Савелий

Была ночь, когда внезапно поднялся сильный ветер. От его воя все зверьки попрятались в норы, жалобно попискивая от накатившего их страха. Земля покрылась инеем, наряжая в снежную шубку растения, даже деревья, чьи стволы и ветви защищала кора, ощутили морозный холод. Но было еще кое-что. Отчаяние, затопившее сердца всего живого. Луга и степи внезапно опустели, словно и нет жизни на них. Никто не заметил лежащего мужчину, тело которого было охвачено судорогами и тяжким дыханием. Вся трава вокруг него словно выгорела, не предвещая ничего хорошего. Кашель, сопровождаемый долгими хрипами из горла человека, был тяжким, словно он вот-вот уйдет в мир иной. Сам мужчина, казалось, уже принял свою судьбу, если бы не раздавшийся из ниоткуда голос. Увы, мужчина был слишком слаб, чтобы разобрать слова говорившего, не говоря уже о том, чтобы увидеть его. Что-то прохрипев, он потерял сознание. Новые слова разнеслись по ветру, значения которых знали немногие. Еще немного постояв на месте, незнакомец не спеша двинулся в сторону лежачего мужчины. Каждый его шаг был пропитан насторожённостью, что неудивительно. Вся природа будто твердила об опасности, исходящей от человека. Ветер завывал, предупреждая, а взволнованная листва шумела. Только когда до человека оставалась пара небольших шагов, незнакомец остановился. Тело и дух мужчины были пропитаны скверной, а надежды на спасение больного, казалось, и не было вовсе. Он был уже одной ногой в могиле. Не зря природа была взволнована, но и оставлять тело здесь тоже нельзя. Еще раз приглядевшись к потемневшему лицу, незнакомец кое-что для себя решил. Утро следующего дня выдалось тяжелым. Незнакомец, который внезапно оказался девой, с вечера выхаживала больного, расположив того на кровати смежной с ее комнатой. Ветхий дом, в котором она жила у подножия гор и водопада, казался заброшенным, будто и не жил тут никто, разве что шум со стороны кухни говорил об обратном. На потертом столе были заготовки настоев для больного. Увы, количество трав в доме оказалось ничтожно мало, чтобы излечить его от недуга, коим мужчина был заражен, поэтому хозяйке приходилось покидать дом в поисках нужных. Сам человек первые дни крепко спал, беспокойно ворочаясь в постели, и когда приходило время, женщина сама будила его, вливая настои, после чего мужчина вновь уходил в беспамятство. Так прошли две недели. Скверна, которой был заражен мужчина, постепенно рассеивалась, болезнь отступала, и на второй день третьей недели у него прорезался голос. — Хт… й? — прохрипел он, когда незнакомая ему женщина вновь пришла к нему. Его зрение еще не до конца восстановилось, отчего все, что он видел, было лишь мутным образом. Дева ответила не сразу, мужчина успел заметить странные манипуляции с ее стороны, прежде чем услышать ее голос. — Я принесла тебя к себе домой. Опасности нет, — от мужчины не скрылся серьезный взгляд, коим его наградила женщина. Но он посчитал эту скупую информацию достаточной. Негоже требовать что-то от хозяйки дома, которая не поскупилась на помощь больному. Сам человек уже тогда и не думал о спасении. Спустя еще месяц гость мог спокойно расхаживать по дому, не беспокоя лишний раз хозяйку. Из редких бесед он узнал имя своей спасительницы. Дея оказалась очень гостеприимной девой, пускай и не знала толка во многих вещах. Например, готовка шла у нее хромой поступью, из-за чего мужчина первое время удивлялся, как девушка все же смогла выходить его. Состояние дома тоже оставляло желать лучшего. Человек даже умудрился переломать лавочку у скалы, едва присев на нее, и каким-то образом снести балкон. Из чего мужчина сделал вывод, что дом не познал руки хозяина. В свободное время Арсений, как представился мужчина, любил проводить на веранде, казалось, единственной уцелевшей части строения. Он подолгу смотрел вдаль, рассуждая о своей участи. Дея не торопила его, чему мужчина был благодарен, пускай и видел заинтересованные взгляды девушки, которые та порой бросала на него. О своей темной части Арсений предпочитал молчать. Он уже давно понял, что просто так освободиться от тьмы не получится, хорошо хоть более загонять в могилу она его не спешит. От целебных настоев он не отказывался и брал с собой, ежели решал покинуть дом. Дея его не держала, но провиант в дорогу собирала. Волнуется, наверное, или просто поделиться не жалко. Леса