...Hanging so high for your return But the stillness is a burn... I can't give it up To someone elses touch Because I care too much. ...Я так долго ждал твоего возвращения, Но тишина все сжигала мое сердце... Я не могу забыть тебя, И не могу позволить кому-то прикоснуться ко мне, Поскольку я слишком сильно люблю. The XX – "Infinity"
Реборна будит громкий звонок мобильника. Кому не спится в три часа ночи? Посмотрев на экран, киллер придумал уже сотню способов выпоротрошить наглого иллюзиониста, но трубку все-таки взял: - Да! - злость слышна даже в этом слове. Ничего, Рокудо сильно пожалеет, что зря его разбудил, а если не зря, то почему мямлит в трубку? - Говори уже, что стряслось! - нет времени слушать эти жалкие потуги. - Мы нашли Саваду. POV Реборна «Первая реакция - ступор. Мир завертелся и резко остановился. Сердце сделало кульбит. В глазах зажглись огоньки. Не то, чтобы я этого не хотел, но все так неожиданно... Я бы наверняка упал, если б не лежал. Открылось второе дыхание, от переизбытка радости готов прыгать к потолку. Шутка. Я никогда так не сделаю. Хотя признаю, мне полегчало. Но чисто как учителю, мне самому лично захотелось заявиться в Амстердам, или где они там, и прибить этого мальчишку. Чтоб никого не заставлял волноваться. А теперь этот наглец, спустя столько времени, заявляется! Мне неудобно, что я в начале переживал за него, боялся как бы там ничего плохого не случилось... А потом я узнаю подробности. Как нашли его в гей-клубе, обнаженным на столе, позволяющим трогать себя. Я решил не портить свою психику и не спрашивал, что они делали в гей-клубе. Пожалуй, к этому я пока не готов. Но вот дальше... Мукуро поведал мне увлекательную историю о похождениях моего ученика в клубе. Гокудера нашел в каком-то кабинете документацию о клиентах номера 107 и милостиво захватил с собой. В общем счете тридцатник наберется. Не знаю, что я чувствую сильнее: ярость за то, что его насиловали или злость за то, что тот не сопротивлялся? Не могу взять себя в руки, поэтому даю указания привезти ко мне и отключаюсь. Я должен хорошенько подумать. Возможно, придется воспользоваться услугами психотерапевта. Посмотрим, как все будет. Не терпится завтрашнего дня, чтобы его увидеть. Он изменился? Хотя о чем я, конечно изменился, только вот как? Больше я все равно не засну, надо выпить кофе.» Конец POV Реборна***
POV Тсуны «Знаете, я был готов к чему угодно, но явно не к тому, что произошло. От аэропорта «Fontanarossa» весь путь занимал примерно сорок пять минут. Не так много времени, чтоб смыться, но вполне достаточно, чтобы подумать. Я уже четко определил свою социальную роль и намерен играть ее до конца. Чего ожидают от изнасилованного мальчишки: слез, жалости? А вот и нет! Я грязный, развратный босс! Я не собираюсь кому бы то ни было открывать свою душу. Сколько меня не было? Четыре месяца, пять или полгода? Уже запутался в датах. Когда ты сидишь взаперти, не имеешь возможности подышать свежим воздухом, забываешь тепло солнца, сияние звезд и месяца... Все это становится неважным, отходит на второй план. Все, о чем ты думаешь - не о твоей дальнейшей жизни, а лишь о том, как прилежно себя вести с клиентами, чтобы тебя похвалили. А еще я начал замечать, что меня потянуло к легким наркотикам. В клубе меня частенько пичкали разными таблетками, чаще это был «Скенан». Настроение сразу повышалось, боль от проникновения притупляется, чем не выход? Вначале меня страшно рвало, живот болел, но потом я втянулся. В клубе все жили на наркотиках, все. Поэтому они и не видели причины бороться. Когда ты только попадаешь туда, отказываешься от своей «роли», тебе дают твои первые наркотики, чтобы привык, втянулся. Когда появляется зависимость, ты