Тайна Чёрного Дрозда

Америка все никак не появлялась. Пол не понимал, ждет ли он ее или нет. История начала увлекать старика, хоть он и не хотел признавать этого. Сон не выходил у МакКартни из головы. Кроме реалистичности Пол не находил в нем ничего особенного. Он долго думал над его незамысловатым содержанием, но не придавал своим догадкам веса. Они придут со временем, а может, и сразу как придет Америка, знал Пол.       Но он не знал, почему не мог воспрепятствовать их путешествиям, почему постоянно отправлялся вслед за Америкой. Почему у нее в руках столько власти? Откуда она? Кто она? Этот ответ тоже придет вместе со временем и вместе с Америкой.       Вдруг промелькнул образ отвернувшейся к окну Америки, ждущей появления битлов. Пол понял, что перед ним не молоденькая директор группы, а провожатая по вселенным.       — Америка? — робко спросил Пол, привстав, как будто это могла быть не она.       — Да, — ответила Америка, повернув голову вправо. Она посмотрела на мужчину через плечо и, коротко и печально улыбнувшись, добавила: — и я рада тебя видеть.       — Нет, Америка, ты неправильно поняла, — поспешил объяснить Пол обратное, — я не жду наших встреч и не радуюсь им.       Девушка, по-прежнему улыбаясь: повернулась к окну и произнесла:       — Не стоит забывать, что я много знаю о твоих мыслях.       Пол вздрогнул от этой фразы.       — Сейчас мы снова окажемся в моем доме, — предупреждала Америка. — Он же тебе понравился, верно?       — Ну да, — Пол и это признавал с трудом.       МакКартни встал и вместе с Америкой стал наблюдать за происходящим в окне. Все, кроме пролетевшей вдали вороны, было недвижимо, а жухлая осенняя природа вдруг помолодела до желтеющей зелени сентября. Старик не сразу понял, что вид из окна не тот. Он осмотрел комнату, которая принадлежала дому Америки Зами.       Пол огляделся вокруг в поисках Америки-призрака, но не нашел. Стало страшно быть вдали от дома без нее, проводника из мира в мир, хотя Пол чувствовал, что она где-то рядом. МакКартни находился рядом со спальней хозяйки, дверь в которую вдруг открылась. Выскочившая Америка мигом кинулась к лестнице и даже не сбежала, буквально слетела с нее. Пола это удивило, и он спустился за ней. Оказавшись на первом этаже, он обнаружил, что девушка заняла свое излюбленное место у стойки и что-то писала на небольшом листе бумаги. МакКартни не сдержал любопытства и подошел поближе, чтобы прочесть послание. Все оказалось просто: «Я тебя люблю. Твоя Ами». Оставив ручку на столе и сложив бумажку в четыре раза, Америка накинула на себя черный плащ и с небольшой сумочкой направилась на выход.       Пол не заметил, как оказался в купе поезда. Он выглянул в окно: вокзал Ливерпуля, знакомый не понаслышке. Дверь в купе с характерным грохотом отворилась, и на пороге появилась мисс Зами. Она заняла место напротив МакКартни. «Мы едем в Лондон?» — спросил про себя Пол. Поезд, покачнувшись, заскрипел и тронулся. Перрон медленно попятился назад, медленно проплыли перед Полом станционные часы, на которых можно было рассмотреть время — без пяти одиннадцать — и тут же его забыть, все быстрее пролетали перед окном пассажиры. Показались ливерпульские виды под низким и тяжелым серым небом, брызги мелкого дождика цеплялись друг за другом за стекло.       Поезд в ту же минуту въехал в Лондон, постепенно замедлил ход и остановился. Что-то под вагоном как будто «выдохнуло», и Америка, молчавшая всю дорогу, поднялась с места. Пол пошел за ней, с трудом пробираясь через неуклюжих, сердящихся и медлящих пассажиров и их чемоданы. Сэр МакКартни прошел за девушкой через здание вокзала и вышел на улицу. Америка почти растворилась в толпе, но Пол, как настоящий шпион, не потерял ее из вида. Девушка целенаправленно шла, разрезая людской поток, как ледокол, мужчина же буквально пробивался через всех, толкал себя вперед. «Наверное, я сильно пугаю людей, которые меня не видят, но чувствуют? — предполагал Пол. Вдруг в голове промелькнула страшная мысль: — А если все-таки видят?»       Вскоре Пол вырвался из объятий толпы на свободу. Америка все шла впереди. Пройдя два дома, Зами свернула налево, и Пол потерял ее. Испугавшись, он прибавил шаг, а потом и вовсе добежал до угла, чертыхаясь на Америку, что заставляет его бегать за собой. Здесь он понял, что находится на улице Эбби-Роуд. «Если бы все скучные маршруты так быстро заканчивались! И как я не узнал этих мест?» — подумал Пол, переводя дыхание после короткого бега. Они с Америкой прошагали еще два квартала до студии. Девушка прытко вскочила по ступеням к входной двери и скрылась за ней. Полу вновь пришлось прибавить ход. Вдруг старик начал медлить, вспоминая вчерашний урок по прыжкам в машину не открывая двери. Ему предстояло пробраться в студию и не привлечь внимания, и выбора, как это сделать, не оказалось. Пол отошел подальше, зажмурился, разбежался и прыгнул в дверь. «Как это работает? — не мог понять МакКартни, оглядываясь по сторонам в поисках тех, кто мог услышать его вторжение. — Через стены проходишь, а сквозь пол не проваливаешься? Америке все придется разъяснить!»       Тем временем Америка не ушла далеко, и Пол ее снова догнал. Они прошли по коридору в какое-то неприглядное помещение. Там стоял рояль, а у него лежала груда футляров и разобранная барабанная установка. С минуты на минуту сюда должны были зайти битлы и Брайан, чтобы забрать вещи и продолжить тур по городам Англии. Америка стала искать футляр гитары Пола, к ее счастью, искомое находилось на поверхности. Девушка, четыре раза щелкнув замками, открыла кофр. Там, удобно расположившись в бархатном ложе, лежала та самая бас-гитара фирмы «Hofner» в форме скрипки. «Украсть хочет?» — испугался Пол. В коридоре послышались чьи-то шаги. Девушка поторопилась. Она нашла записку и подложила ее под гитару. Затем, вернув кофр в исходное положение, вышла из комнаты.       — В августе мы с Брайаном по наводке ребят наняли Мэла Эванса и Нила Аспиналла, которых сами знали по Ливерпулю. Тогда же мы с Брайаном обнаружили число предзаказов на сингл “She Loves You” и обалдели, поняв, что труды двух лет начинают более чем оправдывать себя, — Пол уже не перебивал Америку, утверждая, что знает ход событий — он уже соотносил отличия и сходства, и обнаруживал, что вторые превалировали. — Я не всегда могла ездить на гастроли, по крайней мере британские. В Лондоне было много дел, а в то время они касались в том числе и поврежденного театра, которым пришлось заниматься практически в одиночку, потому что на директора Вестфилда надежды было мало, — послышался голос Америки, когда Пол вышел на улицу.       — Ты где? — спросил МакКартни, подняв голову.       — Это не важно, — произнесла Зами. — Тебе, кстати, стоит вернуться в студию. А то дождь начинается.       На нос Пола упала капля. Он увидел, что небо опустилось совсем низко и висело почти над крышами. Пока МакКартни разглядывал небо, в глаз ему попала еще одна капля.       — Ау! — воскликнул мужчина, потирая веко. — Америка, куда ты вообще пропала? когда вернешься?       Но тут еще сильнее закапало, и МакКартни решил вернуться в здание.       — Америка? А где ты жила в Лондоне? — громким шепотом спросил Пол, обратившись к потолку. — У Брайана?       — Нет, у двоюродной сестры. — Пол подскочил на месте от испуга, потому что Америка уже стояла рядом.       — Господи, не пугай так. — Старик прижал руку к груди. — У кого, еще раз?       — У Эллины, моей двоюродной сестры, — терпеливо повторила девушка.       — Как-как? Эллина? У вас в семье не принято детей нормальными именами называть? — пошутил МакКартни, но Ами это проигнорировала:       — На ее адрес пришло ответное письмо от Пола.       — А откуда он этот адрес узнал? — Сэру хотелось выпытать все подробности. Наверное, все еще жалко пытался доказать, что все это выдумала Америка. Или он сам.       — Откуда-откуда, — Америка не скрывала своего удивления от столь нелепого вопроса, — я всем дала ливерпульские и лондонские адреса и телефоны. Мало ли у кого какой вопрос возникнет. Или на Брайана захотят пожаловаться.       — Получается, ты была «доброй мамочкой», а Брайан — «строгим папочкой»? Интересно, — Пол даже рассмеялся, подумав об этом.       — Вроде того, — улыбнулась Америка.       МакКартни заметил, что они стоят прямо посередине коридора. Издалека показался молодой Пол. Старик отошел в сторону, чтобы он сам не прошел сквозь себя.       — Уже за вещами пришли? — спросил Сэр МакКартни.       — Нет, на сессию альбома “With The Beatles”.       — Ничего себе тут время летит… — подметил старик.       Мимо призрачной парочки деловито прошагала Америка все в том же черном плаще. Зами в искрящемся платье подозвала Пола пройти следом. Они вошли в просторный зал, в котором The Beatles неоднократно репетировали, это про себя подтвердил даже старый МакКартни.       В центре помещения стоял высокий, красивый Пол. Лицо его, хоть и усталое от концертов, светилось от счастья и молодости. Он стоял у стола, на которой лежала раскрытая газета, и увлеченно читал новости. На перекинутом через плечо гайтане висела гитара, на гриф которой Пол опер правую руку. В левой руке он держал чашку и время от времени потягивал из нее чай.       Америка остановилась на пороге комнаты и, улыбаясь, наблюдала за немногочисленными движениями МакКартни. Тот ее не замечал, но в один момент все-таки быстро посмотрел в сторону двери, ничего не заметив. Парень в тот же миг исправил оплошность и повернулся в сторону девушки. Лучезарная улыбка растянулась от уха до уха. МакКартни поставил чашку на стол и снял гитару. Америка прошла в комнату.       — Привет, — почти неслышно произнес Пол, потянувшись к девушке, чтобы поцеловать ее. Она подалась к нему навстречу.       — Здравствуй, — прошептала она. — Как ты?       — Отлично! — воскликнул Пол. — А ты как?       — Тоже. Рада, что мы проведем несколько дней вместе, и совершенно не хочу возвращаться в Ливерпуль.       — Бедняжка… — протянул Пол, обняв ее. — Разрываешься между двумя городами…       — Ничего страшного, — улыбнулась Ами. — Во-первых, я тебя всегда жду в Ливерпуле. А во-вторых, я же с вами весь октябрь на гастролях буду. — Ладно, я пойду. До встречи.       — Стой! — воскликнул юноша, и притянул девушку к себе. — Поцелуй на прощание!       Зами и МакКартни потянулись друг к другу и поцеловались. Америка, наблюдавшая за молодыми со стороны, удивилась, не услышав возгласов брезгливого старика. Но она рано обрадовалась, услышав тихое: «Скоро это кончится?»       Америка оторвалась от поцелуя и направилась к выходу. Счастливый МакКартни бросил ей вслед: «До встречи». Девушка ответила улыбкой. По коридору тем временем шли гуськом Джордж, Джон и Ринго. Америка приветственно обняла каждого и пошла дальше.       Трое зашли в комнату, где уже дав­но на­ходил­ся Пол. Рин­го нап­ра­вил­ся про­тирать ба­рабан­ную ус­та­нов­ку, Джордж, отвернувшись к стен­ке, настраивал ги­тару. Джон с ух­мылкой посмотрел на Пола.       Приближался уже утомивший старика Пола знакомый звон телефона. Очертания комнаты, лица, текстуры, цвета расплылись и слились, а собрались вновь уже в интерьер дома Америки, которая собственной персоной явилась в то же мгновение. Она вышла из двери под лестницей, вытирая полотенцем волосы, подошла к телефону и сняла его.       — Ами, привет! — донесся воодушевленный голос Пола. — Утром выезжаю в Ливерпуль. Завтра вечером жди в гости.       — Привет-привет! — девушка тоже обрадовалась. — Я тебя жду всегда.       — Я так и думал! — Пол рассмеялся. — А еще я очень скучал, но об этом ты узнаешь завтра.       На том они попрощались, и Америка начала готовиться к приезду Пола. Сэр Пол наблюдал, как суетилась девушка, протирая пыль, переставляя с места на место вещи, намывая полы. Поставив пластинку The Miracles, которых очень любили битлы, начала готовить ужин на завтра. Затем, уставшая от забот, потушила свет и поднялась на второй этаж.       Дом опустился в ночную осеннюю мглу. МакКартни почувствовал прилив сил, ощутив себя в полной темноте. Ему захотелось немного пошататься по дому и, как истинному призраку, попугать засыпающую хозяйку дома. Но, посмотрев на Америку, испугался. Она светилась, словно ночник. Словно ее подсветили изнутри — в полое пространство положили гирлянды. Кожа ее, в которой не просвечивались вены, была бела, как не тронутый еще снег, как кожа фарфоровой куклы. Сердце Пола заколотилось, и он вновь осознал, что перед ним — давно уже мертвый человек. И не он здесь истинный призрак, а она.       Америка повернула в его сторону голову, неестественно, как кукла, не шевеля остальными частями тела.       — Если захочешь походить по дому — делай это как можно осторожнее, — произнесла она полушепотом. — Ночью мы уязвимее, потому что привлекаем больше внимания.       — Ага… — вовсе прохрипел испуганный Пол и решил присесть на диван. Пока он шел в его сторону, начало со стремительной силой светать. Когда старик оказался на диване, стало совсем светло.       Пол переводил дух. Дух… этот дух сделал эту короткую ночь по-старому страшной. У Пола было много страшных ночей, которых объединяла одна череда. Первый раз — когда умерла мама, и стало страшно спать. Ему казалось, что он видит ее мертвое лицо в очертаниях интерьера, обретающего ночью особо искаженные формы. Это прошло только после знакомства с Джоном, который уже через двадцать три года стал виновником второй череды кошмарных ночей. Что только не снилось тогда МакКартни: как в Джона стреляют на глазах толпы, как гроб с его телом везут по миру, чтобы все фанаты мира могли с ним попрощаться, как стреляют в Пола, как Пол над умирающим Джоном поет “All my loving”, притом, он отнюдь не сразу узнал, что именно эта песня прозвучала на радио перед тем как Джон умер. Было много всего, и каждый раз Пол просыпался и не мог понять, что же сейчас лучше: закончить кошмар пробуждением или не просыпаться вовсе. Он будил Линду, она спросонья говорила: «Милый, все пройдет, это всего лишь сон».       Последний раз Полу мешала спать сама Линда. Он почти никогда не спал в последние месяцы ее жизни, хотя сама Линда была бодрой, несмотря на сильные боли. Пол ночами смотрел на жену, которая спокойно спала под обезболивающими. А после ее смерти не смог спокойно спать, потому что Линда… Сэр МакКартни перечеркнул эти мысли. Все еще слишком больно думать об этом.       Розовое солнце нежно осветило кухню. Приятный мягкий свет придал еще больше уюта этому прекрасному дому. Пол выглянул в окно, потянувшись навстречу ласковой звезде, которая из раза в раз рассеивала все страшные сны и неприятные мысли.       Заскрипела лестница, по которой не торопясь спустилась Ами. Часы показывали семь. «Ранняя пташка», — подумал МакКартни. Америка, сложив что-то в небольшой рюкзак, вышла из дома. «Почему она не завтракает?» — заметил Пол.       Розовый свет сошел со стен, застыв белым квадратом на полу. Вскоре солнце поднялось высоко и снова приблизилось к горизонту с обратной стороны дома. Пол не успел даже подумать о том, как быстро светило переместилось по небу, только вопросительно посмотрел на Америку, мол, «где ты все-таки научилась так делать?».       — Нет, конечно, на моей памяти были дни, которые пролетали быстро, — не сдержался он. — Но в такие дни я был настолько занят, что просто не замечал времени. А тут я просто сидел на одном месте!       Пол рассмеялся, и Америка оценила его замечание легким смешком. Пока они смеялись, дверь в дом уже открывала хозяйка дома. В мгновение ока она накрыла стол и разогрела заранее приготовленные ароматные блюда, на которые сразу начал облизываться Сэр Пол.       — Черт, почему я не Пол МакКартни? Я бы моментально все слопал! — недовольствовал МакКартни. Америка прыснула со смеху, что помогло понять Полу, что же он сказал.       — Сэр, даже говядину? — удивленно произнесла Америка. — Вы же, Пол, вегетарианец!       МакКартни замялся и не ответил.       Хлопочущая на кухне Америка скрылась на втором этаже. Было слышно, как торопливо она ходит по спальне, видимо, подбирая наряд. Вскоре девушка спустилась вниз, одетая в бархатное черное платье с длинными рукавами. Пол, сам того не понимая, был очарован, разглядывая обнаженные ножки Америки. На то, в общем, расчет и был, только целилась Ами в молодого МакКартни, который в ту же минуту минуту позвонил в дверь. Америка радостно подскочила к прихожей и впустила гостя в дом.       — Проходи, — сказала гостеприимная Америка. — Здесь вешай пальто, ванная под лестницей.       — Привет, — Пол поцеловал девушку в щеку. — Ты обворожительно выглядишь. А как вкусно пахнет!       Америка улыбнулась и поблагодарила МакКартни. Вскоре юноша сел за стол.       — Ах! — воскликнул он, потирая руки. — О, говядина! Откуда ты узнала?..       — Из надежных источников, — улыбнулась Ами. Пол приступил к ужину. Америка тоже ела, но понемногу.       — Знаешь, Америка, — начал Пол, разрезая кусок стейка, — тебя очень не хватало в Лондоне. Это заметил не только я, об этом много говорили парни. Так что мы очень ждем, что ты присоединишься к нам.       — Скоро я расквитаюсь с делами и буду посвящена вам, — пообещала Америка.       — И я очень скучал по тебе, — не постеснялся признаться МакКартни. — Хочешь — верь, нет, но я постоянно думал о тебе. И это, кстати, положительно отражалось на выступлениях!       Зами рассказала, как прошло время в Ливерпуле между институтом и театром, ее усилиями временно разместившимся в другом месте. Тем временем, МакКартни смел все, что приготовила девушка, и она собрала посуду со стола. Вернувшись, она села рядом с Полом и положила руку на колено. МакКартни посмотрел девушке в глаза.       — Нам, кажется, пора, — невинно произнесла Америка, показав глазами на второй этаж.       — А что там? — непонятливо спросил МакКартни.       — Ну… там кабинет есть… — Ами взяла избранника за руку и потянула наверх.       «Боже мой, опять, — подумал МакКартни из будущего. Послышались звуки дождя. Пол выглянул в окно и увидел осеннее пасмурное утро. — Ну вот, опять скачки во времени!» Зазвучало фортепиано: Пол задумчиво колупал клавиши. Сверху спустилась сонная Америка в домашней одежде.       — Милый, чего не спишь? — трогательно спросила она, подойдя к нему и обняв со спины.       — Ами, как удачно! Смотри, что я придумал! Слушай.       Америка встала у пианино и подперла его собой. Пол начал играть аккорды. Сэр МакКартни не сразу, но идентифицировал самую раннюю версию “Yesterday” и приложил руку к лицу. «О нет, только не это, — тихо сказал старик. — Надеюсь, ты споешь на «ла-ла-ла».       — Scrambbled eggs… — запел юноша мелодию, ставшую впоследствии всемирно известной. — O my baby how I love your legs…       Если бы Америка не была только что разбуженной, то наверняка повторила бы действия за старым МакКартни. Музыкант тем временем допел свою несуразную песенку и уставился на девушку.       — Ну, слова я, наверное, переделаю. Подставил первые, чтобы удобно пелось. Она мне приснилась, и я тут же спустился наиграть, чтобы не забыть, а теперь мне кажется, что я ее у кого-то слизал. Что думаешь? — Америка сладко зевнула. — Ой, я тебя разбудил, наверное, — смутился Пол.       — Ничего, потом лягу обратно…       — Так что? Я украл это у кого-то?       — Будто бы на что-то и похоже, но нет, я не знаю такую песню.       — Я доверяю твоему слуху!       — Но, конечно, если ты решишь работать над ней, то лучше переписать текст, — поспешила добавить Америка.       — Ты права, — с не большим трудом признал МакКартни.       — А ты наверняка не завтракал? — Пол твердо ответил: «Не завтракал». — Тогда через десять минут жду к столу.       Вторая Америка, вздохнув, прошла в темную комнату, в которую так и не наведывался старый Пол. МакКартни поднялся с мягкого дивана, на котором просидел достаточно времени, чтобы затекли ноги. Старик слегка пошатнулся, так как неуверенно стоял на онемевших ногах. Пол сделал несколько неуклюжих шагов и остановился на полпути, потирая колени. Затем шагнул еще несколько раз, и на пороге комнаты вновь остановился. Голени стало неприятно покалывать, затем покалывания охватили ноги целиком. Этот процесс проходил для МакКартни довольно болезненно, и он обещал себе более на диванах не засиживаться, особенно на незнакомых.       Комната, в которой очутился Пол, была гостевой спальней. Слева от входа стоял широкий диван (снова диван!). Справа растянулась на половину комнаты сушилка для белья, за которой трусливо спрятался запыленный телевизор. Америка пробралась через сушилку к телевизору, за которым тускло светилось второе окно, зашторенное. Взявшись за край, она слегка отодвинула штору и выглянула во двор.       — Вскоре к Америке домой будут стремиться попасть все остальные битлы, — рассказывала девушка. — Следующим к ней попадет Джордж Харрисон. По пути в город у него лопнет шина и, по иронии судьбы, он окажется прямо напротив моего дома. Он попросит о помощи, и я попрошу его задержаться на чай, так как начнется дождь.       Пол не заметил, что в это время другая Америка говорила с кем-то по телефону. Он услышал только одну фразу:       — Подъезжай, я сейчас открою ворота.       МакКартни не понял, как Джордж смог позвонить Америке, а потом вспомнил таксофон, который одиноко стоял на противоположной от домов стороне дороги.       — Несколько лет спустя Джон Леннон врежется в столб на том же самом месте, где лопнула шина у Харрисона, — поведала девушка и повернулась к нему.       Пол вышел из темной комнаты и через открытую дверь увидел, как девушка открывает ворота. Во двор медленно-медленно въехала машина Джорджа, и когда она полностью оказалась на территории дома, Америка закрыла въезд. Пол вышел на улицу. Снова капал дождь, — осень, ничего не поделаешь. МакКартни подошел к гаражу, в который уже заходили Зами и Харрисон. Пол последовал за ними, и оказался в помещении с небольшим подиумом. МакКартни ненадолго остановился, разглядывая своеобразную эстрадку. Напротив была еще одна дверь, ведущая непосредственно в гараж.       В гараже было холодно и сыро. Посторонних вещей хранилось мало: полка с шестью банками варенья и лежащий в углу уснувшей коброй канат. Больше же мужчина разглядел предметов, связанных с автомобилем: покрышки, ящик с инструментами, канистра с бензином и щетка для чистки машины от снега. «Ни за что не поверю, что она чинит машину сама», — усмехнулся про себя МакКартни.       — Вот, тут есть все, что может тебе понадобиться, — сказала Америка, обойдя гараж. — Если что, заходи в дом.       — Хорошо, спасибо, — произнес Джордж, благодарно глядя на Ами. Девушка вышла из гаража.       Пол захотел повнимательнее рассмотреть помещение со сценой в духе тех подвалов, где начинался творческий путь «Битлз». На сцене лежали какие-то провода и доски. В углу, среди картонных коробок, стояла разобранная барабанная установка. МакКартни забрался на эстраду. Он оглянул помещение и обреченно вздохнул. Затем беззвучно спрыгнул со сцены и пошел в дом.       Дождь набирал обороты, и вскоре начал лить стеной. Америка вышла на крыльцо и начала звать Джорджа. Он ответил, что почти закончил, но Зами убедила закончить потом. Сильно промокший Джордж оказался в доме.       — Извини, Джордж, но тебе придется раздеться, — настаивала заботливая Америка. — Одежду нужно высушить.       — Ами, неудобно как-то, — стеснялся Харрисон.       — Я достану тебе плед, завернешься в него.       Девушка скрылась в кладовой, откуда вытащила плед. Джордж, все еще смущаясь, ушел в ванную. Америка заварила чай.       — Надеюсь, между ними ничего не будет? — насторожился Пол.       — Только крепкая дружба, — почти не солгав, ответила Зами. Пол продолжил наблюдение.       Джордж вышел из ванны, завернув свое тощее костлявое тело в плед. Америка пригласила гостя за стол пить чай.       — Америка, спасибо тебе, — благодарил хозяйку парень. — Что бы я без тебя делал.       — Не за что, — ответила девушка, присаживаясь. — Было бы хуже, если б ты заболел.       — Нет, я не только об этом, — Джордж замотал головой, — я обо всем. И о машине, и о работе, — Джордж глотнул горячего чаю, — и чай вкусный. Можно посмотреть пластинки?       Мистер Харрисон приметил несколько полок с пластинками в темной комнате и полку над фортепиано.       — Разумеется, можно.       Джордж стал внимательно разглядывать корешки пластинок. Дождь все лил и лил, превращая дом Америки в уютный островок жизни.       — О, Чак Берри, Смоки Робинсон, Бадди Холли. Наши музыкальные вкусы совпадают… О, джаз! — восклицал Джордж, продвигаясь по полкам все дальше и дальше. — А ведь по музыкальному вкусу можно многое узнать о человеке. Как и по домашней библиотеке… — размышлял парень.       — Это правда, — подтвердила Ами. — Впрочем, все, что принадлежит человеку, может сказать о нем. Содержимое холодильника, дом, двор, машина. И я не про материальное благосостояние.       — Да, да, именно, — согласился Джордж, повернувшись к Америке. — И этот список может быть бесконечным. Но есть не меньше вещей, которые расскажут о человеке ровным счетом ничего.       Джордж и Ами пустились в долгий философский разговор, в течение которого соглашались друг с другом или нет, выдвигали много гипотез и аксиом. Харрисон смотрел на Америку с восхищением. Девушка снова и снова заваривала чай.       Дождь закончился, и в окна засветило последнее осеннее солнце.       — Америка, спасибо тебе за прекрасный день, — благодарил Харрисон. — Но я не могу долго тебя утруждать. Поэтому я поеду.       — Как скажешь. И тебе спасибо, — девушка улыбнулась.       — По-моему, Джордж влюбился, — догадался МакКартни, провожая Харрисона в ванную взглядом.       Америка проигнорировала догадку Пола и продолжила говорить, как диктор документального фильма:       — На следующий же день в этот дом наведались Пол и Джон. Там произошло одно знаменательное событие, о котором ты сейчас и узнаешь.       След Джорджа уже простыл, а Америка что-то старательно выписывала в тетради, сидя за столом на кухне. Иногда она произносила отдельные части слов вслух. Девушка настолько погрузилась в дело, что, казалось, если во дворе приземлится вертолет, она не заметит. Но все обстояло иначе: когда кто-то постучался в калитку, Америка встала со стула, дописала предложение до точки уже стоя и вышла из дома.       — Кто там? — спросила девушка.       — Это мы, твои друзья! — Америка узнала голос Джона. Джон кривлялся, а потому голос звучал пискляво. — Голодные друзья!       Ами открыла калитку.       — Ну и что вы делаете голодные на окраине Ливерпуля? — спросила девушка, пока не пропуская мерзнущих Джона и Пола.       — Гуляем! — ответил Леннон, растянув тонкие губы в улыбку.       — Интересно, где ж вы тут гуляете — клубов и пабов поблизости нет! — Ами пустила парней. — Заходите.       Ребята прошли в дом. Америка предупредила гостей, что ничего не готовила, и к чаю есть только печенье и бутерброды с сыром. Леннон и МакКартни согласились и на то, и на другое. Пустой холодильник Зами был мгновенно опустошен окончательно.       Затем парни попросили у Америки гитару; она принесла даже две — стала хранить гитару для Пола с зеркально перетянутыми струнами. Парни начали что-то сочинять, не уходя с кухни. Ами несколько поразила их наглость: вломиться в дом, все съесть, забыть о присутствии девушки и не уходить. Они что-то оживленно обсуждали, пели, играли, писали в блокнотах и этим мешали сосредоточиться Америке, которая в конце концов поняла, что они пишут новую песню, что не могло ее не обрадовать, и стала подметать кухню, подслушивая вполуха.       Вскоре музыканты перестали балагурить и сконцентрировались на музыке. МакКартни и Леннон пели, вопрошая у девушки: позволит ли она юноше взять ее руку? Юноша без этого практически не может жить.       — Ребята, — не сдержалась все-таки Зами, поймав момент меньшего сосредоточения. — Мне очень льстит то, что вы пишете песню у меня. Но позвольте и мне кое-что у вас спросить. Кто вас выгнал из дома?       — Ой, извини, мы тебе не объяснили ситуацию. Засранцы, — усмехнулся Джон. — У Пола все соседи с ума посходили: один колотит по стене кувалдой, у второго ребенок воет, сверху вовсе решили мебель двигать. А у меня дома жена, Джулиан… сама понимаешь, не творческая обстановка. Вот у тебя тут живописно. Благодатная тишина, уединение… Хочешь послушать?       — Хочу, — Америка села перед Джоном и Полом.       Леннон посчитал до трех, и парни запели новую песню. Пока что в унисон, но под конец Пол начал строить второй голос:              Oh yeah, Iʼll tell you something,       I think youʼll understand.       When I say that something       I wanna hold your hand.              — Молодцы, ребята! — похвалила Америка. — О, а не сходите ли вы в магазин?       Джон и Пол переглянулись. Ами, в расплату за неожиданный погром, послала ребят со списком в магазин. Самой идти было уже страшно, ибо на улице уже давно стемнело, а их в безлюдный сельский магазинчик можно было отпустить без страха, что их растерзают фанатки. Как только парни скрылись, старый МакКартни понял, что уже устал, и за неимением сил воздерживался от комментариев. Глаза Сэра Пола начали слипаться, все вокруг стало казаться каким-то ненастоящим, звуки стихать, и вскоре мужчина вовсе уснул. Уснул так глубоко, что ни один сон не посмел его потревожить.       Наутро Сэр Пол проснулся как будто больным, обнаружив себя в собственной постели. Горло не першило, но ужасно болела голова. Как будто мозг всей своей тяжестью навалился на глаза и на затылок. МакКартни не хотел думать, что это побочный эффект путешествия. Ему не хотелось уставать от этого сна. Но из-за больной головы Полу не удавалось встать, и он решил проваляться весь день, даже если придет Америка. Он лежал и думал о вчерашней последней сцене, о том, как это было похоже на его молодость, оставшуюся за пределами объективов видеокамер. Ами показывала ему много интересного, и все это было ново. Каждый старик хочет повторить свою молодость, а если молодость такая, как у Пола МакКартни — хочется вернуть ее вдвойне или вовсе не терять. Америка знала, за что нужно цеплять.       Пол закрыл глаза и задремал. Дрема — это все тот же сон, но ближе стоящий к границе между вечностью и мгновением, и намного более чуткий, даже тонкий. Старик слышал, как зашла Америка, но не запомнил этого. Появление Ами стало для него неожиданностью. «Я, наверное, только на минуточку закрыл глаза», — подумал МакКартни.       Америка протянула Полу поднос с чайником и чашкой. Пол поднял на девушку жалостливые глаза. Она кивнула и налила что-то в чашку. Пол почувствовал душистый аромат трав. Мелисса, мята… Мята, мелисса… Чай с мелиссой и мятой. «Это придаст тебе сил. Пей», — ласково произнесла Ами. Захотелось непременно повиноваться. Пол посмотрел на девушку: она не размыкала губ. Кто же тогда произнес эту фразу? Пол, озадачившись, сделал глоток. И не смог удержаться, чтобы не выпить весь чай залпом. Он налил себе еще, а потом еще и еще, пока из носика чайника не посыпались последние капли. Пол почувствовал себя лучше.       Пол встал с кровати. Голова немного гудела, но боль прошла. Он даже впервые за долгое время заправил постель и присел на край.       — Лучше стало? — участливо поинтересовалась Америка. Пол кивнул. — Тебе все еще интересно увидеть мое знакомство с Джоном? — Пол вновь кивнул. — Тогда смотри.       Словно по мановению волшебной палочки Пол оказался в просторном белом зале. Повсюду он видел много молодых людей, пьющих шампанское или вино. На столах блестели подносы с роскошными блюдами. На входе в зал стояли серьезные капельдинеры, проверяющие пригласительные. Пол стал ходить по помещению, ища знакомое лицо: их было много — все ливерпульские музыканты и художники были МакКартни известны, — в том числе и Рори Сторм, которого на самом деле звали Алан. Старик был поражен, впервые за много лет увидев бывшего соперника. Когда-то Пол встречался с его сестрой Айрис. МакКартни мысленно пожелал Рори Царства небесного. А ведь The Beatles отбили у него Ринго!             Ринго был легок на помине. Он расхаживал по залу, опрокидывая в себя стаканы с водой. Пол увидел, что Старки чувствует себя неважно. Почему на это никто не обратил внимание, осталось для МакКартни вопросом. Ричард, у которого явно кружилась голова, подошел к одному из столов и оперся на него двумя руками.       — Молодой человек, вам помочь? — беспокоилась стоящая рядом девушка. Пол разглядел в ней Америку.       — О, нет-нет, спасибо… — вежливо отказался Старр. — Только подскажите, где здесь… — Ринго перешел на шепот, — туалет?       Америка подсказала. Ринго тут же ретировался. «Веселое знакомство», — подумал МакКартни. Ами неторопливо пила шампанское, думая о своем. Рядом появился Джон, как будто вырос из-под земли.       — Девушка, вы не видели парня с голубыми глазами? Вот такого роста, — Джон указал на плечо, чем преуменьшил рост барабанщика весьма значительно. — У него нос еще такой и вид усталый-усталый.       Америка слегка напряглась и побледнела, потому что с Джоном они были знакомы по переписке. Она вела дела группы, но еще ни разу перед ними не появилась.       — Его еще, наверное, Ринго зовут?       — Бинго, Ринго! А вас как зовут?       — Если это поможет вам найти друга, то Америка Зами.       — Знаете, а меня Европа Залипака зовут, — Джон расхохотался. — Так все же где он?       — Пошел в уборную, — Америка указала в сторону, в которую направился Старр, бокалом.       — Увидимся, миледи! — бросил Джон, уходя. Америка стала оглядываться по сторонам, надеясь не застать никого из «Битлз», и спешно покинула мероприятие. Пол, прочувствовав ее настроение, тоже печально поплелся за ней, но, уже покинув зал, рассмеялся в голос ответу Леннона. Вскоре шутка перестала казаться смешной, и старик замолчал. Он шел по темному коридору.       — Ну ты и партизанка, конечно.       — Впрочем, ты и сам помнишь Джона, не стеснявшегося сказать что-то неоднозначное или лишнее в неподходящий момент.       Пол подошел к закулисью сцены.       — Выступление перед Королевой! — осенило его. Америка, которой рядом не оказалось, бесспорно являлась мастером метаморфоз, метафор и подводок одних историй к другим. МакКартни признавал это.       Сцена пустовала, а зал театра Принца Уэльского постепенно заполнялся зрителями. Пол заметил между противоположными кулисами Америку в суженных брюках и свитере с висящим на шее фотоаппаратом. МакКартни решил перейти сцену, чтобы оказаться рядом с Америкой и «Битлз». Решительными шагами он пересек сцену и остался незамеченным, чему ухмыльнулся.       — Только что мы вернулись с гастролей в Швецию, где, несмотря на начавшуюся там климатическую зиму, нас приняли по-скандинавски тепло. Эта поездка говорила нам о том, что нас ждут за пределами Британских островов. Мы с Брайаном уже планировали поездку в Париж и, конечно, в США, но об этом позже.       Музыканты волновались, благоговея перед Королевой. Каждый английский мальчишка был влюблен в Елизавету. Десять лет назад все, все до единого, как завороженные, наблюдали по телевизору ее пышную коронацию.       Брайан и Америка, рядом с которыми нервно крутились битлы, волновались за ребят не меньше, возможно, даже больше. Брайан поделился с Америкой тем, что от нервов у него болит живот. Америку бил мандраж, и она время от времени уходила проверить зал, чтобы узнать, как много зрителей собралось.       Пробежала эхом весть, что Королева прибыла, и ребята замерли в ожидании, сосредоточившись и едва дыша. Получили команду выйти на сцену и занять свои места. Музыканты задержались за кулисами на мгновение, Брайан и Америка благословили их, и те решительно рванули к микрофонам. Звукооператор подключил гитары и исчез. «Начинайте!» — скомандовал режиссер. Под первые звуки “From Me To You” поднялся занавес.       Пол слушал выступление, не отрывая глаз и ушей. Он не мог перестать восхищаться группой. Он знал, что Ее Величество высоко оценит их, но тем не менее проживал то же самое волнение, что и тогда, когда сам стоял на этой сцене. И как приятно оказалось стать очным свидетелем очарования «Битлз»! Да, он много раз смотрел их записи, но вживую их магнетизм поражал в тысячи раз сильнее. Пол не пропускал мимо ни единой ноты, ни единого слова, ни единого движения парней, как будто они творили на глазах у публики настоящее волшебство.       The Beatles допели “Till there was you” и элегантно раскланялись. К микрофону подошел Джон. Сэр Пол сжался в ожидании предстоящего момента.       — Для последнего номера нам понадобится ваша помощь. — Джон закусил губу в предвкушении опасной фразы. — Те, кто сидят на дешевых местах — похлопайте в ладоши.       Из зала послышался смех. Америка напряглась.       — Остальные могут просто позвенеть своими украшениями, — произнес с улыбкой Леннон. Америка в испуге задержала дыхание. Брайан замотал головой.       Но зрители продолжали смеяться и аплодировать. После концерта The Beatles, мистер Эпстайн и мисс Зами отправились на аудиенцию к Ее Величеству, но Сэр МакКартни их уже не сопровождал. Он стоял на сцене напротив опустевшего зала и пытался распробовать вкус молодости.       — Пол, — Америка стояла за левой кулисой. — Нам нужно снова в Ливерпуль.       Пол в последний раз оглядел кресла зала. Конечно, не те стадионы, на которых он выступал теперь. Но эти залы шестидесятых — намного ему дороже, потому что их не вернуть. МакКартни побрел за Америкой в ее дом.       Зами и МакКартни вышли из-за кулис в длинный коридор. Америка направилась к двери в его конце. Пол поспешил за девушкой. Она ключом отперла дверь, и они с МакКартни оказались на кухне дома девушки. Мужчина оглянулся назад и не увидел там никакого коридора: только кладовая, заставленная важными и не очень вещами.       В кухню вышел молодой МакКартни. На столе его ждали чашка кофе и тарелка каши. «Овсянка, сэр!» — весело воскликнул Пол. В дверь позвонили. Со второго этажа, отбивая ногами пунктирный ритм, спустилась Америка, спрыгнув через последние две ступени. Девушка открыла дверь; на пороге стоял красивый высокий мужчина с коротко стриженными черными волосами. МакКартни-старшего (младший не осмеливался показываться) это насторожило.       — Америка, привет, — заговорил гость. Услышав красивый мужской голос, завтракающий Пол тоже навострил уши. — Я вот что зашел, — он достал из-за спины газету. — Ты знаешь, мы с Лией не читаем газеты, а тут нам в ящик положили это.       Ами взяла в руки мягкую, как фланелевая ткань, газету. Номер датировался пятнадцатым октября; уже подходил конец ноября. Заголовок статьи был громким: «Самый молодой, красивый и самоотверженный режиссер Ливерпуля». Немалую часть страницы занимала фотография очаровательно улыбающейся Зами.       — О-о, — заинтересованно протянула Америка. — Макси, можно я ее себе оставлю?       — Конечно, можно, — ответил Макси. — А я пока пойду.       Америка, увлеченно читая небольшую статью о себе, закрыла дверь. Сэр Пол подкрался к Ами из-за спины и тоже изучил статью.       — Что там? — подскочил со стула молодой МакКартни, подошел к девушке справа и, попивая кофе, тоже присоединился к чтению.              Самый молодой, красивый и самоотверженный режиссер Ливерпуля       Недавно стало известно, что произошло с ливерпульским молодежным театром «Фортуна». После пожара, произошедшего шестнадцатого июля, идет реставрация здания. Актеры вынуждены готовиться к рождественским спектаклям в здании ливерпульской филармонии. Филармония приютила труппу благодаря стараниям молодого режиссера театра, Америки Зами. Подробнее о ее личности рассказал директор и художественный руководитель театра, Грэг Вестфилд:       «Америка работала у нас костюмером с тринадцати лет, — рассказал мистер Вестфилд. — А потом я обратил внимание на ее студенческую постановку «Как важно быть серьезным» О. Уальда в Ливерпульском университете и пригласил ее в штат. Понимаете, чтобы театр был молодежным, нужно, чтобы спектакли ставила молодежь. И я рад, что эту часть населения представляет у нас именно Америка. Когда она пришла, ей было всего девятнадцать лет».       Мы поинтересовались, каково было решиться взять в штат именно женщину-режиссера.       «В данном случае это абсолютно не важно, — незамедлительно ответил Вестфилд. — В Америке столько мужества, решимости, сколько не хватает многим мужчинам. Она стала смело примерять новаторские методы постановки. Вдобавок, после первого же сезона она организовала летнюю школу, практически интегрировав наш театр с театром юного актера. Я давно знаю Америку, она всегда была такой. Не каждый мужчина столь деятелен, как эта хрупкая леди».       В роковой день летняя театральная школа проводила свои занятия. Мисс Зами, незадолго до того справившая двадцать первый день рождения, оказалась единственной из сотрудников театра, кто приехал на место пожара. Проявив мужество и храбрость, девушка помогла спасателям вызволить детей из горящего здания.       «Мы очень дорожим Америкой, — добавил Грэг Вестфилд. — Она вносит неоценимый вклад в развитие театра».       Кроме того, хотим отметить, что эта девушка — не только ценнейший режиссер театра «Фортуна», но еще и студент пятого курса Ливерпульского университета на кафедре филологии и лингвистики.       В настоящий момент пожарная инспекция проводит расследование произошедшего. Предварительные версии не озвучиваются.       А пока пожелаем театру скорейшего возвращения на родную сцену, а Америке Зами — дальнейших успехов и побед!

