Янтарь

3. Андрей был дома. Надев наушники, он развалился на диване в гостиной и, закинув руки за голову, с легкой улыбкой слушал музыку. Игнат на минуту замер, глядя на него и в который раз пытаясь понять собственные эмоции. Это его сын, его мальчик. Его малыш, с которым он когда-то возился, строя башни из камешков на даче. Но почему тогда сейчас он кажется ему незнакомцем? Он… вырос. Изменился. Внутренне. Внешне. И от него, Игната, в нем осталась разве только родинка на скуле. Стравинский сделал вдох-выдох, еще раз прокрутил в голове предстоящий разговор и, подойдя к сыну, выключил плеер, лежащий на его груди. Зеленые глаза мгновенно распахнулись, и Игнат закоченел просто, глядя в них. Мечтательность, мягкость, улыбка, колючий огонь какого-то чувства и толика нежности. Все то, что Игнат никогда не видел в глазах сына. И, похоже, больше не увидит. Ресницы Андрея опустились, а когда взлетели снова, на дне его зрачков плескались только раздражение и холодное любопытство. - Отец? Игнат сдвинул брови, в который раз пытаясь вспомнить, когда сын перестал называть его папой. И в который раз не смог. - Нам нужно поговорить, - откинув ненужные мысли в сторону, Игнат присел рядом с Андреем, словно лишая его возможности сбежать. Хотя, возможно, это так и было. - Надеюсь, не о том, откуда дети берутся? – Андрей только фыркнул. – А то с этим ты безбожно опоздал. - Нет. О том, что прежде чем лезть на сцену, тебе нужно получить диплом,- осторожно начал Игнат. - Получить? – Андрей только бровь вскинул. – Может, я его просто куплю, как ты, и успокоимся на этом? Игнат поджал губы. Кольнуло. И больно. - Я хочу, чтобы ты учился. Чтобы получил нормальную профессию. Слава сегодня есть, а завтра нет. Андрей сузил глаза. Хмыкнул и, подтянувшись, сел по-турецки, глядя на отца сквозь светлую челку. - Дима звонил тебе. – Не вопрос. Констатация факта. Игнат втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Вот, оказывается, как… - Дима? С каких пор он просто «Дима»? - Уже год как. С тех пор, как он привел тебя домой пьяного в дымину, - Андрей подобрался. Словно готовился отразить удар. Или нанести его сам. Игнат отвел глаза. Возразить было нечего. А оправдываться… Андрею явно не нужны его оправдания. Черт, весь продуманный разговор насмарку. - Сын… Я знаю, что он дал тебе свое согласие. И я не спрашиваю, как тебе это удалось. Но я не хочу, чтобы ты этим занимался. Шоу-бизнес… - Вот только не нужно мне рассказывать про «грязный мир шоу-бизнеса», - перебил его Андрей. – Я вырос, глядя на выходки твоих «звездных» гостей. Это они трепали меня за щеки и сюсюкались со «сладеньким мальчиком». Это меня дед таскал по корпоративам, когда вы с матерью уезжали на очередной курорт. И не надо говорить, что шоу-бизнес – не для меня. - Ты видел только одну его сторону. Соблазны, возможности… - Они ломают слабых. А я себя таким не считаю. - Ты переоцениваешь себя. - Что ж… В таком случае, получу по заслугам. Я понял, к чему ты клонишь. Но не вмешивайся в мою жизнь. Я буду делать то, что считаю нужным. - Я твой отец! – Игнат почти зарычал, стискивая пальцы в кулаки. – И я запрещаю тебе! - Мне уже восемнадцать. И ты свое право потерял, - Андрей ловко извернулся и встал с дивана, еле успев подхватить спорхнувший на пол плеер. – Ты не захотел мне помочь. Твое право. Значит, я буду делать то, что хочу, без твоего участия. Игнат медленно поднялся на ноги. Пару долгих мгновений смотрел в искрящиеся усмешкой глаза, а потом влепил пощечину, словно желая стереть с красивого лица дерзкий вызов. - Не. Смей. Со мной. Так. Разговаривать, - жестко, холодно процедил он, пытаясь снова поймать ушедший от удара взгляд