Вишневый сок, картошка и черепахи

Наступающая ночь смешала цвета и украла оттенки, снова переводя мир в монохром. Высаженные в сохранившиеся с доисторических времен облезлые цементные клумбы анютины глазки серели в сумерках, хотя Макс помнил, что днем они были желтыми, а какие-то красные цветочки вообще пропали в темноте. Удивительно, но самый яркий днем цвет исчезал, становясь почти черным, и не поймешь уже, где плакатный алый, где малиновый, а где вишневый. Про вишневый Макс, конечно, вспомнил зря: начало мая не время для сочной вишни, а единственная доступная замена болталась маленькой коробочкой сока в продуктовом пакете, который нужно было тащить из магазина домой. Но название цвета уже кислинкой щипало язык, заставляя сглатывать и мечтать о том, как уже через месяца полтора к обязательному молоку, хлебу и картошке можно будет прибавить липкий от сока пластиковый бокс с любимой ягодой. Как говорят, вкус детства. Еще тех времен, когда на все лето их, детей, можно было загнать в деревню, не встречая при этом сопротивления. Что могло быть тогда лучше целого дня на речке, купанья до посиневших губ и обгорелых носов или отчаянной вылазки в колхозный вишневый сад. Шикая друг на друга, чтобы не услышал сторож, они срывали ягоды, засовывая их в рот вместе с черешками и налипшими листьями, торопливо облизывали пальцы и сваливались с ветвей, только когда зубы сводило от оскомины. Не удержавшись, Макс все-таки зашуршал на ходу пакетом, выискивая суррогатно-вишневый «Я!», надеясь унять внезапно проснувшуюся тоску по появляющейся на прилавках только на один месяц вишне и жалея, что не полюбил бананы. Вот они огромными коробками лежали в магазине круглый год, да и стоили почти как местная, немытая и кривобокая, картошка. Добытый, наконец, сок был препарирован острым концом коротковатой трубочки, и Макс, предвкушая, сделал первый, самый вкусный глоток. – Да держи ты его! – раздалось откуда-то со стороны парковки, и оттуда же глухой удар, вроде как по капоту. И еще один, закончившийся тихим стоном. – Вот же педрила! Нечего такому, как ты здесь делать! Ишь ты, джинсики… Челочка, бля… Снова зашумели, предупреждающе вякнула сигнализация, и полный ярости рык, опережая топот и злую ругань, снова прорезал ночную тишину. – А ну стой, урод! И тут же Максу наперерез кто-то кинулся, за ним метнулись еще двое, догоняя и сбивая с ног совсем рядом. От неожиданности Макс взмахнул рукой, сжимая коробочку сока, дурная короткая трубочка тут же выпала, а за ней брызнули и вишневые капли. Упавший попытался подняться, дернулся в сторону, его снова пнули, и Макс, столкнувшись взглядом с бешеным совершенно взглядом бритого под машинку парня напротив него, покрепче перехватил магазинный тяжелый пакет. – Проваливай, - сцедил коротко стриженый, не сводя глаз с Макса. Примерялся. Макс молчал. Ситуация ему не нравилась. Тех, что нападали, он знал, местные. Видел не раз и у магазина, и на скамейках в сквере. Сидели, сдвинув две напротив, топча сиденья ногами, гоготали по полночи, а утром дворник упрямо возвращал скамейки на положенные места. Иногда, если пива было слишком много, а девушек рядом еще не удавалось хоть как-то впечатлить, задирались и к прохожим. Тогда Макс отворачивался, чтобы не видеть этот стыд, но обойти лежащее под ногами тело, делая вид, что не заметил, Макс уже бы не смог, не так учили. – Иди отсюда, – молчание Макса, наконец, расценили, снова посчитав, что двое на одного – удачный расклад. Макс прищурился, оценивая расстояние, но сделать ничего не успел. В магазинный «карман» неспешно вкатился дряхленький патрульный УАЗ. – Повезло пидору, – стриженый сплюнул и снова смерил Макса взглядом, не забыв одарить