      Джон УОТЕРС

      

      — Ого! Да ты герой! — воскликнул Пол.       — Много преувеличений, — мрачно произнесла Зами.       — Да что ты? Ты же теперь знаменитость! — подбадривал девушку МакКартни. — Я даже тебе завидую. Но почему бы им не взять интервью у тебя, а не у этого хрыча?       — Что ты, для него это минута славы. Не будем лишать человека этого удовольствия.       — Пусть наслаждается, у тебя этих интервью еще тысячи будут. Кстати, а что это за мужик был?       — Это мой сосед, Макси. Живет с женой в том доме, — Америка показала рукой на окно над кухонным диваном. — Жена его на двадцать лет старше.       — На двадцать лет? С ума сойти, — Пол принялся доедать кашу.       День снова быстро и незаметно проскочил перед глазами старого МакКартни. Вот Ами уже стояла перед плитой и готовила ужин, а Пол сидел на диване и читал какую-то книжку, порой громко ее комментируя. Иногда комментарии выходили не очень остроумные, и в ответ им агрессивно шипело масло со сковородки. Пол его передразнивал, отчего масло сердилось еще больше и шипело громче.       — Америка, — вдруг обратился юноша не к маслу, а к девушке. — Мне так хорошо с тобой… Тебе надо переезжать в Лондон ко мне и жить там вместе.       Ами сняла сковороду с плиты и потушила огонь.       — Пол, мы с тобой много об этом говорили. — Девушка помахала перед лицом рукой, чтобы разогнать горячий воздух. — У меня тут еще институт, я и так стала много пропускать. Мне проще время от времени приезжать в Лондон.       Обоих мужчин очень удивил отказ Америки. Оба понимали, что к ней на хромой козе не подъехать, но почему-то ожидали от нее реакции типичной фанатки.       — Тогда выходи за меня замуж! — Пол будто не делал предложение, а бросал вызов.       Америка, выдохнув, села рядом с парнем на диван.       — Пол, ты мне очень дорог, но сейчас не время, поверь мне. — Девушка обняла плечи МакКартни. — В первую очередь, нам надо подольше побыть вместе, узнать друг друга, пережить разные ситуации, попробовать выстроить общий быт.       — Так Америка сама была против их свадьбы! Вот это новости, — удивился старый МакКартни.       — Но что бы ты сейчас ни думал, — продолжила Зами, — я тебя очень люблю.       Америка чмокнула его в шею. Пол повернулся к Ами.       — И я тебя люблю, — улыбнулся он и поцеловал любимую.       — Кстати, — послышался у окна голос Америки. Старик снова испугался, внезапно увидев девушку, — проводя время с The Beatles, я начала подумывать о фильме. Мы обсудили это с Брайаном, и решили, что это прекрасная коммерческая идея. Ко мне начали приходить очертания сценария. В Швеции нашу команду сопровождал еще один человек — писатель и сценарист Алан Оуэн, вместе с которым мы написали сценарий к фильму под рабочим названием «Битломания». Впрочем, на фильме это никак не отразилось, только в титрах в нескольких местах стояло мое имя.       — Это, конечно, прекрасно, — произнес старик, хватаясь за голову, — но голова опять разболелась.       — Не стоит ли сходить к врачу? — любопытствовала девушка.       — А ты меня не сможешь вылечить? — Пол вспомнил утреннюю мелиссу.       — Увы, я имею право лечить отнюдь не все и не всех. Иначе сейчас ты видел бы живыми тех, кого сгубила онкология позже 1995-го года, — Америке явно было горько от этой мысли. Пол тяжело вздохнул. — А сейчас я отправлю тебя домой.       Пол, к своему удивлению, заметил, что голова не болит, но очень клонит в сон. В комнате, в которую он вернулся, было прохладно и свежо от открытого окна. Старик разделся, лег в мягкую постель и сладко-сладко уснул.       Снилось что-то очень приятное и ласковое. Иногда, просыпаясь утром, не можешь вспомнить, что снилось тебе сегодня ночью, но по осадку на душе чувствуешь и понимаешь, что это было что-то хорошее. Плохие сны почти никогда не приходят бесследно: они впечатываются, врезаются в сознание четкой картинкой и долго не покидают ум.       Утром Полом овладела такая сладкая дремота, что не хотелось вообще открывать глаза, а уж тем более вставать — только грезить и грезить. Пол сворачивался в одеяло, как в кокон, и погружался в маленькие, тесные и добрые, а порой и несуразные сны. И никакие увещевания не заставили бы его оторваться от этих прерывистых, больше похожих на фотографии в диаскопе, снов. Это отзывались в нем сладостные встречи с прошлым.       Америка появилась довольно поздно, но это не мешало ей много времени наблюдать за спящим МакКартни. Он долго ворочался, и в один момент, заметив тень Америки, широко распахнул глаза.       — Сколько времени?       — Без двенадцати два, — ответила девушка, не посмотрев на часы.       — Много, — произнес Пол и начал подниматься с постели. — Отвернись.       Ами фыркнула и отвела голову. Через пять минут старик был уже одет.       — Поехали, — сказал он, поправляя воротник.       — Ты не позавтракал, — напомнила Америка.       — Ничего, — отмахнулся Пол. — Я сыт твоими историями по горло! А вообще, я хорошо выспался, поэтому не хочу есть.       Америка окинула мужчину взглядом, который как бы говорил: «Ну смотри».       — Прогноз на сегодня: я тебе рассказываю о моих друзьях и родственниках, после чего мы поедем к Эллине, моей двоюродной сестре.       Удивительно, но Пола все устраивало, так как он в самом деле мало знал о девушке. А друзья многое скажут о том, кто она. Может, ему удастся подловить Америку на том, что она выдумка, или ведущая реалити-шоу, или хакер, взломавший реальность.       Зами вновь достала свой маленький проектор кофейного цвета, уже знакомый Полу, и положила на стол. В воздухе загорелся ярко-голубой экран. Затем началось слайд-шоу. Первый слайд имел заголовок «Крис Джексон». На слайдах были лишь фотографии, всю информацию рассказывала сама Америка. Крис имела густые, пышные темные волосы и грустные, выразительные черты лица.       — О Крис ты уже знаешь, несколько дней назад в фильме тебе не понравилось ее высказывание о ранних The Beatles. Как ни прискорбно, это дословный пересказ ее слов. Этот эпизод был точно и подробно описан в моей книге, но сейчас не об этом. Крис была на два года старше меня, родилась и жила в Ливерпуле. Мы познакомились в начале 1958-го года в редакции газеты “Junior Sight Liverpool”. Газета быстро закрылась — уже в 1959-м году. Но мы успели съездить на работу в Берлин.       Крис была очень начитанной девушкой и ярой сторонницей живого общения. Ей бы нелегко жилось в эру Интернета и мобильных телефонов, ибо общалась она исключительно лично или по бумажной почте. Думаю, поэтому мы постепенно забыли друг друга — стало тяжело поддерживать связь. А в 1982-м году Крис погибла, о чем я узнала очень и очень не сразу.       Помнишь зал, в котором собрались молодые художники и музыканты Ливерпуля? Там был Рори Сторм, меня заприметили Ринго и Джон… За пять лет до этого в Ливерпуле организовали первое собрание общества творческой молодежи города. Тогда на вечер мог прийти кто угодно, вход и выход были свободными. Тот вечер подарил мне главных людей жизни. Билли Кармелит, — на экране появлялись разные фотографии одного молодого человека. Это был блондин с гладким каре, с тонкими губами, длинным носом и маленькими голубыми глазами, уменьшенными диоптриями очков. Билли походил на Рэя Манзарека, клавишника The Doors, — родился в 1941-м году в Ливерпуле. Талантливый поэт и музыкант. Первый, с кем я познакомилась на том вечере. Приходился нам с тобой родственником, кстати говоря, точнее, свояком, но об этом позже. Играл в супер-группе The Night, — Пол стал вспоминать группы с таким названием, но ничего не припомнил. — К несчастью, умер 30 сентября 2013-го года.       Питер, попросту Пит, Оранж, — на слайде появилась фотография черноволосого, бледного парня с пухловатыми щеками. Он смотрел в объектив тоже небольшими, но черными глазами, как бы старающимися спрятаться под густые брови. — Смотри, всю жизнь был длинный и худой, как жердь, но с пухлыми щеками. Родился 9 октября 1938-го года в Ньюкасле. Мы познакомились все на том же вечере в Ливерпуле, но Билли и Пит были друзьями детства и вообще-то приехали из Ньюкасла. Из-за того, что Оранж родился раньше всех участников супер-группы The Night, часто назывался коллегами «стариканом» и всякими вариациями. Гитарист-виртуоз, композитор, мультиинструменталист.             Омпада Овод, — на экране появилась девушка с большими искрящимися глазами и пухлыми губами. Пол снова усмехнулся странному имени. Благодаря более поздним фото девушки Пол понял, что у нее были темно-русые волосы с рыжим отливом. — Наше знакомство вообще было случайным: Омпада родилась и жила в Оксфорде, а в Ливерпуль попала совершенно случайно, перепутав поезда в Лондоне. За неимением денег она весь день прошаталась по городу. А узнав о вечере, на котором некоторым выдавали материальную помощь, Омпада пошла туда, где познакомилась со мной, Билли и Питом, который женился на ней 6 июля 1963-его года, — на экране появилась фотография Омпады вместе с Джоном Ленноном. — Омпаде очень нравился Джон, она им восхищалась. Омпада отличный фотограф-портретист, автор многих наших с тобой фото, но еще более она талантлива в области дизайна одежды, и ее компания “OwoDream” кормит ее семью с шестидесятых и до сих пор. Пит и Омпада счастливо живут в Оксфорде и Лондоне, воспитывают внуков.       Эллина Кристи, — на экране появилась двоюродная сестра Америки, рыжеволосая, хрупкая девушка. У нее были маленькие красивые губы, но большие смеющиеся черные глаза с чертятами. Лицо, как капли, усеивали крошечные веснушки. «Кристи, как Агата Кристи», — подумал МакКартни. — Моя двоюродная сестра. Родилась в Ливерпуле, с девяти лет жила в Лондоне. Всю свою жизнь оказывала мне помощь и поддерживала. У нас обеих есть по одной сводной сестре, обе намного младше нас самих. Очень талантливая художница и фотограф. К ней-то мы сейчас и поедем.       В комнате похолодало, и белые стены превратились в слегка заснеженный дворик Америки. Из дома, таща на себе сумку с вещами, шел, оглядываясь назад, молодой МакКартни; следом вышла Ами и закрыла за собой дверь. Пол встал на месте.       — Идем, идем, — произнесла Америка, подгоняя парня.       — И так редко тебя вижу, а наши редкие совпадающие выходные, вместо того, чтобы отдохнуть дома наедине, тратим на поездку к сестре, — недоумевал Пол.       — Они тебе понравятся, — убеждала Америка. — Увы, это единственные родственники, с которыми я могу тебя познакомить.       Девушка догнала МакКартни, и он приобнял Ами. Так они скрылись в гараже. К вечеру их автомобиль въехал в Лондон. Узнав, что квартира родственников находится неподалеку от Букингемского дворца, оба Пола удивились.       — Ничего так устроились, — усмехнулся Пол.       Сыпал мелкий, неуловимый мокрый снег. Молодые люди, уставшие от длинной дороги, вышли из машины и стали разминать затекшие конечности. Пол начал ловить языком снег. Америка улыбнулась и погладила увлекшегося парня по спине, сказав: «Пойдем, пойдем. Сейчас Эля сойдет с ума». «Ну ты и зануда!» — шутя произнес Пол и направился за Америкой в дом.       Эллина жила на четвертом этаже. В некоторых местах лестничной клетки лампы, жужжа, моргали. Пол спотыкался о высокие ступени, которые не всегда успевал разглядеть в полутьме, и еле сдерживался, чтобы не начать материться. Пожилому Сэру МакКартни было куда проще: его как будто что-то несло по воздуху. МакКартни-младший же с нетерпением ждал, когда они доберутся до четвертого этажа и каждый раз с надеждой искал цифру на стене между дверьми, а если ее не получалось разглядеть, спрашивал у Америки, и она терпеливо называла ее. Когда пара оказалась у дверей нужной квартиры, Полу показалось, он прошел не четыре этажа, а целых девять.       Америка едва коснулась дверного звонка. Послышались шорохи и шаги, затем дверной замок начал щелкать. Дверь была открыта лишь ненамного, потому что хозяйка повесила цепочку.       — Ами, кто там за тобой? — подозрительно прошептала девушка.       — Элли, я тебя не предупредила… Это свои, — произнесла Америка в щелочку между дверью и косяком. Дверь закрылась и тут же открылась. Черты лица МакКартни во мраке действительно едва различались, и Эллина не сразу поняла, кто переступил порог следом за сестрой.       — Как доехали? — поинтересовалась девушка.       — Хорошо, — ответил Пол, снимая с Америки пальто. Элли этот голос показался очень знакомым.       — А как вас, кстати, зовут, молодой человек? — спросила Эллина, чтобы подтвердить свои догадки.       — Пол. — Парень протянул руку. Эллина с укором посмотрела на старшую сестру. Ами пожала плечами. Кристи не ответила на рукопожатие гостя.       — Пол, вы пока раздевайтесь, а у меня есть пара слов сестре. Ванная прямо. — Эллина схватила Америку за плечо и потащила на кухню.       Элли взяла со стола спичечный коробок и ловким движением выудила оттуда тонкую спичку. Девушка резким движением чиркнула спичкой по бочку коробка, и она моментально зажглась. Сигарета неожиданно, как у иллюзиониста, появилась в руке Эллины. Кристи затянулась, словно хотела скорее встретиться с красным огоньком, быстро перемещающимся от начала сигареты навстречу фильтру. Легким взмахом руки она потушила спичку. Молчание затянулось.       — Понимаешь, Ами, — смахнула Эллина пепел в стеклянную розетку, — он знаменитый человек. В будущем он станет даже еще известнее. — Девушка затянулась и выдохнула дым. — Перед ним будет столько соблазнов, ты и представить себе не можешь. Он может сделать тебе больно.       Эллина говорила это низким, спокойным голосом, как будто была как минимум на тридцать лет старше сестры. Однако она являлась девятнадцатилетней студенткой невысокого роста — почти на голову отставала от Америки. Но звучала она всегда убедительно, и Ами к ней прислушивалась.       — Элли, сестричка моя, человеку не обязательно быть знаменитостью, чтобы иметь много соблазнов и делать больно другим. Да и я себя в обиду не дам.       Эллина потянулась к сестре и обняла.       — Ладно. Зови свою звезду, — ехидно произнесла она.       Голодные Зами и МакКартни сели за ужин. Эллина поинтересовалась, как они познакомились, и Пол, не смолкая, рассказывал все от начала до конца и жаловался на то, как редко они видятся. После того, как гость окончил рассказ, Эля поведала о своей не менее разнообразной жизни: об университете, о друзьях, о семье и выходках младшей сестры, о забавном квартиранте, снимавшем у семейства комнату. Девушка говорила так живо и приправляла это острыми высказываниями, что и Пол, и привыкшая к сестрицыной манере речи Америка, катились со смеху.             Неожиданно в кухне появилась женщина лет сорока с завязанными в пучок платиновыми волосами. Строгий взгляд, скользя по сидящим за столом, стал выражать смешанные эмоции.       — Америка! — женщина сделала вид, будто проигнорировала знаменитого гостя, и поспешила к девушке.       — Мэри! — Зами встала, и родственницы обнялись. — Пол, это моя тетя, мама Эли, Мэри Рамон. Мэри, это Пол.       — Здравствуйте, Пол. Очень приятно, — бросила миссис Рамон. Пол привстал и поцеловал Аминой тетке руку. — Я, конечно, все понимаю, но у меня там ребенок из-за вас уснуть не может.       Пол, Ами и Эля обещали быть потише, и Мэри вернулась к себе. Вскоре обещанная тишина начала нарушаться, из-за чего Мэри регулярно выглядывала через арку в кухню. В конце концов молодые люди стихли, пугаясь каждого шороха, после которого могла появиться миссис Рамон. Ближе к ночи уставшие от дороги Зами и МакКартни стали клевать носом, и Эля начала задумываться об их ночлеге. Когда они вошли в комнату, оказалось, что с ночлегом есть некоторые проблемы. В комнате стояли лишь две односпальные кровати и нераскладывающееся кресло. Потревожить родителей Эллина не могла, поэтому поставила МакКартни перед выбором: спать на полу или в тесноте с Америкой, и Пол немедля ответил: с Ами. Свет в комнате погас.       Старый Пол стал бродить по комнате в ожидании Америки. Комната вдруг озарилась лунным светом. Старик обернулся, и, заметив парящую напротив окна Америку, испугался. Девушка, пройдя сквозь стекло, оказалась в комнате.       — Хватит меня так пугать! — Пол был не то рассержен, не то просто напуган.       — Извини. Ночью все выглядит более пугающим. А мне это еще более свойственно, — пожала плечами Зами. — Вернемся в Ливерпуль.       Кромешная тьма рассеялась, и Пол оказался во дворе Америки. Из гаража вышла хозяйка дома, перебирая стопку писем, и медленным шагом двигалась к дому. Девушка с безразличным видом перекладывала конверты вниз и вдруг удивленно взмахнула бровями. В графе «от кого» стояло имя Джорджа Харрисона. «Должно быть, что-то важное», — подумала Америка.             Америка разворачивала письмо Джорджа, идя к крыльцу. Содержание Америку ошарашило:              Дорогая Америка,       Я пишу тебе очень важное письмо, которое может пошатнуть твое дружеское отношение ко мне. Но я считаю важным сказать тебе это. Я с самой первой встречи не могу перестать думать о тебе. Мне кажется, я влюбился в тебя. Когда ты появляешься, все пространство вокруг преображается. Когда ты едешь с нами на гастроли, они становятся настоящим праздником. Ни с одной девушкой так не интересно, как с тобой. Я не знаю, питаешь ли ты ко мне взаимные чувства, но даже если нет, я буду счастлив просто быть твоим другом. Такого человека, как ты, не хочется терять.       С уважением, Джордж              К счастью, Пола поблизости не было — битлы ездили по стране с рождественскими шоу. Америка поспешно спрятала письмо в конверт и поспешила в дом. «Ну и ну… — подумал МакКартни, — Сердцеедка!» Америка еще целый вечер сидела в кухне, читала квитанции и отвечала на письма, но письмо Джорджа не давало ей покоя. «А ведь я пригласила их на Рождество в гости…» — Пол неожиданно для себя услышал мысли Ами.       Девушка поднялась на второй этаж и вскоре спустилась, держа в руках какой-то толстый блокнот. Америка подошла к пианино, над которым висел заканчивающийся отрывной календарь. Рядом Ами положила этот самый блокнот; в нем Пол разглядел отрывной календарь на 1964-й год. На плите появились сковороды и кастрюли, от которых в кухне становилось теплее. Как по заказу, за окном безмятежно кружился снег. Америка сама не заметила, как небо затянулось синевой.       Раздался громкий стук о жестяной забор, и девушка, накинув на платье шаль, выскочила из дома на мороз. От разгоряченной кожи исходили прозрачные клубы пара. Америка открыла калитку, за которой стоял первый гость. Ами чуть сощурилась, поскольку на улице было темно, и разглядела Пола. Юноша и девушка кинулись друг другу в объятия.       — Я так по тебе соскучился, любимая, — прошептал МакКартни в макушку девушки.       — Я по тебе тоже, — шепнула в ответ девушка.       — А теперь быстро в дом, а то сейчас замерзнешь, — строже сказал Пол.       МакКартни и Зами прошли в дом. Пока девушка отвернулась, Пол достал из внутреннего кармана пальто подарок и незаметно подложил под стоящую в темной комнате ель. На ней по старинке горели свечи, наполняя помещение запахом парафина. Америка попросила Пола раздеться. Парень приехал раньше назначенного времени, чтобы провести больше времени с Ами. Америка пообещала в новом году проводить больше времени с группой и еще раз напомнила, что у нее много дел в театре. «И смысл так много работать…» — усмехнулся МакКартни. Америка посмотрела на него исподлобья, как бы имея в виду: «Кто бы говорил!»       Паре не удалось долго побыть наедине — в их компанию влились Ринго и Джордж, въехав во двор на машине Старра, решившего подхватить друга. В доме сразу стало шумно: Ринго и Пол травили анекдоты, смеясь им громче, чем Джордж и Америка; Джордж тихо перебирал струны на гитаре, Америка завершала приготовление праздничного ужина.       — Ребят, а может, хлопнем по стопочке, пока Леннонов нет? — потирая руками, предложил МакКартни. «Ну ты, МакКа, как всегда!» — воскликнул про себя Сэр Пол.       