потемневших глаз сына. Андрей с силой закусил губу. Выпрямился, провел тыльной стороной ладони по щеке… Облил отца равнодушным взглядом, а потом развернулся и просто ушел, оставив его одного. Игнат сжал начавшие дрожать пальцы в кулак и опустился на диван, чувствуя, как горит ладонь. Он впервые ударил сына. В первый раз за всю жизнь. И не чувствует почти ничего. Когда они успели стать НАСТОЛЬКО чужими? Демонстративно захлопывать дверь своей комнаты Андрей не стал. Просто закрыл ее на замок и на ощупь добрался до большой кровати. Скинул домашние туфли и рухнул лицом в подушку, распластавшись на постели. Щека горела, под веками пекло. И хотелось орать. До сорванного голоса, до истерики и нервного срыва. Но глаза сухи. И остается только сглатывать горечь. Андрей шевельнулся, потянулся и свесился с кровати, ища что-то под ней. На ощупь вытащил картонную коробку, а потом свернулся клубком, вжимаясь лицом в старого потрепанного медведя, которого достал из нее. Облезлый, пыльный, он все равно пах отцом. Нет, папой. А еще летом, солнцем. Он пах смехом и счастьем. И от этого комок подкатывал к горлу. Чертовски смешно… В восемнадцать лет валяться на постели в обнимку со старым медвежонком. Это даже не память. Лишь ее отголоски. А память… …- Пап, ну пожалуйста, - Андрей сидел на кровати с обмотанным толстым шарфом горлом и отчаянно цеплялся за руку отца. - Не капризничай, - тот кинул на него строгий взгляд и, разжав пальцы сына, высвободил запястье. – С тобой останется бабушка. А я скоро вернусь. - Я не хочу с бабушкой, - Андрей сделал последнюю попытку. – Я хочу с тобой. Но отец уже не слушал его. Кинув в зеркало на себя последний взгляд, он подхватил плащ и вышел из комнаты. Всю ночь Андрей просидел на подоконнике, ожидая, когда покажется отцовская машина. Но время шло, он отчаянно мерз, а ее все не было. Под утро у него поднялась температура под сорок, и напуганная бабушка вызвала «скорую». Врачам удалось сбить жар, но Андрею все это казалось сном. Он ждал отца. Но когда тот наконец появился, и бабушка принялась рассказывать о происшедшем, Андрей вдруг понял. У него нет отца. Потому что пьяный мужчина, который, отмахнувшись от матери и даже не взглянув на сына, ушел, покачиваясь к себе, не мог быть его папой. Тем папой, которого он знал. У него теперь был только плюшевый мишка, который пах солнцем и пылью. Разумеется, утром все было иначе. И Игнат Стравинский внимательно следил за тем, как его отпрыск принимает лекарства, лишь слегка морщась от похмельной головной боли, но теперь Андрею было уже все равно. Почти все равно… 4. Дима захлопнул форточку и помахал рукой в воздухе, разгоняя сигаретный дым. Будь он дома, курить в спальне он бы себе не позволил. Но он не дома. А значит можно. - Дим, замерзнешь, - сидящий в постели Игнат натянул одеяло повыше, глядя на залитую ночным светом фигуру любовника. Ничуть не изменился. Только стал сильнее. А вот линии тела остались по-прежнему плавными и четкими. И как ему удается? - Да, на улице не жарко, - Дима повел плечами и, прошлепав по полу босыми ногами, лег в постель. Вытянулся и, сунув ноги под одеяло, затих. В комнате еще пахло сексом, но нега из тела ушла почти сразу, как только он кончил. Сигарета до, сигарета после. - Дим, откажись, - Игнат устроился рядом, провел кончиком пальца по его плечу. – Ему рано. Ты и сам это знаешь. - Ему всего на год меньше, чем было мне. И на три больше, чем было тебе, - спокойно отозвался тот, не открывая глаз. - Не нам указывать ему. Судя по всему, твои разговоры ни к чему не привели? - Нет, - Игнат закусил губу. – Мы только поссорились. Я… не понимаю его. - Он просто вырос. - Я не