще массирует от основания и до головки, на которую время от времени надавливает большой пальчик. На нем есть красивая родинка, которая всегда сводила Чанёля с ума. Он подается навстречу, а Бэкки постанывая, ерзает под ним, желая заменить руку своей мокрой попкой. Бэкки полностью высвобождает орган супруга из одежды, приспускает ее и задирает повыше ножки, приглашая войти. Его губки тут же попадают в сладкий плен, раздраженные щечки поглаживают крупные ладони, а налитый кровью член проникает внутрь. Пара растворяется в ощущениях. Нежные покусывания, ласкающиеся языки и жар дыхания — один на двоих. Бэкки не может спокойно сносить волны удовольствия, накатывающие с таранящим его дырочку членом. Омега отрывается от влажных губ и запрокидывает голову, отдавая шею на елейные мучения языку мужа. Орган, неистово трахающий его попку не дает делать ничего, кроме как послушно получать. Головка безбожно распаляет чувствительную точку и Бэкки исходится в тихих вскриках. Альфа близок к финишу и, слыша признаки удовольствия, льющиеся из губ мужа, развивает скорость и увеличивает амплитуду движений, приводя омежку в полное изнеможение, близкое к бессознательному состоянию. Пальчики на его ножках подгибаются, и крупные волны начинают захлестывать все тело. Чанёль с шумным вздохом кончает глубоко внутрь. Густая сперма затапливает разгоряченное нутро, и Бэкки изливается следом. По его телу проходит крупная судорога и жидкость выбрасывается несколькими толчками на живот. Омега погружается в негу. Он четко осознает, где находится, что случилось, при каких обстоятельствах, что семя внутри него и грозит беременностью, однако спокойно взваливает на себя тяжелую руку мужа и с примиряющей улыбкой заглядывает в его теплые любящие глаза. Неважно, сколько времени будут проходить отметины на лице, неважно, что будет стыдно появиться в университете и поговорить с одногруппниками. Бэкхён придет с гордо поднятой головой. Он научится ценить, уважать и гордиться, ведь ему действительно есть чем гордиться. Омега уже встал на путь исправления и покорность в его глазах тому доказательство.Часть 1
17 сентября 2015 г. в 19:09
Счастье само нашло Чанёля, когда он уже почти потерял надежду. Одинокого тридцатипятилетнего альфу к тому времени уже вовсю допекали надоедливые родственники своими навязчивыми вопросами и предложениями: «Ну что, еще не встретил свою пару?», «Ты хорошо ищешь?», «А вдруг природа ошиблась и твой омега далековато, поэтому стоит поездить по стране — вдруг найдется!», «Тебе уже давно положено иметь семью — найди уже просто хорошего омегу».
Сначала, где-то в районе двадцати шести лет, Чанёль думал — какие его годы? Еще куча времени впереди! А между тем, все его друзья, коллеги, знакомые уже обзавелись семьями и счастливые ходили в обнимку со своими парами, нянчились с детками — жили полноценной жизнью альф. Чанёль ходил на работу, в выходные вырывался в бар на пару часов с друзьями, которым сразу же начинали звонить их половинки и отзывать домой, ибо негоже семейному человеку лазить где-то, когда дома дети и супруг ждут. С последним из друзей, чей муж не особо сварливый или у которого телефон выключен, Чан отправлялся домой. Там ждали давящая пустота, да выводки моли, что постоянно заводилась в крупах. Сложно выявить истинную причину снисходительного отношения Чанёля к насекомым. Он не так уж и часто выкидывал порченные продукты с личинками — либо потому, что ему было лень разбирать шкаф, либо потому, что моль была единственным живым субъектом в квартире.
Мужчина был терпелив и свято верил в то, что не может он быть дефектным и не могла его пара умереть до их встречи. Увещевания родителей познакомиться с омегой-ровесником, потерявшим или не имевшим своего альфы, не оказали должного эффекта. Он был непоколебим. И в итоге судьба наградила за ожидание. В середине своего четвертого десятка, по пути в контору, когда он ехал в маршрутке, то встретил своего истинного. Парень зашел на одной из остановок. Он держал путь в школу, на итоговый экзамен. Об этом говорили школьная форма, ученический рюкзак за спиной и исписанные листочки в руках. Когда транспорт только подъезжал к остановке, на которой зашел омега, Чанёль уже напрягся и с бешено бьющимся сердцем таращился на крохотного мальчика на остановке, который судорожно читал свои записи. Когда же двери транспорта открылись и прохладный воздух утащил с собой внутрь аромат с улицы, Чан совершенно точно, не колеблясь ни секунды, заключил, что нашел своего омегу. Чувства и реакцию тела, вызванную цитрусово-медовым запахом, невозможно было принять за симптомы болезни или приступа сердечной недостаточности. Все было ясно с первого вздоха.