Снег повалил стеной, и синего неба за пеленой снегопада уже нельзя было увидеть. Сквозь снежные хлопья, как от двух ярких софитов, пробивался свет фар машины Леннонов, которые через пять минут оказались на пороге, внеся в дом морозный воздух.       — А вот и мы! — отметил свое появление Джон. Джордж, Пол и Ринго бросились к прихожей, приветствуя Синтию, с которой давно не виделись. На руках девушки сидел, оглядываясь по сторонам, маленький Джулиан. С ним начали играть парни. С появлением Леннонов, самым громким из которых был глава семьи, дом зашумел и окончательно оживился.       — Рада вас видеть, ребята! — воскликнула Синтия. — Но где хозяйка? Я должна с ней познакомиться!       Америку загородили парни, окружившие новоприбывших гостей. Они расступились, хотя Пол продолжал играть с развеселившимся Джулианом. Синтия аккуратно передала малыша МакКартни и подошла к Ами.       — Ами, здравствуй. Я Синтия. Джон рассказывал мне о тебе много хорошего. Спасибо, что пригласила нас. Рада знакомству!       — И мне приятно познакомиться. — Девушки улыбнулись друг другу. — Давай я покажу комнату, которую я вам выделила.       — О, это было бы очень кстати, а то Джулиана надо уложить. Пол, возвращай ребенка, — обратилась Синтия к МакКартни.       — Я не могу, — Пол прижался щекой к гладкой щечке малыша, — он такой мягкий и теплый…       — У тебя нет выбора, — рассмеялась миссис Леннон, протянув руки к сыну.       — Спокойной ночи, Джул, — прощался Пол с младшим Ленноном. — Иди к мамочке.       Мисс Зами и Миссис Леннон поднялись на второй этаж. Америка помогла поднять Джулиана, потому что Синтия боялась споткнуться о непривычную лестницу.       — Хороший дом у тебя, — промолвила Синтия, оглядываясь по сторонам. — Тепло и уютно.       Ами поблагодарила гостью и стала играть с Джулианом, пока Синтия раскладывала вещи. В углу стояла разложенная детская кроватка, которую Зами приготовила специально для Джулиана. Синтия была этим польщена и не смогла подобрать слов, чтобы поблагодарить хозяйку. «Америка, да не стоило!» — восклицала Синтия.       Миссис Леннон отлучилась в прилегающую к спальне ванную, чтобы переодеться. Джулиан булькал слюнями, но вдруг начал капризничать. На крик выскочила принарядившаяся Синтия.       — Здорово выглядишь, — произнесла Америка сквозь крик малыша.       — Спасибо, — произнесла Син, качая сына.       Вскоре послышалось умиротворенное сопение Джулиана. Сладко он выглядел во сне, как и все спящие дети. Америка засмотрелась на творение Джона и Синтии, на которых ребенок был одинаково сильно похож.       — Да… — протянула Син, как будто согласившись с мыслями Ами. — Знаешь, Америка, я за тебя боюсь. Нелегко будет тебе будет с «Битлз». Брайану куда легче — они мужчины. А тебе девчонки будут завидовать. Ты под их прицелом… Но ты, если что, рассчитывай на нашу помощь.       — Конечно, да, спасибо, — неловко произнесла Ами. — Пойдем к парням?       Раздался стук в дверь комнаты.       — Леди, — появилась в проеме голова Пола, — мы уже есть хотим.       — Мы уже спускаемся. — Девушки направились к нетерпеливым битлам. Развеселившиеся молодые люди уселись за стол. «Наливай!» — требовали они. «Так вы есть хотели или выпить?» — иронично уточняла Америка, доставая из кладовой бутылки коньяка, вина, брэнди, виски. «Оказаться бы мне на их месте», — облизнулся Сэр МакКартни.       Все немного стихло, когда друзья приступили к еде: рты были заняты. Слышался лишь стук приборов о тарелки. Никто не говорил о работе, хотя было, что обсудить: поездку в Париж в январе и в США в феврале, подготовки к съемкам «Битломании», над сценарием которого долго корпели Америка и Алан Оуэн, успех вышедшего в ноябре альбома “With the Beatles”.       — Жаль, что Брайана тут нет, — произнес Ринго, пережевывая салат.       — Да ну. Я от него подустал, — воспротивился Джон. — Он же зануда. Все и так хорошо.       — Так, мне это начинает не нравиться, — вмешалась Америка. — Давайте рассмотрим подарки, которые мы друг другу приготовили.       Америка пригласила всех в комнату, где, полыхая огнем свеч, стояла елка. Под ней притулилась куча подарков. «Как они все оказались здесь?» — вслух удивился МакКартни. «Рождественское волшебство», — улыбнулась Ами и посмотрела в окно, за которым уже не бушевала метель: стояла спокойная ночь, усыпляя угрюмые сугробы и маленьких детей. «О, Джон, как мило, — умилился Джордж, — медиаторы с буквами моего имени. Ты настоящий друг!» Харрисон кинулся обниматься к Леннону. «Да брось», — скромничал Джон. Повсюду звучали благодарности за прекрасные подарки, а порой битлы импульсивно бросались друг другу в объятия и шумели. Затем продолжили посиделки за столом.       Рождественская ночь начала постепенно усыплять всех, и пришла пора Америке стелить всем ночлег. Ленноны преспокойно расположились в ее комнате, Джордж тоже отправился на второй этаж, на диван в гостиной-кабинете, Ринго устроился в столовой, а Пол — в темной комнате. Ами, чтобы напустить битлам пыли в глаза, себе стелила не сразу. Сначала зашла к Леннонам, объяснить нюансы прилегающей к спальне ванной и пожелать спокойной ночи. Джордж выжидающе глядел на дверь спальни, желая поговорить с Америкой.       Америка, чтобы не разбудить дремлющий дом, тихонько выскользнула из спальни и старалась не скрипеть полами. Но из темноты донесся шепот: «Америка?» Девушка прошептала: «Да, я».       — Я хочу с тобой поговорить, — тихо произнес Харрисон.       Америка неуверенно подошла и села на край.       — Ты же получила мое письмо?       — Да, Джордж, получила. Я должна тебе сказать, — Америка выдохнула, — что не отвечу тебе взаимностью. Ты мне очень приятен и симпатичен, но мое сердце занято. Будь уверен, ты так ничего не теряешь, а приобретаешь — верного друга в моем лице.       Джордж молчал. Не было слышно даже его дыхания. «Ну даете, ребята», — подумал Сэр Пол.       — Я тоже буду тебе верным другом, Ами, — пообещал он. В темноте обещание звучало искренне, хотя в этом Америка не могла убедиться наверняка, не видя его глаз. Они крепко обнялись. Пожелав доброй ночи, Ами спустилась вниз, где вовсю храпел Старр. Девушка разложила раскладушку в комнате Пола и подлегла к нему. Пол какое-то время гладил Ами по голове, пока не провалился в сон, она же долго не могла уснуть, размышляя о насыщенном событиями дне.       В тишине слышалось спокойное сопение. Сэр Пол присел на стул. Ему нравилось то, что он видел. «Интересно, что же следующее на повестке дня?» — думал про себя Пол.       — Париж, — послышался шепот Америки, и вдалеке зазвучал аккордеон.       — Париж… — протянул Пол, облизнув губы.       — Я вижу, тебе начинает нравиться? — Америка, держа в руках красную розу, разрезала мглу своим свечением.       — Ну… так, ничего, — Пол все еще не хотел признавать этого.       Америка улыбнулась и закрыла глаза. Сейчас она выглядела не столько пугающе, сколько прекрасно, держа в ладонях бутон красной розы, легкий, как пух.       — Тебе нужно туда, — Ами указала рукой вправо. Вместо комнаты, где ночевали молодые Зами и МакКартни, стояла двойная дверь. Пол пытался извлечь воспоминания об этой двери из глубин памяти. «Как же я мог забыть! — воскликнул про себя старик. — Номер отеля “George V”!» Сэр Пол поспешил войти внутрь.       В комнате стоял запах крепких сигарет, а на столе — чайный сервиз. Первым Сэр Пол увидел Джона, стоящего у окна и попивающего чай. Пол сидел на кресле и читал газету, а Джордж расположился в кресле напротив.       — Мне очень нужен Брайан! Очень нужен Брайан! — тревожно говорил Джордж.       — Да зачем? — терял терпение Пол, как видно, давно пытающийся выведать у Харрисона, зачем ему так срочно нужен менеджер.       — Не важно. Зачем ему понадобилось в аэропорт? — Джордж тоже еле выдерживал.       — Если б я знал! — Пол снова уткнулся в газету.       Из спальни, еле перебирая ногами, вышел помятый Старр, потирая глаза, буркнув: «Доброе утро». Парни оглянулись на барабанщика.       — О-о, тень отца Гамлета, — ехидно протянул Джон. Старр лишь махнул рукой. Джон подошел к трюмо, где стоял графин с водой и налил Ринго стакан. — На, возьми. Тебе бы умыться-причесаться, а то приедет Брайан — недоволен будет.       — Но прежде он нужен мне! — вставил свое слово Джордж.       Брайан был легок на помине. Дверь в гостиничный номер раскрылась, и на пороге появился Эпстайн с чемоданом руке.       — А вот и я. С сюрпризом! — интригующе произнес Брайан, и из-за его спины выглянула Америка. Ребята ахнули и подошли к девушке, чтобы обнять ее.       — Мы и не думали, что ты приедешь сюда! — воскликнул Джон.       — Как видишь — я тут! — улыбнулась Америка.       — Ладно, парни. Угостите Америку чаем и собирайтесь на концерт, — скомандовал Эпстайн и ретировался. Ами села на кресло, на котором перед ней сидел Джордж, и он же налил из блестящего чайника зеленый чай.       — Конечно, в Париже надо не чай распивать, а вино, — произнес Харрисон, наливая себе чай тоже, — но у нас еще концерт.       — Да и печень не выдержит, если мы три недели круглосуточно будем в себя вино вливать, — присаживаясь на диван рядом, сказал Джон. — Мы и так пьянчуги — мама не горюй.       — И как вас только фанаты любят, таких алкоголиков… — усмехнулась Америка и поблагодарила Джорджа за заботу.       — А во Франции нас как раз не очень жалуют, — поделился Джон. — Неделю выступаем, а эти мисье в костюмах сидят с такими лицами, будто мы шахматную партию перед ними разыгрываем. Но с другой стороны, в этом есть свой плюс: можно спокойно ходить по улицам и слышать друг друга на сцене. А ты, кстати, с нами сейчас поедешь?       — Нет, я поеду с вами завтра, а сегодня разложу вещи и прогуляюсь по городу. — Америка отхлебнула чай.       — А почему бы тебе не прогуляться по городу вместе с нами?       — Понимаешь, в тридцатых годах здесь жили мои родители. Хочу походить по их местам в одиночку. А с вами я обязательно прогуляюсь.       — Понимаю, — кивнул Джон и хлопнул по коленям. — Так, ладно, нам пора.       Парни не сразу вышли из номера: долго копошились, искали что-то, шумели. Брайан заглядывал в номер, напоминал, что выходить уже пора и уходил — до следующего предупреждения. Один раз он даже спросил Америку: «Ты задерживаешь?» Вскоре парни уехали, и Ами ушла.       — Америка, твои родители жили в Париже? — спросил Сэр МакКартни, подняв голову к серому январскому небу города.       — Они здесь познакомились. Жили тут до войны, — Америка шагала рядом с Полом. — Папа служил в одной компании инженером, а мама работала журналистом. Познакомил их дождь — оба в тот день забыли зонт и спрятались в кондитерской. Там и познакомились и прямо перед войной поженились.       — А родилась ты уже в Ливерпуле?       — Нет, не в Ливерпуле.       Америка замолчала. Полу показалось, что он спросил лишнего. Два призрака из разных измерений одиноко брели по Елисейским полям.       — На самом деле история моего появления очень таинственна. Никаких документальных свидетельств не осталось. Мама рано умерла, а с папой мы сблизились только незадолго до его смерти. Я смогла узнать всю правду уже только там, за гранью бесконечности, но раскрыть могу только то, что известно официально. Кое-что я помню из рассказов мамы. Мои родители расписались летом 1939 года в Париже. Оба предчувствовали приближение войны, понимали, что она придет во Францию до нового года, и решили эвакуироваться. Моя мама родилась в Польше, и они поехали на восток, поближе к ее родителям, чтобы попытаться забрать их в Англию. Докуда они добрались, неизвестно. Вероятнее всего, война застала их в северозападной части Польши. Я родилась уже летом 1942-го года в еврейском гетто. Моя мама была отнюдь не фактурной еврейкой. Ты же видел Мэри Кристи? Она копия моей мамы, блондинки с зелеными глазами. Отец, наполовину немец, попросился в гетто с ней. В первые же дни он, талантливый инженер, разработал план подземного хода для побега. Известно еще как минимум одно гетто, где тоже вырыли тоннель, выходивший на безопасную территорию — Новогрудское.       Это оказалась невероятно сложная авантюра. Мой отец руководил работами. Раскопки продвигались медленно. Ежедневная пахота на вермахт в режиме каторги изнуряла всех, но по вечерам они собирались и вкладывали все оставшиеся силы в раскопки. Хоть и не все верили в авантюру отца, никто не бросал дела, потому что каждый хотел умереть свободным. Каждый знал, что, даже если дело не удастся довести до конца, их упорное сопротивление уже делает их свободными.       Людей становилось все меньше. Нацисты проводили массовые расстрелы. Моим родителям везло на всех этапах. В июне сорок второго родилась я. Маму вызвали на допрос, спрашивали, где ребенок, поскольку всех младенцев они изымали и убивали. Она ответила, что ребенок родился мертвым, и его похоронили. Ее избили и отправили домой. Мама, поддавшись предчувствию, спрятала меня у соседей, и на следующий день солдаты пришли с обыском. Удивительно, что они не стали искать могилу и эксгумировать тело.       Мне не приходилось затыкать тряпкой рот: мой первый плач был тихим и коротким, а все первые месяцы жизни я не плакала и молчала. Родители переживали, но успели с этим свыкнуться, надеясь на свободе узнать все у врачей.       К декабрю ход раскопали. Мы бежали, но вместе с нами спаслись немногие. Многие из тех, кто осмелился на побег, легли на землю и так и не встали.       Как мои родители смогли уплыть в Британию? Как они не попали вновь в гетто? Но факт того, что в ноябре 1943 года в порту Ливерпуля причалил пароход, с которого сошли мои родители со мной на руках, неоспорим. А я и перестала молчать, избавив родителей от поводов для беспокойства.       Пол не мог произнести ни слова. Он верил Америке, по крайней мере, ей очень хотелось поверить. Он не мог постичь мысли, что такое в жизни случается, что перед ним человек, выбравшийся из этой молотилки. Пол молчал, лишенный дара речи. Он брел по прохладному Парижу, пытаясь осознать то, что только что услышал.       — Ами… извини меня за этот сложный вопрос.       — Не переживай.       Пол и Америка вернулись к отелю «Георг V», когда стемнело, и поднялись в номер битлов. Везде, где они оказывались, пространство наполнялось шумом, превращаясь в балаган; парни курили, подъедали местные деликатесы, стоящие на журнальном столике, шутили и балагурили. В номер незаметно вошла Америка.       — Риччи, Риччи, — подзывал Пол проходящего мимо Ринго, щелкая пальцами.       — Ну что вы так? — вмешалась с порога Америка. — У меня сосед по утрам выходит во двор и зовет: «Риччи, Риччи», и ему навстречу, радостно виляя хвостом, бежит его йоркширский терьер. Ринго же не собака — он ваш барабанщик, ваша опора.       — Самая эмоциональная речь Америки за все наше знакомство с ней, — ехидно сказал Джон.       — Теперь есть, кому меня защищать! — гордо воскликнул Ринго, приобнимая Ами за плечи.       — Тоже мне, мужик, — ворчал Джон, — нашел, чем гордиться.       — Ами, налить тебе вина? — прервал парней Джордж, держащий в руках темно-зеленую бутылку. Америка присела и произнесла: «С удовольствием». Пол исподлобья бросил на девушку короткий взгляд. Из тоненького горлышка бутылки полилась изящная струя красного вина. «Вот сыр», — Джордж подвинул к девушке блюдо.       — А ты однозначно пользовалась у них успехом, — произнес Сэр Пол той Америке, которая могла его услышать, но ее снова не оказалось рядом.       Джордж расспрашивал у Америки, как у нее дела, и вскоре к ним подсели Джон и Ринго, все вовлеклись в беседу. В комнату вошел Брайан и подсел к остальным.       — Посмотри фотографии, которые мы сделали на прогулке. — Америка протянула Сэру Полу стопку фотокарточек. — Этого ты точно не видел.       Пол взял фотографии и стал перебирать их, рассматривая. Фотографии действительно были МакКартни не знакомы. На первой был Джордж, приставивший к лицу фотоаппарат; как понял старик, где-то у Харрисона была похожая фотография с Америкой. На второй пойман уже Пол, приподнявший левую бровь, отчего лицо приняло вопросительно-надменное выражение. На третьей Ринго, смотря себе под ноги, на цыпочках ходил по клеточкам напольного покрытия, стараясь не наступить на полосы. На нескольких последующих фото «Битлз» кривлялись на фоне Эйфелевой башни, но более всего пожилой МакКартни умилился, увидев стоящих в обнимку битлов.       Что-то в МакКартни еле заметно дрогнуло, когда он увидел портрет самой Америки. Шея была обмотана тем осенним шарфом, из-под него были выправлены лишь передние пряди, под которыми можно разглядеть ремешок фотоаппарата. Девушка улыбалась, глядя мягким взглядом в объектив. «Это меня успел сфотографировать Джордж, прежде чем я сделала то фото с ним», — объяснила Ами. «Хороший кадр», — чуть не сказал Пол и отправил фотокарточку в низ стопки.       — В один из последних дней вы с Джоном написали “Can’t Buy Me Love”.       — Точно. Мы старались написать что-то лучше “From Me To You”. Джордж не сразу понял эту песню. А почему вы так холодно вели себя в Париже?       — Мы скрывали наши отношения. Конечно, когда парни не видели, бывало и так.       Перед Сэром появилось закулисье зала «Олимпия». Америка, задумавшись о чем-то, стояла в тишине почти у сцены. Послышались шаги по деревянному полу. Ами вздрогнула от чьего-то прикосновения к плечу: это Пол прислонился подбородком.       — Знаешь, Ами, ты уже неделю здесь, а я все еще по тебе скучаю. По привычке, — тихо сказал он. — Ты от встрече к встрече все прекраснее и прекраснее, а я люблю тебя все больше и больше.       — И я тебя, Пол, очень люблю. — Ами не оглядывалась по сторонам в страхе увидеть кого-нибудь из «Битлз». Девушка поднесла ко рту сигарету, которая незаметно дымилась у нее в руке, и затянулась.       — О, дай мне затяжку, — попросил Пол, и Америка протянула сигарету ко рту басиста.       Фигуры Пола и Америки внезапно рассыпались и исчезли. Перед Сэром МакКартни чернела пустота. Все стало приобретать очертания дома Америки. Издалека, словно гудок приближающегося поезда, все ближе и ближе звучал дверной звонок. Вскоре все встало на свои места, мир снова стал реальнее. Заскрипела лестница, и по ней спустилась сонная Зами.       — Америка, — на пороге стоял тот сосед, Макси. — Доброе утро. Извини, что разбудил, но тут снова статья о тебе.       Мужчина протянул Ами, кутающейся в плед, номер известной столичной газеты.       — Ну-ка, — заинтересованно произнесла Америка, изучая газету.              Девушка Мерсисайда       В октябре предыдущего года в ливерпульской газете “Morning Liverpool” появилась статья под названием «Самый молодой, красивый и самоотверженный режиссер Ливерпуля». Журналист Джон Уотерс рассказал читателям об Америке Зами, ставшей в девятнадцать лет режиссером в экспериментальном театре «Фортуна». Редакция газеты “England Daily” выяснила, что Америка Зами не только режиссер и студентка Ливерпульского университета, но и агент популярной группы The Beatles.             Пока девушка сопровождает группу в туре по Франции, нам не удается взять у нее интервью, но мы узнали некоторые подробности о ее сотрудничестве с The Beatles. Она предложила свою кандидатуру осенью 1961-го года, практически ни разу не встречаясь с участниками группы для деловой беседы — обсуждение шло по почте. В декабре того же года нынешний менеджер группы Брайан Эпстайн пытался отсудить у Америки право продюсирования The Beatles, но судебный процесс окончился обоюдной победой. Эпстайн и Зами повлияли на имидж группы в 1962-м году, тогда же к ним присоединился музыкант и дирижер Джордж Мартин, работающий в репертуарном отделе лейбла “Parlophone”. Несмотря на все это, Америка познакомилась с «Битлз» лишь весной 1963-его.       Известно также, что девушка родилась в Ливерпуле в июне 1942-го года.       Мы должны присмотреться к этой загадочной персоне, которую все обсуждают, но никто не видел. Вполне вероятно, что эта девушка — вымышленный персонаж, придуманный для рекламы группы.

