Там, где хотим быть

– Монки, – прогремело в воздухе над головой оживленно болтающего с соседом худого темноволосого мальчишки в мятой рубашке. – Луффи Д. Монки! – рявкнул наконец тот же голос после того, как мальчишка даже внимания на него не обратил, погруженный в беседу о... да, на этот раз о боксе. Все в классе вздрогнули – кроме Луффи. Тот прервал наконец свою речь о Мэнни Пакьяо и воззрился на учителя снизу вверх большими, по-младенчески невинными черными глазами. – Учитель Крок! – радостно объявил он, расплывшись в широкой улыбке, словно только сейчас обнаружил, что находится на уроке. – Повтори, что я сейчас сказал, – велел учитель, бесстрастно взирая на него холодными глазами. – Э... "Луффи Д. Монки"? – глаза мальчишки забегали. – А перед этим? – учитель сложил руки на груди, глядя на него сверху вниз. – Э-э-э... – поникший Луффи, по-видимому, попытался что-то сочинить, но отчаянную работу мозга прервал равнодушный раскатистый голос: – "Неудовлетворительно" и отработка после уроков. Еще один такой фокус, Монки, и я звоню твоему деду. Глаза побледневшего Луффи расширились от ужаса. – Вот непруха, – сочувственно пробормотал его сосед – кудрявый длинноносый парнишка с перепачканными карандашом руками. Крокодайл по третьему разу проверял одни и те же тетради, нетерпеливо постукивая карандашом по бумаге. Наконец последняя из учителей, Робин Нико, закрыла за собой дверь, кивнув ему на прощание с загадочной всезнающей улыбкой. Крокодайла передернуло. Луффи Д. Монки старательно и почти тихо выводил строчки за столом в углу учительской. Когда дверь за Нико затворилась, он поднял голову, и старательно (пусть и малоуспешно) поддерживаемое выражение раскаяния тут же сползло с его лица, сменившись неудержимой улыбкой. – Надо бы мне все же позвонить твоему деду, Монки. До чего ты все-таки надоедливый мальчишка, – раздумчиво заметил Крокодайл, поднимаясь. – А что, если он узнает? – вслух задумался Луффи, обвивая руки вокруг его шеи. Крокодайл прижал его к столу, подхватил, чтобы оставить на шее укус – позади, под самой линией черных встрепанных волос, где синяков не видно было под лохматой гривой. Луффи хихикнул и повернул голову, подставляя шею. – Хорошо, что на тебе все заживает как на собаке. Иначе бы он, чего доброго, действительно узнал, – Крокодайл нетерпеливо, не слишком нежно расстегнул рубашку, комкая и сминая и без того не особо аккуратно выглядящую ткань. Луффи скрестил ноги у него за спиной, сбросил сползающую с плеч рубашку. Крокодайл провел носом по линии плеч, впился зубами в худое костлявое плечо – на этот раз до крови, подобрал языком выступившие капельки и сыто облизнулся. – Тебя тогда уволят, да? – легкомысленно спросил Луффи, рассеянно расстегивая пуговицы на брюках Крокодайла. Тот утвердительно рыкнул, опустил его на стол и выпрямился, разглядывая – разметавшегося, полуобнаженного, солнечно улыбающегося, с наливающимися красным следами зубов. – А тебя ждет веселый разговор с твоим стариком. Не особо радужные перспективы, если подумать, – он провел языком широкую полосу от пупка до впадинки между ключицами, с ухмылкой поймав языком дрожь Луффи, отдавшийся в мышцах живота смешок. – Но ты слишком много говоришь. Пора это исправить, – он слизнул со рта Луффи улыбку, прикусил нижнюю губу, скользнул языком по вертлявому языку. Луффи выпутался – как всегда беспокойный, с горящими щеками и блестящими глазами, – восторженно спросил: – Можно? Можно? – готовясь уже соскользнуть перед Крокодайлом на колени, добраться до его брюк. Тот смерил его взглядом и осуждающе покачал головой: – Позже, если будешь хорошо себя вести. Луффи надул губы, привычно раздвигая ноги. Крокодайл небрежно стащил с него брюки, запихнул их под стол. Под столом было не слишком чисто, ну так и брюки Монки давно уже нелишне было бы постирать. Луффи приподнял бедра и издал возмущенно-разочарованный возглас, когда внутрь скользнули всего лишь два пальца. Крокодайл двинул ими, растягивая – по правде говоря, в этом не было необходимости, Луффи всегда был необычно податлив, но Крокодайл находил приятным сам процесс. Задел чувствительный бугорок, и обиженное выражение исчезло с лица Луффи, смытое волной наслаждения. Губы его приоткрылись, длинные ресницы опустились, прикрыв подернувшиеся поволокой глаза, спина выгнулась навстречу Крокодайлу. Тот скользнул по ней другой ладонью, ощутил выступающие позвонки, почувствовал, как содрогнулось тело Монки, когда Крокодайл вновь задел пальцами простату. Луффи сморщил лицо, сжавшись вокруг его пальцев – он наверняка знал, должен был знать, что делает этим с Крокодайлом. Тот конвульсивно подался навстречу, втискиваясь своим телом в тело