больше ни о чем не можешь думать. Я часто наблюдал такое: как происходили ломки, какие крики из соседней комнаты... В ту пору я сильнее укутывался одеялом и сворачивался в калачик, надеясь, что скоро придет Джейсон с дозой для больного. Это страшно. Те юноши дольше меня находились там, значит, успели втянуться. У меня еще не было ломки. Как правило, она наступает на четвертый день, если только больше ничего не принимаешь. Но что говорить обо мне, когда последнюю дозу я принимал всего день назад. Это в начале страшно, в голове крутятся мамины установки, что так плохо, нельзя так делать. Но потом на голоса становится все равно. На третью неделю моего пребывания я уже сам брал в руки таблетку. И знаете, мир не перевернулся, луна не взошла на востоке, а солнце на западе. Жизнь продолжалась. Но как я уже говорил, от жизни не осталось ни следа. Ты чувствуешь вину, а для того, чтобы забыться, вновь принимаешь таблетки. Замкнутый круг. Я никогда этого никому не расскажу. Как я мучился, страдал, надеялся, верил, помнил... Но в душе лишь пустота. Я не могу смотреть в глаза друзьям. Я думал, из-за того, что мне стыдно. Как оказалось, нет. Я просто больше не вижу в них друзей. Это горько, ты злишься сам на себя, но ничего не можешь с этим поделать. Я слабак, которого постоянно должны защищать, разве таким должен быть босс мафии? Зато теперь я знаю, что делать. Меня привели в какой-то напыщенный особняк. Противна даже мысль зайти туда. Большие залы, расписные потолки, как в капелле, на стенах висит Моне. Арки и то, сделаны с чистого золота. При других обстоятельствах я бы радовался, что здесь так шикарно, но на кой черт мне золото? Портреты девяти поколений Вонголы смотрят на меня. Они осуждают меня или мне кажется? Я так и слышу их тоненький голосок: «Ты грязный, уходи отсюда...», неужели это и есть моя «база»? Нужно будет все снести и переделать. Ненавижу Италию. Так сильно, что готов бежать из дома, не задумываясь, куда и зачем. Длинный коридор, освещаемый подсвечниками, в конце его - большая дверь. Там Реборн, как я догадался. Вот и настал момент встречи... Интересно, что меня ждет: сильные объятия или пинок под зад? А впрочем, не так важно. Я ведь босс. Ни о чем не задумываясь, вырываюсь вперед и резко открываю дверь ногой. Здравствуй, Реборн, я пришел!» Конец POV Тсуны***
А в Намимори семья Савада праздновала возвращение сына. Нана, уже отошедшая от шока и вдоволь всплакнувшая от радости, принялась продумывать меню на вечеринку. Приглашены куча знакомых, но ведь Тсуне будет приятно увидеть старых добрых друзей, как иначе? У Иемитсу тоже отлегло от сердца. Не передать словами, когда узнаешь, что твоего ребенка нашли, он в полном здравии, а совсем скоро ты его увидишь... Жаль, что люди не умеют летать как птицы, ибо не в моготу ждать дольше. Тем временем Ямамото гулял по парку. Перебывал он в отменном настроении, ведь Тсуна нашелся. Жаль, конечно, что ему сообщил Мукуро, а не Гокудера, но это не могло помешать радости взять над ним верх. Ныне мечник полностью оправился после ранения и мог позволить себе длительные пешие прогулки. Весь инцидент списали на Браски, но босс на сегодняшний момент мертв, и нет смысла искать виноватых. Прогуливаясь по белоснежным тропинкам парка, он заметил знакомую фигуру и подбежал к Сасагаве. - Хей! - крикнул он, когда поравнялся с Реохеем. - А, это ты... Привет! - ответил спортсмен, не прекращая утреннюю пробежку. - Как ты? - этот вопрос задают все, кому не лень. Как же надоедает чуть ли не каждый день в течении нескольких месяцев это слушать. Ответ очевиден, зачем все? Но ответ один и тот же: - Уже хорошо, правда, - выдавив из себя жалкое подобие улыбки, боксер набрал скорость, чтобы оторваться от навязчивого преследователя. Но и бейсболист не отставал: - Слышал, что Тсуну нашли? - Да, хоть что-то хорошее за долгое время. - Верно... Ладно, я пойду, - Ямамото не был дураком, сразу замечает поведение человека, если тот хочет отвязаться от кого-то. Выучил все это на Гокудере. Тот до сих пор так поступает: неопределенно отвечает, переводит темы, злится, когда подходишь ближе. Итальянец такой интересный, за ним любопытно наблюдать, как краснеет лицо, становятся видны вены на шее, сжимаются кулаки. Чем не научный интерес?***
