Would you fuck David Tennant?

"А Вы бы трахнули Дэвида Тэннанта?” Дэвид подавился пивом и нервно закашлялся, в шоке смотря на монитор. За тот час, что он провёл на сайте, ему попалось множество “забавных” вещей: предложения поговорить о мастурбирующих женщинах или заняться сексом по скайпу, вопросы о том, нравятся ли ему попугайчики, привлекают ли его сексуально собаки и в чём смысл жизни. Он ожидал всего, всего, даже что у него поинтересуются, были ли у него секс с кентавром. Всего, но не этого. Не того, что ему придётся отвечать, трахнул ли бы он… Сам себя. Мужчина тяжело вздохнул и потянулся к клавише “Esc” – он совершенно не знал, что на это сказать. Его всегда изобретательный мозг категорически отказался придумывать достойный ответ. Однако, когда он уже почти вышел из диалога, надпись “Незнакомец печатает” сменилась на ответ этого незнакомца. “О, да. Я бы трахнул Дэвида Тэннанта. Я бы так его трахнул, что он потом не смог бы сидеть ещё несколько дней”. Тэннант вскинул одну бровь и задумчиво склонил голову на бок. Наверное, впервые в жизни ему пришла в голову мысль, что у него есть фанаты-геи. А точнее, фанаты-геи, фантазирующие о нём. Возможно, даже мастурбирующие на него. Возможно, даже распечатывающие его фотографии и мастурбирующие на них. Дэвид сделал ещё глоток из бутылки и облизнул губы. Возможно, стоило и пообщаться с неизведанной нишей фанатской аудитории. Ему всё равно нечем было заняться - Джорджия уехала вместе с Тайлером и Оливией на несколько дней, когда у него самого в кои-то веки выдался свободный вечер. Идти никуда не хотелось, перспектива провести время с несколькими бутылками пива и ноутбуком показалась ему куда более привлекательной. Так вот по-обычному, будто он совсем и не разрываемый на четыре стороны известный британский актёр, а простой, никому не нужный менеджер среднего звена, например. Лазая в интернете, он случайно наткнулся на этот сайт, который показался ему довольно забавным. Идиотизм задаваемых вопросов и ответов на них зашкаливал, и Дэвид откровенно веселился. И сейчас, наверное, можно было повеселиться ещё. Пальцы снова легли на клавиатуру. “А почему бы ты его трахнул, что в нём такого?” Ответ не заставил себя долго ждать. “О, он чертовски сексуален. Когда я смотрю на него, мне просто хочется нагнуть его и отодрать”. Нет-нет, Дэвиду совсем не показалась эта мысль довольно привлекательной, ему не стало немного жарче, он не устроился поудобнее на стуле и не напечатал в ответ: “Спорю, ему бы это понравилось”. “Да? И почему же ты так думаешь?” “Потому что я и есть Дэвид Тэннант, и я, поверь, знаю, что мне понравится, а что – нет”. Дэвид чуть отъехал назад на компьютерном стуле, поражённо смотря на монитор и на собственные пальцы, только что напечатавшие что-то, что им совсем не стоило печатать. Нет, он даже и не сомневался, что незнакомец по ту сторону ни за что не поверит в то, что переписывается с ним, а если и поверит, то потом никто не поверит ему. Это его совсем не волновало. Волновало то, что он какого-то чёрта только что заявил, что не отказался бы от того, чтобы его нагнули и отодрали. Рука дёрнулась в порыве захлопнуть ко всем чертям крышку ноутбука и притвориться, что ничего не случилось, однако высветившийся на экране ответ уже второй раз за этот вечер остановил Тэннанта от прекращения диалога: “Ага, а я – Джон Барроумэн, и я всё ещё не против тебя отодрать”. Дэвид хмыкнул. Хорошо, что на свете так много людей, любящих врать в интернете. Иначе его заявлению о собственной личности могли бы и поверить. Он задумчиво уставился в монитор, сжимая и разжимая пальцы левой руки, правой рассеяно вертя недопитую бутылку по столу рядом с лэптопом. Его анонимный собеседник представился