Луффи, подавил нутряной стон. – Хватит... тянуть резину... учитель Крок, – потребовал Монки прерывисто. – Трахни меня уже. – Как ты разговариваешь со старшими? – сурово одернул его Крокодайл. – Или тебе скучно, мальчишка? – рыкнул он, наклонившись, чтобы укусить Луффи за челюсть – на этот раз легче, так, чтобы не оставить следа. Луффи дрожал под движениями его пальцев, разрумянившийся и бесстыжий, одуревший от желания и нестерпимо вожделенный. Запретный, недозволенный – но когда Крокодайл обращал внимание на запреты? И так уж ему повезло, что его несносный, бестолковый, удивительный ученик оказался из той же породы. Однажды, решил Крокодайл, он скажет Монки, до чего тот напоминает ему – его самого, молодого и отчаянного. Но не сейчас, не скоро. Тогда же, когда потребует от Монки остаться навсегда или убираться прочь. Он не тревожился за выбор Луффи – так он себе говорил. Луффи без конца трещал о спорте и о еде и не говорил ни слова о будущем. Наверное, Крокодайл был слишком стар для него – он и забыл, когда был таким беззаботным... если и был когда-нибудь. Но Крокодайл не был добр, не был великодушен. Он брал то, что хотел, и не отпускал то, что желал оставить себе. Какая жалость, что сам бог не мог бы указывать Луффи, не говоря уж о его учителе географии. Луффи подался навстречу, мертвой хваткой вцепился в плечи. – Давай, учитель Крок, – выдохнул сквозь зубы. – Потому что... я действительно... – его глаза закатились, изо рта вырвался низкий стон, – начинаю... скучать. – А я существую только для того, чтобы тебя развлекать, – саркастически заметил Крокодайл, высвобождая налитый кровью, истекающий предсеменем член. Луффи нетерпеливо поерзал по столу, подаваясь навстречу. Вздрогнул от холода смазки и с облегчением зашипел, сам насаживаясь на член Крокодайла. Тот вошел до упора – медленно, сдерживаясь, чтобы не оказаться внутри одним толчком, чтобы не начать вбивать Луффи в стол так, чтобы все груды тетрадей с него разлетелись по полу, – замер, дыша Луффи в шею, ощущая его теплое влажное дыхание у себя на виске. Луффи издал нетерпеливый звук – это значило, что он хочет, чтобы Крокодайл двигался. Тот устало хмыкнул, рассеянно ведя пальцами по тонкой руке. Скользнул подушечками по внутренней стороне ладони – та сжалась, закрылась, Луффи хихикнул и толкнулся навстречу, нетерпеливый, такой жадный до всего: до секса, до еды, до жизни. Крокодайл стиснул его бедра руками и сделал толчок. Стол скрипел, трещал и шатался. Одна стопка тетрадей и вправду с грохотом обрушилась на пол. Рука Крокодайла двигалась на члене Луффи так быстро, что казалась размытой. До чего удачно все же, что школа сейчас была пуста: на вопли и стоны Луффи наверняка сбежались бы ученики и учителя из самых отдаленных классов. Луффи сжался вокруг него, задохнувшись, – палящий жар, мучительно-блаженная теснота, – ухватил за волосы одной рукой и с силой притянул голову Крокодайла к своей, до боли впился губами в его рот. Это значило... значило, что... Луффи взвыл – звериный вопль, от которого задребезжали окна, – стиснул Крокодайла в костоломной хватке, раздирая ногтями спину поверх воспаленных красных царапин, оставшихся с прошлого раза. На Крокодайле, в отличие от Монки, все заживало с обычной скоростью. Содрогаясь в конвульсиях оргазма, тот невольно поглядел на синяки, оставленные его ладонями на бедрах Монки: эти, он знал, сойдут к следующему утру. Чертов Монки. Чертово исключение из правил. – Скажи, что останешься, – прохрипел Крокодайл. Перед глазами все плыло, по телу все еще прокатывались последние блаженные судороги. Идиот, идиот, неужели он действительно это сказал?.. – Ага, – легко согласился Луффи. – ...Что? – неверяще выдавил Крокодайл. – Ну, я ведь скоро закончу школу, правильно, учитель Крок? И тогда ты уже не будешь больше моим учителем, и мы сможем делать что захотим. Слышь, а поедем к морю на байках? Будет круто! – размечтался Луффи. Крокодайл немигающе таращился на него. – Или татушку сделаем! Я хочу львиную голову... Крокодайл прервал его единственным действенным способом: своими губами на губах Луффи. Ему требовалось подумать. Наконец он оторвался от Луффи, запыхавшегося и сладкого, поглядел ему в глаза. – Ты вполне осознаешь, что говоришь, Монки? – Луффи тут же кивнул. – Молчи, я не договорил. Если ты останешься со мной после школы, я больше никогда тебя не отпущу. Ты должен это зна... Луффи скользнул вниз, враз вобрал в рот еще мягкий член Крокодайла. Тот задохнулся, ощутив жаркий прилив возбуждения. Луффи оторвался от облизывания быстро твердеющего члена и поглядел на него снизу вверх, склонив голову набок: – Заткнись, учитель Крок. Иногда ты слишком много говоришь.