Возвращение

Теон дочитал письмо, поскреб в затылке и, отхлебнув виски, перечитал еще раз. Посмеялся над фразой: «Гони его в шею». Ты не поверишь, но именно так я и сделал. Теон посмотрел на свою правую руку, несколько раз стиснул, а затем разжал пальцы, глядя на запекшуюся на костяшках кровь. Сейчас и не поймешь, чья она — Деймона или его собственная. Когда он первый раз ударил — с силой, кулаком в лицо, — казалось, что затрещала не только челюсть белобрысого ублюдка, с этим ударом сломалось что-то и в самом Теоне. То, что сковывало и заставляло съеживаться от ужаса в ожидании расправы. Будто наконец лопнула цепь, которая до сих пор удерживала его в подвале, стягивала руки и делала бессмысленным любое сопротивление. Пожалуй, впервые за последний год Теон почувствовал себя по-настоящему свободным. Он одним глотком прикончил содержимое стакана и направился в прихожую за поводком-своркой. Снял ее с крючка, погремел карабинами. Джейни, нетерпеливо поскуливая, прибежала первой, за ней пришла недоумевающая Хелисента — вроде уже гуляли, зачем еще? А ленивая Кира вообще не хотела отрывать задницу от ковра в комнате, но Теон пригрозил, что не только оставит ее дома одну, но и лакомства после возвращения она не получит. Кира была очень недовольна внеплановой прогулкой, однако Теону надо было проветрить мозги, а гулять так поздно одному не хотелось. Хоть он и выпил половину стакана виски, голова была на удивление ясной. Подручных Болтона уже выпустили, а об освобождении самого Рамси все говорят как о давно решенном деле. Письмо в этот раз вызвало у Теона странные чувства — не стыдноватую радость, как несколько предыдущих, а скорее смятение и беспокойство. Хоть Рамси и разливался соловьем, обещая то и это, Теон вдруг впервые отчетливо осознал, что тот на самом деле скоро выйдет из тюрьмы. И с этим нужно будет как-то жить. Одно дело, когда в тюрьме их разделяло толстое стекло в комнате для посетителей, и Теон в любой момент был волен уйти или позвать охранника, если станет не по себе. Совсем другое — когда Рамси окажется рядом, как недавно Деймон, и ничто не будет его сдерживать. В последних письмах Рамси постоянно твердил о сексе. Он, конечно, в любом случае получит свой кайф, а вот чем все это обернется для Теона? Ему даже вспоминать не хотелось, как это бывало у них раньше. Если Рамси заставлял его кончать, для самого Теона это было скорее очередным постыдным унижением, нежели удовольствием. Разве его собственная задница стоит того, чтобы проверять на ней правдивость слов Рамси Болтона? От этих мыслей Теон поежился, по спине побежали холодные мурашки. С освобождением Рамси его жизнь несомненно изменится. Но в какую сторону? Пока у него не было однозначного ответа, и беспокойство становилось все сильнее. А вторник уже послезавтра — Рамси снова будет ждать его на свидание. Теон усмехнулся. Ты словно глупая женушка, которую муж отмудохал до кровавых соплей, а она, только выйдя из больницы, бежит навестить его в тюрьму — потому что любит, потому что свой. Единственный. Теон погрыз ноготь на левом мизинце и недоуменно уставился на него. Седьмое пекло, даже забыл надеть перчатки. Он чувствовал себя кроликом, который сам лезет в пасть к удаву. Рамси нарисовал ему какую-то странную перспективу: гулять с девочками в парке, ходить на футбол, пить пиво у телевизора и ездить на отдых в Водные сады… Все это было слишком на него непохоже, хотя «я хочу и кладу на хер всех, кто против» — очень даже в его стиле. И вновь нахлынули ужасные воспоминания, как Рамси впервые заставил его встать на колени и отсосать, а затем выдрал пару зубов, когда Теон поцарапал его член. Он непроизвольно схватился рукой за подбородок, словно вновь почувствовал, как треснуло в челюсти и кровь хлынула изо рта. Теон долго старался забыть о том, что происходило с ним в доме Болтона, однако пришло время восстановить все в памяти и подумать, что делать дальше. На город опустился вечер, парковые служители уже зажгли фонари-столбики. Своим теплым желтоватым светом они придавали аккуратным дорожкам уютный и безопасный вид. Прохожих поблизости не было, и Теон спустил девочек с поводка. Он сел на скамейку. Повернувшись к ближайшему фонарю, вытащил из кармана письмо и еще раз пробежал его глазами. Все