напоследок гадостью. – И тебе заодно. Только смотри, не влюбился бы, а то и отблагодарить за спасение может. Засосет до смерти! Парочка гомофобов, хохоча над собственной шуткой, исчезла тем же путем, что появилась, с инспекцией им явно дело иметь не хотелось, и Макс, разжав наконец пакетные лямки, наклонился к зашевелившемуся на асфальте человеку. – Ты как, встать сможешь? – Макс бросил короткий взгляд на подпрыгивающую на растрескавшемся асфальте машину с полосой на боку. Он уже собирался ухватить лежащего за руку и поднять, но тот, шатаясь, выпрямился сам, появление стражей порядка удивительным образом стимулировало всех и каждого – кого удирать, а кого притворяться целым и невредимым. Пострадавший парень оказался немногим старше, может, года на три, не больше, Макс не очень хорошо умел определять возраст. Парень как парень. Не худой, почти с Макса ростом, но все-таки чуть поуже в плечах, наверное, эти придурки потому и напали, что показался легкой добычей. Гей? Макс не знал. Ничего особенного, ни тебе радужных значков и фенечек, ни женских шмоток. Но одет ничего так, стильно, девчонкам в классе такие парни точно нравятся, как с обложки журнала. Или так казалось из-за высветленной прядями встрепанной челки над темными бровями, или из-за припухших губ, сейчас стесанных в углу рта косым ударом. Только правый глаз уже заплывал, придавая облику что-то совершенно несолидное, для обложки не подходящее. – Тут аптека за углом круглосуточная, – убедившись, что парень хоть и не пьян, но пока еще соображает замедленно, Макс махнул рукой, указывая направление, - или мне сходить? Погоди, я быстро, сядь вон там. Парень, конечно, был идиотом, что нарвался, но оставлять его сейчас не стоило. У них в школе всякое бывало, и травмы тоже. И иногда так выходило, что вроде сначала все в порядке, подумаешь, подрались, как подрались, так и разошлись, пока звонок на урок не прозвенел, а потом оказывалось, что ничего не в порядке, посреди урока с зеленым лицом приходилось тащить в медкабинет, у них даже носилки специальные для таких случаев завели. Пары раз хватило, чтобы осознать, как бывает, если не помочь вовремя, отложилось где-то в подкорке, а теперь проявилось, не давало уйти. Оставив парня у засаженных цветами клумб, Макс рванул в аптеку за перекисью и бинтом, заодно набирая на мобильном номер матери. Ну, задерживается, ну, поздно, скоро уже будет, да, в порядке, да, точно, пока. Он нашелся там же, где Макс его оставил, только присел на край цементного куба и недоверчиво изучал пальцами пострадавшее лицо. – Вот обязательно лапать, а? – Макс ворчал, отмывая смоченной в перекиси ватой подсыхающую кровь. Хорошо, что их этому тоже учили. Вот вроде и дурацкий предмет ОБЖ, нелепый со всеми этими ватно-марлевыми повязками и одним на четверых противогазом, но в жизни иногда оказывался кстати. – Никогда не слышал про микробов? – Не, я же их не вижу, - попытался улыбнуться парень. – Ну, я твои мозги тоже не вижу, – продолжая мысль, фыркнул Макс и сосредоточенно засопел, ухватил пальцами подбородок своего пациента, разворачивая его лицо к свету. – Почти красавец. Зубы целы, нос цел, что еще надо? – Да уж, – скептически поднял бровь парень и осторожно мотнул головой, высвобождаясь из захвата, пальцы Макса напоследок скользнули по его теплой, гладкой щеке, оставив мимолетное приятное ощущение. – Поверь мне! – Макс хмыкнул и для убедительности ткнул в горбинку на своем носу, сломанном, правда, не в драке, а во время велосипедного кульбита, но красоты действительно поубавившей. Оттерев руки новым куском ваты, Макс вручил аптечный пакет жертве уличной шпаны. – Держи, дома пригодится. – Спасибо, – кривовато улыбнулся