воспитывал его таким. Дима только хмыкнул. О, он многое мог бы ответить Игнату в ответ на его реплику, но Андрей – не его сын. А вмешиваться в их отношения он считал себя не вправе. С собственными детьми как-то не задалось, но у него росла прелестная племянница – Сашкина дочь, и он отдавал ей все свое свободное время, получая взамен от смешливой, светлой девчушки всю ее любовь. Брат даже ворчал иногда на предмет того, что дочь родного отца любит меньше, чем его. - Но он вырос таким. И переделывать его поздно. Ты только еще больше испортишь с ним отношения. - Он слишком упрям, - Игнат прижался поцелуем к его плечу и вскинул голову. Взгляд скользнул по умиротворенному лицу и замер на приоткрытых губах. Долгая минута тишины, а потом Стравинский отстранился, откинувшись на свою подушку. Когда они целовались в последний раз? В ту первую совместную ночь после долгого взаимного игнорирования, когда им обоим «сорвало крышу». И пусть он почти не помнит ее. Вкус Димкиного поцелуя… Мята, табак, сахарная пудра и чуть-чуть лимона. Столько времени прошло. Они знают другу друга, каждую точку и родинку на теле. Знают, как и где коснуться, чтобы партнер завелся с пол-оборота. Вот только губы ни разу не касались губ. Игнат сам сказал «нет». Слишком хорошо помнил, как «вело» когда-то от Димкиных поцелуев. Как терял голову, забывая обо всем. И как хотелось и хотелось продлить эти касания. Помнил. И испугался. Что все вернется, что будет, как раньше. И когда Димка потянулся к его губам, он накрыл его рот своей ладонью и выдохнул тихое «нет». Ивлев отшатнулся тогда. Отскочил, как от прокаженного. А потом просто ушел. После этого они не виделись почти полгода, и Игнат уже решил, что больше и не увидятся. Но новая встреча и все пошло по-старому. Официальные «приятельские отношения», встречи два-три раза в месяц, если позволял график, квартира, снятая на несколько часов, долгий или быстрый секс. Редкие заезды «просто в гости», иногда – походы в кино на Димкины премьеры и обязательные поздравления с днем рождения. Привычно. Просто. Без обязательств. Без нервов. Без… поцелуев. - Упрям… - запоздалым эхом выдохнул Дима, погруженный в свои мысли, и Игнату пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, о чем они говорили. - Ты все еще можешь отказать ему. – Игнат повернулся на бок, подкладывая под голову руку. Эту квартиру он снял до утра. Значит, можно не торопиться. - Не могу. И не хочу, - Дима внезапно улыбнулся. Мягко. Светло. Так, как не улыбался давно. – Он ведь интересный… твой сын. Игнат нахмурился. - Он обычный. Дима хмыкнул: - Да-а-а? Тогда скажи мне, отец обычного сына – что слушает твой отпрыск? – Дима повернулся к нему лицом, утыкаясь носом в собственную руку. Игнат только плечами пожал: - Тоже, что и все. Попсу какую-нибудь. Глаза Димы полыхнули. - Отлично. А чем интересуется? Что читает? - К чему такие вопросы, Ивлев? Дима только вздохнул, закрывая глаза. - Ни к чему, Игнат. Забудь. – И совершенно все равно, что в плеере Стравинского-самого-младшего играет оркестровая музыка, а в школьном рюкзаке когда-то лежал потрепанный библиотечный томик Кена Кизи. Игнат совсем не знает своего сына. - Договаривай, раз начал, - Стравинский потянул его за прядку, привлекая внимание. - Это ты начал. - Я всего лишь хочу, чтобы ты отказался. - Я понял. Но Я не хочу. Он не гениален, но талантлив. Мне есть с чем поработать. Я дал тебе три дня на улаживание этого вопроса. Теперь все зависит только от него. - Зачем это надо тебе? Ты завязал. И у тебя других дел полно. Зачем тебе еще и вся эта возня? Тебе придется начинать с нуля. Ты не можешь не понимать, сколько сил и времени на это надо. Я