верно, везде одно и то же: я хочу, я буду, я, я, я… Рамси пишет только о себе и о том, чего он хочет. Сейчас он хочет Теона. Он все решил и все распланировал. Вот только он ни разу не спросил, а чего же хочет сам Теон? Теон снова поежился, когда перед глазами возникло бледное лицо Рамси с горящими от вожделения глазами. Чего он больше хотел, когда ты снимал перед ним перчатку — трахнуть тебя или отрезать последние пальцы? Оба этих желания отражались на его лице одинаково. Дом, работа, собаки, качалка, налаженный быт. Теон цеплялся за все это последний год как за спасательный круг, позволяющий ему удержаться на плаву и не сойти с ума. Даже письма из тюрьмы стали привычными, а сейчас почва уходила из-под ног при одной только мысли, что в его столь тщательно выстроенную, скучную, но такую надежную жизнь ворвется Рамси, который все разрушит. Он будет делать лишь то, что взбредет ему в голову и снова заставит Теона подчиняться. Вряд ли его будет интересовать твое мнение и твои желания. Во вторник — свидание, в четверг — апелляция. Рамси могут освободить прямо из зала суда. И дальше что? Ты правда веришь, что Рамси будет приходить в гости, чтобы пообщаться с девочками и терпеливо ждать, когда ты будешь готов принять его? Ага, жди. Он пообещал незабываемый секс в первую же встречу. О, да. Завалит прямо у дверей и порвет нахрен. «Может, купить заживляющей мази?..», — грустно усмехнулся Теон. *** Он, как обычно, подал документы в окошко. Строгая женщина в серой форме спросила: «К кому?», и когда Теон назвал Рамси Болтона, долго водила толстым пальцем в журнале. Затем удовлетворенно хмыкнула, найдя его фамилию в списке посетителей. Охранник повел Теона мрачными полутемными коридорами куда-то вглубь, и тот привычно ежился от тяжелого тюремного духа, от решеток, запертых на ключ, от грязно-серых стен. Вместо хорошо знакомого зала с перегородкой посредине и телефонными трубками у сидений, за дверью оказалась небольшая комната с зарешеченным окном, в которой стоял стол с двумя стульями. «Ждите!» — сказал охранник и вышел в коридор. Теону сразу стало как-то не по себе, руки вспотели, а по спине пополз холодок. Честно говоря, его совесть тоже была не слишком чиста, и хотя благодаря его показаниям против семьи Болтон с него сняли все обвинения, но кто знает… Документы наверняка остались в деле, а новый прокурор не станет его покрывать, если судьи при рассмотрении апелляции решат привлечь и Теона к ответственности за давние прегрешения. Когда в замке заскрежетал ключ, Теон судорожно сглотнул и попытался вжаться в стену. Тяжелая дверь открывалась медленно, и он почувствовал, как внутри поднимается волна паники. Уже знакомый колченогий охранник внимательно посмотрел на него, утвердительно кивнул и впустил в комнату Рамси, а не прокурорского следователя. Теон с облегчением выдохнул, понимая, что никто не собирается его допрашивать или арестовывать. — У вас ровно полчаса, — охранник закрыл за собой дверь. — А вот и ты, — негромко произнес Рамси, и от этих слов у Теона стали дыбом волосы на загривке. Он словно прирос к бетонной стене и даже не мог пошевелиться, пока Рамси медленно шел в его сторону. Теон испуганно смотрел на него. Он был выбит из колеи неожиданной сменой помещения и только сейчас понял, что они с Рамси Болтоном остались вдвоем в запертой комнате и между ними нет стекла. — Я так ждал этого! Я ждал целый год! — Рамси обхватил лицо Теона ладонями и начал жадно его целовать. Теон закостенел всем телом, но не сопротивлялся. Он послушно приоткрыл рот, позволяя Рамси хозяйничать в нем своим языком. Тот вдруг оторвался и внимательно посмотрел ему в глаза. — Прекрати стоять, как замороженная кукла. Я не собираюсь тебя насиловать. Теон и хотел бы что-то ответить, но не мог, из горла вырвалось только хриплое сипение. — Сколько можно говорить, что не нужно меня бояться! Расслабься, Теон, — Рамси снова поцеловал его, но на этот раз иначе, мягко и коротко, едва касаясь. Он слегка прихватил его нижнюю губу, отпустил ее и улыбнулся. — Тебе понравится, Теон, я обещаю. Рамси провел пальцами по его щеке, поцеловал шрам на скуле. А затем осторожными поцелуями спустился по шее, уткнулся носом в плечо и с силой втянул воздух. — Ммммм, как ты пахнешь! Я так скучал по