Коты и дороги

Отпустив наконец кнопку звонка, Мэган в отчаянии хлопнула ладонью по двери и, закрыв глаза, перевела дыхание. В общем-то, почему сегодня должно было быть по-другому? Порывшись в сумочке, она достала ключи. Уже два месяца почти ежедневно повторяющийся ритуал. Открыв дверь, она вошла в квартиру, где-то в комнате тихо бормотал телевизор, в воздухе плавал сладковатый запах марихуаны. Стол заставлен бутылками, пепельница полная окурков. Мэган раздёрнула шторы и на полную открыла окно, впуская свежий воздух. Оглянувшись и ещё раз оценив размер бедствия, она покачала головой. Надо что-то с этим делать. То, что было понятно и логично ещё даже месяц назад, сейчас откровенно пугало. Должно было стать лучше, должно! Ведь прошло уже два месяца, и даже начался третий… Взяв на кухне мусорный мешок, она начала собирать со всех поверхностей пустые бутылки. Ух ты, даже пара коробок из-под пиццы. Интересно, это можно считать за улучшение? Хотя, если подумать, то сочетание этих коробок и всё ещё отчётливый запах травки скорее указывает на то, что заходил Мюррей. А вот и бутылка из-под джина, значит, точно – Чад. Помыв посуду и протерев стол, Мэган остановилась посреди комнаты и огляделась. Она помнила эту квартиру совсем другой, любила здесь бывать. Тогда всё было по другому. Всё. А теперь, каждый раз приходя сюда, она будто выпадала из солнечного шумного города. Здесь время застыло горечью и бедой. Той самой дурной мухой в янтаре. Один и тот же день, раз за разом. Не двигаясь ни на минуту, каждый раз выкидывая её как в дне сурка туда, в 10 марта. С тех пор здесь ничего не менялось. Оставалась самая горькая часть её визита. Она толкнула дверь в спальню. Джаред спал на скомканной постели, не раздеваясь, видимо, как упал с ночи или утра – смотря когда ушёл Мюррей. Здесь окно тоже наглухо было закрыто, в воздухе висел тяжёлый запах перегара и сигарет. Мэган привычно уже раздёрнула шторы и открыла окно. Всё тот же ритуал – растолкать, разбудить и отправить в ванну, поменять постель, заставить что-нибудь съесть и, в который уже раз, попытаться поговорить, достучаться. Она так устала. Мэг хорошо помнила тот день, слишком хорошо… …Солнечный, удивительно красивый, с мягким прохладным ветерком на занавесках и страшными картинами и словами, черным вязким мазутом выползающими из телевизора и заполняющими всё кругом так, что даже невозможно дышать. Репортёр со смешной стрижкой и в дурацком пиджаке, слишком бледный, видимо, совсем новичок ещё, побелевшими пальцами крепко сжавший микрофон и меняющаяся картинка экрана. Кровь, всюду кровь, её слишком много. И человек, лежащий на асфальте, даже уже не человек, это просто тело… Белая рубашка, кровь, русый ёжик волос, кровь… Зябко вздрогнув от воспоминаний, Мэган тряхнула головой, будто пытаясь отогнать от себя тот день, раз уж забыть всё равно невозможно. Оставить всё, что произошло в прошлом, где ему и положено быть. Джаред проснулся от тихих шагов в гостиной, потом раздался звон посуды и зашумела вода. Сквозь сон, всего лишь на одно, такое короткое, мгновение ему показалось, что он проснулся там, в своей прежней жизни. Слишком короткое. Как бы он не пытался, ни забыть, ни двигаться дальше не получалось. Виски помогал, но слабо, всё равно наступало утро, похмелье, кто-то звонил, приходила Мэг. И никто не понимал. Они старались. Джаред поначалу старался тоже, хотя бы ради них. Он тоже думал, что просто должно пройти время, но оно шло, а становилось только хуже. И всё же, оглядываясь назад, он не ожидал, что будет так. Он думал, что переживёт и что если и не отпустит до конца, то хотя бы он сможет с этим жить. Враньё, время не лечит. Прошла первая злость, но на смену ей возникло не смирение, а боль. И никуда от неё не уйти. Он слышал, как Мэг зашла в комнату, открыла окно. Собрать себя по кускам, сделать