Делай добро и беги

«Рыжие Дженни» лежали на отполированной локтями и кружками столешнице в виде обглоданных косточек от зеленых реданских слив. Хуевая выходила арифметика. Было Дженни девять штук, и Сэра была веселее всех. Один в лесу набрел на жопоглаза. Главожопа. Жопажопа. Жопа! Ушки его летели по лесу, что твой бумеранг. Их осталось восемь. Косточка перекочевала на край стола. Двоих повесили нильфы по лживому - ну, ладно, не лживому, - доносу, который пропердели и прорыгали краснолюды. Один потом пошел в кусты и в пропасть упал глазом на стрелу. Другой рубил дрова и уронил на голову топор. Но разве месть вернет друзей? Их осталось пятеро. Нет, шестеро. Не напутай, тряпка. Еще две косточки отправились к первой. Скотоёбы с их старшим наречием и замшелым эльфским дерьмом такие матерщинники, что Сэре до них далеко. Век живи – век учись! Один из них обозвал ту храбрую печеньку из Бенькового блядьхуйней, отрезал ей голову свой казённой врихеддской саблей и забросил в картофельное поле. Там она и провалялась в ботве до осени. Сэра ненавидела Врихедд! Ненавидела! Аж во рту горчило от этого слова. Чести и гордости в Сэре было меньше, чем в этих сливовых костях, но все равно больше, чем у Врихедд. Дженни осталось пятеро. Еще косточка долой. Ниску впотьмах крестьяне приняли за трупоеда, когда он прятался в стогу, и подняли на вилы. Слишком дебильная смерть даже для друга! Их осталось четверо. Говорят, где толстый сохнет – худой сдохнет. Врут! Толстого свалил понос, едва в Темерии началась война. Кровавый безостановочный нильфский понос, который эти собаки принесли с собой с юга. Толстый всегда был пачкуном, но все равно не заслужил такой говняной смерти. Их осталось трое. Седьмого съели люди-людоеды. Блядь! Это было хуже, чем все, что было до этого, а до этого было несладко. Сэра поссала к ним идти. Потом сказали, что какой-то ведьмак вломился в их гнездовище и разрубил каждого не меньше, чем на три куска. Вода в реке и его рожа – все было красным и липким от крови. Ливерка висела на ветвях. Сэра побежала смотреть, но Велен слишком велик, и трупоеды добрались туда раньше, не оставив на месте побоища почти ничего интересного. А их стало двое. Последний сгинул здесь, в костре, совсем недавно. Перевертыш. Никто даже не знал, мужик это был или тетка. Одна единственная косточка осталась лежать посреди стола, рядом с опустевшей пивной кружкой. Сэра задумчиво ковыряла грязным пальцем расцарапанное колено. Под засохшей коркой кое-где уже появилась новая кожа. Но не везде, и тогда на поверхность выступала капля крови, которую Сэра размазывала ладонью. Так и вышло, что друзей много, а Дженни одна. Одна, в натуре. В смысле, нет больше пугала для знатнюков и дворенасов, есть только она, малышка Сэра. Все реально реально, как эта последняя сливовая косточка с куском намертво прилипшей к ней недозрелой кислятины. Хуйня в том, что Сэра не думала, что так получится. Она никогда не думала, что так получится, ни о чем, и вот это опять повторилось. Она не думала, что Дженни может умереть. Ее же не сжечь в Вечном огне. Не повесить и не утопить. Не бросить гнить в канаве. Ее лицо в толпе повсюду, насколько хватает глаз. Ее руки в твоих карманах и даже в заднице, где бы ты ни спрятал свои денежки. Ее нож торчит у тебя между лопаток. Сэра понятия не имела, что делать тем, у кого нет таких крутых друзей, как Дженни. И потом – вожди нужны знатнюкам, чтобы перестать жрать и оторвать свои жирные задницы от сундуков. Друзьям Рыжей Дженни не нужны вожди! Это была просто шутка, разве нет?! А-ха. После смерти Толстого тихо стало, как в могиле. Ни одной шутки за два месяца. Ни один ублюдок не получил стрелу между глаз. Никого не цапнул в зад бешеный барсук, когда он присел по нужде. Случайный ветерок донес до Сэры весть о казни допплера из Новижопска, а затем