мужчина любит, там дышится легче. Он любит исследовать тропы, даже карту составляет, а от ручейков, попадавшихся ему на пути, и то в восторге. Вода чистая, сладкая. Прям подарок судьбы изнеможённому путнику. Арсений не понимает страх жителей деревень, которых порой находил в пути. А когда заводил разговоры о дороге своей, то те начинали рьяно предостерегать его не волновать духов природы, считали некоторые дали святыми и боялись прогневать тех, кто их охраняет. Арсений помнит, как однажды наткнулся на пожилого старца, он долго поучал молодого мужчину и просил остерегаться нелюдимых мест. Помнит, покивал он ему тогда и ушел мирной дорогой. Как бы долго мужчина не отсутствовал, он всегда возвращался домой к своей спасительнице. Дева не сильно удивлялась, встречая того на пороге, словно знала, ждала. Мужчина не помнит, когда обмолвился о своем происхождении здесь, но ее слово «иномирец» помнит отчетливо. Арсений знал это, догадывался. Так и не вспомнит дословно, помнит лишь небо, словно расколотое пополам. И как земля двигалась и менялась, помнит, как и его шатало из стороны в сторону, думал тогда, что не выживет. В себя пришел лишь на утро, лежа на лугу. Жаль только, что судьба у человека не задалась с самого начала. Вышел он на дом некроманта, как понял после. Тот дом и похуже будет, кругом плесень, слои пыли, паутина, под ногами все трещит и хрустит. Арсений и шага ступить боялся, думал, всё развалится. Хозяина дома он нашел в спальне, старик совсем неважно выглядел, тощий весь, вечно что-то нашептывал, блестя глазами, а как увидел его, то вперился взглядом и смотрел долго, не моргая. В следующий миг руку протянул, словно сказать что-то хотел, Арсений не услышал, но руку взял, о чем впоследствии пожалел. Старик этот уже изжил свое, но сила не отпускала его, вцепившись мертвой хваткой. Носитель нужен был для силы этой страшной. Им и стал Арсений. В доме у старика мужчина нашел записи, книги, артефакты, только работать со всей это магической лабудой наотрез тогда отказался. Вот сила и взбушевалась против такого решения. Человек и сам не заметил, как слабеть начал, кости словно одеревенели, а кожа покрылась черной сыпью, гнить начала. Дея нашла его, когда он уже собирался уйти с миром, а теперь боязно умирать стало, пожить захотелось, о чем и сказал тогда спасительнице. С того дня Дея начала рассказывать ему об этом мире. Порой показывала карты, старинные книги, которых мужчина ранее и не видал в доме, гадать только оставалось, откуда брались они. В этот момент что-то в мужчине словно открылось, по-другому он взглянул на мир и все, что его окружает. Стал замечать, как одиноко живет хозяйка, как тяжело ей дается работа по дому, с чем Арсений начал ей помогать по ходу дела. Где-то год они обустраивали дом, даже пару новых комнат соорудили. Сама Дея буквально расцветала на глазах, да и сам мужчина потеплел взглядом. В доме, наконец, был уют и радушная обстановка. У обоих появилось хобби, по вечерам дева учила мужчину новым языкам, говорила, в будущем они могут сослужить ему хорошую службу. Мужчина и сам видел, что пригодится могут, не собирался он сидеть на одном месте, хотелось мир посмотреть. Арсений не сразу нашел потрепанную книгу на странном языке, словно и не от мира сего. Дева рассказала ему о нимфах, духах природы, что писали ее. И как древен их язык. Посмотрела лукаво тогда на мужчину и скрылась в других комнатах. Арсений не стал откладывать книгу, решил изучить. Сам язык был сложным, буквы, похожие на иероглифы, только добавляли трудности в переводе. Он не помнит, сколько на неё ушло времени, разве что тогда первый снег выпал, как читать он ее закончил. Зима в этих краях наступает редко, тепло, морозы бывают, но нет в них силы, чтобы заморозить озеро. Какие бы льды и иней не покрывали берег, вода в источнике не замерзала ни на йоту. Как ни странно, но именно в этот день Арсений для себя уяснил и еще кое-что. Ранее он ни разу не задавался вопросом, какой расы хозяйка дома. В теории он знал различия между ними, но на вид Дея походила на человека, и странных особенностей в ней он не замечал. Сейчас, каким бы странным не было его предположение, но в нем он был уверен. Арсений помнит, каким взглядом его наградила тогда нимфа, стоило ему высказать свою точку зрения, и как после разразилась хохотом. По ее словам, мужчина слишком серьезно