тебе, Теон. И ты тоже скучал, я знаю. Ну же, поцелуй меня, — Рамси провел большим пальцем по его губам, а потом резким движением схватил Теона за запястья. У того екнуло сердце, но Рамси всего лишь закинул руки Теона себе на шею: — Ну, что ты ломаешься, как септа! Рамси запустил ладони ему под свитер, широкими движениями начал гладить спину и грудь. У Теона задрожали коленки. Твою мать, он действительно скучал по этим рукам, по их горячим и жадным прикосновениям. — Давай, мой славный, ну же! — Рамси снова поцеловал его, и на этот раз Теон ответил. Рамси вырвал ремень из его джинсов и тесно прижался к нему, продолжая шарить руками под свитером. Он подсадил Теона на себя, и тому, чтобы не упасть, пришлось обхватить его ногами. Они целовались так, что у Теона кружилась голова. Он вдруг обнаружил, что сидит обнаженный на столе, а джинсы вместе с трусами валяются на полу. Полуголый Рамси бесстыдно терся об него и что-то бормотал, а потом задрал его ноги к себе на плечи. — Седьмое пекло! Порвешь ведь, я не готовился… — сипло простонал Теон. — Ничего, я осторожно, — Рамси прикусил его ключицу, и у Теона все поплыло перед глазами. Рамси и впрямь был на удивление осторожным. Было больно, но при этом так хорошо, что Теон, достигнув пика, закричал и на какой-то миг, казалось, потерял сознание. Когда он пришел в себя, Рамси целовал его шею. Теон, не открывая глаз, улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить его по щеке, и испуганно распахнул глаза — под руками оказалась собачья шкура. В комнате было совсем темно, значит до утра еще далеко. Видимо, он опять кричал во сне, и Хелисента примчалась его успокаивать. Ощущения от прикосновений Рамси были такими яркими и реальными, что Теон включил свет — ему казалось, что на руках должны остаться синяки от его пальцев, а на шее непременно обнаружатся следы зубов. Но на руках ничего не было, а шея была мокрой от собачьей слюны. Теон вытерся краем простыни и, бросив на пол испачканные спермой трусы, откинулся на подушку. Его лицо горело от удовольствия и стыда. Он прислушался к сладостной тянущей боли внизу живота. Рядом заскулила Хелисента, и в щеку ткнулся холодный собачий нос. Теон отпихнул ее и, глухо застонав, накрыл лицо одеялом. *** Его разбудил звонок. Телефон все трещал и трещал, а Теон никак не мог отыскать его среди вещей, которые вчера свалил кучей у кровати. Сейчас на них спала Кира, и вся одежда была в мелких черно-рыжих волосках. Теон выдернул из-под ее толстого бока свои джинсы и вытащил из кармана мобильник. О, нет. — Да, господин прокурор. — Звонок от Баратеона не предвещал ничего хорошего. — Грейджой, ты снова таскался к Болтону в тюрьму! — скрипучий голос прокурора словно был создан для обвинений. — Это мое личное дело, и вас оно не касается. — Теон попытался выдержать максимально спокойный и холодный тон, и казалось, что ему это удается. — Ты должен прийти в суд на апелляцию и снова дать показания, — проскрежетал прокурор, едва сдерживая гнев. Теон собрал все свое мужество — спорить со Станнисом Баратеоном было делом непростым. — Нет. Мы договаривались, что я дам показания один раз под запись на камеру и в суде выступать не буду. — Все изменилось. В четверг апелляция, и ты мне нужен в суде. — Ничем не могу помочь, господин прокурор. Договор есть договор. Я выполнил его условия и больше ничего не буду делать. — Неблагодарный! Я потратил столько сил, чтобы болтонский бастард понес справедливое наказание! Я снял с тебя все обвинения! Я обеспечил тебе защиту, лечение, помог встать на ноги и даже выбил квартиру, в которой ты живешь! Без меня ты бы сейчас пускал слюни в психушке, шамкая беззубым ртом. А теперь ты хочешь, чтобы все мои усилия пошли прахом?! Посмотри, во что он превратил тебя. Посмотри на себя в зеркало, Грейджой, и хорошенько подумай — ты действительно хочешь, чтобы эта поганая тварь вышла на свободу?! — Я не буду давать показания, — Теон стиснул зубы, — мы договаривались только на запись. За присутствие в суде я бы потребовал куда больше, чем месяц в дурдоме, вставные зубы и этот паршивый клоповник. Всего доброго, господин прокурор. Теон выключил мобильник. Злосчастный понедельник тянулся, словно резиновый, а Теон так и не решил, стоит ли ему идти в тюрьму на