Rosey affair, You took my heart forever. Greatest mistake I ever made – Loving you. Rosy Affair, I gave you my heart forever. Wish I could stay with you tonight. I'm going home. Красивая любовная история... Ты овладела моим сердцем на мгновение, Величайшая ошибка, Которую я мог совершить – Полюбить тебя. Пленительный любовный роман... Ты покорила мое сердце ненадолго, Сгораю от желания остаться с тобою на ночь, Но ухожу домой... Hurts – "Affair"
Полгода назад. Намимори, Япония.
Весной Намимори всегда сияет. Все вокруг удивительным образом преображается. Все живое расцветает после зимы. Магнолии распускают свои кремовые бутоны, привлекая зевак сливочным запахом с примесью ванили и лимона. Вечнозеленые дубовые леса окружают кустарники можжевельников. Центральный парк города наполнятся благоуханием азалий и гардений, вокруг сакаки оранжевые ягоды аукубы. Снег сходит на нет, позволяя зеленоватой траве пробиться наверх, к теплому солнцу, чьи лучи ласково касались красноватых плодов тиса. В то же время, после умэ*, зацветает сомейошино с белыми цветами и сидарезакура, которая имеет розовые лепестки. Японцы очень любят ханами* сакуры, когда цветы опадают, едва успев раскрыться. Это еще раз подтверждает, что красота недолговечна и мимолетна. Любоваться цветущей вишней можно не только днем, но и ночью. Люди заранее занимают места палатками, устраивая пикники под деревьями. В парках всегда полно людей, ведь это – национальный праздник, и каждый считает своим долгом ненадолго оторваться от дел и насладиться едва уловимым ароматом. Неразлучная троица друзей тоже решила воспользоваться моментом и понаблюдать за открывающимися бутонами. – Как красиво! – воскликнул школьник, подбегая к ограждению. Легкая улыбка появилась на его устах. – Здесь правда красиво, Джудайме, - ответил сероволосый подросток, подходя к боссу и доставая из кармана джинсов пачку «Marlboro», чтобы прикурить. – Фу, Гокудера, не здесь же! – Ямамото выхватил пачку из рук подрывника, чуть смяв картон. – Посмотри, что ты наделал, бейсбольный придурок! – теперь итальянец не сдерживался и начал осыпать проклятиями одноклассника. Забрав свое, Хаято продолжил пламенную речь. – Это только новая пачка была, ты мне должен денег за то, что сожмакал их. Я не собираюсь курить кривые сигареты, это ты во всем виноват! Руки бы тебе оторвать и засунуть в... – Ну-ну, Гокудера, зато меньше будешь курить, ха-ха-ха… – не дослушав друга, поспешил заверить бейсболист. Он и так знал, что Хаято слишком неуравновешенный и готов взорваться тирадой в любую секунду, поэтому не стоит всерьез воспринимать все то, что он сейчас говорит. Совсем скоро это пройдет. Выговорившись, парень уже забудет причину спора. Проходившие мимо посетители злобно посмотрели на разъяренного Гокудеру, мол, тот слишком громко кричит, мешая им. Блондин не обращал ни на кого внимания, продолжая осыпать угрозами Ямамото, изредка переходя на итальянский. Брюнета это искренне веселило - смотреть на хмурое выражение лица динамитника, его зеленые глаза, полные подозрения, когда юноша не понимал, почему Такеши открыто улыбается ему. – Гокудера, пожалуйста, хватит. На нас все смотрят, – вздохнул Тсуна. Даже сейчас его друзья умудряются поссориться. Ну что с ними делать? Развести в противоположные стороны – не поможет, Гокудера всегда найдет проблемы, если не на свою, то на чужую задницу точно. – Простите, Джудайме, – подрывник быстро заткнулся и малозаметно покраснел. Только босс мог угомонить неугомонную натуру итальянца, и тот это знал, пользуясь преимуществом время от времени. Но даже так, в какой-то мере, Гокудера был благодарен Тсуне за то, что подросток следит за его поведением, не позволяя слишком распаляться и нарываться на проблемы. – Ладно, пройдемте