Держи меня за руку

Южный полюс в снегах. Южный полюс закрыт. На торосах растут ледяные цветы. Опоздавших не ждут. Им без нас хорошо. Кто из нас станет первым, кто сможет сказать: "Извини, я остыл"?.. Лорда мне почти подарили. Почти перевязали ленточкой и вручили на Новый год. Во всяком случае, я так воспринимаю его появление в нашей жизни - такое резкое и неожиданное. Мы даже не успели возмутиться столь наглому вмешательству в наше существование. А он уже был с нами. Был нами. Частью нас. Он просто появился, словно из ниоткуда. Такой невероятно красивый и надменный. С холодным и злым взглядом. Его коляска зарулила в четвертую так, будто бы это были его собственные покои. Он оценивающе огляделся по сторонам, смерил презрительным взглядом меня, Сфинкса, ненадолго глянул на Слепого, и без лишних слов улегся на свободную кровать. Двигался он скованно, будто бездействие ног было ему непривычно. Этот день я запомню до конца своих дней. Потому что я просто не знал, что сказать, видя такое наглое нашествие в нашу комнату. Ведь на любую наглость у меня монополия. Южный бег как мишень - в океане без дна. Южный ветер плюет солью на паруса. Южный знает кто враг, южный не предает. Южный намертво впаян в твои Поднебесного цвета глаза. - Эй, у нас так не принято, - я залихватски подкатываю к разлегшемуся незнакомцу. - Мне плевать, как у вас принято, - огрызается блондинчик. Он хочет разозлить Табаки. Но ведь это не так уж и просто. - Наш новый обитатель изволит злиться! – я картинно всплескиваю руками, - Трепещите и падите ниц, ничтожные прыщи, пред ликом излучающего свет и сияние… - Помолчи… - просит меня новичок. - Зря ты его распалил, - сочувственно качает головой Слепой, - Идем, Сфинкс, это надолго. Ребята гуськом направляются к двери. Я выплескиваю на них ушат словесных оскорблений, сравнивая их сердца с камнем, а мозги – со вчерашним холодцом. На мою стаю это не действует, а новенький не выдерживает и поворачивается. Я продолжаю болтать, а блондинистый с ужасом смотрит на меня. - Ты когда-нибудь замолкаешь? Я счастливо мотаю головой, продолжая рассказывать новичку о важности вербального общения в человеческой жизни. Он стонет и пытается спрятать голову под подушку. Ее я все равно отбираю, и продолжаю читать прекрасный монолог о себе, любимом. Южный полюс молчит. Мерно катит слюна по гортани туда, Где рождается звук. Никаких новостей. Нас берут на испуг. Нас измором берут. Никаких новостей, бьет под дых тишина. - Эй, Лорд… - я заглядываю в комнату, и вижу в принципе то, что и ожидал. Его тонкий профиль вырисовывается на фоне окна, и я в тысячный раз не премину восхититься его неземным совершенством. - Тащить кого-то волоком на обед не в моих привычках, - я безрезультатно пытаюсь привлечь его внимание, - Но позволить тебе помереть с голоду – тоже не вариант. Золотоголовый молчит, и обращает на меня внимания не больше, чем на муху на потолке. - Молчанка – это самая жестокая игра, в которой я в любом случае проиграю, - я подъезжаю поближе, и замечаю, как в уголке глаза Лорда поблескивает нечто, подозрительно похожее не слезинку. Он спешно отворачивается от меня, и уверяет, что не голоден. Я ему не верю, и забираюсь на подоконник рядом. У Лорда неистово дрожат руки, и я не нахожу ничего умнее, чем протянуть ему сигарету. Южный полюс закрыт от зимы до зимы. Безрассудочен пыл пилигримов-юнцов. Не дождутся весны, и рискнут на авось, и вернутся домой, поседев до корней в платьях для мертвецов. Он пытается прикурить, нервно теребит зажигалку, но пальцы не слушаются. Руки у Лорда дрожат слишком сильно. Я раскуриваю сигарету и протягиваю ему. - Спасибо, - шепчет Лорд и снова отворачивается к окну. Вблизи он кажется еще красивей и еще старше. Несколько минут мы курим, но дрожь в руках золотоголового никак не прекращается. Только теперь я замечаю, что у него рассечена губа. Сфинкс. Он словно специально выжидает, когда я сматываю из комнаты, чтобы «тренировать» Лорда. Теперь это так называется. Слова сейчас только помешают – и я принимаю правила игры в молчанку. Наклонившись к Мустангу, я шарюсь в рюкзаке и с видом триумфатора достаю непочатую бутылку коньяка. Лорд не удосуживается даже спросить – зачем я ее с собой таскаю. Держи меня за руку, долго, пожалуйста, крепко держи меня - я не пожалуюсь. Сердце