уж не говорю о деньгах. - Я просто хочу узнать, чего он стоит, Игнат… И убедиться, что я в нем не ошибся. И больше ничего объяснять я не намерен. Давай закроем эту тему. - Надеюсь, что ты потом не пожалеешь, - Игнат лег на спину, закрывая глаза. Надо хоть немного поспать. Хозяин придет завтра в девять утра. И до этого времени Диме нужно уйти. - Лучше пожалеть о том, что сделал, - тихо ответил Дима, глядя в темноту комнаты и бездумно прислушиваясь к дыханию задремавшего Игната. На расстоянии тепла… И не ближе. Рядом, но не касаясь. Никогда не касаясь. Даже во сне соблюдая границы. Дима перевел взгляд на виднеющееся в ночном свете лицо Игната. Опустившиеся уголки губ, родинка на скуле. У Андрея такая же. Дима отвел глаза и осторожно, чтобы не разбудить Игната, встал с кровати. На ощупь собрал свою одежду и вышел, прикрыв за собой дверь. Добрался до кухни, оделся, не включая свет, и застыл, глядя за окно и в который раз задавая себе вопрос. Зачем? Зачем он все это делает? Зачем приходит снова и снова? Позволяет лю… нет, спать с собой – зачем? Так много условий и правил. И душа до сих пор болит. Так зачем? Кто знает… Дима мотнул головой, досадливо поджал губы, вспомнив о сигаретах, оставленных в спальне, и вышел. Кинул взгляд на часы, обулся, подхватил куртку и покинул квартиру, закрыв за собой дверь. В очередной главе поставлена точка. 5. - Дмитрий Александрович ждет вас наверху, - с вежливой улыбкой доложила секретарша за секунду до того, как Андрей, решивший взять кабинет своего будущего продюсера штурмом, потянулся к ручке. - Наверху? – Андрей недоуменно сдвинул брови. Куда еще выше? Они и так на последнем этаже. - На крыше. Выход по лестнице в конце коридора, - девушка потянулась к трубке зазвонившего телефона, и Андрей молча развернулся к двери. Бесшумно ступая, прошел по коридору до его конца и застыл перед лестницей, ведущей наверх. Крыша? Улыбка тронула красивые губы, а в следующую секунду Стравинский-самый-младший был наверху. - Я надеялся, что ты не придешь, - Дима чуть повернул голову назад, и Андрей шагнул к нему. - Зря, - еще несколько шагов. Он застыл за спиной Димы, прикрыв глаза и вдыхая аромат его развевающихся на ветру волос. – Я здесь. И я не передумаю. Почему крыша? - Потому что свобода, - Дима улыбнулся, чувствуя идущее от Андрея тепло. Забавно… Он уже почти забыл как приятно это ощущение. - Иметь крылья – твоя мечта? - Не знаю… - предельно искренне ответил Дима, устремляя взгляд на город перед ним. – Когда-то я хотел научиться летать. Но с тех пор много времени прошло. Андрей провел кончиком пальца по его спине, обрисовывая клетку на рубашке. Напряжен. И правда в клетке. В тюрьме. Запор и защита. От кого же ты прячешься? Дима вздрогнул и невольно выгнулся, то ли уходя от этого прикосновения, то ли подставляясь. - Ты решил все свои вопросы? Андрей за его спиной только фыркнул, обрисовывая следующую клетку и остро чувствуя тепло тела под мягкой тканью рубашки. - Ты позвонил отцу сразу, как только я ушел. – Не вопрос. Спокойная констатация факта. - Я надеялся, что ему удастся то, что не получилось у меня, - Дима застыл под его рукой, не в силах ни отодвинуться, ни сказать Андрею, чтобы он прекратил. - Ну, он попытался, - Стравинский только скривил губы, вспоминая разговор с отцом. – Только выслушивать аргументы о высшем образовании от человека, который когда-то забил на это – смешно. - Ты максималист. Он твой отец и хочет, чтобы ты не повторял его ошибок. Что бы ты ни думал, он любит тебя. - Я знаю. Вот только любит он сына. Сына, понимаешь? И не видит меня самого. Я для него нечто неопределенное. То, что должно быть в идеальной семье. Дима