Тсуна так надеялся на эффект внезапности, но Реборн уже сидел в кресле, с усмешкой разглядывая его. Тот же черный костюм от Армани, та же черная шляпа с оранжевой лентой, те же кудряшки, и те же агатовые глаза, что с пытливостью всматриваются в него. Ноги мужчина положил на стол, весь его вид говорил «я крутой, попробуй тронь меня». На интерьер шатен не смотрел, это не важно, когда видишь плащ Примо на другом. Легкая обида захватила сердце, но он же не расплачется, как Ламбо? Это не столько унизительно, сколько невероятно. Подавив желание тот час сорвать с плеч материю, пододвинулся дальше. В кабинете они одни. - Обнимемся? - с долей сарказма проговорил кареглазый. Тсуна совсем не знал, что следует говорить после долгой разлуки. Как сильно соскучился? Так это ложь. А он больше не будет лгать. Говорить людям правду так приятно, пусть она и горькая. Но ты смакуешь ее вкус на своих устах. - Как хочешь, - как же долго он не слышал этот властный голос. Почти забыл его. В его тоне только власть и лишь капля презрения. Думает, что Тсуна такой же послушный? Пусть познает истину. Пожав плечами, подросток сел на противоположное кресло, вальяжно развалившись на мягкой обивке. Главное, не поддаваться на провокации. Он не играет роль, он теперь живет ею. Темные глаза хитро блеснули, но лицо репетитора не выразило никаких эмоций. - Чай будешь? - с чего Реборну проявлять гостеприимство? В жизни такого не было, чтобы киллер позволил себе за кем-то поухаживать. Он только тумаки раздает, а не чай с печеньками. Значит, не все чисто. - Нет, - вот так вот. Все правильно. - А я буду. Иди завари. Тсуна уставился на брюнета. Это шутка? Где смеяться? Но не похоже. Зная Реборна - никаких баянистых шуточек, все серьезно. А этот его внимательный взгляд так и прожигал тело. «Он хочет, чтобы я приготовил ему чай?» - раньше бы подросток без вопросов сделал то, что велели, но сейчас бунтарская натура проснулась: - Нет. Я тебе не слуга, сам и завари, - карие глаза с вызовом уставились на брюнета, сверля его взглядом. - Хм... - уголки губ мужчины дрогнули. Определенно, ему пришелся по душе такой ответ. А он думал, что понадобится помощь психотерапевта, но нет, Дечимо в порядке. Сколько всего изменилось: милого мальчика не узнать. Он был прав - того Тсуны больше нет. Так ли его это расстроило? - С каких пор ты стал таким борзым? - казалось, репетитор разгадал задумку шатена, но нет. - С тех самых. Давай бумаги, которые надо подписать, и я поеду, - подыграв Реборну, так же закинул ноги на стол. Наглости не занимать. - Тебе помочь? - Не нуждаюсь, - высокомерно. Аркобалено выглядел так, будто сейчас рассмеется. Почувствовав неуверенность, Тсуна аккуратно опустил конечности, чтобы ненароком ничего не задеть. Протянутые документы мигом оказались в его руках. Старательно делая вид, что изучает бумаги, заметил, что это итальянский. А вдруг на него кредит оформляют? - И что здесь написано? - с недоверием. - Ты же сказал, что не нуждаешься в моей помощи, - брюнет делано поднял брови. Он что, собрался в шутки играть? - Очень смешно... Прям обхохочешься. Говори уже, - «Держать себя в руках, держать себя в руках...» - повторял