Сделка

— Я не хотел… пожалуйста… — Шерлок вздрогнул от нового удара. Это больше, чем он мог вынести, больше, чем он мог вынести молча. Каждое соприкосновение плети яростно вырывало из него ужасные звуки. Он так не кричал даже в родном селении, когда его высекли до потери сознания. Тогда он был готов с холодным достоинством принять вину и умереть. Что он ценил, глупец? Ничего! Его жизнь в обмен на смолкнувшее одиночество. Конец страданиям и окружающей ненависти. Хорошая сделка. Он уже давно захлебывался в слезах и потёкшей из носа крови вперемешку с влагой. Джон бил без злобы; плеть пела страстно, наслаждаясь каждым затянувшимся прикосновением, сожалея даже о кратком расставании. Равнодушие спасло бы его. Любой, кроме Джона. Любой…Наказание было неизбежно, но только не Джон. Тот наслаждался, и связь вносила хаос в давно понятые и принятые ощущения боли. Больше всего поражало, что Джон действительно способен на это, магия не оставляла шанса на самообман. Крики преобразились в жалобные стоны. Плеть смолкла. Шерлок не пошевелился в путах, не было сил, руки безвольно вывернулись, привязанные к потолочным балкам склада, когда он рухнул на колени. Почти сразу — после четвёртого удара. Джон крепкой ладонью поднял его лицо к свету. — Признай, мой хороший. Скажи мне, мальчик… — его образ ускользал, расплывался, но Шерлок отчетливо чувствовал заботу и страсть. — Ведь мы связаны. Грубая кожа рук, привыкших к оружию, скользнула по лицу, стирая слёзы и кровь. Захватническая нежность поцелуя пробралась в рот. И слёзы всё равно лились помимо воли, давно принадлежащей Джону. — Я подожду, хорошо… — Хозяин разорвал тянувшее Шерлока ко дну слияние губ. Отодвинулся, зашёл за спину. Тело Шерлока в жалкой попытке сжалось, готовое к новым ударам. Но вместо секущей плети на него обрушилось чужое возбуждение. Джон приспустил свои штаны и, несколько раз плюнув на ладонь, начал ласкать вставший член. Боль сплелась с наслаждением, их связь наливалась обжигающим желанием, будто мрачным предвестником стихийной катастрофы. Выплеснувшаяся сперма оросила разгоряченную кожу Шерлока, семя жидким огнём опалило его раны, перемешиваясь с кровью, стекая в ложбинку между ягодиц и по внутренней поверхности бёдер. Больно и сладко, в паху тянуло в ответ на свежий оргазм Хозяина, а тело в муках молило об освобождении. Он мечтал, чтобы Джон дотронулся до него сейчас. *** В который раз… невыносимо. Шерлок закусил щёку изнутри, чтобы сдержать рвущийся на волю крик удовольствия и бессилия. — Сейчас, — голос его умолял. Но Джон в очередной раз лишь сильнее сжал его налившееся кровью, побагровевшее естество, а затем отпустил. Гримаса беззвучного крика исказила лицо Шерлока, он был на грани, мошонка поджалась, готовая излить накопившуюся в изобилии жидкость. Не в этот раз… Джон, вытерев руки влажной тряпкой, вернулся к бумагам на столе. Шерлок красный и потный от пережитого возбуждения лежал на лавке, ноги дрожали, если бы не прямой приказ, сейчас бы он провёл рукой по члену и неминуемо кончил бы от одного единственного прикосновения. В голове утихало примитивное животное желание, и он постепенно приходил в себя. Как мучительно… Возбуждение улеглось, а тело звенело от переполнявшей его энергии. Шерлок не смог скрыть в своём взгляде болезненной зависимости от Хозяина, не мог скрыть своей любви. Джон запнулся, прежде чем дать ему очередное поручение между подводящими к краю сеансами. Будто ждал сейчас признания, которого добивался так долго и мучительно. И Шерлок отвёл взгляд, принимая бумаги, которые необходимо было передать гонцу и сообщение для ближайшей заставы. — Шерлок, я жду тебя, — уже на выходе из шатра Джон догнал его. Поцелуй был коротким, но надолго отпечатался в памяти из-за обострившейся чувствительности кожи. Маг спешил покончить с канцелярскими делами быстрее, но до заставы путь был не близким. Полдня… может, Джон по возвращении сжалится и разрешит ему кончить… Разрешил, да. И превратил Шерлока в скулящее, безумное животное. Вернувшийся на следующий день из-за поднявшейся в вечер метели Шерлок не застал Джона в шатре. Зато оставленная записка приказывала ему заняться