парень, стоически перетерпевший максовы неумелые медицинские манипуляции, и потянулся к карману, вытащил из кошелька сложенную вдвое пятисотку. Макс еще раз заглянул в глаза парню, как учили на ОБЖ, проверить, нет ли шока. Как и предполагал, ничего не понял, в неярком свете фонаря зрачок занял почти всю радужку, но вроде реагировал, как надо. Отмахнувшись от денег, заманчивых, конечно, на пять сотен можно было купить что-то полезное, но сумма выглядела как-то неравноценно покупке копеечных средств перевязки, Макс кивнул, ухмыляясь. – Сдачи нет. – Тогда еще раз спасибо, спаситель, – снова улыбнулся парень, тут же скривившись и накрывая пальцами разбитую губу. Макс потом еще оглянулся, издали. Парень уже встал, отряхивая от земли джинсы, а потом чертыхнулся, проводя рукой по светлой штанине, заляпанной расползшимися темным каплями разбрызганного Максом сока. *** «По статистике, практически все, кто так или иначе демонстрирует нетрадиционную ориентацию своим внешним видом, оказывались объектом уличного насилия». «Какая новость!» «Да ладно, можно подумать, не нападают на других. Цветом кожи не вышел или не тот шарф футбольной команды – все это только повод помахать кулаками…» На форуме сегодня было людно, и дискуссии то и дело пестрили значками новых комментариев, Макс едва успевал обновлять страницы. Этот сайт он нашел месяца полтора назад, когда кто-то из ребят кинул в группу класса «Вконтакте» ссылку на очередной крутой тест. Псевдопсихологическое творение называлось «Какая у тебя сексуальная ориентация» и определяло ее в процентах. Получив спустя четверть часа честных ответов и тыканий мышкой в экран удивившие и, мягко говоря, настораживающие «С вероятностью в 87 процентов вы – гей», Макс не стал размещать принтскрин результатов на виду одноклассников, вместо этого обозвал сетевые тесты такой же мурой, как гороскопы, и пошел искать подтверждения, что не гей. То есть, он почти на сто процентов был уверен, что не гей, не считать же пару случаев стояка во время тренировок, так то в запале боя, а не в раздевалке или общей душевой! Но отыскать доказательства все-таки захотелось, убедить себя, что тест этот – полный бред. А автор, ко всему прочему, будто Максу мало было, еще и уверял в проверенной практикой достоверности результатов. Вбив в поисковике что-то о любви мужчин и изрядно просветившись на счет подобных отношений в выскочившей тут же куче баннеров, Макс среди прочего наткнулся и на этот форум, оказавшийся площадкой не только для постельного съема, но и для вполне себе разнообразного общения. Вот и сейчас, вспоминая события двухдневной давности, когда у магазина едва не пришлось отмахиваться пакетом с картошкой, защищая себя и свалившегося под ноги парня, взгляд задержался на обсуждении наездов на представителей нетрадиционной ориентации. «Ты еще скажи, что это ерунда». «Не ерунда, конечно. Думаешь, я не вляпывался?» Макс уже ждал, что далее последует история, как именно кто вляпывался и выкручивался, но его отвлекла бесцеремонно распахнувшаяся дверь в комнату. Его, между прочим, комнату, личную. – Отдавай мою тетрадь по литературе, – Светку такие частности, как закрытая дверь в комнату брата, волновали мало. Забрал тетрадь, верни по требованию. А что ты, вместо того, чтобы списывать размышления о литературных особенностях шукшинских рассказов, сидишь на гейском форуме – твои заботы и только. Светка знала про форум. Она, кажется, вообще о нем все знала, как и положено сестре. Не просто сестре, близняшке. Макс отвернулся от мерцающего монитора, стащил с уха один наушник, второй моментально тоже съехал на шею, прижимая отросшие темные волосы. – Да вот она, не видишь, что ли? – Макс махнул на