Семья - наше все.

- Ну надо же! Помер наконец-то! – как-то даже неприлично радостно воскликнул глава аврората Поттер-старший, стукнув по столешнице раскрытой ладонью. - Первый его порядочный поступок! - Поттер! Какая же ты все-таки свинья! Ты вообще-то говоришь о моем отце, - рявкнул в ответ Драко Малфой, сидящий в кресле напротив. Он то и дело ерзал, вскакивал, принимался ходить по комнате, в бессильной злобе сжимая кулаки, но почти сразу возвращался к этому злополучному креслу. - Я уверен, что его отравили. В проклятом Мунго безопасность совершенно ни к черту. И ты, как глава аврората, должен провести расследование. - Отравили? Да в его слюне яда больше, чем в пасти самой ядовитой змеи, - преувеличенно серьезно заявил Поттер, а в ответ на злобное шипение Малфоя лишь отмахнулся. - Да кому он сдался-то, травить его? Все его враги давно на том свете, и только он тут каким-то чудом подзадержался. - Еще слово, - взвизгнул Малфой, словно закипающий чайник, - и я тебя убью лично! - Вот скажи мне, чего ты от меня хочешь? Открыть дело? Откроем. Проверить? Проверим. Дальше-то что? - Найди убийцу моего отца, мерзавец! Найди эту сволочь и передай мне! - Это что, приказ его высочества? - ехидно уточнил Поттер, выписывая пару ордеров на проведение обыска в больнице Св. Мунго. - Я бы не хотел придавать этому делу официальный статус, но если ты настаиваешь... - Хочу напомнить, ты, Малфой, всего лишь глава отдела по разработке пилюлек и таблеток. А я? - ответил Поттер и довольно похлопал себя по груди. - Костюмчик видишь? Что написано? Правильно, "глава аврората". - О, только не начинай опять, - фыркнул Малфой и поднялся с кресла. - Разве нельзя вот без этих понтов обойтись? - Я тебе то же самое говорил семь лет подряд, помнишь? - хохотнул Поттер и уже более серьезно добавил. - Ладно, не паникуй, принцесса. Узнаем мы, кто убил твою старую змею. - Ну, все, ты меня... - не выдержал Малфой, который уже стоял в коридоре. - Всего хорошего, господин Пилюлька, - быстро ответил Поттер и захлопнул за ним дверь. - Открой немедленно! Я прикончу тебя! Ты, с пробитой башкой... Вопли Малфоя доносились еще с полминуты, затем последовал глухой удар (видимо ногой в дверь), а затем все стихло. - Ну, Люся, тебе там самое место, - Поттер постучал пальцем по фотографии Люциуса на развороте «Пророка», а затем скомкал газету и метким броском отправил её в урну с прочим мусором. *** Вообще-то я не всегда так по-идиотски себя веду. Многие считают меня человеком сдержанным, даже скованным. Но иногда я могу себе позволить подурачиться. Да и то, по большому счету, только дома или с самыми близкими друзьями. Вообще, моя история вовсе не веселая, если верить моему психоаналитику из маггловского мира. Но, давайте-ка обо всем по порядку. Едва мне исполнилось двадцать лет, я женился на Джинни Уизли. Впрочем, этого поступка ожидали многие, поэтому статьи в газетах не стали какой-то особой сенсацией. Друзья, знакомые и коллеги поздравляли, гуляли на нашей свадьбе и еще очень долго всячески поддерживали наш брак. Хотя особой поддержки и не требовалось, мне было приятно, что кто-то беспокоится за наше семейное счастье и искренне ему радуется. Да, годы, которые я прожил в браке, были самыми счастливыми. Джинни была прекрасной женой, другом, советчиком и самым близким для меня человеком. В нашей с ней жизни было все: беды и несчастья, счастливые и уютные мгновения, любовь и ненависть. Было все, но я никогда бы не променял эту жизнь на другую. Дважды Джинни теряла ребенка на раннем сроке, и, забеременев в третий раз, больше всего на свете боялась повторения. Я относился к своей беременной жене максимально осторожно, делал все для её удобства. Молитвами ли, случайностью, но через девять месяцев, когда мне было двадцать два года, Джинни подарила мне моего первенца, которого я назвал в честь отца и крестного, Джеймс Сириус Поттер. Это был мой сын, долгожданный и любимый мною всем сердцем. И именно этот самый момент мой психоаналитик считает поворотным, но об этом чуть позже. Газетные заголовки пестрели самыми различными названиями: "У Поттеров появился наследник", "Великое наследие героя" и все в этом духе. Ко всему прочему, у меня складывалась очень неплохая карьера в аврорате, где я, уже к тому времени два года, был успешным оперативником, в мыслях уже