все вообще стихло и даже забылось. Сэра пыталась развеселить себя, честно. Грохнула пару людей Барона, спросив с них, как с гадов, расстреляла из засады маленький нильфский патруль. Небось шли пороть и вешать кого-нибудь за червивое зерно. Но было так плохо, так одиноко. Так пусто. Однажды ночью, совсем загрустив у костра среди умирающего Велена, голодная и разочарованная Сэра подумала вернуться в веселый город Новижопск. Закрывая глаза, она все еще видела себя, бегущей, как стрела, по его улицам, с краденным пирогом в руке. Чувствовала смрад сточных канав, вкус и запах того пирога. Прошло столько лет! В смысле, прошло совсем немного лет, но Сэре казалось – целая вечность. Говорят, Ублюдок Алонсо Вилли, для которого она выносила мусорное ведро и все такое по мелочи, дал дуба, и зовется теперь Ублюдком Старшим, потому что ему наследовал Ублюдок Младший. А, значит, Новиград совсем прогнил, раз младшие ублюдки наследуют старшим, как короли и бароны! Нет, Рыжей Дженни не хотелось мочить рога в этом деле. Но все же – какого хрена?! Входя в веселый город, Сэра показала фальшивую бумагу и спрятала уши под шапероном, одолженным у того хера с болот, а нож - между сисек, где, по правде сказать, хуле что могло затеряться, но стражник был подслеповат. Лук пришлось припрятать под мостом. Хорошо, что Сэра была мелковата для народа аен как-там-тя. Да и еблом не вышла. Никаких тебе скул, о которые можно порезать пальцы, и седых раскосых глаз (телочки-то, что надо, а мужики – вот где страх, истинно говно Ардаля!). Морда у Сэры - кувшинное рыло, прямо как у тебя. Ушки замотал – и все двери открыты, никто не взглянет. На площади Иерарха остывали обугленные головешки, бывшие, возможно, допплером Дженни, но Сэра не пошла на них смотреть. Она бы и при жизни его не узнала. Надо было скинуть шмотье, помытое с верхов в толкучке у Южных ворот, и подумать. Башка трещала от одной мысли о мысли! Но реальность была дана Сэре в восьми мертвяках и в гробовой тишине, которой друзья Рыжей Дженни отвечали на ее призывы. На минуту она остановилась возле музыкантов, чтобы посмотреть, как заторчавшая после бурной ночи босая девка не в ритм кружится вокруг своей оси с закрытыми глазами, под бой барабанов, слышных только ей. Потом никем не замеченная Сэра затерялась в Обрезках, среди сотен своих новых лучших друзей. ~*~ Ну, короче, он попросил показать деньги – Сэра показала. А дать в руки – это уж хуй, останется с носом, раз в нем нет доверия к людям. Взяла у него кружку пива и девять слив и присела поближе к открытому окну, за которым было темно, слышался нестройный хор пьяных голосов и чавканье грязи под сапогами храмовой стражи. В трактире кто-то пыхтел трубкой, что твой дракон. Туман, как в топях. Красотка посреди комнаты даже петь перестала, оставив своих лабухов бренчать без песни. Вообще, было очень весело! Сэра станцевала бы, если бы на душе у нее не было так погано. Если бы обглоданные косточки не глядели на нее с такой невыразимой безмолвной тоской. Когда он, ну этот трактирщик, подошел к ней за платой и навис, как скала, Сэра даже глаз не подняла. Ха! Дешевый зехер. Сейчас хрясь кружкой в морду – и в окно. Он уже, было, упер руки в боки и открыл рот, чтобы что-то сказать, но рядом раздался мужской голос: - Король башляет, - сказал голос, - и шлет даме свое почтение. Сэра с грустью смотрела, как пара блестящих монет перекочевала из незнакомой руки в карман трактирщика, и только затем подняла на незнакомца глаза. Без толку. Лицо закрывала тряпка в яркую черно-желтую клетку. Пить Сэре больше не хотелось, даже за счет Короля нищих. Король этот был какой-то новый. Хер знает! При Сэре его не было. Со всеми нужно было знакомиться заново. Ходить, говорить: «Эй, звать Сэра», то-се, пошалим, я уроню – а ты поднимешь, кто первым встал – того и тапки. Ничего не