О вкусной и здоровой пище и не только

- Ну почему надо обязательно завтракать кашей? – вопрос Яна повис в воздухе и только усугубил не самую оживленную атмосферу на кухне нашей двухкомнатной квартиры. Сегодня у Саввишны был законный выходной, и Ромик благородно взял на себя труд накормить семью, только вот представления о вкусном и полезном у нас разнились. Причем настолько, что в приличном обществе говорить о несоответствии вкусов я бы постеснялся. - Я вас не понимаю, - отрезал мальчик, облизывая ложку. – То за обе щеки уплетаете, а то капризничаете, как дети малые. Такое ощущение, что сговорились. Ладно, мне пора на работу, а вам, Ян Теодорович, с вашим-то больным желудком я настоятельно рекомендую доесть овсяную кашу! Ромашка направился к мойке и стал возить мыльной губкой по грязной тарелке. Я вздохнул, размазывая склизкую мерзость по бортикам, Ян с мученическим видом впихнул в себя пару ложек пользительной гадости. - Ром, - попытался я разрядить взрывоопасную обстановку, - понимаешь, мы не любим каши. Никакие. А в ответ тишина… Сердитое сопение и скрип оттертой до зеркального блеска тарелки. - Ромк, кончай дуться, - примирительно произнес Ян, - видишь, давлюсь, но ем. - Я не понимаю, - наконец повернул парень к нам свой светлый лик, - почему нельзя было сказать раньше? - Прости, малыш, обижать не хотели, - повинился Ян. - Спасибо, - ехидно отозвался он, - не обидели! Могли бы и дальше молчать, в конце концов кашей я вас не так часто мучаю, а вот вы меня своим кошмарным постельным бельем гораздо чаще. - Почему это кошмарным? – попался на удочку Ян, а я мысленно поаплодировал мальчику. Быстро он научился манипулировать и мной, и Тенецким, а еще считаемся взрослыми и умудренными опытом. Да мы в подмётки этому милому вьюноше не годимся по части выворачивания рук и способов достижения цели. - Потому что мне всегда кошмары снятся, а уж комната, напоминающая склеп, вообще выше всяких похвал! Как будто нарочно из детских страшилок интерьерчик скопировали. - А у тебя не иначе как глубокая психическая травма, полученная в раннем детстве, дает о себе знать? – не мог не подколоть разошедшегося парня я. - Да ну вас, - махнул рукой Рома, - живите в своем склепе, до вечера! - Вернись! – заорал Ян, ловко разворачивая свое кресло на сто восемьдесят градусов. - Что еще? – недовольный голос из коридора, - я опоздаю. - Еще скажи, что тебя за опоздание уволят, - пробормотал я себе под нос. Ян недовольно зыркнул на меня и выкатился с кухни на своем чудо-кресле, которое уже довольно успешно освоил. - Ром, - донеслось из прихожей, - мы все разные и если будем молчать и накапливать обиды, ничего путного не выйдет. Давай договоримся сразу: если что-то не так – говорим сразу. Хорошо? Я включил воду и ответа нашего мальчика не слышал, только неразборчивое бурчание. Наверное, на жизнь жалуется. Я поставил тарелку в сушилку. Как бы донести до ребенка светлую мысль, что существует такое понятие, как компромисс? - … хорошо, хорошо, можешь купить такое постельное белье, какое тебе нравится. - Только не в цветочек! – проорал я, зная, как Ян не любит цветочные мотивы. Надеюсь, что Ромик услышал, уж больно быстро хлопнула входная дверь. - Ну что, по бутерброду с кофе? – спросил я вернувшегося на кухню Тенецкого. - Ты читаешь мои мысли, - ухмыльнулся в ответ тот. - Не кажется ли вам, Ян Теодорович, что некий, не по годам развитый юноша ловко манипулирует двумя умудренными прожитыми годами мужчинами? – поинтересовался я, выпуская дым в форточку, желудок благосклонно переваривал совершенно не полезный, но такой вкусный и желанный завтрак. - Не кажется, Ярослав Сергеевич, я совершенно в этом уверен, - в тон ответил мне друг. - Что делать будем? – благодушно и сыто улыбаясь, спросил я. - А что тут можно сделать? – философски сказал Ян, - горбатого могила исправит. Или ты не заметил, что если наш общий друг убежден в своей правоте, то он кого хочешь наизнанку вывернет и в бараний рог согнет. - Угу, - подхватил я, - только он еще почему-то всегда убежден в своей правоте. - И с чего