I Swear I Lived

— Тебе слабо, — Конечно же нет, — Докажи это, — Я накажу сам себя, — поднимает плечи, улыбаясь уголком рта. — Хорошо, но просто потому, что она немного смеялась над тобой в столовой,       Их мизинцы касаются друг друга на парте. Обещание, дающее уверенность в том, что они никогда не покинут друг друга. — Давай, — ловким жестом он схватил клей и медленно открыл его.       Смех в классе перекрыл их шепот, как и сердцебиение. Они торопятся, так как делают большую и глупую пакость. — Так, ну… — он медленно тянется и выливает клей ПВА прямо на волосы одноклассницы, сидящей перед ним.       Осторожно, так, чтобы никто кроме них этого не заметил. Сделав свое дело, он закрывает клей и улыбается во весь рот. — Видишь, это было очень просто, — затем следует кивок головой.       Учительница хлопает в ладоши. Урок закончен. — Собирайте вещи и надевайте пальто. Я жду Вас.       Все встают. К сожалению, на улице очень холодно в это время года. Большинство учеников захватили с собой головные уборы. Их одноклассница, ну та, что с клеем в волосах, была одной из них. Девочка начала гордо надевать на себя шапку, как почувствовала что-то вязкое в волосах. Но было уже слишком поздно. — Ой, боже мой… — она начинает визжать на весь класс и плакать.

Она понимает, кто это сделал.

Нет.

Она знает и обвиняет их.

Так делают только они.

Всегда они.

Эти двое.

Ее волосы полны клея, который скоропостижно сохнет.

— К директору, оба! — они знали, что рано или поздно это случится.       В этот раз им сильно достанется. Голос директора похож на хлыст, которым бьют лошадь. Она в гневе, потому что одни и те же ученики провинились не в первый раз. В очередной раз они проделали шутку, которая плохо закончилась. Но их довольный взгляд только усугублял ситуацию: — В этот раз Вы не выйдете из моего кабинета, пока я не поговорю с Вашими родителями, — никаких смешных словечек, никакого протеста. — В конце концов, мы Вас разлучим, — Наш отец не захочет этого,       Ничего более. Они ждали в коридоре, на скамейке. В тишине. Время летит для них быстро, ведь они знают как это закончится. У их отца фактически нет времени на такие разговоры, обычно этим занимается их тетя, но не сегодня. Сегодня их отец свободен. Свободен и разъярен. Когда он подошел, родители Лили-Роуз уже были в кабинете, а сама она была в коридоре… с близнецами. Никто из детей ничего не говорит. Их отец наклоняется к ним, а они падают к нему в объятия. Он вовсе не отталкивает их, а наоборот. — Мы обсудим это все, хорошо? Вы оба действительно очень неуправляемы. — его голос довольно закрыт, но ничуть не сух.       Он не способен. Дверь кабинета открывается: — Господин Стайлс? — Гарри поднимает голову и улыбается директору. — Я иду. А Вы двое должны понимать, что сопротивляться не в Ваших интересах. Поняли? — они синхронно качают головами: — Да, пап. — Хорошо. — Гарри медленно поднимается, вздыхая. Он заходит в кабинет, где уже ждет Томлинсон, готовый противостоять его гневу.