Уговор

Быстрые шаги гремели в коридорах, дробясь и отражаясь, будто это шел не один человек, а целый отряд. Джерар быстро проходил повороты, спеша к нужным ему покоям. Теперь Эльза не могла принадлежать ему каждую ночь — и он это прекрасно понимал. Однако он слишком привык к ней: к ее теплым губам, к багрянцу волос, к бледной, бархатной на ощупь коже. Привык обнимать ее тонкую талию, гладить щеку, касаться шеи, спускаясь пальцами по ровной спине — и поэтому пытался каждый день найти время, чтобы хотя бы немного побыть с ней рядом. В конце концов, он и сейчас мог ее целовать. Мог обнимать, крепко прижимая к груди, чувствуя, как бьется ее сердце, отвернув воротник платья, прикасаться губами к ключице, то легонько прикусывая, то зализывая едва видимые ранки. Она все еще была его Эльзой. Она до сих пор принадлежала только ему, и он хотел как можно больше продлить слишком короткие свидания. Джерар открыл нужную дверь, не стуча, не дожидаясь разрешения. Все-таки, он был королем — и слишком сильно стремился ее увидеть. В комнате царил полумрак. Склонив голову, Эльза сидела в кресле в дальнем углу. Багровые пряди закрывали глаза, в руках в свете факелов поблескивала полная темной жидкости бутылочка. Шестое чувство, не раз спасавшее его на Земле, мгновенно забило тревогу. Эльза встрепенулась, резко поднесла бутылку ко рту, пытаясь выпить. Джерар бросился вперед, хватая ее одной рукой за левое запястье, выбивая другой зелье из пальцев. Обиженно звякнуло, разбиваясь, стекло, комната наполнилась едким запахом. — Что ты делаешь, сумасшедшая?! — от крика зазвенели стекла. Джерар стоял, еле переводя дыхание, сердце все еще бешено колотилось, левая ладонь горела от удара. Страх медленно, очень медленно разливался внутри, расползаясь по костям, заставляя конечности неметь. Эльза подняла глаза — впервые за все месяцы, — и Джерар невольно отшатнулся. В карих глазах была страшная, совершенно дикая ненависть.