Барроумэном, а значит, ему нравилось фантазировать о них с ним. Вместе. Занимающихся сексом. Возможно, он даже мастурбировал на них. Возможно, даже распечатывал их совместные фотографии и мастурбировал на них. Представлял, как они обнимают друг друга, целуют, жадно и страстно, стонут, прикасаясь к обнажённой коже… Господи. Тэннант мотнул головой и уставился на монитор немного бешеным взглядом. Температура в комнате определённо поднялась, а штаны надо было всё же покупать на размер больше – в них стало совсем неудобно и тесно. “Ну что же ты, Дэвид, молчишь? Разве ты по мне не соскучился?” Мужчина снова мотнул головой и, нервно глотнув уже начавшего согреваться пива, снова потянулся к клавишам. Можно ведь было продолжить. В этом не было совсем ничего плохого. Совсем. “Как бы ты хотел меня трахнуть, Джон? Где, в какой позе? Расскажи мне”. Напечатав это, Дэвид невольно задумался о том, что на этот вопрос мог бы ответить настоящий Барроумэн. Потом – о его руках, сильных и мускулистых, которые так чертовски сексуально смотрелись, когда он закатывал рукава рубашки. Потом – о его стройном торсе, о его… “О, я бы много всего с тобой сделал, Дэв. Я бы трахал тебя везде, во всех уголках твоей квартиры, во всех известных человечеству позах, связывал бы тебя, кусал в шею и, конечно же, одевал бы в костюм Доктора. Костюм Доктора – обязательный номер программы. Я бы даже придумал парочку новых применений звуковой отвёртке и бананам, если ты понимаешь, о чём я”. Дэвид подавился пивом второй раз за вечер. За всё то время, что он смотрел Доктора, за всё то время, что он его играл, ему ни разу не пришло в голову, что звуковую отвёртку можно использовать так. Кажется, пора было признать собственных фанатов извращённее себя. Где-то на глубине подсознания проскользнула мысль о том, что поттерхэды тоже уже, наверное, давно расширили в своём воображении сферу использования волшебных палочек, однако надолго она там не задержалась, потому что в чате высветился очередной текст. “Готов поспорить, что тебе нравится делать это жестко. Я ведь прав, Дэвид? Ты ведь будешь просить трахать тебя сильнее, глубже, ещё и ещё, раздвинешь передо мной свои длинные ноги?” Тэннант откинулся в кресле, крепко зажмурился и трижды проклял своё чересчур богатое воображение. Оно играло с ним самую злую и коварную шутку, которую только могло – в мельчайших подробностях рисовало Джона Барроумэна, одной рукой притягивающего Дэвида к себе за талию, сжимающего пальцы второй у него в волосах, жарко шепчущего ему на ухо всё то, что было написано на экране. Ярко и живо он видел похотливую ухмылку на губах мужчины, практически физически ощущал исходящий от его тела жар. О, это проклятое, проклятое воображение. “Не молчи, Дэвид. Мне не нравится, когда ты долго молчишь. Я не разрешаю тебе этого делать”. Из губ мужчины вырвалось тихое “блять”, когда он в очередной раз потянулся к клавиатуре. Не разрешает молчать. Чтоб его, этого грёбанного “незнакомца”. “Да, я буду умолять тебя о большем, буду стонать под тобой, сделаю всё, что ты захочешь. Скажи мне, чего ты хочешь… Джон”. Очередной большой глоток пива, затуманенный взгляд, судорожно поправленные дрожащими пальцами очки, нервно облизнувший пересохшие губы язык, растущее напряжение внизу живота… И очередное сообщение. “Я хочу прижать тебя лицом к стене, так, чтобы ты не мог даже двинуться, чтобы был полностью в моём распоряжении. Чтобы я мог скользить руками по твоему телу, касаться где только пожелаю, а ты не мог бы мне сопротивляться. Изгибался бы в моих руках, стонал, всхлипывал, отчаянно желая большего, чем просто прикосновения, без возможности что-то сделать сам. Да, Дэвид, я хочу тебя именно таким: беспомощным, подчиняющимся мне. И