На смерть А. П. Чехова

Июль 1904 года обещал быть пасмурным и дождливым. Уже который день шёл ливень, то прекращающийся, но начинающий лить с большей силой. Термометр показывал всего 15 градусов за окном, было холодно и в гостинице. Не спасал даже огромный камин. Худощавый, болезненного вида мужчина лежал, судорожно скрючившись, на постели, вытянув голову за край кровати. Всё его тело содрогалось от глухого кашля, а из широко раскрытого рта лилась кровь в синюю плевательницу. Кашель перестал, и мужчина, упав навзничь на подушки, обтирал окровавленные усы и бороду платком. - Оленька! – слабо позвал он и постучал кулаком в стену. – Оленька, иди сюда! За стеной послышалась возня, и в комнату вошла заспанная жена Антона Павловича с канделябром в руке. - Оленька, пошли за доктором, - глухо попросил Чехов. Ольга Леонардовна спросонья не поняла, о чём он говорит, а когда поняла, испугалась. Видать, дело плохо, ведь он никогда не посылал за врачом и практически никогда не лечился, кроме некоторых случаев, но и тогда он утверждал, что с ним всё нормально и что «сейчас пройдёт». - Да, Антоша, я сейчас, подожди минутку, только в соседний номер сбегаю, - бормотала она, разыскивая пеньюар. Не нашла и побежала в сорочке. В соседнем номере жили братья студенты. Они ложились поздно и, когда прибежала Ольга Леонардовна, пили чай. Узнав в чём дело, старший из них побежал в соседний квартал за лечащим врачом Антона Павловича. Спустя некоторое время в номер Чеховых уже входил немец Эрик Шверер с небольшим медицинским чемоданчиком. Сняв промокший плащ и калоши, медик не мешкая направился в спальню. Там он послушал больного, и вдруг предложил бокал шампанского. Чехов помнил старую традицию среди докторов – предлагать умирающему коллеге игристого вина. Он грустно улыбнулся и сказал по-немецки жене: - Я умираю. После этого повернулся на бок и скончался.

***

Везли А. П. Чехова из Германии в Россию в вагоне с надписью «для перевозки свежих устриц». Гроб стоял посередине вагона, окружённый корзинами с моллюсками. Через него несколько раз падали, опрокидывая корзины, железнодорожники, и к концу пути на полу под ногами хрустели сломанные створки. На вокзале в Москве гроб встречала небольшая толпа. Часть людей по ошибке пошли за гробом какого-то генерала и удивлялись, почему писателя хоронят под военную музыку. Когда выяснилась ошибка, в толпе рассыпались шуточки и смех. Но постепенно шествие набирало обороты. Несли венки, букеты цветов. Пели «Святый Боже». А в конце толпы какая-то безвкусно одетая дама перед кем-то жеманилась: - Ах, как он был остроумен! Настоящий самородок русской литературы! Дошли до кладбища. Пройдя несколько метров среди могил, дошли до только вырытой прямоугольной ямы. Ближайшие друзья Антона Павловича опустили гроб вниз. Засыпали землёй и водрузили крест. На соседней могиле сидел обрюзгшего вида мужчина и горланил: «По диким степям Забайкалья…».