вид, что живёшь. Мягкое, осторожное касание к плечу. – Да, Мэг. Сейчас встану… Услышав, что в душе полилась вода, она включила кофеварку, бездумно глядя в окно. Как же хотелось сбежать отсюда, просто быстро схватить сумку и тихо выйти. А главное – никогда больше не возвращаться, забыть как страшный сон. Мелькнула малодушная мысль позвонить маме, всё рассказать ей, скинуть этот груз и боль на её плечи, почувствовать себя маленькой девочкой, которой не надо ничего решать, скрывать, заботиться. Не слишком ли много она на себя взвалила? За спиной раздались шаги, Джаред с полотенцем на плече сразу направился к холодильнику и, достав бутылку минералки, жадно отпил. Он упорно не смотрел на Мэган, а Мэган не смотрела на него. – Я принесла сэндвичи… – Я не хочу… – Ты почти совсем не ешь… – Я ем, Мэган… Гнев, обида, боль закипали где-то внутри, грозясь прорвать и без того уже хрупкую плотину. – Джаред, я позвоню маме… Прозвучало на удивление жалко и так по детски… Да к чёрту всё! – Я серьёзно! Хватит! – голос почти сорвался на плач. Джаред, всё так же молча и не глядя в её сторону, налил кофе и уже собрался выйти с кухни. Мэган догнала его и, схватив за футболку, резко дёрнула на себя: – Не смей, не смей так со мной. Не делай вид, что меня нет… Он медленно обернулся: – Мэг, я уже месяц твержу: отвали, хватит ходить сюда, – Джаред говорил тихо, но к концу раздражение всё же прорвалось, и он почти рявкнул на сестру, – оставь меня наконец в покое! Мэган, всё так же цепляясь за его футболку и пытаясь поймать взгляд, затараторила: – Джаред… Джаред… Нельзя так… ты губишь себя, хватит. Уже ничего не исправить, пожалуйста… Он молча отцепил её руки: – И пора жить дальше, да? Прищуренный взгляд и тихий голос не сулили ничего хорошего, Мэган это с детства знала, только остановиться уже не могла, страх и отчаянье будто подстёгивали её: – Да! – выкрикнула она, – да, надо! Дженсен погиб, его нет, всё! Джаред! Кружка со свистом пронеслась мимо и с грохотом врезалась в стену, рассыпавшись по всей кухне осколками и обжигающими каплями кофе. Джаред оттолкнул её и, почти согнувшись пополам, упёрся руками в колени, тяжело дыша. – Ты не понимаешь, Мэг, не понимаешь… – прошептал он, качая головой. – Джаред… – Он бросил меня, Мэг, бросил… Мэган гладила его по плечам, голове и, захлёбываясь словами, шептала: – Нет, нет… Он не хотел, он любил тебя, он всегда хотел быть с тобой… Но Джаред, так ведь бывает, это хреново, несправедливо, но люди умирают… Джаред медленно выпрямился и, обняв её, уткнулся лицом в волосы. – Он сделал это, Мэг… Она ещё сильнее прижалась к нему и, вцепившись в футболку, расплакалась. – Мне надо время, дай мне его… Не надо всего этого, не приходи… – Я не могу… – крепче вцепиться в футболку и держать, держать сколько хватит сил, чтобы не дать сорваться, – мне страшно… – Уходи, – Джаред разжал руки и, взяв со стола начатую бутылку виски, вышел. Мэган захлопнула за собой дверь. Хотелось шарахнуть так, чтобы она с петель сорвалась, чтобы затрясся или даже развалился весь этот чёртов дом, рассыпался в прах. Она быстро сбежала по лестнице, на ходу доставая из сумки телефон, и крепко сжала его в руке. Список контактов… мама… … Сегодня, в центре города, возле главного управления, произошло убийство офицера полиции Дженсена Эклза… С каждым словом, доносящимся из телевизора, всё тяжелее дышать. И даже думать. …который занимался расследованием о поставке в наш город крупной партии героина, по неофициальным сведениям… Снова кадры с места происшествия, белая рубашка, кровь… По всем каналам, во всех новостях. Трясущиеся руки. Телефон. – Джаред… – Я знаю… – безжизненный голос, короткие гудки в трубке… Сумерки тихо вползали в комнату через широко распахнутое Мэган окно, ветер всё так же играл с занавесками. Заканчивался ещё один бесконечный никчемный