медленно выдохнул. Андрей прав. Игнат совсем не знает его. И даже не стремится узнать. Но любит. Пусть и того маленького мальчика, которого видит в нем. Но любит. Вот только Андрею этого не скажешь. - Ладно… Мы здесь не за этим, - Дима наконец повернулся к нему лицом, заглянул в глаза и ухнул в них с головой. Прозрачные, яркие, мятежные, чуть насмешливые и… нежные?! Дима заполошно отвел взгляд, а когда снова повернулся, то выдохнул с облегчением. Показалось. Вот только откуда взялось это почти-разочарование? – Ты выполнил домашнее задание? - Я думал, ты никогда не спросишь, - Андрей окинул город долгим взглядом. – Разговаривать будем здесь? - Почему нет? – хмыкнул Дима и шагнул в сторону. – Пошли. Андрей недоуменно посмотрел ему в спину, а потом кинулся следом. Они обогнули выход на крышу, обнесенный стенами, и Андрей рассмеялся от неожиданности, увидев стоящие у самого ограждения два небольших плетеных кресла и журнальный столик, скрытые под натянутым тентом. - Неплохо. Так вот где ты скрываешься от назойливых посетителей, - он провел пальцем по спинке. Пыли нет. Однако… - Здесь я отдыхаю и думаю, - Дима устроился в одном из кресел, делая широкий жест рукой. – Садись. И привыкай. Тебе придется бывать тут довольно часто. - Я только «за». Мне нравится это место, - Андрей сел и вытянул ноги, с удовольствием оглядывая город. С такой высоты он казался совсем другим. Вся грязь и пыль, которые словно покрывали тонким слоем стены домов и тротуары, остались там, внизу. - Итак… - начал Дима. – Начнем с образа? Романтичных блондинов и роковых брюнетов-мачо можешь даже не предлагать. - И не собирался. Таких слишком много. И выделиться среди толпы будет сложно. - Рад, что ты это понимаешь, - Дима вытянул из пачки сигарету и прикурил. – Накачанные мужики и мальчики-андрогины тоже не подойдут. - Я знаю, - Андрей лукаво улыбнулся. – Нужно то, что в нашей стране еще никто не делал. По крайней мере, ближайшие пять-десять лет. - Удиви меня, - Дима улыбнулся, разглядев в зеленых глазах юноши яркий огонек азарта и предвкушения. - Я буду ожившим героем фэнтези. Дима вскинул бровь, но промолчал, ожидая продолжения. - Без привязки к названию или конкретному герою. Просто герой фэнтезийного мира. Только представь… Если покрасить волосы в рыжий, но не яркий, а приглушенный, с чуть красноватым оттенком… И вот здесь, - Андрей провел кончиком пальца по своему виску, очертил линию скулы, - узор. Татуировка. Разумеется, непостоянная. Сложное переплетение линий цветов, которые будут плавно переходить друг в друга. И длинные серьги в уши. Янтарь и изумруд. Дима резко выдохнул, представив себе это воочию. Черт… У Андрея ясные зеленые глаза. Прозрачные, красивые. Необычный разрез. Очень. Рыжий цвет оттенит кожу и сделает зелень ярче. У него довольно длинные волосы и если немного изменить линию стрижки… Тонкое лицо и высокие скулы. Узор будет эффектно, просто потрясающе смотреться. И эти серьги… Слишком необычно, даже вызывающе, но первое впечатление будет сильным. Он запомнится. - Ты же понимаешь, что этого недостаточно, - после долгого молчания произнес Дима. - Естественно. Тщательная легенда и соответствующие костюмы. Я не должен походить на девочку, но в моем распоряжении все богатство фэнтези не одного десятилетия. Уж с чем-чем, а с выбором костюма проблем не будет. Достаточно определить главные мотивы. - И кем же ты будешь? – Дима сузил глаза, ловя себя на том, что уже прикидывает, что можно сделать и как все это будет смотреться. - М-м-м… маг, потерявший свою любовь на войне и ставший воином? – предположил Андрей, неожиданно смутившись. – Романтично, немного сопливо, но остальное мне