примеряя на себя должность старшего оперативника. Все было просто прекрасно, я был настолько счастлив, что представить сложно. Я выкладывался на работе, но всячески старался в течение дня ускользнуть домой, чтобы проверить сына. Ночами, после тяжкого рабочего дня, я часами сидел рядом с его кроваткой, держа его за руку, смотрел на то, как он спит. Иногда я засыпал прямо там, в кресле, рядом с сыном. Словом, я любил своего сына и жену всем своим сердцем и был готов абсолютно на все ради них. Еще через пару лет, когда Джеймс подрос и начал самостоятельно передвигаться по дому, сея на своем пути хаос и мелкие разрушения, Джинни сообщила мне, что снова беременна. Волна ужаса и страха будто снесла нахлынувшее счастье и радость. Следующие девять месяцев мы провели оба в молчаливом страхе: старались поддерживать друг друга, но в глубине души боялись, что беременность может внезапно закончиться. Но все обошлось. И вот я отец во второй раз и держу на руках второго сына, которого мы с Джинни назвали в честь двух выдающихся директоров Хогвартса - Альбус Северус Поттер. А еще через два года у нас родилась дочка - Лили. Счастью моему не было предела. Мои сыновья росли не по дням, а по часам. А первому слову дочери я радовался так, словно до этого момента человеческой речи не слышал. К тому моменту, когда Джеймс поступил в Хогвартс и впервые поехал в школу, я стал самым молодым начальником в аврорате и от поста главы меня отделял всего один шаг. Сказать, что я скучал по сыну, ничего не сказать. Я писал ему по нескольку писем в день, а он отвечал на каждое и делился абсолютно всем, что происходило в его жизни, в школе: обо всем. Я смог вытерпеть только неделю. И в первое же воскресенье нового учебного года рано утром я уже шел по пыльной брусчатке Хогсмида, направляясь к школьным воротам. Я мог бы отдать сыну карту мародеров и мантию-невидимку, конечно. Но пока решил повременить с этими подарками. Накануне в своем письме я предупредил, что буду у школьных ворот рано утром. И, клянусь, мое сердце просто сжалось, когда я увидел бегущего мне навстречу мальчишку. Ни секунды не мешкая, я рванул к нему навстречу. Защитная магия - слава Мерлину - не разглядела во мне угрозы. Подхватив сына на руки, я беспорядочно целовал его лицо, прижимая к себе. Совершенно себя не контролируя, я вытирал слезы, всхлипывая от счастья и улыбаясь. - Не плачь, - шептал удивленный Джеймс, крепко обнимая меня за шею. - Не плачь. - Я не плачу, я просто рад тебя видеть, - отвечал я и тоже крепко обнимал его, прижимая к себе. - Я так тебя люблю, Джеймс, так люблю... Сын что-то невразумительное пробурчал в ответ, уткнувшись мне в плечо. - Ты, кажется, успел подрасти за это время? Ну-ка, дай я на тебя посмотрю, - сказал я и поставил сына на землю. Опустившись на колени перед ним, я провел рукой над его головой. - Так и есть, на целый сантиметр! И это только за неделю. Что же будет к концу года? - Ты все придумал, невозможно за неделю так вырасти, это противоречит анатомии, - серьезно ответил сын. - Ты сам меня этому учил. - Во всех правилах бывают исключения, - улыбнулся я и поцеловал сына в лоб. - Как ты умудрился выбраться из замка? Филч тебя не видел? - В правилах не написано, что нельзя утром выходить из школы. Там говорится только про ночные часы. Ты что, их не читал? - хихикнул Джеймс и снова прижался ко мне, обхватив меня за шею. - Увы, из нас троих только тетя Гермиона читала эти правила, мы с Роном всегда полагались на её знания и совершенно не горели желанием изучать эту глупую и скучную книжку. - Я прочитал её в первые дни, как только приехал. Ты сам говорил, что нарушать можно те правила, о существовании которых ты знаешь. - Молодец, - засмеялся и как только сын отпустил меня, поднялся на ноги и огляделся. - Как ты хочешь сегодня провести день? Есть какие-то планы? - Все задания на завтра я сделал еще вчера, я полностью свободен. Может быть, мы сходим в Хогсмид? - Это вряд ли, малыш. Насколько я помню, вам можно ходить туда только с третьего курса. Вряд ли директор будет рада тому, что ты получишь такую поблажку. Мы обязательно с тобой туда сходим, но не сегодня. Я поговорю с профессором МакГонагалл, быть может она разрешит нам в следующие выходные тайком туда сходить. - Ладно, - протянул Джеймс слегка огорченно. - Не расстраивайся, - сказал