бы? – поднял бровь Тенецкий. Мы переглянулись и заржали. - Кстати, я просил его не покупать розовое, честно предупредив, что ты не любишь, - отсмеявшись, сказал Ян. - Спасибо, - поблагодарил я, - хорошо бы он еще и про цветочки услышал. - Посмотрим, - нейтрально ответил друг, направляясь в комнату с намерением поработать, я пошел следом, меня ждал один маленький, но очень срочный заказ. Мы жили вместе уже почти восемь месяцев. Не сказать, что было просто, но как более взрослые люди мы, как правило, шли на уступки младшему любовнику. Сначала чувство неловкости забивало все остальные ощущения, но со временем мы начали привыкать к ситуации, к тому же операция Яна, которую ему сделали в начале мая в Германии, сплотила нас, и по возвращении домой наши отношения стали меняться. Только вот иногда было не совсем понятно, в какую сторону. Ромик, к моему искреннему удивлению, стал отличным начальником. В меру жестким, в меру добрым. Правда, если он считал, что прав, разубедить его в этом было крайне тяжело. Ян, посмеиваясь, говорил, что со временем он превратится в тирана и деспота, и главным правилом, которое он отпечатает на принтере и повесит в рамочке над своим столом, будет: «Босс всегда прав!». Я не понимал лояльного отношения друга к этой черте характера нашего любовника, но решил не заморачиваться, душу грела мысль, что еще немного, и я с чистой совестью смогу свалить из этой их конторы, в которой я был откровенно не пришей кобыле хвост. Врачи обещали, что в течение двух лет Ян встанет на ноги и при соблюдении некоторых правил будет чувствовать себя вполне нормально и вести жизнь обычного человека, что не могло не радовать. - Я дома, - Ромкин голос заставил оторваться от плоскости монитора. С трудом разогнувшись, снял очки и потер глаза, в которые будто насыпали песку. Надо же, и не заметил, как стемнело на улице. - Эй, трудоголики, я вам вредной еды принес! – заглянул в комнату по пути на кухню Ромашка. – Если не придете прямо сейчас, сам все съем и вам не оставлю! – пригрозил он, а в руках такого грозного парня виднелись аж целых три очень знакомых плоских коробки. - Пицца? – неверяще вскричал Ян, развернув кресло и резво покатив вслед за мгновенно исчезнувшим парнем. Я хмыкнул, с удовольствием потянулся, хрустнув позвоночником, и направился за истребителями пицц, с них станется сожрать все и ни крошки не оставить, да и горячая она гораздо вкуснее. - Благодать, - Ян довольно жмурился и явно хотел возлюбить весь мир. Я тоже был сыт, и настроение стремительно приближалось к отметке «отлично», только вот хитрые Ромкины глазки, которые он упорно прятал, внушали опасения, ибо насколько я успел его узнать, такое поведение не могло быть случайным. - Ромочка, а ты ничего не хочешь нам сказать? – ласково поинтересовался я, на всякий случай своим телом закрыв ему путь к отступлению. Коленки, на которые я шустро уселся, заметно подрагивали, в голове почему-то упорно вертелась поговорка: «Знает кошка, чье мясо съела». Вот хоть режьте меня, но Ромашка что-то учудил и пицца эта неспроста. Задабривает? - Что случилось? – настороженно спросил Ян. - Ничего, - ершисто ответил Ромка, - я постельное белье купил, хотел показать после ужина. - А чего дергаешься? – подозрительно спросил я, вставая, а то наметившееся в штанах оживление грозило перерасти в проблему, потому что по негласной договоренности всякими непотребствами можно было заниматься в постели перед отходом ко сну, и на это были свои причины. - Я не дергаюсь, я, может быть, волнуюсь, - угрюмо выдал он, даже не пытаясь скрыть выпирающую ширинку. Ян заинтересованно переводил глаза с одного на другого. - Ну, может, ты постелешь, а мы и опробуем? – предвкушающе произнес Ян. Ромка поднял голову и внимательно посмотрел на нас, сначала на одного, потом на другого. - Я мигом, – расплылся он в улыбке и исчез из поля зрения. - Господи, сделай так, чтобы оно не было розовым и с пошлыми цветами, - голосом пай-мальчика, стоящего на воскресной службе в церкви, сказал Ян. - Блажен, кто верует, - глубокомысленно изрек я и пошел принимать