кривоватую стопку учебников. Светка одернула футболку с обсыпавшимся рисунком, которую носила еще, кажется, классе в восьмом, но и теперь влезала в нее без проблем, разве что морда саблезубой белки стала гораздо выпуклее и округлей, смерила собственную тетрадь равнодушным взглядом и села на край стола. Макс насторожился, не первый день знакомы. Если бы Светка пришла только за тетрадью, то уже топала с ней к двери, выставляя в требования за списывание как минимум половину упражнений по алгебре. Но она сидела на столе и разглядывала экран монитора. – Все мучаешься? – кивнув на открытую страницу форума, спросила сестра. После того, как Макс застукал ее перед собственным компом за просмотром весьма горячего видео, сохраненного на одной из вкладок браузера, пришлось делиться и историей с тестом, и ее сетевым продолжением. Светка покрутила пальцем у виска и махнула рукой на внезапный приступ самоидентификации, за семнадцать лет и не такое, мол, было. – Изучаю статистику, - Макс слишком поздно сообразил, что для будущей журналистки такой ответ прозвучал как приманка, так что пришлось рассказывать о придурках у магазина. И о том парне, с которого все, собственно, там и началось. – Он тебе понравился, – Светка задумчиво покачала висящим на пальцах ноги тапком. – С чего это ты взяла? – Макс тут же ощетинился, откатился в кресле, складывая руки на груди. Хоть и сестра, но такие вещи он точно не был готов обсуждать открыто. – Ты запомнил, как он выглядит. – И что в этом такого? – То, Макс, что ты никогда не смог бы сказать, во что, например, одет Димка или наш Игорек. Ты даже не вспомнишь, в чем сегодня была в школе я, – довольная своими умозаключениями Светка победно улыбнулась. – Он тебе понравился! – Да просто сложно не запомнить, если полчаса оттираешь кровь с лица, – продолжал упорствовать Макс, но тут же вспомнил и заплывший глаз, и кривоватую усмешку на разбитых губах, и тепло кожи под пальцами. Макс почувствовал, что краснеет. Так и знал, что зря рассказал! – Маааакс, – протянула Светка, соскакивая со стола и порывисто обнимая сопротивляющегося брата, – вот вернемся в воскресенье, и я обязательно тебя вытащу кое с кем познакомиться. – Света! – возмутился Макс и посмотрел на подмигивающую сестру осуждающе. – Что Света? Как долго ты будешь еще решать, гей ты или не гей? Вот поговорите по душам. Ну, или не только поговорите... Алевшие щеки заполыхали. Макс всегда рядом с ней казался младше, хоть и перерос почти на голову, просто Светка всегда была впереди, яркая, смелая, взрослая. И понятно, почему почти всю ее компанию составляли ребята постарше. Это Макс гонял в футбол с одноклассниками, а Светка собиралась стать журналисткой, второй год ходила на малый факультет университета, участвовала в каких-то конкурсах и даже, кажется, что-то писала для одной из газет. Не удивительно, что среди ее знакомых нашелся кто-нибудь и с такими наклонностями, может даже, и не один, просто Светка личные тайны хранить умела. – А что, ты парень симпатичный.., – продолжила сестра, но, заметив смущение брата, все-таки сменила тон, будто и не было только что разговора по душам. Светка помолчала и начала многозначительно: – Макс… Вспомнила, зачем пришла. Могла бы и ножкой пошаркать для эффектности, Светка умела и любила поддразнивать, но просьба, видимо, была все-таки важнее. – Ну? – Я на выходные уехать хочу. Нас с Денисом пригласили… Денис тоже был из журналисткой братии, учился, кажется, курсе на третьем. Хороший, в принципе, парень, только Светка им крутила, как хотела. Хотя, тут Макс обычно гордо расплывался в улыбке, Светка много кем могла крутить, и красавица, и умница, и вообще, стратег. Вот сейчас, например, ловко