Второй

Ночь пропитывает собой море: лунные блики на черной матовой поверхности, тьма в глубине. Темнота эта улыбается, скалит невидимые зубы, играет с теми немногими звуками, что оставила ей тишина: шелест волн, накатывающих на берег, звук быстрых шагов, крик птицы вдалеке. Второй король идет сквозь ночь. По левую руку от него убегает море, по правую начинается лес. Жадная вода, переломанные, искореженные деревья — и дорога, которая существует только в его воображении. Это может длиться до бесконечности, а значит, пока у Второго короля есть время идти, ночь не закончится. А времени у него столько, сколько во всей вселенной и даже немного больше — как раз хватит, чтобы увидеть конец света. Мертвая неизменность вокруг, мертвая неизменность в прошлом. Мертвая неизменность почти настигает будущее. Король не смотрит по сторонам. Ночная тьма одинаково хорошо скрывает и море, и лес. Свет луны, навсегда застывший в его глазах, которые изначально были черного цвета, густеет, темнеет — под стать окружающему миру. Свет луны, падающий с неба, гаснет, едва коснувшись воды. Почему-то леса он не достигает. Вот тогда и раздается громкий шепот, почти срывающийся в крик, и непонятно, откуда он доносится, словно он одновременно рождается в самых разных местах. Второй король не может разобрать всех слов, иногда ему чудится имя, то его, то чужое, иногда мольба о помощи, иногда предсмертное проклятие умирающего. Ему все равно. Никогда не следует сходить с дороги, даже с несуществующей. У его истории было начало — когда-то очень давно — и теперь мир требует ее продолжения, мир жаждет смерти, крови, боли, перемен, истины и движения. На самом деле Второй король бежит от ответственности, неизвестности и собственного имени, которого он уже и не помнит. Он притворяется глухим, немым и слепым. Он притворяется мертвецом. Требовать что-то от мертвых — это же так глупо. Бессмысленно. Бесполезно. Шепот проникает под кожу, растворяется в холодной крови, и Второй король чувствует знакомый огонь. Его возвращения ждут многие, правда, сам он не помнит, откуда пришел и куда должен вернуться, и в его памяти сохранилось только одно лицо из прошлой жизни. То, которое он мог бы увидеть в воде, если бы свернул со своей придуманной дороги к морю. Шепот мешает, путает мысли, которые словно лениво плывут в ледяной пустоте. Море теряется вдали, зато лес становится ближе. Это Второй король оступается и невольно делает шаг вправо, чтобы удержаться на ногах. Теперь лес — вокруг. Деревья смыкаются за его спиной. Лес наполнен тишиной. Настойчивого голоса здесь не слышно. От голых стволов ползут тени, переплетаются, расходятся. В беззвучном танце королю видится что-то страшное, опасное и родное. Ветви над головой образуют сплошной полог, и невидимое небо кажется почти невозможным, несуществующим, как покинутая им дорога. Луна осталась где-то там, за границей леса, а может быть, она утонула в черном море (давным-давно), и деревья спасают его от безумия и иллюзий. Свет луны, сковавший зрачки короля, больше нельзя назвать светом, наверное, он просто когда-то незаметно умер, растаял в воздухе, и некому было это заметить. Тем не менее в лесу не так темно, как можно было бы ожидать. Вернее, там очень, очень темно, но король-беглец этого не понимает, ведь он прекрасно видит в темноте, а разница между ней и светом — всего лишь в восприятии мира. Равнодушие без труда стирает даже такие границы. Тени проносятся мимо него, сквозь него, застывают рядом. Кого-то он почти узнает, кого-то нет. Он ничего не помнит, кроме чужого злого лица — усмешка-оскал, недобрый взгляд — и жесткой ладони на плече. Тени не замечают Второго короля. Их призрачный мир не подвластен ему, как и сны. Эта внезапная мысль — словно лезвие, попавшее прямо в сердце. Он медленно оборачивается: никого. Чей-то крик ломает тишину. Король на миг замирает, будто задумавшись, а затем срывается с места. Приходит он слишком поздно. Впрочем, когда бы он ни пришел, было бы поздно, потому что происходящее сейчас в действительности или уже когда-то произошло, или только когда-нибудь случится. Против воли Второй король наклоняется к убитому. Убитой. Почему-то он уверен, что это женщина. Ее лицо скрыто маской. Она уже не дышит. Кровавые следы ведут от ее тела в темноту между деревьями, уводят все дальше, вглубь леса. Новая дорога определяется кем-то другим, но короля это не волнует, он просто не может остановиться и, как зачарованный, следует за убийцей. Чужой путь долог, и живых на нем только двое, все остальные — мертвецы. И никого из них король не знает. Не помнит. Убийцу он настигает у тела очередной жертвы. Тот оборачивается, в его улыбке тепла столько же, сколько в лунном свете. Второй король отшатывается, отступает назад, чужая рука тянется к горлу, а память по-прежнему полна призраками и темнотой. Пальцы больно впиваются в кожу, он задыхается, глаза заливает горячая чернота. Тянет гарью и болотной гнилью, гремит гром — нет, это просто стук сердца отдается в ушах, понимает Второй король.

***

Тьма рассеивается, тает, как страшный сон, из-под власти которого он только что вырвался. В реальности все иначе. Пещера, холодный камень, два ярких фонаря. Ледяные глаза Джека: за тонкой серой пленкой скрывается пустота. Джек молчит. Второй король думает о темноте, убивающей звуки, о снах, меняющих память. Тишина накрывает мир, удерживает его в равновесии, но любой неверный шаг приведет к падению в бездну. Второй король уходит, не говоря ни слова. Молчание делит мир на две неравных части. Джек уже знает, чем закончится эта история бегства, лжи и смерти, и не в его власти изменить сложившийся сюжет.