я и взъерошил ему волосы. - Если хочешь, пошли к Хагриду. Выпьем чаю, а потом ты сходишь на завтрак. А после можем полетать на метлах и сыграть в квиддич. Думаю, мадам Трюк не будет против. - Эта старая горгулья точно не разрешит первокурснику садиться на метлу, - ответил сын и пнул валяющуюся под ногами шишку. - Тут же кругом запреты. Ладно, пошли к Хагриду. - Запреты нужны для вашей же безопасности, - ответил я и взял сына за руку. - Пошли, что-нибудь придумаем. Хагрид открыл не сразу. Привычки рано вставать в выходные у косматого лесничего не было. Он долго кряхтел и ворчал из-за закрытой двери, а когда появился в дверном проеме не сразу смог сфокусировать зрение, чтобы разглядеть гостей. Зато когда ему это удалось, он радостно хохотнул и всплеснул руками. - Гарри! Гарри! - выкрикивал он, а затем подался вперед и с силой стиснул меня в объятиях. - Кажется, у меня треснули ребра, Хагрид! - прохрипел я не в силах даже пошевелиться, не говоря о том, чтобы вздохнуть. - Да, да... - прогромыхал лесник и отпустил меня, похлопав по плечу. С такой же силой обычные люди забивают гвозди. - Как я рад тебя видеть! Как изменился-то, какой стал! Причитания Хагрида можно было слушать бесконечно. - Хагрид, мы долго будем стоять на пороге? - спросил я, потирая ребра. - Точно! Проходите, проходите. Здорово, Джеймс! - Спасибо, Хагрид, - ответил я и вместе с сыном зашел внутрь. В хижине Хагрида ничего не изменилось: все стояло на тех же местах, в углу стояла огромная кровать, а над чадящим огнем в камине покачивался старый закопченный чайник. Радушный хозяин без умолку сыпал вопросами о том, как я сейчас живу, как поживает моя семья, как Рон и Гермиона. Я успевал ответить только на первый вопрос, как Хагрид уже задавал следующий. Вскоре он напоил нас горячим чаем, попытался скормить черствые кексы - ничего не меняется - и через час с огорчением спросил: - Уже пора? - Да, Хагрид, Джеймсу пора идти на завтрак. А мне нужно поговорить с директором. Я обязательно в следующие выходные снова к тебе зайду. Даже, может быть, в субботу тайком проберусь сюда и останусь у тебя. Найдется тут для меня местечко? - Конечно! Организуем! - тут же повеселел Хагрид. Хагрид дважды обнял меня на прощание, на этот раз, похоже, точно переломав мне ребра. - Очень рад тебе, Гарри! Очень рад! Обязательно в выходные приходи. Обязательно! - Конечно, Хагрид, - ответил я и еще раз попрощался со старым другом. Джеймс тоже махнул рукой великану, и мы пошли к школе. - Я буду ждать тебя после завтрака возле библиотеки, Джеймс. Не торопись, я пока побеседую с МакГонагалл. - Хорошо, пап, - кивнул Джеймс. - Иди, - я подтолкнул его в сторону Большого Зала, а сам направился к лестнице. Хоть профессор и была мне очень рада, собственно, я и не ожидал, что она даст свое согласие на то, чтобы мы с сыном отправились в Хогсмид сегодня или в любое ближайшее время до третьего курса. Но, в принципе, не стала противиться тому, что я в выходные буду проводить время с сыном. Не держа обиды на директора, я все же решил, так или иначе, провести время с сыном интересно. Компенсировать, так сказать, отсутствие возможности сбежать в Хогсмид. Заскочив на кухню к эльфам, я всеми правдами и неправдами уговорил их поделиться со мной едой. Эльфы прекрасно знали кто я такой, но они были совсем не глупы и понимали, что я давно уже не студент. Ворча и сомневаясь, эльфы все же напихали мне полную сумку разномастной еды и выставили за дверь. Джеймс ждал меня возле библиотеки. И я, перекинув сумку через плечо, быстрым шагом пошел наверх, чтобы поскорее забрать его и уйти к озеру. - Ты решил устроить пикник? - спросил сын, когда мы обошли озеро с дальней стороны. - А ты не хочешь? - спросил я, опуская сумку в тени раскидистых ив. - Поскольку летать нам не разрешают, а в Хогсмид не отпускают, устроить пикник - самая лучшая затея на данный момент. Однажды я, кстати, пытался поймать гигантского кальмара. А вон с той стороны мы прыгали в озеро во время Турнира. - Ты же знаешь, хоть пикник, хоть молча сидеть, хоть гулять. Самое главное - рядом с тобой, - ответил сын и сел на плед, который я трансфигурировал из пары лежащих на земле листьев. - Знаю. Сегодня будет еда, но сейчас я хочу полежать. А потом, может быть, поплаваем? - Мама не разрешает плавать осенью, она говорит, что в сентябре вода