Шокированный ребенок сразу начал пахнуть соблазнительнее. Усиление запаха при контакте с парным — безусловный рефлекс. Но что же было у него в голове — Чанель не знает и сейчас. Скорее всего, вопрос: «Сколько ему?!».
Так или иначе, Бэкхён не отрицал парности, а спокойно принял неизбежное и согласился на брак. Свадьбу сыграли скромно сразу после выпускного, потому что родители Бэкхёна не отдавали своего ребенка без гарантий, что у него с Чанёлем все всерьез. Против брака был один лишь Бэк. Его молодая кровь бурлила, требовала веселья, пьянок, ночных гулянок, отношений, которые бы не связывали его по рукам и ногам и не делали зависимым. Но противостоять природе он не мог и нуждался в близости со своим альфой, а родители поставили ультиматум — только замуж. Родительская строгость сыграла Чанёлю на руку, так как ему самому не терпелось привести молодого супруга в свою квартиру, а также вывести моль. К тому же, родители теперь и вовсе не унимались — беспрестанно требовали скорейшего бракосочетания и продолжения рода. Чанёль был счастлив, Бэкхён тоже, правда с одной оговоркой — брак в столь юном возрасте казался кандалами, которые теперь навечно прикуют его к семье и домашним обязанностям.
Как известно, к достоинствам зрелого альфы относились терпеливость и мягкосердечность, так что, Бэкхён гулял сколько хотел. Его свободу не ограничивали. Муж отлично понимал, что его маленький омега только выходит из того бешеного возраста, когда эмоциональность повышенная и всюду мерещатся посягательства на личное пространство. К тому же, по возрасту Чанёль был ненамного младше свекров и какой-то инстинкт заставлял Бэка воспринимать мужа частично как второго отца. Разок он даже в пылу страстей, а именно когда Чанёль настойчиво просил не уходить на ночь с друзьями, крикнул, что уже взрослый и может гулять хоть всю ночь. Тогда Чанёль понял, что будут проблемы. Определенно будут. И они были.
Зачисление в высшее учебное заведение, новый коллектив, смена обстановки — все повлияло на чувства и поведение Бэкхёна. Сложно было винить его в некоторой ментальной отстраненности от своей второй половинки, ведь все друзья встречались с ровесниками. Многие, конечно, пускали слюни на лекторов. Но этим лекторам всегда было до тридцати. Зрелые альфы не нравились молодым омежкам. Чанёль выглядел достаточно хорошо для своего возраста, занимался спортом, не отставал от прогресса. Был современным мужчиной. Однако Бэкхён чувствовал огромную пропасть, разделяющую их поколения. Как любой студент стремится к халяве, так стремился и омега. Когда делился университетскими новостями, то с восторгом и юношеской беспечностью говорил, что все преподы покупаются и можно не напрягаться. Чанёль на это реагировал не как его однокурсники, а как брюзжащий родитель — чрезмерно осторожный и не в меру принципиальный. «Бюрократия и коррупция — бич нашего общества. И нет гарантий, что обман не откроется. Милый, за все в этом мире приходится платить». — Бэк закрывал глаза, сжимал кулаки и считал до десяти. Лишь бы не заорать, что его мужчина как занудный старик. На каком-то этапе «как» пропало. «Мой муж старый».
Чанёль тоже чувствовал различия в их мировосприятии и ждал, когда его омега повзрослеет. А пока что он видел с собой в постели ребенка. Он обнимал, целовал ребенка. Спал с ребенком. Паре было хорошо в плане секса. Да и разве могло быть иначе, ведь они — истинные. Только, кроме как в постели, они редко общались и это безмерно расстраивало как старшего, так и младшего. Альфа пытался проложить мост через пропасть. Но строительный материал был слишком хрупким. Мужчина замечал извращенность молодежи — массовое помешательство на грубом сексе, суицидальные выходки фанатичных омег, стремление к богемной жизни в беготне от курорта к курорту, поиски легкой славы и таких же путей. Бэкхён слишком зависим от мнения окружающих, которое зачастую было неправильным. Он окружал себя поверхностными людьми, которые были с ним лишь как приятели по тусовкам и собутыльники — эта дурацкая традиция его новой компании ходить по пятницам в паб и напиваться до поросячьего визга. И самая большая печаль, разрывающая сердце — тайна, в которую превратился их брак.
Студенты считали, что их одногруппник живет один, не имеет истинного и полностью независим от старших. Ложь не сошла бы с языка, не пройди мимо студентов препод-альфа среднего возраста, одинокий. Его проводили со словами — «Бедный-несчастный Старый Воробей. Он точно умрет в одиночестве» (препод имел неосторожность на лекции озвучить пословицу «старого воробья на мякине не обдуришь» и сразу заимел погоняло). Бэк с неудовольствием подумал, что этот мужчина ровесник его мужа и быстро подавил гримасу разочарования, пока никто не заметил его настроения.