личной гигиеной и плотно поесть, а потом, обнажившись, одеть приготовленную для него сбрую и ждать за ширмой отделяющей спальное место от рабочего. Шерлок догадывался, чей это подарок. Викторио Тревор явно был искушён в такого рода вещах… Ревность коварной змеёй тут же впилась в сердце мага, шипя и отравляя. Сбруя представляла собой переплетение кожаных ремней и металлических планок , объединённых верёвкой, которая могла в одно движение затянуть их все на теле. Шерлок последовал рекомендациям Джона. Сбруя обхватывала шею, грудь и пояс вокруг, отдельные ремни соединяли запястья и щиколотки, оставляя возможность принять только согнутую позу. Планки между коленей и у ступней не давали свести ноги вместе. Шерлок привязал конец верёвки к большому сундуку с вещами, чтобы затянуть на себе сбрую. Джон вернулся ближе к вечеру и не один, всё ещё решая дела. Тело Шерлока затекло, запястья покалывало, спина ныла. Хотя он не замёрз, укрывшись тёплой накидкой. Ватсон отдавал команды, и Шерлок ощутил, как на тон его голоса реагирует не получивший разрядки после многократных ласк член. В разум неожиданно толкнулся мысленный приказ. Такого Шерлок ни разу не получал от Джона, неужели и это возможно? Но он беспрекословно последовал ему, встав на колени, и упёршись плечами и шеей в пол, так как его руки были привязаны к щиколоткам. Накидка сползла, обнажая его зад, поднятый к верху. К тому времени, как Джон закончил дела и посторонние покинули шатёр, Шерлок изнывал от возбуждения. Все его мысли сосредоточились лишь на одном предвкушении… сейчас придёт Хозяин и… — Потрясающая покорность для такого ослушника, как ты, — Джон довольно выдохнул, увидев готового Шерлока. — Если бы ты действительно начал мне подчиняться… Звонкий шлепок по ягодице, затем второй, и вскоре Шерлок потерялся в бесконечной череде ударов. Тонкая струйка выделений тянулась от его члена к брошенной на полу накидке. Вскоре Джон сменил удары на прикосновения своего члена, он дразнил его вход медленными маленькими толчками, пока почти незаметно для Шерлока не оказался полностью внутри. Эта поза была не слишком удобна для верхнего, и Джон подтянул корпус Шерлока вверх за цепь от его ошейника. У мага кружилась голова от нехватки воздуха, от бешеного напора Джона и от вихря силы, что бурлила вокруг их совокупления. Он кончил без прикосновения к своему члену, выстрелившее семя уже собралось в обильное пятно на полу, а он всё не прекращал изливаться, непроизвольно сжимая орган Джона внутри себя. Перед глазами вспыхивали нереальные образы. Бешеные чёрные псы, рвущие людей на части, повсюду кровь на белых камнях… Наверное, Джон слишком сильно пережал ему горло, и он потерял сознание от нехватки воздуха... *** Все видения Шерлока были жестоки. Но ничего, пусть. Пусть видения истязают его, а не отвратительная реальность марает Джона. Болью отозвались воспоминания о том, как он кинулся к Хозяину с мольбой, с предложением. И его жесткая отповедь в ответ. «И больше никогда, никогда в жизни, чтобы я не слышал от тебя этих мерзких предложений. Будь я в своём разуме, я не сделал бы это против воли… не стал бы тебя и себя унижать этой грязью. Никогда, никогда я не насильничал». Но магия была такова, что показывала лишь то в человеке, что могла найти в нём. Джон мог дать ему это наказание, а Шерлок мог его стерпеть. Ничего более. На грани выносливости, и маг уже готов был сдаться в реальности, если бы не остатки гордости и уважения к своему Хозяину, который всё же отрицал в себе тёмные стороны. Магия легко изгибала металлический прут, превращая в тавро. «J.W.» витиеватый шрифт монограммы раскалился докрасна. Шерлоку стало мало безумия снов. Мало отметин, остающихся после них. Мало приказов. Недостаточно давления ошейника. Кожа зудела от жажды прикосновений. И теперь он знал, как приглушить свою жажду, как укротить её. Не навсегда, пусть временно, но этого достаточно, чтобы Джон не замечал. Чтобы видел в нём достоинство и силу. Он не терпит рядом с собой рабов. И Шерлок будет равным. Никто не увидит отметин о его принадлежности. Никто и никогда… Всего и остаётся, что заклеймить эту предательскую плоть.