Forgiveness

Большой и Сильный Банг Ёнгук сидит за кухонным столом, подобрав под себя ноги. Он смотрит прямо перед собой, его лицо ничего не отображает, и только руки лениво двигаются в миске с краской, стоящей на столе. Краска - красная. Глаза у Ёнгука тоже красноватые: от бессонницы, от нервов, от непрекращающегося чувства вины, от едкого запаха краски. Через какое-то время он наклоняется и долго пытается вытянуть зубами сигарету из пачки. Выходит не сразу, но всё равно: руки перепачканы и прикурить нет никакой возможности, поэтому он замирает так, с сигаретой, прилипшей к губам. Банг Ёнгук очень пьян. Красные капельки разбрызганы по стеклянной столешнице, по полу, по одежде Гука. Как кровь. Он слышит, как открывается входная дверь, слышит смех, шум, топот, и слабо усмехается. - Ты чего тут? - Спрашивает весёлый, тоже пьяный, только совсем иначе пьяный, Химчан, - Опять залипаешь? Ёнгук только поднимает на него глаза и болезненно кривится. Химчан хмыкает, нескоординированным движением берёт зажигалку и подносит огонёк к гуковой сигарете. А потом протяжно и фальшиво стонет всю ночь. Ёнгук не меняет позы до самого рассвета, пока стоны не стихают. От недосыпа рябит в глазах, ему кажется, что он видит чей-то труп в углу. Скорченный жалким комком труп маленькой девочки в зелёном платьице. - Мне не дожить до весны... Весна умерла. - Хрипло усмехается Гук и с трудом отводит взгляд от "трупа". Через пару часов из комнаты Химчана выходит незнакомый парень, на ходу застёгивая рубашку. Немного удивлённо смотрит на сидящего за столом, и заходит на кухню. Ёнгук смотрит на него, как на дохлое насекомое. Парень кладёт на стол деньги. - Я не успел заплатить до, а потом он уснул.. Передашь? Ёнгук вдруг приходит в себя, словно очнувшись, медленно поднимается, не отводя пристального взгляда с "гостя". И даже не говорит ничего, незачем: парень сглатывает и выметается в коридор. Ёнгук дышит так тяжело, что даже больно в груди. Или не от этого? - Печально любить шлюху, да? - Говорит парень и тихо закрывает за собой входную дверь. До этого Банг Ёнгук никогда не думал, что может чего-то бояться, особенно - за кого-то. Теперь он боится постоянно. Химчан - модель в каком-то задрипанном агентстве, Химчан живёт с Ёнгуком в одной квартире уже больше года, Химчан знает Ёнгука со средней школы, Химчан - проститутка. Химчан - тот, в кого Ёнгук влюблён до чертей с той самой средней школы. По началу Ёнгук пытался отговорить, кричал, умолял, бил по щекам. Но всё оказалось тщетным, и он смирился. Химчану хочется в большой модельный бизнес, и он, не особо брезгуя, ложится подо всех, под кого велит начальство. Ёнгук идёт умываться, готовит завтрак и кладёт деньги под тарелку с овощами: Химчан вечно худеет, прямо как девчонка. - Доброе утро... - Химчан заснул с макияжем, теперь под его глазами красуются выразительные чёрные круги, - Не выспался что-то... Химчан зевает, потягивается, Химчан очень красивый, даже такой, пропахший чужим телом. - Я люблю тебя. - Едва слышно и как-то беспомощно басит Ёнгук, но не получает никакой реакции. Как всегда. - Вот деньги за... ночь. - Говорит он чуть громче. - Оставь в счёт платы за аренду, там должно хватить. *** В те ночи, когда Химчан приходит домой не так поздно и один, из его комнаты тоже слышны стоны. Только совсем тихие, отрывочные и жалобные. В такие ночи Ёнгук может позволить себе не напиваться, может позволить себе тихо открыть дверь и войти, сесть на пол у чужой кровати и даже взять за руку. Химчану снятся кошмары, в которых он никогда не сознаётся. Химчан тихо всхлипывает во сне, сжимается, и едва слышно просит кого-то о прощении. Ёнгук только гладит горячую, влажную ладонь и говорит "простил, простил, тише, успокойся, я простил". Ёнгук постоянно чувствует свою вину в том, что его Химчан медленно, но верно сходит с ума. А потом, после того, как Химчан приводит в их дом сразу двоих, довольно взрослых мужиков, хохочет, как девица, но стонет так, словно ему больно - Ёнгук не выдерживает. Он не пьёт в эту ночь, не пачкает руки краской, создавая самому себе иллюзию разбитых рук. Он просто затыкает уши наушниками, врубает максимальную громкость и собирает вещи в спортивную сумку. Он устал. Он больше так не может. Всё, баста, хватит. Он идёт пешком через полгорода, выкуривает почти целую пачку, и слушает одну и ту же песню на повторе. Песня медленная, тоскливая и на незнакомом, совершенно непонятном языке. Но есть в ней что-то такое, от чего Ёнгуку кажется, что его понимают. Он возвращается в свою старую, крохотную квартирку, которую так и не удосужился сдать в аренду с тех пор, как стал жить с Химчаном. Воздух в квартире затхлый, пыльный, и он распахивает все окна, наплевав на то, что зима. Чего бояться того, что будет вечно? Он рад только тому, что оставил в той квартире труп девочки и тому, что на этой кухне находится полупустая бутылка Джек Дениалс. Проходит две недели, в которые Ёнгук просто ходит на работу, напивается по вечерам, курит, и так жалко, так унизительно ждёт хоть смс. Хоть вопроса, жив ли он. Хоть чего-нибудь. Тщетно. Химчану теперь ничто не мешает заниматься своим "восхождением по карьерной лестнице". Это и правда очень печально - любить шлюху. Но шлюха приходит. Через ещё одну бесконечную неделю, в три часа ночи, пьяный вдрызг, без куртки, с промокшими ногами. Стоит перед дверью и смотрит так, словно сонный, едва уснувший Ёнгук - как минимум - предал его самым жестоким образом. - Что тебе нужно, Ким? - Почему ты ушёл?? - А ты заметил, да? Через месяц? - Почему?! Химчану, кажется, очень плохо. Очень больно. Ёнгук думает, что, возможно, ему не дали контракт. Но в квартиру пропускает, даже идёт на кухню, ставить чайник. Химчан шлёпает мокрыми ногами по полу, останавливается в кухонных дверях и плаксиво шмыгает носом. - Почему ты ушёл? Даже не сказал ничего... Ёнгук упирается руками в раковину и опускает голову. - Чтобы не разлюбить тебя окончательно. Ты только и делал, что топтал мою любовь. Её и так почти не осталось, я хочу сохранить хотя бы огрызок. Я не хочу больше слушать, как тебя трахают чужие мужики. Не хочу покупать еду на деньги, заработанные так. Не хочу, чтобы моя голова разрывалась каждую ночь, понимаешь?! - он бьёт ладонями о металлический край раковины и смотрит на своего гостя так, словно готов убить. Он и правда готов. Чтобы не мучил больше. Химчан очень долго молчит. Только заламывает брови, кусает губы, но молчит. Так, словно не знал, понятия не имел, что любим. - Я уволился из агентства. Я... Я больше... Можно мне остаться? Ёнгук медленно подходит, не отводя взгляда, останавливается в шаге и бьёт наотмашь. Со всей силы бьёт по щеке. Химчан впиливается в стену, оседает, но снова смотрит. По его щекам текут слёзы. - Можно мне остаться? Пожалуйста... - Идиот... - стонет Ёнгук и сгребает в охапку, - Идиот... OWARI