юноша. - Здесь говорится о том, что я передаю тебе пост десятого Вонголы. Ты ведь этого хочешь? Хотя признаюсь, я бы не отказался еще от пары деньков... Поджав губы, Тсуна поставил все нужные подписи. И для этого мафиози одел его плащ? - Что они с тобой сделали? - вопрос, заданный серьезным тоном. Так резко, что Тсуна растерялся: - Кто? - глаза взметнулись к собеседнику. - Те подонки из клуба, - такой спокойный ответ. Конечно, чего ему волноваться, а вот сердце Тсуны готово выскочить из груди. «Зачем задавать такие провокационные вопросы, прекрати, Реборн. Ты мне ничем не поможешь, как и твои беседы. Разговоры никогда не помогают. Они могут сделать людей ближе, но проблем не решают. Хочу в мир, где двести пятьдесят шесть оттенков серого. Вот так сразу из огня да в полымя? Реборн, что ты со мной делаешь?» Но в ответ повседневное: - Ничего. - Не ври. Я же вижу, что с тобой что-то не так... - приподнявшись, руки киллера упирались в уголки стола, а корпус наклонился ближе к Десятому, так, что можно ощутить холодное дыхание. Такое дыхание у смерти. Что за театр абсурда? - Ну, я бы посмотрел, что было бы с тобой на моем месте. Ты ведь все знаешь, так? - скорее утверждение, чем вопрос. - Я бы не был на твоем месте... - Ну конечно, я и не сомневался, - перебивая киллера. - У тебя же на руках написано быть крутым киллером! - опасная территория. Реборн может в любой момент сорваться, незачем создавать весь этот фарс. - А у тебя написано стонать под стариками! - больно - в сердце уколол шип. За что он так с ним? Но Реборн все продолжал: - Вместо того, чтобы лежать бревном под ними, лучше бы боролся, как я учил! Не думал, что ты такой слабак, ни на что не годный... Дальше Тсуна не слушал. Неприятно? Зато правда. Он не должен был сдаваться, должен был верить... Как много «должен»! Изменится ли что-нибудь тогда? Уже поздно. Поздно для всего, что раньше имело смысл. Теперь он один в своем темном мире. И некому помочь ему, поднять с холодного пола. Никто не придет на помощь, пока ты захлебываешься в море ненависти к себе. Ты один-одинешенек. С этого мига и до конца. Репетитор и сам не понял, как ему сорвало все преграды. Вся злость за полгода выливалась на ученика, злость за то, что над ним издевались, вводили наркотики (на сгибе локтя виднеется след), злость, что давал себя лапать... Разве этот мальчишка его ученик? Киллер понимал, что это слишком, но не мог остановиться. Больше между ними не будет ничего как прежде. - Все сказал? - дождавшись, когда репетитор успокоится, Джудайме холодно вымолвил: - Если вы от меня только этого и ждете, то пойду сделаю минет одному парню здесь. Он так на меня смотрел... - Не смей! - Тсуна почувствовал ожог на своей щеке. Реборн дал ему пощечину. Ударил его. Смог, все-таки. Наивно было надеяться, что брюнет сожалеет. Сейчас он больше похож на разъяренного быка, чем на человека. Надо спасаться, пока еще ничего не сломал ненароком. Кинув последний осуждающий взгляд на учителя, шатен выбежал из кабинета. «Не оборачивайся, только не оборачивайся!» Он все подписал, больше не нужно здесь оставаться. Чертова Италия, вот почему он ее ненавидит - она приносит только боль и разочарование. Сев в машину, Тсуна приказал ехать обратно в аэропорт. В Японию, к дому. Дождавшись, пока хранители попрощаются с аркобалено и рассядутся по местам, машина тронулась. В Alfa Romeo звучала спокойная мелодия. Как удачно подобрана для такого апофеоза! Самое время, чтобы расплакаться, но он этого не сделает. Он научился держать всю боль в себе. "And who are you, the proud lord said, that I must bow so low? Only a cat of a different coat, that's all the truth I know..."* * - The National – "The rains of Сastamere"