Квартальная Бойня: КВН

...Светало. Утро было ясным, солнце радостно проглядывало сквозь светлую листву. Виталик не спал всю ночь, опасаясь того, что кто-нибудь нападёт на него прямо во сне. Ближе к утру он осознал глупость своего поступка, потому что веки слипались, а всё тело охватила сильная слабость. Хотелось сесть под первое попавшееся дерево, закрыть глаза и выпасть из жуткой реальности Голодных Игр хотя бы на несколько часов. Мысль о том, чтобы быть убитым во сне, уже не казалась такой кошмарной. Хотя бы ему не придётся испытать этот дикий ужас ожидания боли и смерти, а если повезёт, то он и боли не почувствует. Нужно было куда-то двигаться, просто чтобы хоть что-то делать, просто чтобы не сойти с ума от этих навязчивых мыслей. Пашенко устало поплёлся под гору, ему казалось, что там он видел ручей. Хоть какая-то, но вода, после бессонной ночи очень хотелось пить. И плевать, что она будет грязной или отравленной, сейчас Виталика больше волновала жажда, чем собственная жизнь. Ему казалось, что он уже повредился рассудком, но продолжал медленно, устало тащиться вниз по склону. Вот вдалеке показался тоненький ручей, протекающий по илистому руслу явно пересохшей речки. Виталик, конечно, ожидал чего-то большего, но выбирать было не из чего. Парень немного ускорился, но когда от заветного ручейка его отделяло несколько шагов, тишину и спокойствие рощицы, покрывающей склон, нарушил чей-то возглас. Хоть Виталик и был очень усталым, инстинкт самосохранения сработал, и парень бросился в ближайшие кусты. Больше он не услышал ни звука, поэтому через пару минут осмелился выглянуть из своего укрытия и осмотреться. Сперва он ничего не заметил, но потом, приглядевшись, он заметил за сосной на другом берегу реки небольшую палатку, сливавшуюся со склоном. Пашенко не видел ничего подобного возле Рога перед началом Игр, следовательно, палатка была подарком очень богатого спонсора. Только вот кто был этим любимцем распорядителей? Ответ не заставил себя долго ждать. Вскоре скрывающийся в палатке трибут тоже решил разведать обстановку вокруг и осторожно высунулся из-под полога, расстегнув молнию входа. До боли знакомые Виталику серые глаза, чуть прищурясь, исследовали мирный пейзаж вокруг. И действительно, можно было догадаться, что сын одного из Главных Распорядителей сделает всё, чтобы его любовнику было как можно проще на Арене. Вот только как долго тот сможет продержаться? Виталик присел на землю. Нужно было аккуратно подобраться к Гудкову, ведь неизвестно, что у того на уме. Да, они соперничали с детства, но переросла ли детская неприязнь в ненависть, способную толкнуть задирчивого, но всё-таки доброго Сашку на убийство? Увидев, что Сашка, видимо, удовлетворившись увиденным, спрятался обратно в палатку, Виталик тихо вышел из-за кустов и направился прямо к укрытию своего напарника. Подобравшись настолько близко, насколько это было возможно сделать бесшумно, Виталик тихо позвал Сашу по его детскому прозвищу, которое знали разве что только школьники Шестого Дистрикта: - Эй, кузнечик! Виталик не знал, что послужило мотивом для такой странной клички, вот и сейчас он над этим задумался, но его размышление прервал визг молнии на входе в палатку. Гудков узнал бы этот голос из тысячи, ведь именно в его исполнении всё детство он выслушивал издёвки и насмешки. Он насторожился и замер, его участившееся дыхание было слышно даже за пределами палатки. Не было смысла прятаться и пытаться что-то предпринять, поэтому он как можно более твёрдо произнёс: - Чего тебе, Пашенко? Виталик удивился благосклонности своего врага, но всё равно взял в руки небольшой ножик, больше походящий на столовый прибор, нежели на орудие убийства. Сглотнув, парень ответил: - Да просто... Шёл мимо, увидел... А тут ты... - он понял, что начал мямлить и предпочёл замолчать. В импровизированном укрытии послышался вздох. - Залезай сюда. Виталик боязливо расстегнул молнию входа в палатку. В сознании рисовались красочные картины: он залезает внутрь, а Саша пронзает его копьём, отрубает ему голову топором, перерезает горло... Но парень не боялся принять смерть из рук возлюбленного. В палатке было