в плену не способно на шалости, если не хочешь потери - молчи. Путь свой сам устелил я пожарами, ядом, отчаяньем, страхами, ранами, кровью без крови, ожогами шалыми. Не отпускай мою руку, держи! От души плеснув в жестяную кружку – протягиваю ее Лорду. Пить коньяк из мятой посуды. В этом есть особый смак. Лорд пьет, кашляет, коньяк выплескивается из кружки и стекает золотисто-коричневой струйкой по его подбородку. Он пытается вытереть лицо, но руки опять не слушаются. Я вижу, как по мраморно-белой коже его запястья растекается краснота. Завтра зацветет полноценный синяк. В пасмурно-серых глазах Лорда затаилась боль. - Я скажу Сфинксу, чтобы он тебя больше не трогал, - я протягиваю руку и стираю золотистые капли с его подбородка. Лорд цепко хватает мои пальцы, словно без них он утонет, пропадет, исчезнет. Он хочет мне что-то сказать, но лишь мотает головой, и слезы бегут по щекам. Бегут, и бегут, и бегут. И я с внезапной ясностью понимаю, что теперь меня всерьез и надолго пустили в круг самых близких и доверенных людей. Если Лорд позволил мне видеть свои слезы – то я больше не имею права предать это доверие. Он вцепился в мою руку так сильно, что либо сломает пару костей, либо вырвет большой палец с мясом. Ну да, я преувеличиваю. Но Лорд держится за меня так, словно от этого зависит его жизнь. Южный полюс уснул снами холостяка. Я все ночи к тебе прижимаюсь щекой. Южный нас не пустил.Не целован никем. Южный шанс упустил, и ему никогда не обняться с тобой. Курильщик иногда храпит, а Сфинкс выдает какие-нибудь многозначительные бормотания во сне. Черный может пару раз врезать кулаком в стену, а Толстый – заскулить. Спящий Слепой вообще производит жуткое впечатление мертвого. К тихому дыханию Лорда мне пришлось привыкать заново. Я никому не признаюсь, что пару раз не мог заснуть – прислушивался. Вдруг мне просто приснилось возвращение Лорда? Может, это лишь мимолетное видение, которое исчезает с рассветом? Я сразу понял, что Ральф вернул мне всего лишь половину Лорда. Существенная часть его души осталась где-то в ином месте. Первые дни я злился и пытался вернуть прежнего Лорда. А потом понял, что нужно всего лишь смириться. - Не хочешь рассказать, где ты был? - как-то раз cпросил я. Лорд в ответ лишь мотнул головой и поджал губы. В этом было что-то такое близкое и знакомое, что мне стало немного легче понимать того, кем теперь стал мой Лорд. - Ты знал, что я вернусь, - Лорд не спрашивал, а утверждал, - Откуда? Задай мне тот самый вопрос кто-нибудь другой – я нашел бы сотню разных отговорок. Развел бы демагогию о том, что есть знание, и как его воспринимают люди. Но с тем, кто доверяет тебе свои слезы, нельзя говорить шуточками. - Просто знал, - и это единственная правда, которую знаю я сам. С Лордом даже молчать не особо трудно. Он заполняет собой все пространство вокруг, и слова становятся лишними, вопреки обыкновению. - Тебя стриг алкоголик? Или это новое веяние моды? – серьезная часть разговора окончена, и теперь можно уколоть самолюбие Лорда. Чтобы не терял тонус. - Ее звали Марта, и она едва не отхватила мне половину уха, - ворчит Лорд, и я невольно улыбаюсь. Незначительная фраза, но мне она говорит очень многое. Я протягиваю руку и легко касаюсь неровно срезанных волос Лорда. Они колют мне пальцы. И я могу поклясться, что в прежде безукоризненно медовых локонах проблескивают серебряные волоски. - Я рад, что ты вернулся, - самым серьезным из своих голосов отвечаю я. Глаза у Лорда – светлые, цвета пасмурного осеннего неба. И мне становится холодно и грустно от их выражения. Позже я буду безобразничать, и доставать всех подряд, лишь бы скинуть с себя бремя этого взгляда. Но пока…пока я смотрю Лорду в глаза, и они говорят мне больше, чем я надеялся узнать. «Мне начинало казаться, что я – это не я. И что вы все – лишь плод моего воображения. Что тебя не существует. И что ничего не было. Совсем ничего» - мне не нужно, чтобы он произносил эти слова. Я их и так вижу. Он привычно хватает меня за ладонь, чтобы убедиться – я настоящий, и никуда не исчезну. На счет «настоящести» я бы, может, и поспорил. Но то, что никуда я от него не пропаду – это уж теперь точно. Держи меня за руку, долго пожалуйста, Крепко держи меня - я не пожалуюсь... ** ________ ** - Ночные снайперы, "Южный полюс"