свидание. Что его ждет на этой встрече? Плавящиеся от возбуждения глаза Рамси и рассказы о том, как именно он собирается его трахнуть сразу после освобождения? Твою мать, даже посоветоваться не с кем. Он никому не смог бы рассказать о письмах Рамси и походах на свидания, единственным человеком, кто хоть что-то знал об этом, была Далла. Но она уже не раз говорила, что ему не стоит снова связываться с Рамси. А после визита Миранды в магазин Далла смотрела на него так, словно была готова вызывать санитаров, которые надели бы на него смирительную рубашку и связали за спиной рукава, чтобы он не мог себе навредить. И ее взгляд, полный беспокойства, смешанного с жалостью, уже не раздражал, а вызывал какую-то смутную печаль. После работы Теон пошел в качалку, где долго и размеренно колотил боксерский мешок, словно это могло помочь ему принять правильное решение. Возвратившись домой после прогулки с девочками, он понял, что больше не может сидеть дома наедине со своими мыслями и отправился в бар, где работал длинноволосый красавчик с черными ногтями. Надо хотя бы узнать, как его зовут. С барменом было легко и приятно разговаривать, к тому же он не разбавлял выпивку и варил отличный кофе. Теон накинул куртку. Девочки едва приподняли головы — куда это он отправился на ночь глядя? Теон каждую почесал за ухом и погладил по длинному черно-рыжему носу. *** Бармен кивнул ему, как старому знакомому, и уже не спрашивая, налил маленькую чашечку летнийского кофе и виски на два пальца в толстый пузатый стакан. Теон качнул стаканом, словно чокаясь — свет играл на гранях, и казалось, что это не виски, а жидкое солнце налито в стекло. — Как тебя зовут? — спросил Теон у бармена, который протирал бокалы бумажным полотенцем, поглядывая на него и улыбаясь. — Атлас. — Правда что ли? Бармен кивнул. — Ничего себе имечко, — удивился Теон. — Ты вообще откуда? В каком долбанутом месте детей называют как тряпки? — Из Староместа. Там и не такие имена встречаются, — бармен снова улыбнулся Теону, широко и искренне. А Рамси бы не понравилось, что я пью, да еще с таким красавчиком. Теон подавил в себе безотчетное желание оглянуться, чтобы проверить, что опасности рядом нет. Ничего, он выйдет — и ты все узнаешь. Хорошо, если не посадит тебя снова на цепь в подвале. Нет. Рамси же обещал. И с каких пор ты ему веришь? Теон отхлебнул кофе и попросил налить еще виски. Несколько работяг в серых комбинезонах, пропахших рыбой, смотрели футбол на большом экране, который висел на стене сбоку от стойки. Теон не был спортивным фанатом, но мельком увидел на заставке, что играли «Гискарские Гарпии» против «Хайгарденских шипов». Мужчины обсуждали матч, а бармен подвинул ему новый стакан, когда они заорали: «Гоооол!» и ринулись обнимать друг друга. Теон так и не понял, кто победил, но дружелюбная обстановка в баре позволила расслабиться и почувствовать себя легко и спокойно. Через некоторое время матч закончился, работяги за соседним столиком обмывали чью-то победу, а по телевизору начались новости. Теон мало интересовался политикой, но все же прислушивался — наверняка в выпуске упомянут про дело Болтона и грядущую апелляцию. Однако ничего нового не сказали, лишь Варис блеснул на экране лысиной и загадочной улыбкой, да Миранда показала свое декольте во всей красе. Несмотря на то, что она изо всех сил подчеркивала свою сексуальность, Теону было неприятно на нее смотреть. Да ты что, неужели ревнуешь? Теон посмотрел на часы. Время было уже позднее, он собирался допить содержимое стакана и отправиться домой и уже вытащил из заднего кармана несколько купюр, как вдруг услышал за спиной знакомый чарующий голос. Он обернулся. На экране женщина в красном, которая безуспешно пыталась взять у него интервью, стояла рядом с прокурором Баратеоном. Тот выглядел еще более уставшим и нездоровым, чем год назад. Женщина представилась, произнесла еще несколько фраз и сунула микрофон под нос прокурору. Тот поморщился и недовольно проскрипел, что обвинение не намерено сдавать позиции в деле Болтона и что у них есть неопровержимые доказательства вины бешеного болтонского ублюдка, который за свои грехи будет всю жизнь сидеть в тюрьме. Теон зябко поежился, глядя в его холодные глаза. Милосердия в Баратеоне было ровно столько