светло, свет проходил сквозь её зелёные стенки и мягко ложился на всё, находящееся внутри. А внутри помимо самого Саши, был ещё тёплый спальник, аптечка и какая-то еда в пластиковых контейнерах. Где-то в углу валялся небольшой рюкзак, объёмом не более тридцати литров. Виталик было задался вопросом, как же Гудкову удалось утащить всё это на себе, но логичный ответ про щедрых спонсоров пришёл в голову сам собой. Воцарилось неловкое молчание. Саша изучающе смотрел на Виталика. Они соперничали почти всю свою жизнь, и это послужило поводом отлично узнать друг друга, хоть парни никогда и не задумывались об этом. Как Виталику был знаком каждый жест, каждая улыбка Саши, так и Саша отлично разбирался в мимике Виталика и был способен по одному взгляду определить, что с ним что-то не так. Так и сейчас, Пашенко выдавали мешки под глазами, усталый, вымотанный взгляд, дрожащие руки. Чуть поколебавшись, Гудков с щелчком открыл контейнер с сыром и хлебом, соорудил бутерброд и протянул своему гостю. Только в этот момент Виталик понял, насколько проголодался, ведь с начала Игр у него и крошки во рту не было. Он благодарно кивнул, порывисто забрал еду и начал жадно жевать. - Что планируешь делать дальше? - спросил Пашенко, запив съеденное из предусмотрительно протянутой хозяином палатки фляги. - До завтра я точно останусь здесь, - пожал плечами Гудков. - Пока я слышал только пять выстрелов... - Я тоже, - перебил Виталик. - Ну вот. Поэтому пока подождём. Если хочешь, можешь остаться здесь. - Можно? - Виталик не верил своему счастью. В первую очередь он, конечно, был рад тому, что нашёл укрытие, хоть оно и представляло с собой палатку с тонкими стенками, и тому, что нашёл союзника, хотя бы на время. И уже потом ему грело душу то, что он рядом со своим возлюбленным. Саша посмотрел, как у второго трибута слипаются глаза, и предложил тому вздремнуть, пока сам подежурил бы снаружи. У Виталика не было сил отказываться, поэтому он смущённо влез в спальник и, стоило ему закрыть глаза, заснул. Гудков тем временем засел в засаде, оглядывая склон из кустов. Всё было тихо, и отсутствие выстрелов пушки напрягало больше всего. Не значило ли это, что профи что-то задумали? Вдруг где-то сбоку Саша услышал лёгкий, приятный перезвон, характерный звук приземлившегося парашютика. Оглядев поляну, на которой стояла палатка, парень зацепился взглядом за спустившийся из-под самого купола Арены блестящий свёрток и, тихо подкравшись, развернул его. Внутри лежал простой, сделанный из единого куска металла кинжал. Саша хотел было выбросить упаковку, как вдруг из неё выпала будто чья-то визитка. На плотной, дорогой бумаге чёрным по белому было написано: "Убей его. Иначе убьют тебя". Сердце Саши забилось быстрее, он нервно оглянулся на палатку, а потом снова перевёл взгляд на послание. Он узнал этот аромат одеколона, догадался, моментально понял, кто отправил ему очередной "подарок". Тяжело переведя дыхание, Саша взял кинжал и на негнущихся ногах побрёл к палатке. От одной лишь мысли о том, что придётся убить человека, хоть и давнего соперника, который сейчас пришёл к нему за помощью, у Саши наворачивались слёзы. Он много думал о том, как будет убивать с самой Жатвы, но сейчас это было чересчур неожиданным. Виталик мирно спал. Его лицо было беззаботным и умиротворённым, на губах замерла лёгкая полуулыбка, на лоб упала светлая чёлка. Саша всхлипнул, глядя на свою жертву. Внезапно за пределами палатки послышалось агрессивное рычание. Гудков обернулся и увидел сквозь полупрозрачную стенку волка-переродка, скалящего пасть. "Так вот, что он имел в виду, или я, или меня", - пронеслось в голове у трибута. Он не сомневался, что волк - дело рук распорядителей, а не стечение обстоятельств. На Арене ничего не происходит просто так. Александр зажмурился, тряхнул головой, и снова открыл глаза. Дрожащими руками он замахнулся и ударил кинжалом в спину лежащего на животе Виталика, туда, где по его предположениям, должно было находиться сердце. ...Последнее, что Виталик успел почувствовать в своей недолгой, оборвавшейся в самые лучшие годы, жизни был всхлип Саши: "Прости", ужасная боль и солёный поцелуй на губах.