Одним теплым, весенним вечером я застрелюсь.

Одним теплым весенним вечером я застрелюсь. Моя пуля пробьет насквозь грудь и застрянет в стене. Одним теплым весенним вечером залетит в окно грусть, Сотней бордовых пятен, оставшись гостить на стекле. Этот вечер, быть может, настанет этой весной. А, возможно, нагрянет в гости через года. У окна сидя, я закурю, говоря с тобой, Вместе мы откупорим и выпьем вина. Знаешь, я сотни раз уже видела этот день. И никто не заметил странного ничего во мне. Все нормально, смеялись вместе и пили чай, Только утром остался белый, чуть теплый труп. Он остынет к обеду, поверь, стоит лишь подождать. Ну, а призраков видеть вам, увы не дано. Пока тело бледнеет, ведь Смерть- Старуха не будет ждать. Душа в небо стремится, и, знаешь, становится очень легко. Вам, живым, этого не понять. А для этого нужно лишь умереть. Но что будет потом, вам ответа никто не даст, Ведь за душами в мир иной плотно закроется дверь. Я оковы сорву, что связали меня с землей, Заставляя из года в год ходить, смеясь. И над миром бескрайним, наверно, я птицей взлечу, Подставляя лицо дождю и прохладным ветрам. Полечу по просторам своей необъятной страны, Над волнующейся от ветра зеленой сочной травой, Над полями, у которых не видно краев, Над деревьями, что только рождают листву. Храм увижу, который стоит у воды, Не смогу удержаться, в него залечу, помолюсь, Тем святым, что так ласково смотрят сквозь дым, О покое своей беспокойной души, я задую свечу. Не думаю, что откажусь от полета по бурной реке, Да и в горы, пожалуй, слетаю хотя бы на час. Ведь и раньше мне нравилось видеть, как из ледника Начинает движенье свое большая вода. Знаю, ты не скоро увидишь меня такой… свободной, живой. Ведь сейчас лежит в комнате мой окровавленный труп. Залила я кровью обои и чуть- чуть потолок, И надеюсь, что ты меня за это простишь. Мне и здесь хорошо было, с вами, но я предпочла Окунуться в тот мир, что был за стеной, И ты уж прости, что так вышло, И Дверью стал револьвер, что лежал на столе…