поделаешь! Работа есть работа. Незнакомец аккуратно присел на табурет и завел неспешный разговор. Всякая ерунда, ну, по работе. Про то, что, типа, они рады, что она в их городе, да что было бы ей хорошо, - ну, считай, придется, - как-нибудь навестить Гнилую рощу, только не надо так называть ее при шефе. А называть ее надо оплот благоразумия, юдоль свободы и справедливости, скромное пристанище, райские кущи – да, сука, Сэра даже выговорить это не могла, ни то что запомнить! - Обязательно че-то такое говорить? – спросила она с неподдельным любопытством. - Он все равно спросит о твоих впечатлениях, - ответил человек Короля нищих. - Я просто скажу, типа тут мило, - пожала плечами она, и собственный голос показался ей каким-то непривычно грустным. - Есть крыша и-и... пол. - Удачи, - со смешком ответил человек Короля нищих. Кроме колючих серых глаз в обрамлении глубоких морщин ничего не было видно, но на старика он не смахивал. И говорил так складно, без запинок, длинными словами! Он из Оксенфурта или типа того? Пиздит, как мастер Лютик. Вообще, Сэра немного говорила в этот раз. Можно даже сказать, что Сэра молчала. Сэра молчала! Вот так дерьмо. Потом в трактир вошел ведьмак, и вокруг стало немного тише, словно холодок пополз по комнате. Весь седой, заросший бородой, как в воду опущенный. Может, он всегда такой. Но Сэре он показался уставшим, унылым и страшным, как… ну да, говно Ардаля! Сэра не знала, кто такой Ардаль, но Барон знал, и он говорил, что говно у него страшное, а Барон был ублюдком, но не трусом, и в этом Сэра ему доверяла. Страшное говно представлялось Сэре чем-то вроде элементаля земли, которого она однажды видела на картинке, только не из земли и камня, а из говна. Ведьмак подошел к трактирщику, тяжело оперся на прилавок и сказал: - Сыграем в гвинт? Трактирщик закатил глаза и с глубоким вздохом снял с плеча засаленное полотенце. - Слушай, ведьмак, - сказал он. – Ты приходишь сюда постоянно. И знаешь, что я все равно выиграю. - И что? – усмехнулся ведьмак. - Ты играешь за королевства Севера! – не унимался трактирщик. - Играл бы за скоя’таэлей или за чудовищ. Или за нильфов хотя бы! - Может, мне нравятся королевства Севера, - ответил ведьмак, мрачно глядя куда-то за спину трактирщику. - Тогда хотя бы собери колоду! – трактирщик беспомощно развел руками. - Нет времени на глупости, - отрезал ведьмак. - Тогда не играй! – упрямился трактирщик. - В самом деле, с двумя «Синими полосками» и требушетом тебя разденет даже ребенок. - Твое какое дело? – раздраженно спросил ведьмак. – Я же плачу, когда проигрываю. - А мы что – не люди? – обиделся трактирщик. – Сердце кровью обливается. И потом – никакого азарта с тобой играть. Не обижайся. Ведьмак фыркнул и покачал головой, но отстал ненадолго. Затем он сказал: - Дай два краснолюдских. Подавая бутылки, трактирщик произнес с большой заботой в голосе: - Много не пей. Но ведьмак не ответил. Расплатившись, он, было, повернулся к выходу, но тут его взгляд упал на Сэру. Срань господня! Вот это был взгляд. Сэра почувствовала себя маленьким утопцем, впервые вылезшим из гнезда. Все же ведьмаки – жуткие твари. Хотя без них было бы хуже. Кто бы тогда нашинковал тех людоедов в лесу? Рыжей Дженни вот не хватило яиц на славный подвиг, хотя - Вечный огонь свидетель! - она хотела сделать это сама. Ведьмак решительно двинулся прямо к ней, и Сэра непроизвольно вжалась в спинку стула. - Знакомый шаперон, - сказал ведьмак, приблизившись. К груди он прижимал две бутылки краснолюдского спирта, и была в этом жесте какая-то растерянность, которая не вязалась с его грозным видом. Сэра снова мечтала об открытом окне и целом Новиграде, чьи темные улицы и загаженные дворы только и ждут, чтобы принять и укрыть свою малышку Сэру от всех бед, как в детстве. - Откуда он у тебя? – спросил ведьмак. Голос его был