душ. Наши ожидания не оправдались. Ромик, конечно, еще та свинья, но пожелания выполнил буквально: на кровати Яна красовалось синее белье с пингвинами. Тонкий намек на толстые обстоятельства. А на нашей общей постели привносило явный диссонанс в строгую атмосферу комнаты ядовито-лососевое чудо. - Ы-ыть, - выдохнул Ян, увидев красотень. - Что? – заволновался Ромик. - Жизнеутверждающе, говорю, - вывернулся Ян. - Ага, - согласился я, - всю жизнь мечтал о чем-нибудь в таком стиле. - Хочешь, я тебе на Новый год рубашку такую подарю? – обрадовался Ромка. - С-спасибо, - от радости я непроизвольно начал заикаться. - Ром, ему не пойдет, - спас положение излишне веселый Ян. Спасибо, друг, столько счастья сразу я бы не вынес, а это чудовище еще бы и надеть заставило. - Ну если ему тоже нравится этот цвет, то может быть, хотя бы пижаму? – с надеждой спросил Ромик. - Ромашов, - ласково протянул Ян, - во-первых, где ты видел мужские пижамы такого цвета? А во-вторых, когда это Ярослав у нас спал в пижаме? Он или обнаженным членом прижимается к твоему заду, или спит в трусах. При слове «трусы» Рома подозрительно оживился, а я тихо взвыл, понимая, что от такого счастья мне уже не отвертеться. Постельное белье было новым, а потому жестким, пахло чем-то техническим и по-хорошему требовало стирки, но если кому-то приспичило обновить, то ничего не поделаешь, обновим! Вдвоем с Ромкой мы довольно сноровисто лишили одежды нашего друга и уложили на королевское ложе. Он горящими глазами наблюдал как мы помогаем друг другу раздеваться. С каждым разом устраивать стриптиз у нас получалось все лучше. Ромка потянулся за поцелуем, с жадностью набрасываясь на мои губы, как будто у него месяц никого не было, а не два дня, и интенсивно потерся стояком о мой пах, вызывая хриплый стон. Прижимаю его к себе, сильнее стискивая ягодицы и углубляю поцелуй. - Мальчики, - с кровати донесся низкий голос Яна. С трудом оторвавшись от припухших Ромкиных губ, толкнул его на кровать, забираясь следом… - Слушай, он ненасытный какой-то, - с довольным смешком сказал мне Ян почти в ухо и невесомо поцеловал в скулу. - Молодой, гормоны играют, - потерся я об него. – Но заездил, ничего не скажешь. - Ага, - согласился Тенецкий, улыбаясь, - сначала меня, потом тебя, причем, зараза такая, чтобы времени не терять, сам себя в ванной смазал и пришел готовенький. - Хорошо хоть сверху не просится, - полусонно ответил я. - Это пока, - «утешил» меня Ян. - Не дам, - я категоричен, мою задницу может иметь только один человек, для всех остальных я исключительно актив. - Мой, - прошептал довольный Тенецкий. - Угу, – согласился. - Что с этой красотой делать будем? – поинересовался Ян, прислушиваясь к шуму воды в ванной. - Обновили же уже, что с ним делать? Хочешь, я его с носками при высокой температуре постираю? - Какой ты коварный, - рассмеялся друг, - не ожидал! Если бы точно знать, что он нечто подобное и в другой раз не купит, - вздохнул Ян. - Сдается мне, что нас не белье должно волновать, а в основном то, что Ромику дизайн комнаты не нравится. Так придешь однажды домой, а тут ремонт. Обойчики веселенькие с ромбиками… - Нет, - в дверях возник парень, замотанный в полотенце, и услышавший последнюю фразу, - никаких ромбиков. Обои можно под покраску взять… Он ловко ввинтился между нами и завозился, устраиваясь. - Только попробуй, - угрожающе сказал Ян. – Никаких ремонтов. - Ну Янчи-ик, - заныл Ромка, - ну мрачно же, сил нет. Давайте уже ремонт забацаем! - Только через мой труп! – отрезал Тенецкий. Ромашка завздыхал, завертелся, пытаясь обнять нас обоих, потом грустно спросил: - Ты здесь будешь спать? Или помочь перебраться? - С вами буду, а то мне завидно, - проворчал Ян, помогая устроиться на своём плече Ромкиной голове. Я прижался к парню сзади, он довольный затих. Прислушиваясь к ровному дыханию двух дорогих мне людей, я думал, как же мне повезло с ними, и на этой позитивной ноте я провалился в сон. Почему-то всю ночь мне снились оранжевые труселя с белыми ромашками и кружевной вставкой на самом интересном месте.