использовала его смущение темой половой ориентации. Макс, чтобы о ней больше не говорить, согласился бы на что угодно. Хотя нет, мыть вместо Светки аквариум с черепахами он бы все равно не стал и цветы опрыскивать от всяких мушек и какого-то там клеща тоже. Он всю эту домашнюю ботанику и зоологию терпеть не мог. А Светку Макс любил, что, впрочем, не мешало им периодически ссориться до ора, хлопанья дверью и битья друг друга подушками, учебниками, сумками и всем, что под руку попадется. – Тебе мое разрешение надо, что ли? Так езжай, я согласен! – Макс прыснул, уворачиваясь от незаслуженного подзатыльника, и крутанулся в кресле. – Что делать-то? – Макс, мы вернемся в воскресенье, и я хочу позвать Дениса в гости. – И освободить тебе мою комнату? – подозрительно посмотрел Макс. Светка скорчила рожу, ясно выражающую, что она отказывается говорить с озабоченным идиотом. – И чтобы мама сделала картофельную запеканку. Вот оно что! И стоило заходить так издалека? Мамину картофельную запеканку нужно было подавать в элитных ресторанах на больших тарелках малюсенькими кусочками, украсив фарфор росчерком соуса, и просить за порцию какие-нибудь нереальные деньги, и заказывали бы, и ели, и добавки просили! В общем, возможность заполучить в воскресенье порцию редко готовящегося без особого повода блюда, Макс всячески поддерживал. – А я-то тут причем? – на всякий случай уточнил Макс, уже понимая, впрочем, к чему клонит сестра. – Сходишь в магазин за картошкой? Да когда он отказывался. - И поможешь с фаршем? Макс кивнул. Возликовавшая Светка, подготовив тылы, рванула на кухню уговаривать мать, а Макс пошевелил мышкой, оживляя успевший уйти в режим ожидания компьютер. Тетрадь, разумеется, осталась лежать на месте. *** До возвращения Светки оставался еще час, и Макс, успевший в рамках встречи воскресных гостей не только притаранить из магазина два огромных пакета с продуктами и пропылесосить палас в гостиной, но даже разгрести кучу притащенного матерью с балконной сушилки белья. Правда, разобрать носки по парам Макс честно пообещал в следующий раз, а сегодня просто запихнул их в положенный ящик, но не будет же Денис инспектировать его шкаф, а сам он и без сортировки прекрасно обходился. Про Светку и Дениса Макс подумал еще, больше для того, чтобы не садиться за уроки, и решил, что эти двое все-таки поженятся. Может, и не сразу после школы, Светка обязательно хотела поступить на свою журналистику, но через пару лет точно. И тогда Максу придется думать, как побыстрее заработать денег, чтобы купить квартиру, не топтаться же в родительской трехкомнатной всю жизнь. Вот Светка обзаведется потомством, и точно надо будет сваливать хоть куда. Отложенная с четверга физика тут же напомнила о себе придавленной к столу учебником раскрытой тетрадью с почти решенной задачей. И плюнуть бы на нее, на дворе май, кто будет собирать тетради в конце года, когда на носу еще и обязательная полугодовая контрольная. Но именно физику нужно будет сдавать экзаменом, чтобы попасть в выбранный строительный, так что Макс, еще немного помаявшись, все-таки взялся за дело, краем уха услышав, как победно заверещал на кухне материн мобильный, а потом вдруг грохнулась и с нехорошим звуком покатилась по полу металлическая крышка. Макс появился на кухне одновременно с выглянувшим из другой комнаты отцом и застыл, невольно сглатывая подступившую к языку вязкую слюну. – Алина? – отец уже шел к сжимающей в одной руке телефон, а другой тискающей подол передника матери. Губы ее дрожали, шевелились беззвучно, а по щекам бежали крупные, совершенно невозможные на красивом и улыбчивом лице, слезы. – … та… Све… та… Макс, разобрав наконец, имя, понял без