About Gayness and Do Kyungsoo

      Осознание жестким ударом обрушилось на голову, и я вздрогнул. Я сидел так несколько минут, грудь вздымалась, будто я задыхался. Словно только что без передышки пробежал тучу километров. Все это так нелепо. Я не мог глупо втюриться в своего лучшего друга! Как и мысли в голове, реальность начала разрушаться. Он действительно нравится мне. Не как друг.       Я подтянул колени к груди, обнял их, не волнуясь о том, насколько жалко сейчас выгляжу. Не хотел. Да вообще ничего не хотел! "Черт, а если он знает? Что если он думает, что это ужасно, и больше не хочет видеть меня? Что если он уйдет из группы!?" С каждой секундой мысли становились более безумными. Я не мог удержать страхи, что Кёнсу больше не будет в моей жизни. Что я не смогу видеть его каждый день, слышать его прекрасный голос, и, о боже, я такой идиот.       Я прерывисто выдохнул, немного ослабил хватку, стараясь успокоиться. Мне нужно было все выяснить. Не игнорировать это новое открытие в себе, но и не относиться к проблеме, как к невозможному вызову. Мысль о том, что Кёнсу, вероятно, знает о моей идиотской влюбленности, сдавливала грудь, спирала дыхание. Такого не было давно. С шести лет, когда я был влюблен в соседскую девочку с косичками. "Боже, не думай об этом". Воспоминания заставили непроизвольно сжаться. Тогда я признался той девчонке в своих чувствах, а она неловко посмеялась, отшила меня и через неделю переехала в Японию. Прошло несколько лет, прежде чем я понял, что последнее не имело никакого отношения к моему признанию. Как бы глупо все ни звучало, но это трагическое событие оказало на меня неизгладимое влияние.       "Но я не хочу, чтобы это повторилось с Кёнсу," - подумалось мне, и я снова лег на кровать. Слова девочки ранили меня, и прошло немало времени, прежде чем я смог ее забыть. Не хотелось увидеть Кёнсу таким, какой была она. Наблюдать, как он теребит края своего свитера, натянуто улыбается, объясняя, что не чувствует ко мне того же. Я не хотел, чтобы между нами повисла неловкость вплоть до того, когда он, как и она, исчезнет. На глаза навернулись слезы, но я стоически сдержал их. Да черта с два я буду плакать из-за таких мыслей.       "Соберись! - приказал я себе. - Ради бога, будь мужчиной!"       Несмотря на мои усилия, несколько одиноких капель все же скатились по щекам. Они разъедали кожу кислотой, вырвали единственный жалкий всхлип. Звук был таким слабым, таким тихим, остался бы совсем незамеченным. Если бы он не проснулся.       - Чонин? Ты в порядке?       Короткий судорожный вздох сорвался с губ, и я молча проклинал абсолютную тишину.       - Чонин...?       - Д-Да, все хорошо.       На несколько секунд воцарилось молчание, прежде чем Кёнсу ответил:       - Нет, не хорошо. Иди сюда.       В голове вопила сирена, но я не смог отказать ему. Безумно нервничая, я поднялся. Ноги тряслись, стали ватными. В комнате ужасно похолодало, но я сопротивлялся желанию вернуться в свою теплую постель.       Я выпрямился, показываясь из-за края чужого матраса, и сердце едва не остановилось, когда наши глаза встретились. Кёнсу лежал лицом ко мне, выглядывая только наполовину, слегка взъерошенный и оттого такой божественно прекрасный. Несправедливо. Высшие силы наверняка наказывали меня за то, что я на этой неделе добавил васаби в молочный коктейль Чанёля.       - Что стряслось? - спросил Кёнсу и осторожно приподнялся. Его рубашка задралась, выказывая чуток молочной кожи. Я тяжело сглотнул. Это пытка. Помогите.       - П... Просто плохой сон.       - Хочешь об этом поговорить? - спросил он, наклонив голову. Я отвел взгляд. Только не смотреть в его глаза, не сейчас, когда он смотрит вот так. Если бы я мог, то с радостью бы умер или сделал что-то ужасно, ужасно глупое. Признался бы или хуже.       - Нет... правда... - промямлил я.       - ... Тогда иди сюда.       Он схватил мою руку и попытался поднять меня на свою кровать. Смущенный, я взобрался к нему и оказался на матрасе. Не зная, куда себя деть, в конце концов я неловко замер над Кёнсу, стоя на четвереньках.       - Куда мне...       Он ничего не сказал, только положил руки на мои плечи и прижал к себе. Я упал на него с удивленным вскриком, но не сопротивлялся. Не сейчас, когда он обнял меня. Даже если в голове выла сирена и мигали красные лампочки, а мозг кричал убегать и спасаться. Эти мудрые советы моментально заглушались, потому что остальное тело было слишком занято тем, что лежало на, о боже, Кёнсу!!!       - Сегодня можешь спать здесь. Я буду рядом, если все-таки захочешь поговорить, - нежно сказал он и начал заботливо перебирать мои волосы. Несмотря на желания разума, я уютно прижался к парню. Он такой теплый и мягкий, ничего не могу с собой поделать. Я довольно вздохнул, когда Кёнсу начал легко массажировать голову. Но, несмотря на всю великолепность момента, я знал, что неправильно находиться к Кёнсу вот так близко.       - Это нормально? - тихо спросил я.       - А почему нет?       Я не знал, как на это реагировать, и не отвечал, по ощущениям, по меньшей мере несколько часов, собираясь с мыслями. Когда это, наконец, свершилось, все, что мне удалось выдавить, это бессвязное, едва слышимое бормотание.       - Что? - ласково переспросил Кёнсу, продолжая перебирать мои волосы. Я глубоко вдохнул, подготавливая себя к худшему. Сейчас или никогда.       - Ты... мне нравишься, хён.       - Ты мне тоже нравишься, Чонин, - ответил он.       - Нет, не как... В смысле... Ты мне правда нравишься, хён. Ну, знаешь, как... вот так.       Рука на моей голове замерла. Живот скрутило от паники.       - Мне очень жаль! Я не имел в виду...       - Не извиняйся, - перебил меня Кёнсу.       - ... Ты не злишься?       - Я просто удивился и все. Почему я должен злиться?       - Потому что это ужасно, - ответил я, нахмурившись.       - Все не так, Чонин. Особенно когда... Ну, ты мне тоже нравишься... Вот так.       - ... что? - я рывком поднялся, все еще оставаясь на Кёнсу, и посмотрел на него, встретив прямой взгляд.       - Я тебе нравлюсь?       Он улыбнулся:       - Да, нравишься.       - Ты уверен?       - Абсолютно, - он хихикнул.       - На сколько уверен? Потому что, если это какая-то шутка, или недопонимание, или...       Мои бормотания потухли, когда чужие губы прижались к моим.       - Как я и сказал, - пробормотал Кёнсу, отстраняясь, - абсолютно.       - Оу... Тогда ладно, - шепнул я и, опустившись, снова поцеловал его. Губы Кёнсу такие мягкие и горячие, прямо как в моих мечтах. Он обвил руки вокруг моей шеи, прижался сильнее и ответил на поцелуй. Нетерпеливо, как и я.       Секунды превращались в минуты, а мы все лежали, слишком упоенные теплотой момента, чтобы волноваться о чем-то еще. Иногда между поцелуями и нежными укусами одинокие мысли проскальзывали в голове.       Наверное, только наверное, неплохо быть геем. Но исключительно для До Кёнсу.