      Билл СМИТ

             Америку статья развеселила.       — Переврали, переврали… Зато Билл Смит прав насчет одной вещи. Эта Америка Зами — вымышленный персонаж!       Макси рассмеялся.       — Америка, а ты правда работаешь с «Битлз»? Нам с Лией они нравятся. Может, автограф дашь?       — Да, я работаю с ними, но автографа я не дам, пока вы с Лией не придете ко мне в гости!       — И ты к нам заглядывай!       Стоило Америке проводить соседа, как зазвонил телефон.       — Алло? — раздался голос Эллины. — Угадай, о ком я только что в газете прочитала?       «А седьмого февраля The Beatles отправились в США», — отчетливо произнесла Америка. Пол понял, что уже не дома, а в аэропорту Хитроу, откуда вскоре должен вылететь самолет с группой. Вдалеке Сэр МакКартни разглядел приближающийся черный сгусток людей перед орущей вдали толпой провожающих фанаток, журналистами с фотокамерами и полицией. Люди стали приближаться, и, когда прошли мимо него, старик разглядел светлое пальто Синтии, которая прижималась к мужу как могла, Джорджа, несущего две тяжелые сумки, самого себя, растерянно улыбающегося, Америку, идущую чуть впереди Брайана, и, наконец, Ринго; фотографа и братьев Майслз, которые снимали о группе фильм, Мэла Эванса. Сэр Пол, словно сам был журналистом, последовал за толпой к трапу самолета. Он прочувствовал ту торжественность ситуации, которую ощущал, проживая тот день тогда, будучи почти двадцатидвухлетним. Вскоре все, кто должен был лететь, оказались на борту гудящего самолета.       Все сели на свои места. Америка села с Брайаном, заняв место у иллюминатора, сзади притулились Джон с Синтией, Ринго с Джорджем и Пол. Самолет стал гудеть еще громче.       — Ну что, парни, как ощущения? — Эпстайн повернулся к битлам.       Все синхронно показали большие пальцы вверх. Брайан засмеялся.       — Видишь, Ами, все так хорошо, что наши болтуны решились дара речи.       Четыре пары глаз недовольно посмотрели на менеджера. «Страшно!» — театральным шепотом сказал Брайан и опустился в кресло. Самолет загудел совсем громко и медленно попятился назад. В одно мгновение всех накрыло чувство, словно самолет выедет на хайвей и, лавируя среди легковых автомобилей, примчит группу в Нью-Йорк по земле. Лайнер не торопясь развернулся, проехал немного и остановился. «Приехали», — мрачно констатировал Джон. Все прыснули. Самолет взял разгон и, словно птица, оторвался от земли. Завыло в ушах.       Самолет устремил свой нос почти вертикально вверх. Парни закрыли глаза от головной боли. Все молчали, словно боялись что-то спугнуть. Лайнер набирал высоту, и земля, похожая на волейбольный мяч, начала медленно падать вниз. Носик самолета прорубил облако, как ледокол разрезает весенний лед, поднялся совсем высоко и выровнялся.       — А ведь забавно, — громко произнес Джон, чтобы слышали и ребята, и Брайан с Ами, — Америка летит в Америку!       — Мы все летим в Америку! — послышался сзади радостный голос МакКартни.       — Ура! — воскликнули парни.       — Очень уж интересно, как нас там примут, — высказался Джордж.       — Брайан, а сколько осталось лететь? — спросил Джон.       — Джон, мы летим меньше часа, — Брайан был строг. — Подумай.       — Америка, не забудь передать Оуэну, чтобы включил в сценарий мою фразочку про «От Гренландии налево», — перевесившись через спинку кресла, просил Джон. Ами кивнула. Послышался смех Ринго. Миловидная стюардесса предложила пассажирам напитки. Брайан взял кофе, Джон похвалил глаза девушки. Синтия жалобно посмотрела на мужа. Стало шумно.       — Брайа-ан! — протянул Пол, и менеджер, расплескав кофе, вскочил с места.       — Что случилось? — тревожно спросил Эпстайн.       — Сколько времени лететь осталось?       Менеджер, вздохнув, посмотрел на часы.       — Пять часов, шестнадцать минут. — И сел. — Ай, весь кофе пролил! — сокрушался Брайан, раздражаясь.       К Эпстайну незаметно подкрался Джордж и прошептал:       — Сколько лететь осталось?       Обыкновенно не отличающийся пылким темпераментом Брайан не выдержал.       — Сговорились, что ли?       — Сразу видно — еврей. Вопросом на вопрос отвечает, — встрял Джон, удостоившись испепеляющего взгляда менеджера.       — Так, сели все! — потребовал Брайан. — Лететь осталось пять часов пятнадцать минут. Услышу в ближайшие два часа вопрос «Сколько лететь осталось?» — разверну самолет к чертям.       Мимо кресел прошел Ринго.       — Стоять! — приказал Брайан. Старр вздрогнул и остановился. — Время спрашивать пришел?       Ринго, как арестованный, поднял руки вверх.       Вскоре парни задремали, и Сэр МакКартни не заметил, как сам уснул. Проснулся, когда самолет пошел на посадку. Спалось в полете сладко, но еще слаще становилось от мысли, что сейчас Пол, спустя более полувека, переживет один из ключевых моментов его жизни. Иллюминаторы затянулись пеленой серых облаков, и вскоре показался океан, а за ним — суша, точнее, американская земля.       Уши всем вновь заложило, еще неприятнее, чем при взлете. Америка нашла у себя в рюкзаке карамельные конфеты и раздала парням и Синтии, но это слабо помогло. Совсем скоро показался Нью-Йорк, ровные улицы которого четко различались в воздухе. Самолет, как орел, закружил над аэропортом Джона Ф. Кеннеди. Виднелась конечная цель — взлетная полоса, похожая на черную ссадину посреди снега.       Полет подходил к концу. Самолет проводил последние секунды в невесомости. Шасси плавно приблизились к асфальту и наконец мягко соединились с ним. Все уставились в окна, как в телевизоры без линз. Повсюду стояли юные американки, бьющиеся в истерике от осознания того, что самолет с The Beatles приземлился на их родине.       Самолет остановился и, выбившись из сил, стих. Стал слышен какой-то дикий вой. The Beatles долго переглядывались, пытаясь понять, что это: это визжали пять тысяч американских фанаток, приехавших в аэропорт встретить группу.       — Мы зря переживали, — вынес вердикт Джон, дожидаясь, пока откроется дверь. — Здесь мы тоже популярны.       Дверь открылась, и вой стал громче раз в сто. Кто-то скандировал: «Би-итлз! Би-итлз!» Парни торжественно сошли по трапу, размахивая руками. Каждое их движение вызывало новую волну громкого восторга. За квартетом вышли Брайан, Америка и все остальные. Парни долго стояли, окруженные фанатами, которых всячески пыталась удержать полиция.       Парни по-настоящему вдохновились. Каждый из них твердо понимал, что в их жизни происходит очень важный момент. Если прежде американская культура проникала на английскую землю, вдохновляя юношей, в том числе будущих The Beatles, заслушивать и перепевать песни, то теперь британская музыка пересекла океан и вызвала ажиотаж в Америке.       Казалось, они стояли здесь, на холоде, целую вечность, улыбаясь юношам и девушкам. Но еще пару лет назад они не могли себе представить, что в нью-йоркском аэропорту их будут встречать целых пять тысяч преданных фанатов, все громче и громче крича слова обожания и размахивая плакатами. Стрекотали вспышки фотокамер. Надо было постоять на морозе подольше, чтобы отвесить свой поклон страждущей американской публике.       Наконец подъехали несколько машин, и англичане сели в них. The Beatles ожидали насыщенные две недели и всего четыре выступления. По краям дороги стояли подростки в надетых под плащи футболках с фотографиями битлов. У отеля «Плаза» хор детских голосов скандировал: «Нам нужны «Битлз»! Нам нужны «Битлз»!»       Вскоре все оказались в номере отеля. Из-за большого скопления людей в комнате поднялся гам. Битлы стали созваниваться с родными, оставшимися далеко в Англии, зажимая свободное ухо пальцами. Джордж объяснял, какие песни группа исполнит на концертах и какие планы у них на поездку. Мэл предупредил ребят, что скоро они отправятся в Центральный парк, и исчез. Джордж, закончивший телефонный разговор, подошел к Ами.       — Ами, я, кажется, простудился. Горло болит и голова.       — Это ты зря затеял, — бросил Джон, курящий рядом.       Америка приставила ко лбу гитариста тыльную сторону ладони.       — Температуры нет. — Девушка достала из кармана несколько оставшихся леденцов. — Пока возьми это. Иди в спальню и отдохни, сейчас закажу тебе чай.       — Что такое? — недоуменно спросил Брайан, войдя в комнату.       — В Центральный парк мы поедем без Джорджа — он простыл. Чтобы не стало хуже, пусть отлежится.       — Лишь бы совсем не расклеился, — расстроенно произнес Брайан. — Значит так, уже пора ехать. Собираемся!       Парни услышали команду менеджера не сразу, поэтому Брайану, Мэлу и Америке приходилось подходить к Полу, Ринго и Джону, чтобы напомнить им о поездке персонально.       The Beatles, временно превратившиеся в трио, отправились в Центральный парк, еле проскочив мимо фанаток. Их сопровождало много людей — Сэр МакКартни не мог вспомнить имен и половины из них. По-прежнему их преследовали журналисты. Затем они вернулись в отель и легли отдохнуть после долгого перелета. Утро наступило для Сэра Пола быстро, потому что ночи снова не было. Джордж встал на ноги, и группа, дав по пути два интервью, отправилась на репетицию «Шоу Эдда Салливана». Старик всюду следовал за ними. Пролетел незаметно еще один день, завершившийся веселым вечером в номере отеля. Пол вспоминал, какими длинными и насыщенными казались дни в молодости: ранний подъем будто увеличивал сутки, и весь день казалось, что уже наступил вечер. В путешествии, которое Полу организовала Америка, время шло очень быстро.       Наступил вечер девятого февраля, которым группа выступала на «Шоу Эдда Салливана». Все сидели в номере как на иголках, дожидаясь такси. Но если Эпстайн, Зами и Эванс имели терпение, то парни вовсе шатались в пальто по номеру. «Советую снять пальто, а то вспотеете», — произнес Брайан голосом строгой матери. Ринго включил радио на частоте одной из тех радиостанций, что круглосуточно крутили The Beatles в честь их приезда в Америку. Америка вошла в номер и констатировала приезд такси, и ребята кинулись к выходу.       Сэр Пол не успел оглянуться, как оказался в зале «Шоу Эдда Салливана». Эдд Салливан громко представил группу, и девушки, составляющие большую часть публики, завизжали. Пол забыл, насколько этот визг был оглушителен; со времен концерта «Битлз» в “Cavern”, он стал еще громче. Парни, которые не слышали не то что друг друга — самих себя, никак не подавали вида. Казалось, их ничего не возмущает.       — Сэр Пол, — старик услышал голос Америки, — вы так ничего и не ели.       Америка протянула МакКартни какой-то бумажный сверток. Пол недоверчиво посмотрел на него. Ами кивнула, и мужчина решился взять что-то неизвестное. Развернув бумагу, он понял, что девушка принесла ему овощной сэндвич.       — Зная твой следующий вопрос, скажу: он такой вегетарианский, что более вегетарианского сэндвича ты не найдешь ни за что и никогда. Приятного аппетита.       — Спасибо за заботу, — буркнул Пол и накинулся на сэндвич.       Толпа взвыла еще громче. МакКартни в мгновение ока поглотил бутерброд, испачкав рот горчицей и кетчупом. Америка молча протянула старику салфетку, и он ей воспользовался, дожевывая хрустящие огурцы.       — А теперь мы отправимся в Вашингтон. — Америка взяла в руки бумагу из-под сэндвича, и два комка, как снег, моментально растаяли в холодных ладонях девушки, пролившись талой водой на пол.       — О-ого… — удивился Пол. Америка поспешила выйти из зала. Дверь вела прямо на вокзал. Пол приметил фигуры битлов, двигающихся к поезду. За ними неизменно шли Брайан и Америка, фотографы и еще много-много людей. МакКартни вспомнил: в тот день самолет в Вашингтон отменился, и The Beatles отправились в столицу на поезде. Пол вспомнил концерт в Вашингтоне, воспоминание о нем так неглубоко плыло в памяти, как в океане, словно этот концерт МакКартни отыграл вчерашним вечером. Как же его забыть: из-за того, что Джордж в одном из интервью признался в своем пристрастии к шоколадным конфетам, музыкантов забросали ими, и те из-за своей жесткости в полете обратились в камушки.       — Джорджу, из-за которого это вообще началось, даже рассекло бровь, — произнесла Америка.       — Этого я не помню.       Перед Полом появился концертный зал, в котором уже вовсю пели «Битлз». На группу сыпался настоящий конфетный град. Обертки шелестели в руках девчонок, некоторые конфеты раскрывались в полете. Момент, когда Джорджу в левую бровь прилетела большая твердая конфета, был никем не замечен до тех пор, пока из раны не начала сочиться кровь. Джордж стойко доиграл песню до конца, и в перерыве вытер рану носовым платком. Во время следующей песни кровь тоже шла. Сэр МакКартни прошел за кулисы, и первым, что он застал, были ссорящиеся Брайан и Америка.       — Брайан, ему нужно помочь, — девушка рвалась к сцене.       — Нужно подождать, пока они доиграют, — Эпстайн держал Зами за плечо. — Осталось немного!       Между песнями Джордж вновь утер кровь платком. Пол, поняв ситуацию, объявил последнюю песню. Конфеты все еще сыпались на сцену камнепадом.       — Уйми их! — Америка начинала выходить из себя. — Это может плачевно закончиться!       Брайан ушел. Джордж вел себя как ни в чем не бывало, стойко держась на сцене, даже пританцовывая. Зазвучал долгожданный заключительный аккорд, музыканты раскланялись и ушли за кулисы. Америка подскочила к Джорджу, приложив к брови заранее смоченную в холодной воде тряпку. «Как ты себя чувствуешь?» — спрашивала взволнованная Ами. Парни окружили их. Однако во взгляде Пола читалась ревность, но он был бессилен: во-первых, Америка всего лишь оказывает музыканту первую помощь, во-вторых, он не может взять и раскрыть их роман. Пол видел, с какой нежностью Джордж смотрит на Америку, он не раз ловил эти неоднозначные взгляды. «Спасибо, Америка, — улыбаясь, ответил парень. — Я в порядке». «Подайте, пожалуйста, спирт», — попросила Ами, и ей протянули заготовленный ею пузырек, и девушка смочила тряпку. «Сейчас будет неприятно», — сосредоточенно произнесла девушка, прикладывая к ссадине дезинфицирующее. Джордж молчал, однако по его взгляду было видно, что его пронзила щиплющая боль. Америка аккуратно подула на рану. «Ребята, цените нашу мамочку», — назидательно произнес Джон.       — Милый эпизод, — сорвалось у Сэра Пола с языка.       — Но не все было так безоблачно, — напомнила Америка. — По приезде в Нью-Йорк произошла моя первая встреча лицом к лицу с одной из неприглядных сторон битловской жизни.       Пол был уже не за кулисами сцены, а в коридоре отеля «Плаза». Вдалеке послышался гогот то ли Ринго, то ли Джона. The Beatles возвращались с концерта в Карнеги-холле. Они оказались в гостиной своего номера. Следом вошли лишь Брайан и Америка.       — Ребята, — официальным тоном говорил Брайан. — Завтра мы отправимся в отпуск в Майами. Но прежде я хотел бы вам преподнести небольшой подарок. Я знаю, вы много трудились и устали, и я предлагаю вам развлечься, — Брайан открыл дверь, и в комнату вошли восемь девушек легкого поведения: шесть блондинок и две брюнетки. — Выбирайте любых и уединяйтесь.       Америка, сидевшая в углу, тихо встала с кресла и незаметно выскользнула из комнаты под одобрительное «О-о-о!» Джон особенно осмелел: Синтия вчера улетела домой. Америка заперлась в своем номере. Теперь приступ ревности окатил ее, словно холодной водой из ведра. Девушка глотала воздух и не могла начать дышать, не зная, что с ней.       К девушке постучались. «Войдите», — не своим голосом сказала Америка, и на пороге появился Брайан.       — Америка, зайдешь ко мне, чаю попить?       Из-за спины Брайана выглянул Джон.       — Брай, нам не хватает места — комнат три, а нас четыре.       Америка вскочила с постели, бросив: «Воспользуйтесь моей».       — Спасибо, Ами! Ринго, заходи! — махнул рукой Джон.       Ами пересекла коридор и решительно вошла в комнату Эпстайна. Девушка села на кресло перед журнальным столиком, на котором стояли чайник, паря носиком, и две чашки. Брайан сел рядом с девушкой, наливая ей чай.       — Я знаю, Америка, что ты чувствуешь. Поверь мне, — спокойно говорил Брайан. В нем была еврейская мудрость и своеобразная харизма, хотя Америка находила Эпстайна куда красивее среднестатистического еврея. Он всегда говорил очень деликатно, без прямолинейности. Америка прекрасно понимала, что он имеет в виду. — Я сам мучаюсь от этого всего… Жизнь такая. Поначалу такое почему-то тяжело принять. Попей чаю, успокойся.       Америка стала маленькими глотками пить зеленый чай, смотря в никуда.       — Прости, что не предупредил тебя. Пусть они отдохнут, — Брайан тоже отпил целебного напитка. Гомосексуализм Эпстайна сейчас объединял их с Ами.       — Они взрослые мужчины, это естественно, — сказала Америка спокойно.       За стеной начали слышаться стоны. У Америки непроизвольно затряслись руки, да так, что горячий чай начал литься по рукам. Она продолжила делать вид, словно ничего не происходит.       — Ами, — мужчина не мог смотреть на коллегу, которая сама не понимала, что происходит, и, подойдя к ней, взял ее за руки. — Все хорошо! Все хорошо! Так… чаем делу не поможешь. Мы идем в бар пить виски.       Брайан потянул девушку за руки, и она встала. Вскоре Ами и Брай оказались в баре на первом этаже. Америка начала постепенно приходить в себя.       — Спасибо тебе, Брайан, — благодарно произнесла Америка. — Я сама не знаю, что на меня нашло.       Брайан улыбнулся девушке.       — Пустяк. Всякое случается.       Америка и Брайан полночи просидели на диване в холле, рассказывая друг другу о жизни, а под утро девушка уснула, лежа головой у Эпстайна на коленях.       — Я не понимаю, что в этом такого, — развел руками Сэр Пол. — Ты просто ханжа.       Америка, стоявшая напротив Пола, молчала.       — Мне даже самому неприятно как-то стало. Давай что-нибудь поприятнее посмотрим. Насколько я помню, мы летим в Майами?       — Ты прав. — За спиной Пола зашумел прибой. МакКартни обернулся, и за стеклянными входными дверьми уже не чернел ночной Нью-Йорк, а волновался голубой океан.       Пол вышел из отеля, и его тут же принял в объятия теплый флоридский воздух. МакКартни блаженно выдохнул и закрыл глаза. Он шагал вперед, закрыв глаза, чувствуя, что сухой раскаленный песок сменяется мокрым и холодным. В предвкушении легкого купания Сэр облизал губы. Но чем дальше он шел, тем больше понимал, что идет словно по гладкой поверхности льда. Старик открыл глаза и понял, что стоит на воде метрах в десяти от берега. «Какого черта?» — воскликнул МакКартни, переминаясь с ноги на ногу.             На берегу появилась толпа полураздетых людей. Пол подошел поближе и разглядел четверых битлов в плавках, рубашках и головных уборах. Схватившись за руки, они вбежали в воду. Подойдя поближе, МакКартни смог разглядеть и наблюдающих с берега фанатов и лежащую в шезлонге с книгой Америку. Девушка была в слепящей глаза своей белизной удлиненной рубашке. Битлы долго плескались, забыв про Зами, а потом подошли поближе к шезлонгу и стали подстрекать ее присоединиться.       — Америка, чего скучаешь? Давай с нами! — первым ее позвал Ринго.       — Тут такая водичка классная, — Пол в очередной раз обрызгал Леннона.       — Нет, мне и тут хорошо, — Америка углублялась в книгу и почти не смотрела на музыкантов.       — Ну А-ами, ты же обещала-а, — протянули в унисон «Битлз».       — Чуть позже.       Парни решили немного похулиганить. Они вышли на берег, подхватили с разных сторон девушку и понесли к воде. Америка успела лишь бросить на шезлонг книгу, чтобы она не была утоплена. «Легкая, как пушинка», — произнес Ринго. «Создана специально для того, чтобы на руках носить», — продолжил мысль Джордж.       Парни поставили девушку на ноги почти у самого берега и стали плескать на нее водой и бить руками по поверхности, чтобы на Америку попадали соленые брызги.       — Ах так! — шутливо произнесла Ами и, перекрестив руки, стянула с себя тунику и бросила ее на берег, оставшись в черном сдельном купальнике. — Бросаю вызов: кто первый до буйка?       Девушка показала на прячущийся за голубыми волнами желтый шар и поторопилась уплыть. Парни переглянулись, бросили на берег лишнее тряпье и поспешили ее догнать. Перегнал Америку только Джордж.       — Победитель сажает себе на шею Америку и плывет с ней до берега! — догнав Пола и Ринго, предложил Джон. — Жаль, что победитель не я.       — Не слишком ли много разговоров обо мне? — спросила Америка. — А вообще, я боюсь, что Джордж подо мной сломается.       Пола, казалось, ситуация ни капельки не смущает.       — Ами, ты же совсем легкая! — возразил Ринго.       — Ну, я могу понести тебя на руках, — после этих слов Джорджа с головой поглотила вода. Америка скоро почувствовала руки Харрисона на своих ногах: Джордж взял Америку под коленями, а второй рукой обхватил талию. — Держись крепче за шею!       — Джордж, нет, не стоит! — восклицала Америка, обхватывая Джорджа и ощущая его громкое дыхание.       — Да, МакКартни, у тебя любимую уводят, а ты и бровью не ведешь! Король баранов, — фыркал старый Пол. — Америка, я правильно понимаю, сейчас будут съемки «Вечера трудного дня»?       — Правильно понимаешь, — кивнула Америка. — Но прежде, чем в Лондоне начнется первый съемочный день, ребята заедут ко мне в гости.       Пол не заметил, как снова оказался в доме Америки, и первое, что бросилось ему в глаза: похудевший отрывной календарь над фортепиано. На нем как будто горела красная единица, а внизу, перпендикулярно ей, два слова: «март» и «воскресенье». Америка читала книгу полулежа на диване. Во дворе заскрипела калитка, девушка не придала этому значения, думая, что разгулялся ветер. Но это был не ветер, а вихрь под названием “The Beatles”. Зашумели четыре знакомых голоса, и Ами привстала. Когда зазвенел дверной звонок, девушке пришлось подняться с дивана. В глазке Америка разглядела Пола, а на заднем плане — пробегающего в сторону сада Ринго.       — Миледи, не соблаговолите ли вы посетить скромное выступление квартета трубадуров, которые споют эксклюзивно для вас? — почтительно произнес Пол вместо приветствия.       — Принимаю приглашение, милорд, — слегка улыбнувшись и кивнув, ответила Америка. МакКартни протянул девушке руку; она не стала даже накидывать осенний плащ, ведь стоял удивительно теплый для начала весны день. Пол и Ами прошли к садику, где около декоративного бассейна стояли The Beatles с акустическими инструментами. Ринго сидел на стуле, держа два белых бонго. Пол, как догадалась Америка, солировал. Он встал перед аккомпанирующим трио и кивнул.       Вступил Джордж на соло-гитаре, извлекая из тонких струн низкие глубокие звуки. Затем — ритм-секция из бонго и гитары Джона. После трех рефренов зазвучал бархатный голос Пола, и на подголосках, как арфа, подпевала гитара Джорджа. О таком можно только мечтать: «Великолепная четверка» поет песню о любви во дворе твоего дома!              I give her all my love —       Thatʼd all I do.       And if you saw my love —       Youʼd love her too.       I love her.              Сердце Америки заколотилось, напоминая ей, кому посвящена песня. Вот она прошла в модуляцию и несколько замедлилась. В этот предзакатный час не хватало романтичного стрекотания сверчков и цикад. Зазвучал завершающий рефрен, и песня закончилась на мажорном аккорде. Группа раскланялась, и Пол подбежал к Америке, завороженно стоящей на краю бассейна. Он подхватил ее и бросил в воду.       — Ты идиот? — рассердился Леннон. — Вода холодная!       Америка скрылась под водой и не появлялась. На поверхности шипели, лопаясь, пузырьки. Пол встревоженно вглядывался в воду:       — Америка? Ами? Ты где?       Джордж подкрался к МакКартни сзади и отомстил за Америку: толкнул его в спину. Брызги разлетелись в разные стороны. Ринго и Джордж расхохотались. Голова плюющегося МакКартни показалась над водой.       — Ты у меня сейчас получишь! — Пол подплыл к краю бассейна и потянул Джорджа за штанину. Харрисон не устоял на ногах и плюхнулся в воду. Джон снял часы и с криком «Эхе-ей! Моржевание!» разбежался и прыгнул к ребятам.       — Я не с вами! — хохотал Ринго. Ринго склонен к простуде, поэтому решил не поддаваться соблазну.       Из сада вышла Америка. Плескающиеся в холодной воде парни вдруг удивленно замерли.       — Несчастные битлы соскучились по бассейну в Майами? — спросила она. — Увы, здесь не так тепло.       — Ами… А как ты… Ты же только что была… — растерянно лепетали парни, оглядываясь на бассейн.       — Вылезайте. И как такими синими губами можно петь? — шутила девушка.       Парни выкарабкались из воды. Тяжелые костюмы обвисли и облепили тела. Америка пригласила их в дом, и они, дрожа, вошли.       — Прости, мама, но у меня дома сейчас будет три голых битла, — сказала Зами, приложив к груди руку. — Быстро в горячий душ, а костюмы повесьте на змеевик.       Америка пошла на второй этаж, чтобы одеться в сухую одежду и найти хоть фи́говый листик, чтобы прикрыть достоинства парней.       — Хорошо, что я не купался, — развалившись в столовой на диване, довольно произнес Ринго. Первым в ванную комнату юркнул Пол. «Это нечестно!» — восклицал Джон. «Честно! Я первый нырнул», — вещал МакКартни из-за двери. Америка дала парням пледы и пушистые банные полотенца и ушла мыться на второй этаж. Спустившись, она обнаружила заждавшихся Джона и Джорджа и пригласила подняться в ее душевую. Парни поспешили наверх, перескакивая через ступени.       Америка заварила чабрецовый чай с медом для всех, в том числе и для Ринго. Вскоре вышел Пол, подтянулись и Джон и с Джорджем, и хозяйка положила их под теплое одеяло в комнату с телевизором и вручила поднос с чашками. Парни, разумеется, попросили телевизор включить; там как раз шел бокс, который их быстро увлек. Ринго предпочел пообщаться Ами, жарившей сырники. Масло частенько плевалось девушке на руки, и она постоянно отпрыгивала от плиты. Парни стали слышать доносящийся с кухни запах предстоящего ужина и переглядывались, гадая, что же стряпает Зами.       Америка вошла в комнату с подносом, на котором стояло широкое блюдо с сырниками и чашки с какао. Парни протянули довольное «О-о-о!», Джон и Пол потирали руки. На пороге встал Ринго.       — Парни, клянусь Чаком Берри: эти сырники обалденные.       — Верим! — сказал Пол, жадно кусая румяный сырник.       — Боже, а какое же божественное какао!       — Да! Лучшего я в жизни не пробовал!       На следующий день на Паддингтонском вокзале начались съемки фильма, известного миру как «Вечер трудного дня». Поднялась суматоха: девушки в массовке щебетали в предвкушении встречи с любимой группой; съемочная группа взволнованно сновала туда-сюда; вокруг Ами столпилось много людей, и каждый со своим вопросом; «Битлз» опаздывали; поезда шипели, отбывали, прибывали; диктор делала объявления; пассажиры недовольно обходили огороженную съемочную площадку и ворчали, потому что ограды мешали проходить к перрону. Сэр Пол пробрался через толпу поближе к мисс Зами. Сейчас было особенно видно, насколько она не походила на своих современниц, словно прилетев из будущего: свободный вязаный свитер подчеркивал хрупкость тела, узкие брюки — тонкие ноги, а завязанные в конский хвост волосы — длинную шею. Тот самый образ деловой женщины, работающей по пока не освоенной женщинами профессии режиссера, не впервые отмечал МакКартни. Она гордо несла этот статус и заметно отличалась от своих современниц. Еще по ее речам на свиданиях с Полом он понял, что она задаст феминистические тенденции в эти революционные шестидесятые, и признал силу и смелость этой девушки.       Появились The Beatles, и массовка радостно заулюлюкала и зааплодировала. Парни помахали коллегам и отправились к Америке на перрон, чтобы услышать первые указания. Девушка, сконцентрировавшись на работе, поприветствовала ребят. Им принесли кофе.       — Сегодня вам придется много побегать, — Америка начала рассказывать о планах на первый съемочный день. — Вот эта толпа будет гнаться за вами, в конце концов вы прибежите на вокзал, где встретите Пола и Уилфреда Кэмпбелла, который играет роль дедушки.       — Это все? — спросил Пол.       — Вы сначала это сыграйте. Сейчас вы будете работать с другим режиссером, мистером Лестером. Он опытный человек и превосходно чувствует кадр. Я буду работать как второй режиссер и ассистент главного.       К Полу подошел низкорослый чернявый молодой человек и протянул бутафорские бородку и усы.       — Пэм, как ты здесь оказался? Ты ассистент начальника осветителей, а не гример, — спросила Америка.       — Анни попросила меня принести усы, — тоненьким голосом ответил Пэм.       — Но наклеивать их все равно должна она, а не мистер МакКартни. Вернись и передай ей, — дала указания Америка, и парень бойко ретировался.       — Смешной, — сказал МакКартни.       Америка отправила парней к гримеру, а массовка последовала на место съемок. Вскоре Пол с усами, а за ним и остальные подошли к девушке.       — Тебе бы Ленина играть, — усмехнулась Зами.       — Леннона? — переспросил МакКартни.       — Ленина, а не Леннона.       — Кто это?       — Предводитель коммунистической революции, — девушка поправила парню воротник.       К парням подошел мужчина лет тридцати пяти с блестящей лысиной. Он стал пожимать битлам руки. «Здравствуйте, здравствуйте, если вы меня не помните, я Лестер, то есть Ричард, приятно вас видеть», — тараторил он. «А мы тезки», — высказался Ринго. «И это прекрасно! Что ж, давайте сначала сфотографируемся на память, и приступим. Денни, сфоткай нас!»       «Битлз» выстроились в ряд: усатый Пол, Джордж и Ринго, между которыми втиснулась Америка, и Джон, которого приобнял за плечи мистер Лестер.       — Спасибо, Денни. Джон, Джордж, Ричард, пойдем, нас уже ждет массовка.       Парни ретировались. Пол и Америка молчали в смятении.       — Знаешь, кто еще есть в массовке? — интригующе произнесла Ами. — Эллина.       — Ого! — удивился Пол. — Неожиданно. Хотел бы я ее увидеть.       — Я пригласила ее, чтобы подзаработала денег. Хочешь еще кофе?       — Не откажусь.       Пол и Ами мило пообщались за чашечкой кофе. Прошло уже три часа, а парни все не появлялись. Сцены были довольно сложные: от них требовалось бегать, падать, лазить и прыгать. Уже приехал Уилфред Кэмпбелл, с которым познакомился Пол. Наконец, уставшие и потные ребята побрели по перрону.             Осталось отснять последний на сегодняшний день эпизод: к ребятам присоединяется Пол и «его дедушка». Несколько дублей никак не нравились Ричарду и Америке, но один из них все же их удовлетворил. Первый съемочный день закончился. Все разъехались по домам, а Америка, встретившись с Эллиной, пошла к ней домой.             Весь вечер девушка просидела за фортепиано, отказываясь от ужина, на который тетя и сестра настойчиво приглашали. Она что-то наигрывала, перебирала клавиатуру пальцами, записывала в тетрадь, стоящую на подставке для нот. Ближе к ночи Америка написала песню и предложила послушать Эллине. Это была фортепианная баллада:              Cassiopeia shines in the sky.       I look at the stars and smile,       Because I really want to fly       And know that you are mine.              Голос Америки завораживал. За всю свою жизнь МакКартни слышал много завораживающих женских голосов, но такого тембра, как у Ами, не слышал никогда. Ее контральто был так глубок, нежен и женственен, что Сэр Пол закрыл глаза.       — Что-то мне это напоминает… — протянул МакКартни, когда девушка сыграла завершающий аккорд. — Да она же похожа на “You Are So Beautiful”!       — Ты прав, Билли Престон отчасти вдохновился моей песней. А моя песня стала ответом на…       — “And I love her”, — закончил Пол фразу за Америку.       — Да. Утром перед съемками я пришла на «Эбби-Роуд» и записала демо. Джордж Мартин очень удивился, застав меня там. Я посоветовалась с ним, как лучше выпустить пластинку. Он предложил свою помощь. Но для того, чтобы выпустить сингл, требовалось заполнить сторону B другой песней, и я начала думать над тем, что поместить на оборотную сторону.       До The Beatles мистер Мартин выпускал на “Parlophone” радиоспектакли и юмористические концерты, и я, вспомнив об этом, предложила на обратной стороне выпустить свое стихотворение “Three days in rainy Paris without an Umbrella”. Двадцать четвертого марта вышла первая книга Джона “In His Own Write”, днем позже — мой первый сингл, а на следующий день на радио впервые прозвучала песня “Love You So”.       Но вернемся к “And I love her”. Перед съемками эпизода с этой песней, я столкнулась с первым в своей жизни бунтом рабочего.       Комната в квартире Эллины превратилась в съемочную площадку фильма «Вечер трудного дня». Съемочная группа наслаждалась перерывом и кофе-брейком. Америка обсуждала с Ричардом множество неудачных дублей.       — Женщине-режиссеру не место на съемочной площадке! Женщине не место рядом с «Битлз»! Долой Америку Зами! — произнес высокий мужской голос в мегафон.       Все начали испуганно переглядываться, ожидая, что же сейчас произойдет. Произошло пятисекундное смятение; никто не знал, как поведет себя темная лошадка Америка. Сэр Пол тоже воздержался от очередного едкого комментария.       Девушка извинилась перед мистером Лестером и отставила чашку с кофе. Она знала, кто это сказал; а он и не скрывался, сжимая в правой руке мегафон. Это был тот самый ассистент начальника осветителей Пэм. Америка ровным шагом подошла к низкорослому молодому человеку. Все затаили дыхание в ожидании увольнения Пэма. Зами остановилась на расстоянии вытянутой руки от мужчины.       — Мистер Ивáнсо, я понимаю, почему вы так говорите. Сексистам сейчас нелегко… Предлагаю хорошо подумать над проблемой женской эмансипации. Идите домой, отдохните, а завтра выходите на работу в хозяйственный персонал. Уборщиком, попросту говоря.       Смех грохотом прокатился по съемочной площадке.       — Вы бездарность, я не желаю работать на вас. Я увольняюсь, — мистер Ивансо развернулся и ушел, все еще сжимая мегафон в правой руке.       — Что сейчас было? — слышался везде вопрос.       — Работаем! — скомандовал мистер Лестер.       — Да, тебя не все любили, — выяснил МакКартни.       — И это не все. Но сейчас мы познакомимся с Омпадой Овод, которая по моему приглашению заскочила на съемочную площадку.       «Это интересно!» — подумал МакКартни.       Невыспавшихся битлов тщательно гримировали, чтобы в кадре они выглядели свежо. С минуты на минуту должны начать снимать сцену с песней “Iʼm happy just to dance with you”. Америка объясняла ребятам, что на что им стоит обратить внимание в этой сцене. В углу толпились танцовщицы, ждавшие своего выхода. Мимо прошла, стуча каблуками, Патти Бойд, и Джордж обернулся, чтобы посмотреть на нее. Ребята и Америка не первый раз наблюдали, как Джордж смотрит на фотомодель.       — Ну что! Не ждали? — послышался громкий женский голос. Сэр Пол и битлы обернулись и увидели высокую девушку с интересными чертами лица и русыми волосами. Она была ростом с Пола, самого длинного из The Beatles. Омпада подошла к Америке и чмокнула ее в щеку. — Что, красавцы, снимаетесь?       — И как зовут эту прелестную модель? — Джон хищно посмотрел на Овод.       — Омпада Овод, художница, модельер, замужем, — Америка пресекла заигрывания       — Джон Леннон, — мужчина протянул ей руку.       — Очень приятно. Многое о вас слышала.       — Пол МакКартни, — и он протянул Омпаде руку.       — А о вас еще больше, — сказала Омпада тихо и подмигнула. Она знала об отношениях подруги с басистом «Битлз».       Мимо прошел Ричард Лестер и напомнил, что пора снимать. Америка с Омпадой и парни разошлись.       — А она еще симпатичнее, чем на фото. Только рост великоват, — высказался Сэр МакКартни. — И заводная такая.       — Она очень отзывчивый друг, душевный человек и замечательная мама.       Зазвучала тема песни “Iʼm happy just to dance with you”, и на площадку выскочили танцовщицы в пышных костюмах. Пол зевнул, прикрыв ладонью рот. «Встретимся завтра», — произнесла издалека Зами. Кто-то подхватил старика на руки и бережно уложил на кровать. Он слышал, как вдалеке Джордж поет: «Я так счастлив просто танцевать с тобой». Путешествия пока что могли внезапно утомить МакКартни.       Старику снова снился сон. Сон из тех, что, кажется, длится вечность. Снился круговорот событий шестидесятых годов. Отчетливо звенит будильник, циферблат которого указывает на полседьмого, и «Битлз» с большой неохотой поднимаются с постелей. «Сколько можно уже сниматься?» — бурчит Джон. «А у меня самая большая роль!» — жалуется Ринго. «У нас зеркало разбилось, — констатирует Джордж и указывает на дверной проем. Там в истерии бьются фанаты, но их не слышно, — звук не работает». Джон поднимается с постели и выходит к фанатам. Закрывает уши и возвращается обратно: «Вот, все работает». В квартиру въехали громоздкие камеры. «Мото-ор!» — крикнул Лестер. Мимо прошла Америка с фотоаппаратом на шее.       Снилось еще много другого, но Пол запомнил только это. МакКартни встретила первая мысль: «Что чувствует Америка?» Что она чувствует, смотря на молодых битлов, смотря на себя, на свою жизнь в прошлом? Что она чувствует, смотря на старого и совсем чужого Пола? Может, поэтому ее почти нет рядом?       Пол успел позавтракать густой овсяной кашей и попробовать написать стихотворение, но выходило только то, что он уже когда-то написал. В голове одна за другой крутились песни The Beatles — от “I Saw Her Standing There” до “Now and then”. Некоторые из них и крутились снова и снова.       В саду поднялся ветер, зашелестели деревья. Значило ли это то, что Америка сейчас появится, как Мэри Поппинс, от перемены ветра? В ней было что-то от строгой няни. Что чувствует Америка, не показывающая своих чувств?       Пол с надеждой выглянул в окно. Ветер, поднявший с земли листья, успокоился. Все улеглось и затихло.       — Я появляюсь не от перемены ветра, — прозвучал голос девушки. — Как спалось?       — Гхм, нормально. — Пол прочистил горло. — Куда сейчас?       — Сначала в дом к Эллине, затем в Шотландию.       — Попутешествуем! — торжественно произнес Пол и вытянул спину. Вмиг он очутился в полутемном подъезде дома сестры Америки. Туда же вошла сама Зами, облаченная в черный плащ. Из кармана девушка достала маленький потертый ключик и вставила его в замочную скважину почтового ящика. Оттуда девушка достала несколько конвертов и газету, на которую был подписан квартирант сестры. Одно из писем было адресовано Ами, и, медленно поднимаясь по лестнице, девушка изучала адрес и имя отправителя. Она не могла понять, как это письмо попало к ней: оно пришло из журнала “Vogue”. Девушка добралась до нужной квартиры и открыла дверь. Стаскивая с ног ботинки, Ами распечатывала конверт. Там было приглашение на фотосессию от некоего Тода Агмунти. В коридор вышла Эллина.       — Эль, представь себе: меня приглашают сняться для “Vogue”… — ошарашенно произнесла Ами. — Когда они успели обо мне узнать?       — Ничего себе! — выразительные глаза Элли округлились.       — Честно говоря, я сомневаюсь в себе, — девушка сняла с себя плащ и оглядела свое похудевшее тело. — Стоит ли идти?       — Конечно, стоит! — воскликнула Кристи. — Ты такая красотка, Ами!       Ами посмотрела на себя в зеркало.       — Возможно, ты права.       Съемки «Вечера трудного дня» приближались к концу. Америка, занимающаяся обязанностями и режиссера, и продюсера, выглядела совершенно изможденной. Эллина редко заставала ее дома: уезжала Америка рано, возвращалась поздно. «Битлз» в перерывах между съемками успевали еще и записывать песни для альбома и давать концерты. В конце апреля группа должна была дать пару концертов в Шотландии, после чего отправиться в долгожданный отпуск.       В середине апреля, вскоре после того, как сингл “Canʼt buy me love”/“You canʼt do that” занял первую строчку чарта “Hot 100”, а четыре последующие — “Twist and shout”, “She loves you”, “I want to hold your hand” и “Please Please Me”, Америка снялась для “Vogue”, познакомившись с фотографом Тодом Агмунти. Номер выходил в конце месяца, но две недели прошли совершенно незаметно.       На следующий день после фотосессии, девушка заехала на «Эбби-Роуд», чтобы проведать ребят. Не успела Ами войти в студию, как Джон начал хвастаться сенсацией:       — Представляешь, какую забавную нелепицу на днях выдал Ринго? С одной стороны — нелепица, но эта нелепица, похоже, делает нам и концепцию альбома, и название для фильма!       — Что за нелепица?       — Выходим вчера затемно из студии, что Ринго не сразу заметил. Выходит и говорит: «Тяжелый день… вечер. Трудного дня вечер». Мы посмеялись, похвалили Ринго. А по пути домой я написал песню.       Джон тут же ударил по струнам и спел новую песню.       — Мы думаем, это лучшее название для фильма, — сказал Джордж.       — Это интересно, — задумалась Америка, опираясь на стол. — Мы обговорим это с Уолтером и Ричардом.       Песня была записана, отсняты последние сцены. Время летело совершенно незаметно. У Пола и Америки тем временем наступил застой в отношениях: свидания заменила совместная работа на съемочной площадке, и годовщину знакомства отпраздновать они не успели. В двадцатых числах апреля съемки завершились, что команда отпраздновала небольшим и спонтанным, но торжественным фуршетом. Поздравляли дебютантов: «Битлз» как актеров и Америку как режиссера кино и соавтора сценария. Дебютанты благодарили за совместную работу своих маститых коллег: Уилфреда Брамбелла, Виктора Спинетти, Норманна Россингтона, Джона Джанкина и прочих. Но это было скорее репетицией дня премьеры, и сейчас оставалось лишь надеяться на доброкачественный монтаж.       