слов. Отец уже обнимал, закрывающую рот скрюченными пальцами, мать, но и сам прятал от нее посеревшее лицо. Как им потом сказали, машину Дениса подмяла вылетевшая на повороте юзом фура. В понедельник Макс в школу не пошел, было не до того, проездили с отцом весь день, Макс боялся отпускать его одного даже больше, чем оставлять дома мать. А во вторник пришел, иначе бы одноклассники так и не перестали трезвонить, или, еще не лучше, вообще бы заявились домой неуместной делегацией. – Похороны в четверг, – объявил с порога, чтобы не слышать ужасное, осторожно-неловкое «как ты, Макс?». А как он? Он жил с ее телефоном. Набирал каждый номер по очереди, дожидаясь ответа, и сообщал про похороны, не хотел пропустить кого-то, кому это было важно, вдруг этот человек потом придет искать Свету, и надо будет снова вспоминать и говорить, что ее больше нет. До конца последнего учебного года оставалось всего ничего, вот только в классе, вместо дружного гомона и нытья о том, что в такую погоду учиться категорически противопоказано, или, по крайней мере, следует перенести занятия на улицу, к газонам с веселыми одуванчиками и нагретым скамейкам, висела тяжелая, гнетущая тишина. Светку любили и теперь не знали, как привыкать. Уроки, которые должны были идти своим чередом, обрывались неловкой паузой, как только начинали проверять список отсутствующих. Учителя запинались, пропуская никак не обозначенную строчку в журнале, а староста не знала, что в ней написать, переведена или выбыла? У-мер-ла. И свободный стул за третьей партой тоже заставлял подавленно замолкать, потому что это было ее место, Светкино, пока едва дотянувший до одиннадцатого вечный троечник и заядлый хулиган Игорь Сперанский не пересел на него с другого ряда. На него шикнули, оглядываясь на Макса, но Сперанский только передернул плечом и молча терпел яростные взгляды, пока не отпустило. Макс на уроках периодически выпадал из реальности, и его не трогали, только на переменных старались не отходить, боялись, наверное, что что-нибудь с собой сделает. Даже учителя не дергали, хотя обычно Максу доставалось, особенно после того, как в журнале появлялась пятерка за «списанное с сестры» домашнее задание, только физичка все-таки вызывала к доске и требовала ответов. – Ты же понимаешь, Максим, что я не могу поставить тебе четверку просто так, тебе экзамен сдавать, и оценка должна соответствовать. Макс понимал и равнодушно смотрел, как в журнале рядом с уже неделю занятой «н»-ками строчкой появляется очередная тройка. Принципиальность физички его теперь не волновала. В четверг в школе Макс не появился, только позвонил сказать классной, которая обещала организовать автобус, во сколько прибыть на кладбище, ему еще надо было как-то отвезти туда мать. Макс все никак не мог найти силы и отключить Светкин телефон, раньше он даже не замечал, как много ей звонили. А сейчас каждый раз вздрагивал, сдвигал трубку и говорил тихо, стараясь не беспокоить бледную, потерявшую сон мать, которая от любого шороха вскидывалась – не откроется ли дверь, не позвонят ли, что ошиблись с опознанием. Макс был в морге, лицо у Светки осталось без единой царапинки, как тут ошибиться. Макс вымотался до бессонницы, в день похорон дома стало тесно от собравшихся родственников и очень душно. Он все время выходил то на балкон, то на лестницу, пока отец не взял его за руку, крепко сжимая, и Максим всхлипнул, задышал часто, останавливая подступающие слезы, но они уже нашли выход, и стало немного легче, оставалось только пережить страшный день. – Стася? – уже по дороге на кладбище он дозвонился по последнему номеру в Светкиной телефонной книге. – Дааа, – озадаченно протянули в ответ сквозь шум, в