выглядел, что очевидно, какими нимф представляют в книгах. Дети Богини — это вам не хухры-мухры. Тот день Арсений запомнит надолго. О своем прошлом мужчина старался не думать, впрочем, там у него кроме опостылевшей работы и семьи, позабывшей о нем, едва он сменил город, не осталось никого. Были друзья, хорошие знакомые, но к ним не было таких теплых чувств, чтобы он сожалел о чем-то. Если что и одолевало его — сомнения. Этот мир был другим, как бы Арсений не убеждал себя, он был для него чужим. Единственная, кто его пыталась в этом разуверить, — Дея, нимфа знает, что будь воля Богини, он бы не прожил и дня. — Я обзавелся личным преследователем? — хмыкнул тогда Арсений. — Если ваша Богиня всесильна, она может убить меня и после. Когда настроение будет. Неверие в могущество и доброе сердце Творительницы мира оскорбляло нимфу, но если Арсений и решал для себя что-то, то переубедить его было невозможно. Мужчина был уперт и своенравен, не самые лучшие качества, как думала Дея. — Знаешь, вот у нас, если у человека нет своей конкретной цели, то его легко можно сбить с пути. Не имеет значения, умел ли ты, хитер, богат или красотой не обделен — если собственные ноги не держат, ты упадешь. — Ты не доверяешь земле, на которой стоишь? — подала голос нимфа, заставляя мужчину разразиться хохотом. — Нет, не в этом дело, — отсмеявшись, Арсений лукаво посмотрел на нимфу. — В нашем мире не все так просто. Земля для нас — лишь поверхность, по которой мы ходим, и инструмент, который мы используем. — Но почему? Ни один мир не продержится без энергии, она движет всем. Ваши люди должны лучше относиться к природе. Вы ее часть. — Та часть, которая стала самостоятельной, чтобы быть способной изменить все под себя. Наши люди не смогли бы достичь тех высот, что мы имеем сейчас, продолжая жить в дикой природе, чтя ее заповеди. — Я не могу этого принять. — Потому что у вас есть магия. Люди же не могут чего-то создать, не разрушив что-либо. За все приходится платить, но большинство из нас живет настоящим, не задумываясь о будущем. Нимфа долго молчала, лишь потом произнесла с ноткой грусти. — Плохо. Духи от вас отвернутся. Без их поддержки плохо заживет ваш народ. — Они уже, думаю, от нас отвернулись, — на том и окончился их разговор. Арсений не признавал другие силы кроме труда и упорства и предпочитал идти своей дорогой. Сказывался опыт. Он и не помнил, когда слышал от других ласковых слов, оказание поддержки или проявление заботы, вот с годами и огрубел, стал он словно дед — старым и угрюмым. Лицо его всегда было хмурым или задумчивым, проявляя малые морщины, которые только старили его тело, и не скажешь, что мужчина молодой, в самом расцвете сил. Нимфа же была его противоположностью: милая, улыбчивая девушка, хозяйка вод, матерь речных жителей ее глубин. Не сразу они нашли общий язык, не сразу приняли мнения друг друга. Знали только, что вместе им хорошо друг с другом, но отказывались признавать. Мешали им ссоры, изредка вспыхивающие между ними, и малые конфликты между двух сторон. Мешали старые идеалы, стереотипы, от которых сложно отказаться. Сцепив зубы, оба проходили через это, делились опытом проживших дней, а мирными вечерами рассказывали друг другу истории, изредка смеясь, довольствуясь тишиной и уютом дома. В один день, сидя у окна и ловя на себе теплые лучи солнца, желающие прогреть, наконец, землю после холодной зимы, мужчина кое-что для себя решил. Переведя взгляд на неподалеку от него хлопочущую у стола нимфу, которая изо всех сил старалась приготовить одно из его блюд, смешно при этом шмыгая носом, желая рукой стереть набежавшие слезы с красных от лука глаз, еще и спотыкаясь на ровном месте, мужчина не смог сдержать улыбки. Как часто он учил ее готовке, да только без толку. И все равно на душе приятно, старается ведь. Словно почувствовав на себе взгляд, Дея обернулась к нему. Спустя пару секунд, нож падает на пол из ее мигом ослабевших рук, а рот приоткрывается от удивления. Слабо чихнув, она небрежным движением протерла свой носик, платочком — глаза и уставилась на глупо улыбающегося Арсения, который еще и посмеивался от неловких движениях смущенной нимфы. «Всего три слова — а какая реакция! Думается мне, я, наконец, нашел, то, что искал», — подумал тогда мужчина, глядя, как любимая его сердцу девушка все еще ни один столовый прибор в руках удержать не может.