нравится еще меньше. - Ты же понимаешь, что этот образ статичен. Все, что ты сможешь изменить – это изменить костюм, отрастить волосы и снять серьги. - Это не проблема. Снимешь фильм, в котором меня в конце благополучно «убьют», и я перерожусь во что-то совершенно иное. Дима растерянно рассмеялся от такого предложения. - Ваша наглость не знает границ, молодой человек. - Зато клипы можно снимать связанными одной сюжетной линией. Такая себе полнометражка, растянутая на пару лет. Или на один альбом. - Но что с музыкой? Воин-маг не может исполнять обычную попсу. - Темный звук, Дима. Я же маг, это логично. Заклинания, материи, стихии. Необычные аранжировки, инструменты, ритм, который будет вгонять в транс. И да, немного романтики и чуть-чуть тяжелых гитарных рифов. То, что будет восприниматься душой, а не мозгом. - Это проще сказать, чем сделать. – Дима нахмурился. Такая музыка подошла бы идеально к тому образу, который рисовался у него в голове, но авторов, пишущих подобное, было не так много. Вернее, единицы. - Я знаю, - Андрей немного сник. – Это самое слабое место во всем. - Даже если я найду композитора и аранжировщика, такой стиль не принесет тебе бешеной популярности. - Она мне не нужна. Но я буду единственным. Уникальным. Обо мне будут говорить. - Не сомневаюсь, - Дима откинулся на спинку кресла, отправляя окурок в пепельницу и сжимая начавшие подрагивать от нетерпения пальцы в кулаки. Однако давно его так не захватывала чья-то идея. – Но что с повседневной жизнью? Образ сценический должен перекликаться с ней. Только тогда тебе поверят. И если на сцену ты можешь выйти с одним ожерельем на шее, то на улицу – нет. Ты тут же станешь фриком, а это не то, что нужно для легенды. - Дьявол в деталях, Дима. – Андрей улыбнулся, уже понимая, что выиграл. И то, что он представлял себе вот уже почти год, может наконец осуществиться. – Черные джинсы, черная безрукавка с горлом. Браслет на предплечье, широкий пояс с узорной пряжкой и кулон на шею. Этого хватит. Дим только кивнул. Да, решение довольно простое, но приемлемое. - И последнее. Андрей Стравинский и воин-маг – с трудом сочетаются друг с другом. Тебе нужно имя. - Оно есть, - Андрей подался к нему, ловя взгляд искрящихся серых глаз. – Амбер. Янтарь. Дима медленно облизнул мгновенно пересохшие губы. Андрей продумал все. Надо же… Янтарь. - Ты удивил меня, - чуть хрипло произнес он наконец, с трудом отводя взгляд от тонкого красивого лица, внезапно понимая, что больше не видит в нем сына Игната. Мальчик. Юноша. Другой. - Я справился со своим заданием? – улыбка Андрея была довольной. Роскошной и вызывающей. - Более чем. Детали нуждаются в доработке, но это не проблема. - Признайся, тебе самому хочется посмотреть, что может из этого выйти. Дима только выругался про себя. Манипулятор мелкий. И когда он успел настолько хорошо его, Диму, изучить? - Я всегда любил эксперименты. А это оно и есть, - как можно безразличнее ответил он. – Но с поиском автора такой музыки могут быть проблемы. Хотя пока я буду заниматься этим, ты без дела не останешься. Тебе нужно учиться вокалу. Все двадцать четыре часа в сутки. И нет, я тобой заниматься не буду. У меня нет на это ни времени, ни желания. Но я определил список тех людей, которые сделают это лучше меня. И попробуй только возразить, - он облил Андрея прохладным предупреждающим взглядом, и тот, фыркнув, отвернулся: - Уговорил. Отдамся в чужие руки. Когда займемся моим имиджем? - Не торопись. Всему свое время. Сначала музыка и уроки. Потом запишем песню и запустим в радио-ротацию. - Я думал, что сначала клипом – будет лучше. - Не в твоем случае. – Дима только покачал головой. – Необычная