дальше, – кареглазый увидел смутно знакомую фигуру рыжеволосой девочки в компании боксера. Приглядевшись, мальчишка узнал в ней свою одноклассницу Киоко Сасагаву, девчонку, которая нравилась ему. Но признаться не хватало духа, а под действием пули посмертной воли появлялись мелкие преграды, которые требовали немедленного вмешательства Дечимо. То есть, Сасагаве придется долго ждать, прежде чем Тсуна созреет в своем решении. Заметив шатена, Киоко улыбнулась и помахала рукой, приглашая подойти. Наблюдая за милым лицом девушки, бабочки в животе Тсуны встрепенулись, взлетая и делая сальто. Юношеская влюбленность так хрупка, что порою очень сложно оградить свое сердце от боли. – Доброго утречка, Тсуна! – карие глаза рыжеволосой уставились на мальчишку. Покраснев, Десятый смущенно ответил: – Утречка, Киоко! – под настойчивым взглядом девушки парень сжался, краснея еще сильнее, пока не стал похож на спелый помидор. – Тсуна, с тобой все хорошо? Ты странно выглядишь... – теперь пронзающему взгляду нельзя было сопротивляться. – Да, Киоко, извини! – шатен еле сумел заставить себя выговорить последние слова, чтобы после убежать. Ну не может он так долго находиться в компании возлюбленной, не может! Почему, когда он видит рыжеволосую, сердце начинает учащенно биться, дыхание замирает, а живот сводит от непонятного ощущения? Это ведь и есть любовь, так? – Может, нам пойти за Тсуной? – задал вопрос Ямамото, смотря на неловкие попытки юнца понравиться девушке. – Зачем? Джудайме сейчас с Киоко, нам лучше не мешать, – незаметно подкуривая, кивнул подрывник. – Гокудера, здесь нельзя курить! – Такеши потянулся к сигарете, чтобы выбить изо рта одноклассника, но встретил сопротивление. – Не так быстро! – отойдя на шаг от брюнета, пепельноволосый спросил: – Почему это нельзя? – В парке запрещено курить, – тон бейсболиста был мягкий, но утомленный, как будто он объяснял одно и то же несколько раз подряд. Не заметив изменений в поведении Хаято, парень показал пальцем на стоявшую неподалеку табличку «Курить запрещено!» Раздраженный Гокудера все же выбросил в урну сигару, предварительно сделав последнюю затяжку. Слушаться кого-то так нелепо, но подрывник не хотел, чтоб их вместе с Джудайме выгнали из парка. Десятый заслужил отдых после тренировок. Тем более, не так давно Тсуна повредил руку, а гипс сняли только четыре дня назад. Почему бы не дать боссу передышку?***
По дороге домой Ямамото пригласил своих друзей к себе домой. Воодушевившись, Тсуна сразу же дал свое согласие. – Гокудера, а ты идешь? Вынырнув из глубокой задумчивости, Хаято ответил: – Раз Джудайме идет, то я тоже. – Отлично! – обрадовался брюнет. – Какие суши будете? – Ну, я хотел бы роллы... – тихо проговорил Тсуна, надеясь, что его просьбу учтут. – Хорошо, будут тебе роллы, – убедил шатена кареглазый, на что тот улыбнулся. – Пф... – фыркнув, Гокудера начал злиться на бейсболиста. Почему Джудайме так улыбается, сразу согласился? Возможно, это была всего лишь дружеская ревность, но Хаято не терпел, когда кто-либо находился так близко к Десятому. Он, в конце концов, Правая рука Джудайме! Никто не смеет претендовать на его место! – Ой, Ямамото, извини. Я не смогу прийти – только что вспомнил, что мне нужно бежать домой. Извини, что так вышло, еще повторим. – Ничего страшного, Тсуна. Остается еще Гокудера, – улыбаясь, ответил хранитель дождя. – Еще увидимся! – махнув рукой на прощание, шатен побежал в сторону дома. Слушая шатена, Гокудера удивился. «Что? Джудайме уходит домой? Почему?», пока до него не дошло: «Он что, оставил меня с бейсбольным придурком? Надо уходить. Терпеть его не могу!» – Эй, Гокудера, ты идешь? Блондин все еще твердо стоял на месте, боясь пошевелиться. Отойдя на пару шагов, брюнет обернулся, взирая