котором легко узнавалось «уважаемые пассажиры» и «отправление откладывается». – Кто это? – Это Макс. Максим. Он не успел договорить, на том конце провода что-то зашуршало, а потом стало лучше слышно. – Максим… Брат Светы? Что-то случилось? Голос незнакомого Максу Стаси зазвучал напряженно. Хорошо, что он дозвонился. – Сегодня ее похороны, Стася. Я не смог дозвониться раньше. Макс столько раз говорил уже про эти похороны, что теперь получалось почти не запинаться, как в хорошо заученном не имеющем никакого смысла тексте. – Я сейчас в аэропорту, только сели, - неизвестного Стасю снова стало плохо слышно, и хорошо, Макс успел выдохнуть, - говори, куда ехать. *** Хоронили Светку в белом платье. Красивая, будто спящая. Только очень сильный контраст между мраморно-белой кожей и черными волосами, Максу от него стало дурно и пришлось отойти в сторону. И тогда, из-за спин, он услышал, что говорят. Бедная Алина, потеряла свою красавицу, а сколько надежд было, сколько планов. Она же талантливая! И отличница. Будущая журналистка. Говорят, медаль ждала. И жених тоже… Их всегда сравнивали, почти каждый праздник, где собиралась родня, не обходился без этого, и Макс, по мнению большинства собиравшихся, Светке здорово проигрывал. И именно он остался, вот как бывает. Никто, конечно, не сказал вслух, что лучше бы в той машине был он, перебивающийся с четверки на тройку, хотя вроде в аттестате выходила убогим «удовлетворительно» одна единственная физика, не оглядывались даже, только вздыхали о потере, а Макса трясло. Стоящие поодаль одноклассники его со Светкой точно не сравнивали, но Макс к ним все равно не пошел, он не знал, что им сказать, и они не знали. Все уже попрощались, и гроб закрыли, Макс шагнул еще дальше, не хотел видеть. Отвернулся и заметил его. Парень стоял на аллее, не подходил близко. Белая футболка, светлые джинсы с широким кожаным ремнем и совершенно неуместный на кладбище небольшой пестрый чемодан на длинной ручке. И челка, та самая, высветленная прядями, а под ней темные брови и скрытые за солнцезащитными очками глаза. Стася. Макс подошел к нему и встал рядом. Издали траурные одежды казались чуждым пятном среди молоденькой майской зелени, как будто тьма схватила и отожрала кусок цветного мира. – Страшно. – Я знаю, Макс, – тихо ответил Стася. – Тебе повезло, – Макс впервые с воскресенья посмотрел кому-то в глаза. – Ты запомнишь ее живой. – Зато ты помнишь о ней гораздо больше, – Стася грустно улыбнулся и снял очки. Разбитая губа зажила без следа, но под глазом еще пестрел зелено-желтый полумесяц, напоминая о прошлой встрече. – А еще я теперь кормлю ее черепах, – удивительно, но рядом со Стасей ему становилось легче, получилось даже улыбнуться в ответ. – Нелепых тварей, которые постоянно хотят есть и только и делают, что наблюдают за тобой через стекло? – Ты описал их сущность! – Она забрала их у меня. Сказала, что я плохо о них забочусь. Макс не знал, откуда у Светки черепахи. Действительно, та притащила их совершенно внезапно, заранее не обсуждая приобретение на семейном совете. Макс тогда только пожал плечами, черепахи так черепахи. – Видишь, ты тоже знаешь о ней то, чего не знаю я. – Может быть, расскажем друг другу как-нибудь. У только что засыпанной могилы зашевелились и стали расходиться. После похорон родственники должны были вернуться домой на поминки, и Макса окликнул отец. – Я должен идти, – неуверенно сказал Макс, уходить он не хотел. Здесь, рядом с почти незнакомым парнем, он чувствовал себя лучше, чем в черной толпе горюющих родственников. – Иди. Я тут побуду еще немного, – Стася едва заметно улыбнулся, успокаивая, и протянул Максу руку. – Это нас она хотела познакомить? – Да.