песня, пусть и не супер-хит, в любом случае привлечет внимание. К тому же это даст нам возможность оценить реакцию прежде, чем появляться с клипом. Просто не торопись, хорошо? Андрей только вздохнул. Никто и не обещал, что это будет быстро и легко. Впрочем, на это он и не рассчитывал. Более того – и не хотел. - Ладно, как скажешь. Тут у тебя полный карт-бланш. - Спасибо за разрешение, - хмыкнул Ивлев. – Кстати, если ты примешь участие в поиске композитора для своих песен, то это сильно ускорит процесс. - Я буду иметь в виду, - кивнул Андрей, перебирая в памяти имена своих знакомых. С друзьями у него было туго, но приятелей разной степени количества совместных вечеринок было немало. - Да уж постарайся. Вечером я отправлю тебе на «электронку» расписание занятий. Имена, телефоны, адреса. График плотный, так что будь добр заранее прикинуть свой день и составить план. Опоздания, как сам понимаешь, не приветствуются. - Метро мне в помощь, - Андрей расслабленно улыбнулся, а потом вдруг потянулся вперед, сжал запястье Димы, короткой лаской коснувшись внутренней стороны. – Спасибо. Тот замер, вскинул тяжелый острый взгляд. Это ему уже не могло показаться. И он слишком хорошо знал, что обычно означают такие… жесты. Но Андрей встретил его внимание чуть насмешливой улыбкой. Ничуть не скрываясь. И Дима внезапно смутился. Растерялся. Он привык, научился грубо и жестко отшивать любых поклонников. Но Андрей… Что-то с ним было не так. - Не стоит проверять таким образом границы моего терпения, Андрей – спокойно произнес он, внимательно следя за реакцией теперь уже подопечного. - А если это не проверка? – Андрей кинул на него взгляд сквозь челку. Глядя в глаза, медленно склонился, потянул его руку на себя и прижался губами к ладони. – Если я пытаюсь тебя соблазнить? Что ты скажешь тогда? - Скажу, что это самая отстойная идея из всех, которые приходили тебе в голову, - Дима забрал у него свою руку и отвернулся. – И в этом нет ни грамма смысла. – Вот только сердце все равно словно колотится в горле. - Есть, - Андрей повернулся к нему всем телом. – Ты свободен. Или тебя напрягает тот факт, что я сын твоего любовника? Дима только зубами скрипнул. Еще час назад после таких заявлений он бы со спокойной совестью послал Андрея по известному адресу, но тот успел зацепить его. Поймать. Любопытством. Азартом. Интересом. И теперь он сам не откажется от работы с ним. Просто потому что действительно хочет узнать, что из этого выйдет. И тот факт, что Андрей внезапно перестал быть для него просто сыном Игната, ничуть не успокаивает. Пока он видел в нем задиристого мальчишку, все было гораздо проще. - Мы уже говорили с тобой на тему моих отношений с твоим отцом. Меня напрягает тот факт, что тебе всего восемнадцать и что твоей наглости хватит решить таким вот образом задеть Игната. Я в эти игры не играю, Андрей. Тот поджал губы и отвернулся. За-ме-ча-тель-но… - Ты способен думать о ком-то еще, кроме него? – раздраженно бросил Андрей. – Параноик. - Потому и сижу здесь, на крыше здания собственной кинокомпании, - жестко отрезал Дима. – И советую тебе свои порывы контролировать, а свое внимание обратить на кого-нибудь другого. Я в эти игры не играю. Андрей только головой покачал. - Совет не принимается к рассмотрению. - Просто держись от меня подальше, - устало произнес Дима, отворачиваясь. «Не раньше, чем получу то, что хочу», - Андрей успел прикусить на кончике языка. Еще рано. Еще слишком рано. А спускать псу под хвост все, что он уже успел добиться, из-за элементарной поспешности, будет невероятно глупо. Он получил Диму-продюссера. Но Дима-человек, Дима-мужчина… Он только в самом начале пути.