Только несколько слов

Самым счастливым временем для меня были те три недолгих месяца, когда нам с Хангеном неожиданно разрешили съехать из общежития и снимать вместе квартиру. Почему нам вдруг позволили? Верили ли в агентстве, что мы просто друзья, или наоборот подозревали, что у нас особые отношения и что нам необходим свой угол? Не знаю. Ни тогда, ни сейчас я не решился бы спросить. Да и мы были слишком заняты друг другом, чтобы задавать вопросы. А зачем, если вдруг выпал такой шанс? Сказать, что я тогда был просто счастлив, значит ни сказать ничего. Невозможно одним словом описать все, что я тогда чувствовал. Это была наша, только наша квартира. Мы создали в ней столько общих воспоминаний. У нас почти ничего не было тогда, ни мебели, ни занавесок, а посреди спальни стояла только одна большая кровать. Я ее помню… до сих пор. Удивительно, как хорошо я помню одну мелочь. Из всего общего эта такая приятная частность. Записки Хангена. Он каждый день оставлял мне записку на холодильнике. Не представляю, когда он успевал их писать. Даже если я вставал раньше, записка уже ждала меня. У нас был целый выводок чудесных магнитов на холодильник. От совсем простых, стандартных божьих коровок, подковок, крокодильчиков до необычных, привезенных из разных стран нами или нашими друзьями. Никогда не было никакой розовой бумаги или пошлых стикеров-сердечек. Самые обычные желтые или зеленые листочки из тех, что раздают на улице в качестве рекламы. Эти записки будто стали материальным воплощением нашего счастья, подтверждением, что те дни не приснились мне, а были на самом деле. «В холодильнике твой любимый вишневый йогурт. Я вчера купил» «Не забудь, тебе сегодня только к 11» «Мне хотелось поцеловать тебя перед уходом, но ты слишком сладко спал» «Если тебе так лень мыть посуду, то хотя бы просто сунь ее в посудомойку и нажми одну кнопку. Это несложно» «Буду поздно» «Скучаю» «Ты слишком много работаешь!» «Давай, наконец, встретимся где-то помимо постели» «Всегда оставайся брюнетом. Только этот цвет тебе действительно идет» Я не хранил эти записки (это казалось глупой сентиментальностью), но мне их ни за что не забыть. Была ранняя весна, но тогда в марте для меня началось лето. Было солнечнее, чем обычно, теплее, чем обычно, светлее, радостнее. Даже небо, кажется, было голубее. Я не люблю слова «всегда» и «никогда», есть в них какой-то фатализм. Словно уже все решено, и нельзя повернуть назад. Но мне жаль, что тогда я не говорил тебе: «Несмотря ни на что я всегда-всегда буду тебя любить. Я никогда-никогда не перестану верить в нас». И еще мне жаль, что когда ты ушел, я только плакал. Лучше бы я кричал, кричал так сильно, чтобы было слышно на другом конце земли, пока не выкричал бы всю боль, обиду на тебя. Я не сказал тебе, что ты меня убивал. Может, сейчас для нас еще существовал бы путь назад в нашу квартиру полную света и тепла? Квартиру затерявшуюся где-то на границе между Кореей и Китаем, между сном и реальностью. «Ты поцелуешь меня перед уходом?»