Следующая встреча Пола и Америки состоялась накануне отъезда в Шотландию. Девушка отдыхала с книгой у Эллины дома. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и Америку еще сильнее начало клонить в сон. Из легкой полудремы ее вырвал резкий, отрывистый звонок в дверь. Элли, весь день занимавшаяся домом, поспешила к двери.       — Добрый вечер, Эллина, — послышался голос разъяренного Пола. — Америка дома?       Он прошел в глубь коридора.       — Да, только она себя неважно чувствует, — Эля говорила это уже МакКартни вдогонку. Парень резко дернул дверь, вошел в комнату, хлопнул дверью со всей мочи и подошел к сидящей в кресле Зами.       — Ну здравствуй, Америка! — Пол остановился перед ней. — Объяснишь, что это значит?       Пол потянул Америке свежеиспеченный выпуск “Vogue”. На обложке была изображена сама Зами, смотрящая в объектив фотокамеры кошачьим взглядом. Девушка пролистала журнал с уймой ее фотографий. Конечно, их некоторая откровенность могла смутить, но она не переходила рамки дозволенного. Америка в сдельном черном купальнике находилась в белоснежной ванной комнате, и походила на чернильную кляксу посреди тетрадного листа. Ами то сидела внутри ванны, вытягивая длинные ноги, то прижималась спиной к кафельной плитке, а ноги скрывала пушистая пена.       — Зачем ты выставляешь напоказ свое тело? Это занятие для скудоумных девиц, а не для тебя!       — Что хочу, то со своим телом и делаю. И откуда у тебя этот журнал?       — Синтия купила, увидела тебя, показала Джону, а он принес это в студию. Ты хоть понимаешь, для скольких мужчин ты теперь желанна? Тебе, конечно, нечего скрывать, но это так легкомысленно…       Ами вскочила с кресла и за грудки притянула Пола к себе и поцеловала. Пыл Пола начал угасать, и он потянулся к блузке девушки. Дверь в комнату открыла Эллина, и на нее испуганно уставились МакКартни и Зами.       — Я попозже зайду. Утром, — Эллина тактично закрыла дверь.       — Ну ты даешь, парень, — удивился Сэр Пол. — Когда твою девушку на руках Харрисон носит, он молчит. Снялась девушка в журнале — он в истерику.       Сэр Пол одумался. Он в молодости вел себя точно так же, а теперь как будто косвенно осуждал самого себя за это. Парень и девушка тем временем уже лежали в постели, дремля под рассветными лучами. Америка приоткрыла глаза, зашевелив ресницами, как крыльями бабочки, и погладила Пола по голой груди.       — Пол… — не говорила, а будто пела она. — Пора вставать. Нас ждут великие дела.       МакКартни улыбнулся и ласково посмотрел на Ами.       — Утро весной всегда такое нежное… — протянул Пол, мечтательно уставившись в потолок. — Щебетание птиц, разрезающее голубой и розовый прохладный воздух.       — Чудесно. — Америка положила голову на плечо МакКартни, а потом поднялась. — Грустно прерывать романтику весеннего утра, но нам надо еще заехать в Музей мадам Тюссо.       Пара поднялась с постели, позавтракала и отправилась в Музей восковых фигур, чтобы посмотреть на фигуры «Битлз». Джон, Джордж и Ринго очень удивились, застав их вместе.       — Встретились по дороге, — объяснил Пол.       Ребята недоверчиво посмотрели на Пола и отправились инспектировать фигуры. «В целом, похожи», — ребята придирчиво смотрели на своих восковых клонов, обходя их раз за разом. «Мы с Ринго такие же носатые, а Пол — глазастый», — отметил Джон, принюхиваясь к фигурам. «Пол еле усидел на месте, пока его лепили, — вспоминал Ринго, — все порывался встать и убежать». Через полчаса музыканты вышли из музея и сели в уготовленный им лимузин, который домчал их до вокзала.       Парни спокойно сели в тихое купе и расселись друг напротив друга. Они предвкушали небольшое турне по Шотландии, после которого им останется только сняться в шоу “Around the Beatles”, а потом их ожидает трехнедельный отпуск. Америка сказала, что займется заброшенной учебой. Впервые ребят сопровождала Америка без Брайана. Как только поезд тронулся, она положила голову на плечо сидевшего рядом МакКартни и задремала.       Музыканты неугомонно обсуждали, как проведут майский отпуск. Джон и Джордж собирались, прихватив Синтию и Патти Бойд, отправиться в Гонолулу. Ринго пригласил Пола присоединиться к нему и его возлюбленной Морин Кокс в путешествии на Виргинские острова. Пол ответил, что подумает над приглашением.       Поезд мерно отстукивал четкий ритм, преодолевая путь в Эдинбург. Парни уставились на спящую Америку. Черты ее лица приобрели какое-то практически детское умиротворение.       — Она такая милая… — промолвил расчувствовавшийся Пол.       — Что правда, то правда, — согласился Джон.       — Настоящая умница, — добавил Джордж.       — И вообще я влю… — Пол вовремя осекся, чтобы не проговориться, —…бился бы в нее, наверное, если бы не…       — Пол, мы не дураки, — перебил Джон. — Лично я давно обо всем догадался. А вы, парни?       — А я считаю, что у вас все несерьезно, — протестовал Харрисон, сложив руки на груди. — Ты же, Пол, безответственный эгоист. Ты всегда вел себя с девушками, как подонок. И будет ужасно, если ты обидишь Ами. Но Америка слишком умна, чтобы повестись на твое личико.       Ребята опешили от внезапного заявления Джорджа, особенно Пол. Даже Джон, который за словом в карман не лезет, не мог сформулировать ответ.       — Т-ты чего, Джордж? — Пол надеялся на то, что Харрисон пошутил.       — Ты часом не завидуешь? — Леннон посмотрел Джорджу в глаза.       — С чего бы — у него же есть Патти, — Пол ответил за гитариста. Джон шикнул на МакКартни.       — Пол, прежде, чем разговор доведет нас до драки, — заговорил Джордж тихо, но отчетливо, став снова рассудительным парнем, — дай мне слово.       Пол не очень понимал, что Харрисону от него нужно.       — Смотря о чем, — неуверенно произнес МакКартни. Джон и Ринго уставились на парней в недоумении.       — Пообещай, что ты ни за что не причинишь Ами боль.       Пол рассмеялся, не придав значения словам Харрисона. Америка, громко вздохнув, проснулась и огляделась по сторонам. МакКартни так ничего и не пообещал.       В окне поезда показалось зеленоватое море, полотном растянувшееся от горизонта. Парни и Америка исчезли из купе. Сэр МакКартни, опомнившись, поспешил за ними, но не нашел их ни в коридоре, ни в тамбуре, в котором стоял горячий воздух. Поезд остановился прямо посреди пляжа, и МакКартни пришлось прыгать из поезда в песок, чертыхаясь акробатическим трюкам. Пол отряхнул колени, которые облепил желтый песок, и оглянулся назад. За ним, вместо длинного поезда-змеи, стоял заброшенный вагон. «Ну дела», — подумал Пол и пошел куда-то по горячей земле, пытаясь вспомнить название моря, на котором очутился.       Пол добрел до забора, за которым находился небольшой отель. Перед ним расстилались, как ковры, три голубые бассейна, вода которых манила своей прохладой. На шезлонгах под большим зонтом, похожим на гриб, широко растянувший поля своей шляпки, нежились Ринго и темноволосая девушка, в которой Сэр Пол угадал будущую жену барабанщика Морин Кокс. Это была еще одна приятная встреча с прошлым: Пол и не помнил, сколько не видел Морин.       Из отеля вышли изможденные жарой Пол и Америка. По их одеяниям Сэр МакКартни сразу определил, что они только что прилетели из холодной и неприветливой Англии: оба были в брюках, Пол держал в руках только что стянутую с себя водолазку, оставшись в белой футболке, на хрупкой Америке тоже висела, топорщась, тонкая футболка. Ринго заметил гостей и вскочил с шезлонга. Морин в порыве любопытства подняла голову и тоже поднялась.       — Как здорово, что вы приехали! — восклицал Ричард, протягивая МакКартни руку.       — Ну и жара здесь! — сетовал Пол. — Как вы тут живете?       — Это вам из-за штиля так кажется, — сказал Старр. — Ничего, завтра снова будет ветер, и мы выйдем в море на яхтах. Да?       «Карибы! — осенило МакКартни. — Виргинские острова!»       — Пол, ты с Морин уже знаком, — Ринго вспомнил о девушках. — Америка, познакомься, Морин. Морин, это Америка.       Девушки улыбнулись и поприветствовали друг друга.       — Ну, ладно, мы пойдем с Ами разложимся и вернемся, — сказал Пол, взяв Зами за руку. Ринго и Морин кивнули и вернулись в шезлонги. Пол и Америка скрылись в стеклянных дверях, и Сэр МакКартни последовал их примеру. Отель был безлюден и тих. Пара по лестнице поднялась на второй этаж и вскоре оказалась в довольно просторном и чистом номере.       — Разбирай, а я пока покурю, — беспечно произнес МакКартни и двинулся к балкону.       — Нет-нет, — Ами опередила юношу, преградив дорогу. — Сначала мы вместе разберем вещи, а потом пойдем курить.       Пол недовольно закатил глаза.       — А ты не можешь разобрать его сама?       Америка сложила руки на груди и отошла от балконной двери. Казалось, она сдавалась. Пол распахнул дверь и вышел на балкон. Он не появлялся минут пятнадцать, и за это время Америка успела разложить вещи по полкам шкафа и переодеться в купальник. Загрохотала балконная дверь, и Пол вернулся в номер.       — М-м, а куда ты мои плавки положила? — спросил Пол, выходя на середину комнаты.       — Поищи, а я пока покурю, — Америка виртуозно передразнила беспечный тон Пола и юркнула на балкон. Пол лишь ударил самого себя по ногам от злости. «Не промах», — заметил Сэр Пол. Юноша уже искал в ящиках шкафа плавки, к счастью, Америка не запрятала их далеко, просто потому, что не преследовала цели пустить насмарку все труды. К тому времени, как девушка вернулась с балкона, Пол тоже переоделся. Девушка молча направилась к выходу, захватив солнцезащитные очки и полотенце. Пол последовал за ней.       Битлы и их подруги наворачивали по бассейну круги и прочие фигуры весь день, иногда выходя на поверхность, чтобы полакомиться сочными фруктами. Ближе к вечеру молодые люди отправились на спокойное море. Воздух стал прохладнее, но песок все еще оставался горячим. Солнце дарило уже не белые лучи, а персиковые, в которых очертания лиц становились еще прекраснее.       Ринго и Пол плавали наперегонки, ругаясь, кто из них все же быстрее, а Морин и Америка сидели в мелкой воде, вытянув ноги и закрыв глаза. «Хорошо здесь…» — блаженно протянула Морин. Америка молчала, иногда открывая глаза, чтобы посмотреть на горящие огнем корабли облаков в голубом море неба. Затем Ами опускала веки, погружаясь в легкий транс.       Задул ветер, и солнце, остудившись, превратилось в ярко-красный диск. Пол выбежал на берег и плюхнулся к Америке. Девушка посмотрела на парня: он протягивал ей мизинец. Без лишних слов девушка протянула ему свой. Пол улыбнулся и направил взор в синеватое небо.       — Ребята, давайте попьем джин-тоник в нашем номере? — выходя из воды, предлагал Старр. Сэр Пол облизнулся, и в этом не отличился от своего молодого варианта.       — А что? Отличная идея! — отозвался МакКартни, вскочив с места. — Пойдем!       Девушки медленно поднялись с песка, и все двинулись в сторону отеля, на котором зажигались вечерние огни. Пары временно разошлись по номерам. Америка поспешила в душ, чтобы отмыть себя от песка. Сквозь шум воды девушке были слышны звуки гитары. Пол что-то сочинял. Стоило Америке выкрутить до упора вензели у крана, как звуки прекратились.       Пол встретил девушку испуганным взглядом, как будто она застала его за чем-то врасплох. Акустическая гитара пристыженно стояла в углу.       — Пойдем? — спросил Пол.       — Прежде тебе лучше заскочить в душ, — напомнила Америка.       Пол начал отпираться, и Америка в доказательство провела рукой по волосам юноши. Между прядями застряли клочки слипшегося песка и осколки ракушек.       — А теперь представь, что у тебя там, — Ами многозначительно посмотрела парню в низ живота. Пол вздохнул и нехотя поднялся со стула.       Комната Пола и Америки сменилась комнатой Ринго и Морин. Балкон, за которым разливалась сине-голубая теплая ночь и пели цикады, был настежь распахнут. Ребята сидели рядом с дверью на полу, Пол прислонился к стене, а Ами почти прижалась к парню. От Ринго и Морин их отделяли только расставленные на полу стаканы, две стеклянные бутылки от джина и тоника и остатки черного шоколада на фольге. Пол и Ринго обсуждали все подряд, как будто не виделись лет пять. Девушки, будучи отнюдь не болтливыми, предпочитали слушать. Морин уснула у Ринго на коленях, чего он не сразу заметил, увлеченно рассказывая о яхте, именованной «Счастливые дни», на которой он, Мо, МакКартни и Зами выйдут в открытое море.       Ребята решили разойтись. По пути в номер Америка пыталась взять Пола за руку, но он ей не отвечал. Америка словно протягивала руку фарфоровой куколке, ожидая, что она сейчас зашевелит пальцами, но куколка не оживала, и ничего не происходило. Парень и девушка подошли к номеру, и Пол открыл дверь. Они молча вошли внутрь. Пол тут же вышел на балкон, схватив со стола пачку «Мальборо». Америка не могла решиться, чтобы заговорить, но вышла на балкон.       — Странный сегодня вышел день, неправда ли? — спросила Америка, зажигая сигарету.       — Почему это? — МакКартни недоуменно посмотрел на Ами.       — Пол, я тебя не понимаю. Иногда я не понимаю, кем мы друг другу все же приходимся. Ты весь день как маятник: то ко мне, то от меня. Объясни, пожалуйста.       Пол, запрокинув голову, выдохнул дым и улыбнулся.       — Прости, если я тебя задел своим странным поведением, — извинился МакКартни. — У меня тут очень сложный творческий процесс: песня наклевывается, но не хочет получаться. Я вел себя по-дурацки. Прости.       Музыкант распахнул руки, и Америка поспешила к нему в объятия. Он погладил ее макушку свободной от сигареты рукой и пообещал, что завтра будет очень хороший день. Пара тут же затушила сигареты и вернулась в номер.       Подул ветер, и солнце появилось над горизонтом, как будто ветер его и оттуда выдул. Затем оно поднялось совсем высоко и, сгорая, всех ослепило. Америка уже стояла на корме яхты, и тот же ветер продувал ее блузку, заправленную в брюки по моде шестидесятых. Белая легкая яхта под управлением капитана Джеймса Пола МакКартни, кренилась направо, двигаясь по гладкой поверхности моря.             Сначала яхтой управлял Ринго, руководствуясь своим выражением: «Яхтой может любой дурак управлять. Особенно если он уроженец портового городка!» Затем к штурвалу вызвался Пол, а Ринго схватился за фотоаппарат, и из его объектива то и дело вылетали птицы. Ветер завывал в ушах, развевая волосы. Америка смотрела на зыбкую линию горизонта.       — Пол, дай мне порулить, — послышался голос Ринго. Пол освободил штурвал и подошел к Америке.       — Хорошо тебе? — спросил он, обнимая девушку, и посмотрел ей прямо в глаза. Пол восхищенно прошептал: — Какие они зеленые… лучше моря.       В это время щелкнул затвор фотоаппарата Ринго. МакКартни и Зами обернулись на Старра.       — Спокойно! Это для моего архива, — успокоил Ринго. «А-а-а», — протянул Пол и, прошептав что-то Америке на ухо, ушел к каютам. Вскоре он вернулся с гитарой и тетрадью.       — Там топливом пахнет, — сказал он, усаживаясь на палубу. — Хотите послушать?       Америка села рядом, обхватив колени. Пол ударил по струнам.              You say you will love me,       If I have to go.       Youʼll be thinking of me.       Somehow I will know.       Someday when Iʼm lonely       Wishing you werenʼt so far away,        Then I will remember       Things we said today.              Это была ода их с Америкой странным отношениям. Можно было понять, что МакКартни не находил себе места, постоянно расставаясь с Ами, и хотел как можно чаще с ней видеться. Сэр Пол понимал это, как никто другой. Он написал эту песню в тех же чувствах, только к не менее занятой Джейн Эшер. Джейн часто была недовольна тем, что Пол якобы требует от нее слишком многого — посвящать своему молодому человеку все свободное время и любить его. Она подолгу пропадала на гастролях, а потом рассказывала многочисленным журналистам, какой Пол эгоист. Сам эгоист приходил от этого в ярость. Старик вспоминал, как они ссорились — и это было похлеще, чем у Пола с Америкой. Биографы чаще всего вспоминали случай, когда они с Джейн безмолвно не могли договориться об открытом окне: Пол вставал и открывал форточку, опускался на место, а девушка поднималась и закрывала; этот случай всех удивлял, но он — один из самых безобидных в их биографии. Как долго они протянули вместе, если не считать всех женщин Пола?       — Очень хорошо, что ты думаешь о Джейн, — внезапно сказала Ами, прервав размышления Пола, чему он обрадовался. — Скоро она вернется в повествование.       Пол не знал, хотел он этого или нет.       — А пока вернемся в Ливерпуль, — Америка давала время на раздумия.       В темноте, в которой оказался Пол, отчетливо прозвучали четыре аккорда и его же собственный голос, подражающий стилю Пресли. Он пел: “I saw a girl in my dreams, and so it seems, that I would love her”. Темнота начала рассеиваться, и Пол в очередной раз оказался у Зами дома. Над фортепиано сверкала плывущая по пластинке игла проигрывателя, и на весь дом раздавалась “Like Dreamers Do”. Америка встала поближе к колонкам и сосредоточенно вслушалась в музыку. «Во сне я увидел девчонку, и, кажется, я в нее влюбился. Потом оказалось, что ты, дорогая, та девчонка из снов, и я влюбился в тебя». Песня закончилась, и Ами переставила иглу, чтобы послушать композицию заново. Что же ее привлекло? Неужели она не слышала этой песни ранее? Девушка поставила песню еще раз, послушала куплет, потом облизала губы, подняла иглу и стала писать что-то в тетради. Что это значит?       За окном шумел дождь, мешая слышать то, что Америка обычно могла услышать: рев машин на дороге, заходящих на посадку самолетов. Трудно было расслышать даже настойчивый стук в калитку, но Ами это удалось; может, сердце подсказало. Там без зонта стоял Пол.       — Залетай, — приглашала хозяйка.       С Пола, как из водосточной трубы, лилась вода. Волосы прилипли ко лбу, холодное пальто обмякло и потяжелело. У юноши онемели руки, и Зами пришлось расстегивать пуговицы за него.       — Вечно у меня битлы раздеваются, — с иронией произнесла Ами.       — И кто у тебя раздевается столь же часто, как я? А может быть, чаще? — шутил МакКартни.       — Брайан Эпстайн, — отшутилась Америка. — Бегом в горячий душ.       — Ты тоже промокла, поэтому пойдешь со мной, — парень потянул девушку за край футболки.       — Ой-ой, я на это смотреть не буду! — воскликнул Сэр Пол, отворачиваясь.       Пара тем временем уже выходила из ванной комнаты, облачившись в махровые халаты, и разошлись в разные стороны: Америка, вытирая волосы, отправилась в кухню, а Пол — к фортепиано. Прежде, чем сесть, он приметил застывшую в воздухе над пластинкой иглу и рассмотрел надпись.       — Ого… ты слушала наши старые записи? — спросил он, не оборачиваясь на девушку. Она начинала готовить ужин.       — Да, вспоминала кое-что, — произнесла она, сосредотачиваясь на ингредиентах, лежащих перед ней.       Пол сел за фортепиано, ударил по клавишам и запел: “Scrambbled eggs… O my baby how I love your legs…” Америка обреченно вздохнула, Сэр Пол закрыл руками лицо. Ами вздохнула еще и заварила какао. Девушка отнесла музицирующему Полу кружку, и он прервался. «Наконец-то», — облегченно подумал Сэр Пол. МакКартни-младший промычал от удовольствия.       — Как вкусно-о-о… Твое какао намного лучше, чем у меня, — скромничал Пол. — А знаешь, что я тут подумал?       — Что? — Америка отхлебнула какао из своей кружки, опираясь на фортепиано.       — Я хочу перестать снимать квартиру в Ливерпуле и жить у тебя, приезжая сюда.       Америка поставила чашку на фортепиано.       — Ты не согласна? — разочарованно спросил МакКартни.       — Почему же? Я вполне за, даже рада! — Америка опустилась на скамейку рядом с Полом. Он, смотря девушке в глаза, заиграл “Love me tender”, но долго не выдержал и поцеловал девушку.       Сэр Пол моргнул, и скамейка, на которой сидела пара, уже пустовала. Календарь указывал на третье июня. Америка стояла у плиты, помешивая что-то в сотейнике и задумчиво глядя в стену. Зазвонил телефон, и Америка вздрогнула. Девушка сняла с плиты сотейник и, продолжая на ходу что-то размешивать, подошла к телефону. Ами сняла трубку и зажала ее между плечом и головой. В динамике что-то страшно захрипело, и Зами не на шутку испугалась:       — Америка? — в этом хрипе можно было распознать слова. — Это Ринго. Америка, что мне делать?.. Я всех подвожу…       — Ринго, что с тобой?! — волновалась Ами. Барабанщик еле говорил:       — Ами… У меня ангина. Воспалены миндалины. Меня сейчас увезут в больницу, — немощно хрипел Старр. — Так бы я смог поехать в турне…       — А почему ты не позвонил Брайану? Он географически поближе.       — Географически… я боялся его гнева. Я раздосадован, я не знаю, что делать, я подвожу…       — Ринго, Ринго! — Америка, чтобы отрезвить приятеля, слегка поднадавила на голос. — Не надрывай свой голос. Не вини себя ни в чем и не расстраивайся. Мы разберемся. Главное, чтобы ты выздоровел! Остальное, поверь мне, сущие пустяки.       — Спасибо, — прошептал он.       Америка положила трубку и чуть не уронила сотейник, забыв про него. Спустился Пол, вопросительно глядя на Америку:       — Что-то случилось?       — Случилось, — Америка вручила ему сотейник. — Ринго слег с ангиной.       Пол от удивления раскрыл рот.       — Сейчас позвоню в Лондон, будем решать эту проблему, — Америка сняла телефон и набрала номер студии. — Позовите мистера Мартина или мистера Эпстайна, пожалуйста…       МакКартни поставил сотейник на плиту и застыл в ожидании.       — Алло, Брайан? Есть проблема.       — Америка? Да, здравствуй. Надеюсь, не очень серьезная, — Брайан напрягся.       — Как раз-таки серьезная, даже очень, — выдохнула Зами. — Ринго слег с воспалением миндалин в больницу. Нам нужно искать временного барабанщика.       Брайан, после некоторого молчания, произнес:       — Какой ужас… Пусть поправляется. Надо посоветоваться с Джорджем, он быстро найдет замену. Подожди секунду.       Послышался стук телефона о поверхность стола. Вдалеке эхом звучали голоса Эпстайна и Мартина. «Что там?» — любопытствовал Пол. Америка приставила палец свободной правой руки к губам. «Садись, ешь», — шепотом произнесла девушка, зажав микрофон ладонью. Пол с грохотом отодвинул стул от стола, и Ами посмотрела на парня неодобрительно.       — Ами, ты тут? — спросил Брайан и, не дождавшись ответа, констатировал: — Джордж знает барабанщика, и мы уверены на сто процентов, что он нам не откажет. Недавно на “EMI” записывался Томми Куикли, и у него был барабанщик, Джимми. Он похож на битла, а не на что-то инородное.       — Хорошо. А… а как парни сыграются? Первое выступление уже завтра вечером.       — Не беспокойся. Они справятся. А Джордж говорит, что Джимми покладистый и восприимчивый. Послушает записи, завтра перед выступлением порепетируют. Все ж лучше, чем вообще без барабанщика.       Америка поблагодарила Брайана и положила трубку. «Доедай, и поедем», — сказала она, посмотрев на ручные часы. «Скоро мы побываем в Дании, Нидерландах, в далеком Гонг Конге и отправимся в Австралию», — продолжил голос Америки, но уже внутри сознания МакКартни.       Пол в то же мгновение оказался в зале с накрытым столом. Блестящие хрустальные бокалы ждали, пока их наполнят каким-нибудь из напитков, стоящих неподалеку. Они стояли в группах и словно обсуждали, кто из них на этом вечере будет пользоваться большей популярностью, а закуска вздыхала, потому что знала, что все, кроме бутилированной воды, пойдет в ход. Дверь открылась, и в зал вошел Брайан Эпстайн, а за ним — незнакомые Сэру Полу девушки лет шестнадцати. «Садитесь, девушки, садитесь», — приглашал Эпстайн, и гостьи сели за стол. «А когда они приедут?» — спросила одна из них. «Скоро, девушки, скоро», — Брайан посмотрел на часы. Ребята были легки на помине — тут же дверь распахнулась, и появились уставшие, но крайне веселые битлы, в том числе и вернувшийся в строй Ринго. Девушки зааплодировали и еле сдерживали себя, чтобы не завизжать. Ребята направились к Брайану.       — Где Америку потеряли? — беспокоился менеджер.       — Она сейчас придет, — сказал Джордж.       Брайан, бросив: «Проходите», провел группу к их местам, а Пола посадили во главу стола. Между Джорджем и Брайаном оставалось свободное место. Эпстайн встал и обратился к присутствующим:       — Ребята, девушки. Не буду напоминать, зачем и почему мы здесь сидим. Скажу, что девушкам очень повезло победить на конкурсе «Хочу присутствовать на Дне рождения битла»…       — И нам очень повезло, что они присутствуют на дне рождения Пола, — встрявший в речь менеджера Джон подмигнул одной из девчонок.       — Эту вечеринку, Пол, организовала газета “The Daily Mirror” в честь твоего дня рождения, — констатировал Брайан. В это время тихо пробравшаяся в зал Америка села на оставленный ей стул. — Мы поздравляем тебя и желаем радовать нас творческими успехами! А сейчас прими от девушек их подарки.       Девушки, как ошпаренные, поднялись со стульев и кинулись к Полу. Каждая из них протягивала какой-нибудь презент, шептала что-то на ухо и целовала в щеку. Америка не слышала, что они говорили, но одна девушка не постеснялась сказать кое-что вслух:       — Пол, а у вас с этой дамой ничего нет? — девушка показала на Америку. Пол посмотрел на Ами взглядом, говорящим: «Ну ты понимаешь», и покачал головой, обворожительно улыбнувшись. — Ну и прекрасно! Значит, у меня есть все шансы! — девушка коснулась пальцем кончика носа битла и убежала. Пол повернулся к Ами, сжал губы и покачал головой. Америка хихикала.       Куча подарков, сложенная в углу, выросла, и девушки расселись по местам. Голодные после концерта «Битлз» принялись за трапезу. После того, как голод был утолен, парни стали произносить тосты. Джон не мог не поизгаляться над другом, Джордж напомнил о том, что они с Полом давно знакомы, и за все благодарил, Ринго сделал акцент на том, что они оба родились летом.       — Кстати, еще кое-кто… — Пол попытался что-то сказать, но тут заиграла музыка, и к Полу подскочила девица, приглашая потанцевать. Вскоре всех битлов расхватали, и за столом остались только Брайан, Америка и еще пара девушек, боящихся попытать свое счастье на танцполе.       — Америка, давай я тебя приглашу, что ли, — Брайан встал, и протянул руку девушке. Она согласилась, и Эпстайн и Зами вышли на танцпол. Началась медленная музыка, и девушки стали спорить из-за права потанцевать медленный танец с одним из The Beatles, но оно по счастливой случайности досталось тем, кто не был вовлечен в спор.       — Ами, — тихо говорил Брайан. — Есть такое дело… Ты не знаешь, кто сейчас у Пола? С кем он встречается? Он появляется на публике в одиночку, и фанаты начинают думать, что он… ну, нетрадиционной ориентации. Шестого июля будет премьера «Вечера трудного дня», и если он там появится без спутницы, то, наверное, репутацию уже сложно будет спасти.       — Хорошо. Я с ним поговорю, — не подав вида, сказала Ами.       Танец закончился, все сели на места, и в зал ввезли двухэтажный торт с двадцатью двумя свечками. Ребята протянули радостное «О-о-о» и зааплодировали. Торт подвезли к Полу, и под выкрики «Загадывай желание!» именинник разом задул все свечи. Аплодисменты раздавались с пущей громкостью.       Торт разделили на всех. Пол попросил раздать девушкам по свечке на память. Девушки быстро слопали свои куски и вернулись на танцплощадку, ожидая битлов. Но они не торопились и медленно одолевали свои порции.       — Джимми Никол, конечно, хороший парень, но с Ринго веселее, он родной, — сказал Пол, разрубая вилкой свой кусочек. — Без него этот праздник не удался бы.       — Спасибо, Пол! — улыбнулся Ринго.       — Кстати, — Пол посмотрел на часы, — уже двенадцать минут как мой день рождения закончился, и начался другой день рождения!       Парни переглянулись.       — У кого? — спросил Джон, нахмурив брови и оглядев девчонок.       — У другого летнего именинника, — говорил загадками МакКартни.       — Пол, у меня день рождения седьмого июля, — напомнил Ринго.       — Да причем здесь ты! — воскликнул Пол. — У Ами!       Парни посмотрели на Америку, подошедшую к столу.       — Америка, у тебя правда сегодня день рождения? — спросил Ринго.       Девушка, садясь за стол, посмотрела на Пола и ответила: «Да».       — И сколько тебе сегодня? — поинтересовался Джон.       — Двадцать два.       — Так вы с Полом практически астральные близнецы! — удивился Ринго.       — Что же ты мне раньше не сказала? — воскликнул Брайан. — Мы бы тебе праздничный вечер организовали!       — Ой, нет, Брай, не надо, — воспротивилась Америка.       — Надо, Америка, надо! И вообще, переставай так скромничать, а то вся жизнь мимо пройдет, не заметив тебя.       — Я серьезно, не надо.       — Ладно, не надо так не надо, — сдался Брайан.       Америка-призрак подозвала Сэра Пола, и они вышли за дверь. Там был коридор квартиры Эллины. У телефона стояла Ами молодая и двумя руками прижимала к уху трубку, слушая длинные гудки. Сэр Пол огляделся назад: за открытой дверью был не шумный зал, а спальня Эллины.       — Алло, здравствуйте, мисс Эшер? — торопливо произнесла Америка. — Вас беспокоит Америка Зами, директор группы The Beatles.       — Да, здравствуйте, — Пол слышал в отдалении голос Джейн.       — Можем ли мы встретиться с вами в ближайшие пару дней для разговора? Боюсь, он не телефонный.       — Я смогу сегодня. А о чем хотя бы приблизительно вы бы хотели поговорить?       — Мы заинтересованы в вашем актерском таланте. Тем более, близкое знакомство с группой должно поспособствовать успеху дела. Вам удобно будет заехать ко мне? Я живу на Джермин-стрит.       — Вы знаете, нет, я не смогу приехать к вам. Не смогли бы вы заехать ко мне домой на Уимпол-стрит? Я с вами обо всем поговорю.       — Конечно, да. Спасибо, — Америка попрощалась и положила трубку.       Девушка обулась, сняла с крючка в прихожей сумку и направилась к выходу. Дверь квартиры вывела прямо на Уимпол-стрит. Ами перешла дорогу и оказалась на пороге дома Эшеров под номером пятьдесят семь.       Америка позвонила, но дверь не спешили открывать. Девушка осмотрелась по сторонам, разглядывая улицу. Пол оглянулся тоже и не нашел двери, ведущей из квартиры Кристи, и не заметил, как дверь открылась.       — Вы — мисс Зами? — девушка оглядела гостью с ног до головы. Она кивнула. — Проходите.       Дом Эшеров был аристократически чистым, опрятным. Зами любопытно оглядывалась по сторонам, и Пол тоже. Сколько песен написано в этих стенах! Девушки прошли в гостиную и сели в кресла друг напротив друга.       — Спасибо, Джейн, что позволили прийти, — поблагодарила Америка.       — Может, чаю? — предложила Джейн, чуть приподнявшись с кресла.       — Думаю, нет, спасибо. Джейн, у меня есть к вам просьба, как к актрисе, но в первую очередь — как к девушке, встречавшейся с Полом. — Джейн нахмурила брови. — Не могли бы вы побыть его возлюбленной напоказ для журналистов? У Пола сейчас никого нет, и фанаты думают, либо он встречается со мной, либо он…       — У Пола никого нет… звучит как шутка, — улыбнулась Джейн. — Я могу вам помочь. Только, сами понимаете, у меня гастроли, и часто я не смогу появляться вместе с Полом. Насколько я помню, вы режиссер?       — Да, я режиссер. Джейн, вы будете в городе шестого июля? В “Pavillion” пройдет премьера фильма с участием ребят. Вы там очень нужны. Кстати, вознаграждение не заставит себя ждать.       — Деньги? Нет, не стоит, — воспрепятствовала актриса. — Я же не проститутка какая-нибудь. Это будет в память о прошедших чувствах. А сам Пол против не будет?       — Об этом не беспокойтесь, — Америка улыбнулась и встала. — Спасибо, было очень приятно познакомиться.       Джейн проводила Америку, но Пол не спешил уходить. Он поднялся в комнату, в которой он жил, встречаясь с Эшер. В этой вселенной она была такой же, но менее легендарной, потому что здесь не писались песни The Beatles. Тот же платяной шкаф, занимающий треть комнаты, односпальная кровать и письменный стол. Пол сел за него и провел по столешнице ладонью. Те самые чувства, что он испытывал сидя за столом в последний раз в шестьдесят восьмом, вернулись к нему.       В коридоре послышался знакомый мужской голос. «Наверняка Питер!» — подумав это, Пол вскочил со стула и выбежал в коридор. К кухне действительно шагал старший брат Джейн.       — К нам кто-то заходил? — спрашивал Питер, входя в кухню.       — Заходил… ла, — ответила Джейн, складывая в холодильник продукты. — Не помню ее должность, но она связана с «Битлз». Зами ее фамилия.       — Что ей было надо? — парень ходил за сестрой по пятам.       — Побыть подставной подружкой Пола.       Питер деловито поправил очки.       — И ты, естественно, отказалась? — Джейн покачала головой. — Но почему? Он же обращался с тобой, как с собакой.       — Не он меня просил о помощи, а Америка. Она не сделала мне ничего плохого, и я не вправе ей отказывать.       — А кто она тебе? Подруга? Может быть, сестра? — Питер начал повышать голос.       — Питер, спасибо за поддержку, но я сама, — девушка вышла из кухни.       Пол на этом вышел из дома. «Питер меня не любил, — расстроенно подумал он. — Надеюсь, в этой вселенной я не буду писать для него и Гордона песни». Навстречу Полу шла Америка.       — Будешь, еще как будешь, — этими словами она его и встретила.       — Америка, а вы с Джейн, получается, были подругами? — поинтересовался Пол.       — Гораздо меньшими, чем с Омпадой. Но один раз поддержка Джейн была мне важнее, чем Омпады. В августе шестьдесят шестого.       Пол хотел уже спросить, что тогда произошло, но вспомнил слова, которые неоднократно повторяла Ами: «Всему свое время».       — А сейчас я приглашаю вас на премьеру фильма «Вечер трудного дня»!       Пол оказался у театра “Pavillion”. Перед входом толпилась неугомонная пресса. У тротуара становился лимузин с «Битлз», и журналисты долго не могли пропустить их к входу. Внутри, в холле их уже ждали Синтия, Морин Кокс и Патти Бойд, обсуждая то, что они увидят. Морин и Синтия знали о картине куда меньше, чем Патти, снимавшаяся в нем. Америка приглашала и Эллину, и ей удалось пробраться в театр. Девушку заметила Патти, с которой они познакомились на площадке, и предложила присоединиться к женской компании. Так Эллина познакомилась с Морин и Синтией.       Вызволить ребят из окружения помог Брайан. Он дал водителю понять, что тот допустил серьезную ошибку, припарковав автомобиль у парадного входа, а не у черного, и в весьма жестких для Брайана выражениях. «Битлз» наконец оказались в фойе.       — Привет, девчонки! — радостно приветствовал их Джон и взял за руку Син. Сэр Пол удивился Леннону, который в его вселенной не удосужился явиться на премьеру. — А кто это с вами?       — Эля Кристи, двоюродная сестра Америки, — представила девушку Патти.       — Интересно, почему Америка сама не познакомила нас с сестренкой, — Джон подмигнул Эле.       Появилась Джейн, как будто зажглась рыжим пламенем. Никто не ожидал ее встретить, так как все знали, что Пол встречается с Ами, поэтому все растерялись, кроме Эллины и Синтии:       — О, Джейн, здравствуй, — Синтия обняла Эшер, которую давно знала. — Какими судьбами?       — Пришла поддержать Пола, — девушка взяла МакКартни под руку. Пол был невозмутим.       — Вы снова вместе? — не на шутку удивилась Синтия.       — Мы потом об этом поговорим, дорогая, — одернул ее муж.       Со стороны черного выхода появились две высокие фигуры: к ребятам подошли Ами в свободном бежевом платье в пол с поясом на талии и Брайан. Все обернулись на нее. Брайан был в строгом костюме.       — Ты сегодня обворожительно выглядишь, — отвесил комплимент Джон. — Как и все наши девчонки.       — Спасибо, Джон. — Америка и девушки обнялись. — Рада вас видеть!       Джейн не без радости пожала Ами руку. Брайан позвал всех в зал, и ватага вдесятером пошла за менеджером.       Сэр Пол последовал за ними, но дверь захлопнулась прямо перед ним. Сколько он ни пытался пройти сквозь нее, ничего не выходило, и старик лишь сильно ударялся о дерево. Вдруг дверь открылась, и МакКартни оттолкнуло в сторону. Все, кроме Джона, вышли из темного зала.       — А где Джон? — встревожился Брайан. — Синтия?       — Джон… ой, он же там уснул, — ответила девушка и покраснела. Брайан ворвался в зал. Через пять минут они оба вышли.       — Быстро ты, — саркастично бросил Пол. Брайан еле удержался, чтобы не послать МакКартни хоть куда-нибудь за его двусмысленные фразочки в стиле Леннона. Уже совсем скоро все оказались на вечеринке с фуршетом в честь премьеры. На фоне играли песни группы, вошедшие в фильм. Вспыхивали, как молнии в грозу, лампочки фотоаппаратов, актеров фотографировали, поздравляли Ричарда и Америку с успешной работой и их фотографировали тоже.       — Друзья! — воскликнул Брайан, обращаясь к фотографам. — А давайте теперь сфотографируем только дебютантов. Не только The Beatles впервые оказались в кино, но и Америка Зами.       Новички выстроились в ряд на фоне фиолетового плаката: Ринго, Джордж, Америка, Джон и Пол. Ами взяла Джорджа и Джона под руки.       — С почином! — воскликнул Брайан.       — Дай бог, не последний раз! — крикнул кто-то из толпы.       Раздался звон бокалов, и картинка растаяла в глазах Сэра Пола, как сон в утренних лучах. Старик оказался у себя в комнате, чувствуя себя проснувшимся после очень реалистичного сна, в котором сбылась его мечта.       — На память, — послышался голос Америки, протягивающей ему фотокарточку: четыре битла в смокингах и Ами в бежевом платье на фиолетовом фоне. Пол грустно улыбнулся, как будто думая о старом-старом воспоминании. Вдруг он нащупал вторую фотографию: она прилипла к первой. На черно-белой фотографии были усатый Пол, Джордж и Ринго, между которыми втиснулась Америка, и Джон, которого приобнял за плечи мистер Лестер. Пол улыбнулся еще шире.       — Ами! — позвал Сэр Пол почти растворившуюся в воздухе Америку. — А могу я попросить у тебя кое-что?       Америка посмотрела на старика и улыбнулась.       — Можно мне твою пластинку?       Ами молча сняла со стола конверт и протянула ее старику. МакКартни изучил обложку: черный силуэт головы Америки, повернутой в профиль, а белом фоне. Пол обвел глазами четкие контуры силуэта: тонкая шея, изгиб острого подбородка, складка пухлых губ, слегка курносый и слегка горбатый носик, высокий лоб. Буйные волосы выбивались из небрежного пучка-хвостика, слегка касаясь тонкой шеи. Над головой Америки было напечатано черными буквами: “Love You So”, a song”, второй строкой, “Three days in rainy Paris without an Umbrella”, a poem”, а белыми буквами внизу силуэта — “America Zami”. Пол поднял глаза на Америку и сказал:       — Спасибо.       Ами улыбнулась еще шире и, слегка искрясь, исчезла. Пол подошел к проигрывателю и снял с него запылившуюся пластинку The Doors в надежде, что Америка их не любит. Пол аккуратно достал из конверта черную и матовую, словно поглощающую свет, маленькую пластинку и испугался. Совсем не потому, что кто-нибудь услышит музыку из другого мира, хотя и поэтому тоже. Он держал вещь, которая в его привычном мире не существовала вообще. На столе лежали фото, которые никогда не были сделаны в его мире. Пол решил оставить эти размышления до тех пор, пока он не привыкнет к тому, что его мир — не единственный. Пол осторожно опустил пластинку, но опускать иглу он не торопился. Он выключил свет и оказался в кромешной тьме. На стене висела гирлянда, которую старик и зажег, вслепую найдя ее. Желтый свет разрезал темноту, как пламя костра. Пол опустил иглу и лег.       В темноте зазвучало фортепианное соло, и на душе у Пола потеплело. Вступил нежный голос Америки, поющей о ночном небе и о взаимной любви. Песня звучала намного увереннее и мягче, чем у Эллины дома весной 1964-го года… А если подумать — Пол же никогда не был в доме Эллины Кристи весной 1964-го года. Потому что в этой вселенной этой девушки, скорее всего, не существует, а в ту вселенную Пол наведывается с отсрочкой в полвека.       Песня завершилась вокализом Ами. Пол долго лежал на месте, смотря в потолок, окрасившийся в болотный цвет и думал о том, что видел. Старик не заметил, как провалился в сон.       Сэр Пол снова был в доме Америки, но чувствовал себя словно не в своем теле. Он посмотрел на свои руки, точнее, чьи-то чужие, женские, худые и очень знакомые… Пол стал осознавать, что находится во сне, но ничего не мог сделать. Действия, которые он производил, ему как будто кто-то диктовал. Он спустился по лестнице на первый этаж, и голубой-голубой свет ударил ему в глаза, словно в окно светило не солнце, а прожектор. У окна стояла мужская фигура. Молодой мужчина смотрел в окно. Но как только юноша стал поворачиваться в сторону Сэра МакКартни, свет стал гореть ярче, и старик зажмурился, загородив руками лицо. Свет ослаб, и Пол открыл глаза. Он стоял в совершенно незнакомой тесной комнате с низким потолком, и, наверное, если бы Пол встал на носки и вытянулся, ударился бы затылком. В комнате стояла Линда примерно того возраста, когда они познакомились. Она пристально смотрела на МакКартни, и этот взгляд его пугал.       — Скоро увидимся… — не своим голосом сказала Линда, смотря на Пола уже злым взглядом.       МакКартни испугался, словно увидел не любимую покойную жену, а как минимум горгону Медузу, и проснулся. Что значил этот сон? Что значил этот сон?! Что значил этот сон?!! Пол дрожал, пытаясь оклематься. Неужели уже пора на тот свет? Линда так его зазывает? Или она против их встреч с Америкой?       Америка объяснит.