уже холодная. - Ну, мамы здесь сейчас нет. А вода в этом озере до поздней осени теплая, - ответил я и растянулся рядом с сыном. Не было слов, которыми можно было бы описать, как я люблю своего сына. Нельзя сказать, что Джеймса я любил больше или меньше, чем Альбуса или Лили, но старший сын всегда останется моим первенцем, я и буду его любить настолько сильно, насколько умею. Буду любить вне зависимости от чего-либо. Именно поэтому вечером, когда начало темнеть, мы вернулись к главным дверям школы. Мы отлично провели день: купались, играли, жарили сосиски на огне и пытались поймать кальмара, дремали в тени деревьев и снова купались. Но сейчас, когда время требовало расстаться на целую неделю, я не мог ничего с собой поделать и был готов схватить сына на руки и бежать прочь, лишь бы только не расставаться с ним ни на минуту. Впрочем, Джеймс был со мной полностью солидарен. - Я не хочу, чтобы ты уходил, - сквозь слезы твердил он, уткнувшись мне в живот. Из всех своих сил я сдерживался, как только мог. Головой я понимал: я должен уйти и оставить сына, ведь он должен учиться, становиться взрослым, заводить друзей – не всю же жизнь ему держаться за меня. Но сердцем я понимал, что не могу этого сделать. - Я тоже не хочу. Поверь, я больше всего на свете хочу остаться рядом и не отпускать тебя. Никогда не отпускать, - шептал я в ответ, украдкой вытирая глаза. - Но тебе нужно идти, завтра будут занятия. И в следующие выходные я приеду так рано, как только смогу. - Почему ты не можешь остаться в школе? Ты бы мог завтра прямо отсюда отправиться на работу, - не унимался Джеймс, все крепче прижимаясь ко мне. - Потому, что это неправильно. И ты сам понимаешь это, так нельзя. Не положено, чтобы родители учеников были в школе, - я прекрасно понимал, что придумываю отговорки на ходу. - Так нельзя. - Ну и ладно, - надулся Джеймс и отстранился. В этот момент моё сердце замерло и, казалось, навсегда. - Не надо, Джеймс, прошу тебя, - с жалостью в голосе попросил я и присел на корточки перед сыном. - Иди, раз тебе так нужно, - снова сказал сын и, развернувшись, пошел по лестнице к дверям. - Джеймс! - буквально взмолился я, но сын вырос до невозможности упертым ребенком. Он молча зашел в замок, и двери с протяжным скрипом закрылись за ним. Я остался один. Я кинулся вслед за сыном. - Джеймс! - окрикнул я его, влетев в холл. - Постой! Он, маленький манипулятор, казалось, только этого и ждал. За это время он успел сделать шагов десять, не больше, явно не торопясь. Я подбежал к нему и схватил на руки, крепко сжав. - Ты же знаешь, что я люблю тебя больше всех на свете! Не уходи так от меня! В холле было совершенно пусто, но даже если бы тут и были люди, я бы не постеснялся ни единого своего слова. - Посмотри на меня, Джеймс, - попросил его я и слегка встряхнул, удерживая на руках. Скривив губы, он нехотя покосился на меня. - Я люблю тебя! - повторил я. - Люблю! - Я тебя тоже люблю, пап, - ответил Джеймс, шмыгнув носом, и рукавом мантии вытер глаза. - Завтра ты еще не успеешь проснуться, как к тебе полетит сова с моим письмом. Ты ни на секунду не будешь без меня, хоть и далеко, но я каждое мгновение буду думать о тебе. Пожалуйста, только не плачь. Хорошо? - Хорошо, - пробурчал в ответ сын и снова вытер глаза. - Ну же, ну же, - говорил я, целуя сына. - Неделя пролетит очень быстро. И мы снова увидимся. Идет? - Ладно, - ответил Джеймс. - Обещаешь? - Обещаю, - ответил я, опустив его на пол. - Теперь иди, не хватало еще, чтобы тебя поймали гуляющим по коридорам. - Ладно, пап. Завтра утром? - Да, ты еще будешь спать, а я уже... Было настолько тяжело, что пришлось скрыть накатывающий ужас приступом внезапного кашля. Сын ничего не заподозрил и, тяжко вздохнув, помахал мне рукой и побежал вверх по лестнице. На верхних ступеньках он остановился и снова мне помахал. И только когда он скрылся за поворотом я, совершенно теряя контроль, пулей выскочил из школы, почти бегом ринувшись к воротам. Грудь разрывала страшная боль, проклятые слезы текли ручьями, и я никак не мог взять себя в руки. Уже далеко за воротами, подходя к Хогсмиду, я понял, что редкие прохожие бросают на меня косые взгляды. Не сомневаюсь, что они меня узнавали и, наверняка, не понимали, почему герой магического мира в таком состоянии. Запахнувшись в мантию, я трансгрессировал.