день. Джаред сделал последний глоток и кинул пустую бутылку куда-то в угол. Где-то в гостиной точно есть спрятанный от Мюррея джин. Есть. Точно. Только надо встать и дойти. И лучше это сделать быстрее, пока виски не начал выветриваться и в голову не полезло… ничего, вообще ничего. Покачиваясь, Джаред поднялся с кровати и, пошатнувшись, схватился за дверь, пытаясь удержаться на ногах. Десять шагов до дивана, это он сможет. Комната расплывалась перед глазами, красные блики заката, отражаясь в зеркале, плясали кровавыми пятнами по стенам. Джаред тяжело упал на диван, сунул руку за крайнюю подушку и испытал настоящее облегчение, нащупав бутылку, – не полная, но и это лучше, чем ничего. Рядом с ней что-то зашуршало, а вот и косячок. Хорошо, что вчера, уже где-то на грани блаженного забытья, ему пришла в голову мысль, что завтрашний день всё-таки наступит и будет таким же говённым, как и все предыдущие, а Мюррей уже всё равно хлещет джин как воду, не выпуская бутылку из рук. Джаред отвинтил крышку и отпил. Вода. Джин как вода, даже горло не обжигает. Ладно, пара затяжек точно поправит дело. Только вот зажигалка в спальне. В этот раз подняться было ещё тяжелее, мягкие подушки тащили вниз, засасывали в себя, но надо, надо… Найдя зажигалку, Джаред упал на кровать, всё так же крепко сжимая в руках бутылку. Прикурив и сделав глубокую затяжку, он надолго задержал дыхание и лишь потом блаженно выдохнул сладковатый дым. Ветер раскачивает занавески. Зря Мэган окно открыла, равнодушно подумал он, глядя на тёмный силуэт мужчины, сидящего на подоконнике и мигающий огонёк его сигареты. – Ну, привет, Джаред… Глоток джина, ещё одна затяжка. – И тебе… привет… – Ты сейчас прожжёшь моё любимое покрывало… – Похуй… Мужчина, усмехаясь, качает головой. – Ты много пьёшь… – Тебя это вообще волновать не должно… – глоток, затяжка. – Думаешь? – Уверен… Джина в бутылке уже нет, ещё пара затяжек и спать, глаза почти слипаются. Расплывчатый силуэт становится всё ближе, наклоняется, можно даже уловить аромат одеколона, такой знакомый… Ещё ближе. Глаза, ресницы, всё те же веснушки и мягкое касание губ… – Ты устроишь пожар… – Ты бросил меня, Дженсен… Боль, постоянная боль. – Бросил… – он отталкивает его, – уходи… Проснулся Джаред от солнца, беспокойными пятнами пляшущего по лицу, слепящим даже через закрытые веки. Открыв глаза, он посмотрел на ожидаемо пустой подоконник. В очередной раз соскрести себя с кровати, душ и кофе. Ещё один пустой день. Джаред сел и потёр лицо ладонями, голова нещадно трещала. На полу под ногами валялись пустые бутылки. Дома точно больше ничего не было. Застонав, он встал и, придерживаясь за стену, добрёл до ванны. Прохладный душ помог немного прийти в себя, а таблетка аспирина почти вернула его к жизни – до кофе Джаред добрался уже почти человеком. Налив себе кружку, он вернулся в спальню, прямиком к окну, и уставился на подоконник, потом смахнул рукой едва заметные следы земли. Под окном примятые тюльпаны и окурок сигареты – даже сомневаться не стоит, что Лаки Страйк. Джаред закрыл глаза и до скрипа сжал зубы, начавшая проходить головная боль вернулась с новой силой, взрываясь яркими вспышками. …Клуб, громкая музыка, шёпот, жаром обдающий ухо и шею, от чего волосы на руках встают дыбом. – А если я не пойду? – смеясь и заранее соглашаясь на всё, что бы не предложил именно этот парень. – Я арестую тебя, – смеётся тот в ответ и тащит его на танцпол. И снова жаркий шёпот в ухо: – Я Дженсен, кстати… – Я Джаред… …Нежный утренний поцелуй, запах одеколона, шелест одеваемой белой рубашки, можно даже глаза не открывать, она точно белая и отлично отглаженная. Ещё один поцелуй. – Пора вставать, соня, – ещё поцелуй, уже ниже, – на лекции проспишь… – Мммм… – Джаред сладко потягивается и притягивает Дженсена к себе, – у нас же есть хотя бы 15 минут?... – Были, но