Насирия - город контрастов

Насирия - город контрастов. Крупный населенный пункт, 400 тысяч жителей - правда, уже ни пункта, ни жителей. Так и лейтенант Нейт Фик: милый рот, словарный запас выпускника Лиги Плюща, современный офицер и джентльмен. При этом - чудовищное либидо, в которое засасывает как в воронку. И вот, Писака подсматривает из-за края палатки, как в сумерках, воображая, что их никто не видит, Фик заталкивает себе в рот хуй сержанта Колберта. Он стоит на коленях в песке. Колберт стонет, помещая между стонами замысловатые матюки. Руками он ласкает голову и прозрачные ежиные ушки Нейта, но не прижимает ближе к себе - ЛТ делает это сам. Писака закусывает край палатки, чтобы не выдать своего присутствия. Определенно Фик - муза Эвана Райта. Лучшее, что он делал именно как литератор было связано с попытками передать ощущение от его зеленых глаз, описать его характер так, чтобы выйти за дурной забор "мужества", "чести" и других слишком щедро потраченных на кого попало слов. Вот они раздеваются - они по-прежнему уверены, что не видит их никто. Нейт Фик прижимается розовыми сосками к твердой груди Снеговика, тот медленно ложится на него, а Нейт постанывает. В этот момент он одновременно солдат, мужчина, красивый мальчик и шлюха - все сразу. Брэд Колберт трахает Нейта Фика. И Эван Райт страдает за краем палатки, потому что он слишком совестливый писатель, чтобы хоть на бумаге поместить себя на место сержанта. А тем временем Фик обогащает свой образ, шепча Айсмену ужасные непристойности, и обнимает его за талию ногами. У него длинные ноги, скрещенные лодыжки покачиваются от толчков над разрисованной поясницей сержанта. ЛТ жмурится и отворачивается, так что мягкие морщинки ложатся вокруг его закрытых глаз, а лицо Айсмена, напротив, каменеет - он боится сделать хоть одно лишнее движение, даже улыбнуться, чтобы не спугнуть этот момент. Тут у Писаки закончилась бумага.