то, что я уже описал, это лишь ничтожно малая часть из того, что я хочу и могу с тобой сделать, поверь”. Это уже невозможно было терпеть, и Дэвид сдался, позорно сдался. Животные инстинкты в очередной раз победили человека, и его пальцы, быстро расстегнув ремень и ширинку, скользнули под резинку трусов, сжимая каменно-твёрдый член. Он не мог вспомнить, когда последний раз в жизни ему было так стыдно, и когда он испытывал такое дикое желание. А ещё он до этого момента был искренне уверен, что увлечение мужчинами осталось во временах съемок “Добро пожаловать в психушку” и зажиманий в туалетах съемочной площадки с Энгусом МакФадьеном. Тогда, в двадцать два, гормоны бушевали со всей своей силой, и желание заняться сексом хоть с кем-нибудь не оставляло практически никогда. Однако даже тогда он не настолько возбуждался от ощущения сильных мужских рук на своём теле, как возбудился сейчас от одной лишь мысли о том, что с ним мог бы сделать вполне конкретный практически женатый мужчина. Глухо простонав, Дэвид начал медленно двигать рукой, свободной набирая ответ. “О, Боже, Джон, я так хочу тебя”, – как же неудобно так печатать – “Хочу чувствовать тебя, твои руки, твоё тело, хочу тебя в себе, хочу, чтобы ты брал меня раз за разом, грубо и жёстко, оставлял синяки, укусы и засосы по всему моему телу. Просто, чёрт возьми, хочу тебя. Безумно”. Тэннант дышал тяжело и прерывисто, не прекращая уже более быстрых и резких движений рукой. Стыд никуда не уходил – у мужчины, у взрослого, чёрт возьми, мужчины, кажется, даже пылали щёки, как у впервые открывающего для себя чудеса мастурбации подростка. Но он ничего не мог с собой поделать, совсем ничего. “Ты когда-нибудь был с мужчиной?” Дэвид удивлённо вскинул бровь и даже остановил руку, что потребовало немалых усилий. Он ожидал очередных грязных, развратных предложений, каких угодно. Но не такого вопроса, нет. Он задумчиво прикусил губу. Да, он был с мужчиной, но не с Энгусом. С ним не зашло дальше минета – персонаж МакФадьена сбросился с башни, после чего необходимость приходить на съёмки у него, как ни странно, пропала. Вне площадки они не контактировали, и поэтому попросту больше ничего не успели. Секс же с представителем своего пола был у Тэннанта лишь однажды. Ему тогда было чуть больше тридцати, и, расставшись с девушкой, он надрался до потери памяти. Он не помнил, где подцепил этого паренька, но проснулся с утра не один, а с чуть ли не обвившимся вокруг него блондином, на вид которому сложно было дать больше двадцати лет. Собственную панику в тот момент описать было сложно – он выскочил из кровати пулей, что оказалось не лучшим решением в его жизни. В голову ударило жестокое похмелье, а по всему телу разлилась мерзкая слабость. Не рассчитав траекторию, Дэвид припечатался головой об косяк, от чего голова буквально взорвалась болью. Взвыв, он кое-как на ватных ногах добрался до ванной, где его вытошнило чем-то отвратительным, зелёно-оранжевым, позже опознанным как абсент и мандарины. Возвращаться в комнату было страшно, однако всё же пришлось. Мальчик оказался на удивление адекватным – попросил чашку кофе и сходить в душ, игриво подмигнув, и, вопреки ожиданиям Тэннанта, даже не попытался повиснуть у него на шее. Дэвид с огромным трудом всё же заставил себя сварить кофе, и, проглотив несколько таблеток обезболивающего, грузно опустился в кресло на кухне и моментально отключился, и проснулся уже лишь от того, что его довольно настойчиво трясли за плечо, как выяснилось позже – в течение нескольких минут. Мальчик представился Шоном, лет ему оказалось девятнадцать, познакомились они в гей-баре, – как его туда занесло, Дэвид честно не знал до сих пор – а ночь, несмотря на состояние Дэвида, была