ты их проспал… – Дженсен треплет его по волосам и неуверенно отводит взгляд, – Джаред… – Ммм…– снова сонно мычит тот и всё-таки заваливает его на себя. – Переезжай ко мне?.. Совсем переезжай… …Дженсен мечется по комнате, то хаотично поправляя какие-то вещи, то двигая стулья, пытается пригладить волосы, два раза меняет футболку. Джаред за его мучениями наблюдает молча и на расстоянии, с трудом сохраняя серьёзное выражение лица. – Если ты всё-таки заржёшь, я за себя не отвечаю… И Джареда прорывает, он смеётся так, что болит живот, и еле успевает отбить прилетевшую в лицо подушку, потом вскакивает и прижимает Дженсена к себе. – Дженсен, это всего лишь моя мама… Ты даже Чаду понравился, Мэг от тебя без ума… Дженсен потрясённо отстраняется: – Я… понравился… Чаду… – медленно и раздельно говорит он, – это вот о чём мне сейчас должно сказать? Джаред целует его и, не отрываясь, улыбается в поцелуй. – То, что он полная задница. А мама просто счастлива, что счастлив я… …Тёмная ночь и холодный мотельный номер. Они сидят друг против друга. – Нет, нет, нет, не делай так, – Джаред готов умолять, да он вообще готов на всё, что угодно, – Дженсен, не надо, прошу… Не так… – Я должен, Джаред, – Дженсен устало трёт покрасневшие глаза, он почти не спит уже третьи сутки, – По другому – никак, понимаешь… Никак вообще… – А мы?... Джаред медленно поставил кружку на подоконник и застыл. Потом, резко сорвавшись с места, побежал в ванную, в корзине для белья нашёл грязную футболку и джинсы, все залитые джином – спасибо Чаду, запах был жуткий. Переодевшись, обеими руками взлохматил волосы и, выйдя из квартиры, пошатываясь, пошёл по улице. В магазине, привычно пройдя к винному отделу, он не глядя взял бутылку виски и, расплатившись на кассе, снова оказался на улице. Мимо проезжали машины, спешили куда-то люди, старательно обходя его по дуге. Открутив крышку, он прижался губами к горлышку, вытер рот рукой и всё так же покачиваясь и постоянно натыкаясь на кого-то, побрёл обратно. Дома, поставив полную бутылку на стол, опять переоделся и вернулся в спальню. Усевшись на кровати, лицом к окну, он закрыл глаза. До ночи ещё так долго, сейчас бы поспать. Нет, не сможет. Ничего, он подождёт. Темнело, и на улице становилось всё тише, изредка проезжали машины, где-то хлопнула дверь, прошла шумная компания. Джаред, не отрываясь, смотрел на окно. И всё-таки он почти пропустил момент его появления, прикуривая сигарету. Тихий шорох и тёмный силуэт на подоконнике. Отлично. – Значит, не показалось… Удивительная активность для покойника… – Я не слишком обычный покойник… – Ты не должен быть здесь… – Не должен… Они молча смотрели друг на друга. – Так что привело? – наконец холодно спросил Джаред. Дженсен развернулся на подоконнике и, спрыгнув с него, сел рядом, разом ссутулившись. Всего лишь метр, протяни руку и коснись. Джаред даже почувствовал, как ладонь фантомно кольнуло щетиной и непроизвольно сжал кулаки. – Ты всё ещё злишься… – хриплый глухой голос, усталый взгляд. – Неважно, – резко ответил Джаред, – это опасно, ты сам говорил… Тебе нельзя возвращаться… …Дженсен даже не смотрит на него, пока объясняет детали. Героин, предательство кого-то из своих и наверняка крот где-то в верхах, полный провал всей операции, защита свидетелей, ФБР... Всё это проходит где-то по краю сознания, не кажется важным. – Если я умру, они успокоятся, не будут копать дальше, они знают только про меня… – Почему я не могу тоже исчезнуть с тобой? – Джаред напряжённо пытается поймать его взгляд, – Дженсен?