на подрывника, который мог лишь открывать рот - как рыба, выброшенная на берег. У сероволосого просто не находилось слов, чтобы выразить свое возмущение. Вместо этого получалось только подражать рыбкам. Недолго наблюдая за таким явлением, Ямамото подошел к другу и проговорил: – Я знаю, что ты свободен. Пошли. У меня есть выпивка, – подмигнул брюнет, как будто это все решало. Но да, это все решало. Подрывник любил выпить, как и каждый парень в его возрасте, благо, чувство меры присутствовало. Задумавшись, Хаято кивнул и поплелся к дому Ямамото Тсуеши.***
– А потом я сделал тот чертов хоумран! Это было круто... – заплетающимся языком проговорил бейсболист, почесывая лобок. Все правила приличия канули в Лету после третьей бутылки скотча. Слегка покачиваясь, гость кивал, пока не завалился набок, не удержав равновесия, и не расплескал выпивку на ковер. Вслед за смеющимся брюнетом, смехом заразился и сам виновник инцидента. С трудом поднявшись, Гокудера попытался успокоиться, но, к сожалению, когда он пьян, то не владеет ситуацией. Алкоголь развязывает, снимает все преграды и предостережения. Чувствуется лишь приятная муть в голове, когда ничего не волнует, тебе весело и тянет на безудержное веселье. Успокоившись, парни продолжили распивать напиток, зная, что Тсуеши дома нет, и можно делать все, что захочешь. Гокудера встал, чтоб отправиться в ванную, но ноги сплелись, и подрывник упал. Приземление было мягким, так как динамитник упал на тело спортсмена. Затуманенные поволокой глаза уставились на растерянного брюнета. Алкоголь ударил в голову, затмил рассудок, а потом, прежде чем что-то еще можно было бы изменить, Гокудера потянулся к губам бейсболиста и впился в них поцелуем. Сначала это было обычное касание, ничего яркого, пока брюнет не стал отвечать, обнимая светловолосого за шею. Пепельноволосый начал посасывать нижнюю губу Такеши, притягивая партнера ближе. Парни продолжали самозабвенно целоваться, не думая о том, что это неправильно. Лишь когда закончился воздух, одноклассники отцепились друг от друга. Никто из них не промолвил ни слова, но не от волнения. Наоборот, было такое чувство, что они должны были это сделать, не чувствовалось неправильности в содеянном. Заметив напряженную тишину, друзья снова рассмеялись, все еще обнимая друг друга. За глупыми разговорчиками они не заметили, как их стало клонить в сон.***
Утро встретило Гокудеру тянущей болью в висках. Собственное сердцебиение казалось громким и причиняло дискомфорт. По телу как будто проехались катком. Безумно хотелось пить. С трудом разлепив глаза, Хаято поднялся. Как выяснилось, заснул он в обнимку с Такеши. Поморщившись, зеленоглазый запутался в пледе и вновь упал. – Черт! – звук падающего тела и громкая ругань разбудила брюнета, который, к слову, чувствовал себя ничуть не лучше. Янтарные глаза смогли собрать цельную картину, когда ухватили стонущего от падения подрывника. Такеши помнил, что он пригласил его к себе, они много пили, но дальше – пустота. Семь часов выпало из жизни. – Ты как? – предложение получилось сухим и тихим от сушняка во рту. Сглотнув, парень поднялся и спустился на кухню, принести воды. Ураган остался сидеть на полу, дожидаясь брюнета и поправляя одежду и взъерошенные волосы. Несмотря на передышку, хотелось снова зарыться лицом в подушку. Выпив предложенную воду, Гокудера засобирался домой, ибо неловко оставаться дольше. Проводив того до калитки, Ямамото коротко попрощался и зашел домой. Прикурив и засунув руки в карманы, Ураган направился к себе. Необходимо было наведаться к Джудайме, но сначала нужно привести себя в порядок. Никто из них так и не вспомнил, что произошло в тот вечер. * - японская слива. * - японская национальная традиция любования цветами.