совсем неплоха. Шон быстро выпил свой кофе, так же быстро оделся, и лишь уже в дверях повернулся с широкой улыбкой и фразой “С Вас сто пятьдесят фунтов, сэр”. Об этой позорной истории знал лишь сам Тэннант, естественно, Шон, и… Барроумэн, пресловутый Барроумэн. Дэвид печально задумался о том, что алкоголь подводил его не раз и два в этой жизни. Тогда они с Джоном и Кэтрин пошли “немного выпить” за закрытие четвёртого сезона и уход Дэвида из сериала. Тэйт просидела с ними совсем немного – ей срочно пришлось уехать к мужу и дочери, а Дэвид с Джоном остались, и остались надолго. Немалое количество текилы мягко перевело тему их разговоров с воспоминаний о совместных съёмках на секс, и в ответ на откровение Барроумэна о том, что он один раз был с женщиной, Тэннант посчитал хорошей идеей признаться в том, что сам был с мужчиной. Ну… С мальчиком. Вздохнув, разочарованный спавшим возбуждением, он торопливо набрал: “Да. Как-то раз.” Ответ пришёл почти сразу. “Тебе понравилось? Понравилось, как он тебя трахал? Расскажи мне об этом”. “Я был сверху. И это была чистая случайность, я даже практически ничего не помню, я был слишком пьян, так что, увы, мне нечего тебе рассказать кроме того, что его звали Шон и ему понравилось. И это неинтересно, так что давай лучше продолжим с того места, на котором остановились, хорошо?”. В ожидании ответа мужчина прикрыл глаза, расслабившись в кресле, и звонок лежащего рядом с ноутбуком на столе айфона заставил его подскочить и звучно выругаться. Он хотел сбросить вызов, однако определившийся номер не дал ему этого сделать – на экране высветилась надпись “Johnny B.”. Барроумэн был записан у него так ещё с тех пор, как они с ним и Кэтрин снимали “Балладу о Расселе и Джули”, а почему он звонит ему именно сейчас, для Дэвида оставалось весьма раздражающей его загадкой. -На тебе, что ли, весь свет сегодня клином сошёлся, - пробормотал Тэннант себе под нос, прежде чем провести пальцем по экрану, приложить телефон к уху и ответить предательски дрожащим голосом. – Да, Джон. -Дэээйв, - интонации Барроумэна не предвещали ничего хорошего, абсолютно. – Скажи мне, пожалуйста, рассказывал ли ты кому-нибудь кроме меня про своё маленькое приключение с блондинистым проститутом? -Нет, не рассказывал, и какого хрена ты меня об этом спрашиваешь? – раздражение скрыть было просто невыносимо сложно. Раздражение и внезапно снова нахлынувшее желание. Голос Джона в трубке, низкий, вкрадчивый, будто окутывающий, совсем не способствовал моральному и физическому спокойствию. -А теперь ответь мне, не переписываешься ли ты сейчас случайно с неизвестным тебе анонимом, выдающим себя за меня и страстно желающим оттрахать тебя у стены? -Нет, я… ЧТО?! Откуда ты… - осознание, жестокое, холодное и беспощадное, медленно поднималось откуда-то от живота. Нет, это было нереально, такого не могло быть, не могло. Вероятность слишком мала. -О, я знаю, и ты не представляешь, как я этому рад, - Дэвид буквально видел, как по лицу Барроумэна расползается широкая, самодовольная ухмылка, и не знал, абсолютно не знал, что ему теперь, чёрт возьми, делать. – Дэвид, ты дома? -Да, - Тэннант чувствовал себя загнанным в угол зверем, которому не оставалось никакого больше выхода. Загнанным, потерянным, униженным и затравленным. Державшая телефон рука слегка подрагивала. -Отлично. Один? -Д… Да. -Отлично. В трубке раздались короткие гудки. -Ох ты ж блять… Через час, абсолютно голый, в одних лишь очках и галстуке, прикованный наручниками к спинке собственной кровати, стонущий и выгибающийся под чужими руками Дэвид Тэннант совсем не задумывался о том, что такое поведение совсем не подобает женатому сорокалетнему мужчине. У него были дела поинтереснее моральных терзаний.