же, сколько у Болтонов. Если бы не возможность подкрепить обвинение показаниями Теона, прокурор и пальцем бы не пошевелил, чтобы хоть что-то для него сделать. Дальше показали нарезку из передач с Мирандой, где она восхваляла Рамси на все лады и говорила о том, что он просто запутался и совершил несколько ошибок, но он невиновен и адвокатское бюро Вариса собирается доказать это в суде. А после Теон с удивлением услышал из уст пронырливой журналистки собственное имя. Мисс Асшайска рассказывала о том, что обвинение большей частью построено на показаниях Теона Грейджоя, который около года был пленником Рамси Болтона, жил у него в подвале на цепи и подвергался пыткам и мучениям. Сейчас, спустя год, он вполне оправился и приобрел неплохую физическую форму… — Вот таким Теон Грейджой был до того, как попал в руки Рамси Болтона. Теон увидел себя на экране. Фотография была старая, с какой-то вечеринки в ночном клубе. Черноволосый улыбающийся Теон одной рукой обнимал симпатичную девицу в короткой юбке и узком топике. Они были молоды, красивы и счастливы. — А после освобождения, реабилитации и года спокойной жизни он выглядит вот так. Запись была не слишком хорошего качества, изображение дергалось — видимо, снимали скрытой камерой. Вот Теон молотит грушу в качалке, а потом бьет боксерские лапы, которые перед ним держит Большой Джон. Вот он гуляет с девочками в парке и кидает им фрисби. У него радостное лицо, игра с собаками явно доставляет ему удовольствие, но сразу бросается в глаза, какой он худой и одежда висит на нем мешком. Несколько секунд крупным планом показывали перчатки на его руках, и было видно, что несколько пальцев не гнутся, а просто торчат, словно чем-то набиты. — Теон Грейджой не дает интервью. Многие телеканалы пытались с ним побеседовать, но безуспешно. И только мне, корреспонденту «Р`Глор–ТВ» удалось поговорить с ним. Теон, не отрываясь, смотрел в телевизор. На экране возникли дорожки его любимого парка и скамейка, на которой сидел он сам. Женщина в красном платье подняла на руки маленькую собачку и села рядом. На этот раз изображение было четким и не дрожало, наверное, снимали со стационарной камеры. Странно, а он и не заметил оператора. Мисс Асшайска говорила с ним о Рамси и его собаках, и Теона неприятно удивило, как искажалось болью его собственное лицо, когда она задавала все более жесткие вопросы. И тут Теона словно окатило холодной водой — он вспомнил, что было дальше. Нахалка рванула рубашку на его груди и безжалостная камера замедленной съемкой показала отметины на его теле — широкие, причудливые узоры, которые оставил на нем Рамси: грудь, живот, круглый шрам с неровными краями на месте соска… и как он вскочил и попытался прикрыться. Вид собственного израненного тела был настолько неприятен, что Теона стало мутить. Но он, словно завороженный, продолжал тупо смотреть на экран. — Все вы, дорогие телезрители, сейчас видели следы, которые оставил бастард Болтона на теле своей жертвы. Ужасно, не правда ли? Но это еще не все. Теон обмер. Боги старые и новые, что еще?.. Его медкарта из реабилитационной клиники? — В мои руки попала запись оперативной съемки годичной давности, которую снимали при задержании банды Болтона. Теон попытался вдохнуть, но не смог. Горло словно перетянули тугим кожаным ошейником. Камера прыгала и дергалась, изображение то фокусировалось на людях и мебели, то расплывалось. Сначала были видны только спины быстро бегущих гвардейцев в черной форме, потом — потасовка. Двое из группы захвата быстро вывернули Кислому Алину руки за спину, надели наручники и уложили на пол. Деймон сопротивлялся — его пару раз ударили по почкам и под колени, и кинули рядом с Алином. Немолодой Костлявый Бен спокойно стоял у окна с поднятыми руками, к нему гвардейцы подошли в последнюю очередь. Остальных тоже скрутили очень быстро, кроме Рамси. Его долго пытались угомонить сразу несколько человек. Какой-то беззубый седой старик в рваной одежде ползал по полу, хватал гвардейцев за ноги, звал Рамси и плакал, размазывая слезы по грязным щекам. Рамси взревел, когда один из автоматчиков сначала несколько раз пнул старика ногой, а затем ударил его прикладом по затылку. Теон вдруг с ужасом понял, что этот жалкий отвратительный старик — он сам.