почти бесцветным. – Его владелец – он жив? Сэра нахмурилась, а затем широкая бесстыжая улыбка против воли вылезла на ее лицо. - Купила! - Сэра засмеялась. - У мужика, который мылся на болоте. Зарок ему не мыться больше никогда! Сэра захохотала еще пуще. - Его владелец жив? – упрямо спросил ведьмак. Его тон не сулил ничего хорошего, но Сэра уже развеселилась и не могла остановиться. - Был, когда я оторвалась, – весело ответила Сэра и снова подтянула к животу расцарапанное колено. – Гнал меня долго. Орал, что отрежет и скормит мне мои уши. Поскольку уши были скрыты под шапероном, Сэра сложила два указательных пальца так, что получился острый треугольник, и подмигнула ведьмаку. Еще с полминуты он задумчиво стоял возле ее стола. - Черт, - пробормотал он себе под нос спустя некоторое время. – Не думал, что так испугаюсь. - Геральт, со всем уважением – ты вроде шел куда-то? – спросил человек Короля нищих. – А то мы тут с моей подругой немного отдыхаем. Ведьмак посмотрел на него так, словно только что заметил, а потом, не сказав ни слова, отвернулся и поплелся к выходу со своими двумя бутылками. Сэре стало так жаль! - Геральт из Ривии, ведьмак, - сказал человек Короля нищих, заметив сочувственную мину на лице своей собеседницы. – Частый гость в наших краях. Вы еще встретитесь. С его уходом шум в трактире разгорелся с новой силой. Дым от трубки за это время почти весь вышел, и девушка с песнями вернулась. - Я отсюда родом, ты знал? – спросила Сэра у человека Короля нищих. - Значит, ты давно тут не была, - ответил человек. – Я здесь уже три года, а тебя вижу в первый раз. - Но ты обо мне слышал, а-ха, - оскалилась Сэра, чуть склонившись к его лицу. Человек Короля нищих улыбнулся под маской, судя по тому, как углубились морщины возле его глаз. Музыка гремела, снаружи, за спасительным окном началась драка, и тут Сэра почувствовала, как распрямилась в груди невидимая пружина. Правильным решением было вернуться сюда в самый темный час своей жизни. А ведь правильных решений на ее счету раз-два и обчелся. Как так вышло? Полдня едва прошло, а веселый город уже утолил печали своей маленькой Сэры. Видно, что-то творилось с ее лицом – человек Короля нищих наблюдал с интересом. - Я тут немного пошалю, а-ха, - сказала ему Сэра, вынырнув из своих мыслей. - Конечно, - человек Короля нищих развел руками. – Новиград – свободный город. Мы все не прочь пошалить время от времени. Они славно посидели, но нужно было возвращаться к работе. Он встал из-за стола и похлопал по столешнице, напоминая, что милостью Короля нищих у Сэры в этом заведении остался небольшой кредит на сегодняшний вечер, если она хочет продолжить веселье. Сделав шаг к выходу, он неожиданно развернулся. - Чуть не забыл, - сказал он, постучав себя по лбу. – Король рассчитывает, что шалить тебе будет сподручнее в кварталах Сиги Ройвена. Ха! Сэра громко фыркнула и хлопнула себя по ляжке в знак протеста. Он не уходил, и Сэра подняла лапки в гору. - Ладно-ладно, - мирно проговорила она. – Не тупая. Человек Короля нищих кивнул ей на прощание и скрылся в толпе. Когда темнота за окном стала непроглядной, и даже пьяницы снаружи затихли, Сэра неожиданно вскочила, захохотала, как безумная, и выпрыгнула в открытое окно. Никто не гнался за ней и не изрыгал вслед проклятия, потому что ее счет был полностью оплачен, но она летела в сторону рыбного рынка, как арбалетный болт. Только тот, кто вырос на улице большого города, умеет так бегать, что уши глохнут от ветра, вся жизнь проносится перед глазами и остается далеко позади. А тот, кто вырос на улицах вольного города Новиграда, где веселье днем и ночью льется рекой – чемпион по такому бегу. Темерец, чей шаперон она сперла на болоте, был хорош, но он, наверное, вызимский. Ха! Теперь он знает, козлина, что новиградских ему не догнать, как ни корячься. ~*~