… – Мы не знаем, когда это случится, где… Слишком рискованно… – Я… Дженсен наконец-то поднимает глаза и отрицательно качает головой. – Ты подумал о Шэрон, Мэг?... Готов принести им такое горе? А у меня никого нет, Джаред… Эти слова бьют больнее всего. Вот как. – Этого разговора вообще не должно быть, никто, кроме нас о нём не знает, ты мог узнать то же, что и все, но я хочу, чтобы ты знал, что я жив… – Но мы никогда не увидимся? – Нет. Они наверняка знают про тебя. Мы, не скрываясь, уже год живём вместе, за тобой будут следить… Теперь уже Джаред смотрит в пол, потому что смотреть в глаза невозможно. – Ты должен будешь реагировать, будто ничего не знал, понимаешь? Иначе, они доберутся до тебя. Ты тоже в опасности… Ты слушаешь? Молчаливый кивок головой. – Пройдут похороны… Всё наладится. Просто живи дальше… – Как?... Он плохо помнит, как уходил и тихое «Я люблю тебя» в спину. – Ты так убедительно гробил себя сам, что уже вторую неделю за тобой не следят, Джаред… – Откуда ты знаешь? – ему не нужен ответ на этот вопрос, он и так его знает. И бесконечно глупо сидеть сейчас здесь и перекидываться пустыми фразами, играть в мелодраму, когда всё понятно без слов. Ещё вчера думать, что всё отдал бы за этот миг, а теперь сидеть на другом конце кровати, окуклившись в злость и обиду, когда всё, что тебе по-настоящему нужно, вот, уже здесь. Можно злиться, только он уже знает, что не обязательно она есть, эта бесконечность впереди, и как легко всё потерять, даже не имея возможности повлиять хоть на что-то. Все вопросы, все жалобы, что оставил, что дал отпустить – это точно подождёт. Джаред бросает сигарету в пепельницу и осторожно передвигается к Дженсену, обнимает со спины, уткнувшись носом в коротко стриженный затылок. Прости. Прижать его к себе ещё сильнее, чтобы больше никогда… Родной запах, почти забытый, растворившийся во времени. Я скучал. Дженсен резко разворачивается навстречу и крепко обнимает в ответ, почти со стоном, цепляется за одежду. Не отпущу. Жадный поцелуй, губы к губам, пока не кончится воздух, сжигая лёгкие. Не могу без тебя. Нетерпеливо, трясущимися руками, срывать одежду друг с друга, вырывая пуговицы, быстрее стать ещё ближе, насколько это только возможно. Ты, только ты. Горячими ладонями по гладкой коже. Вспоминая, узнавая заново. Навсегда. Словно не было этих месяцев, бесконечных больных дней, пропитанных обидой и горечью. Нежные касания, тихие стоны. Будто расстались только с утра и впереди вся ночь. Не отпущу. Никогда. Плавное движение навстречу. Не отпускай. Раствориться в ощущениях, сливаясь воедино, срываясь в бешеный ритм, сгорая. Вместе. Дженсен встал и взял с пола джинсы, доставая из кармана пачку сигарет, но возвращаясь, сел на другой конец кровати и откинулся на спинку. – Ну, давай, спрашивай… – лёгкая, настороженная улыбка. Джаред подоткнул подушку и сел повыше, чтобы лучше видеть глаза. – Что дальше, Дженсен? – это был единственный вопрос, интересовавший его. Дженсен прикурил и, выпуская дым к потолку, усмехнулся, будто не зная как начать. – Лучше я расскажу тебе сказку, хорошо? – Сказку? – удивлённо спросил Джаред. – Не переживай, она для взрослых… Джаред под одеялом попытался пнуть его ногой. – Ай-ай, не надо… Это отличная сказка… – Она хорошо кончается? – Мне кажется, там вполне может выйти хэппиэнд… Джаред поправил подушку, натянул одеяло повыше и, показательно широко распахнув глаза, уставился на Дженсена. – Твори, сказочник… Дженсен погладил его ногу и, нагнувшись поцеловал в щиколотку. – Одним чудесным, уже почти летним вечером, одна очень сильно расстроенная девушка выбежала на крыльцо одного дома… Это была Мэг… Улыбаться больше не хотелось, Дженсен внимательно посмотрел на него, молчание затягивалось. Вздохнув, он отвернулся и, больше не глядя на Джареда, продолжил: – Она всё же позвонила маме, знаешь? Она позвонила Чаду, мне кажется, она даже в Гринпис звонила, – Джаред не удержался и опять его пихнул, – не уверен, но думаю, что Шэрон, будет здесь уже завтра-послезавтра, а на твоём телефоне куча пропущенных от Чада… – И? – И её приезд всё же заставит тебя взяться за ум, Джаред. Ты бросишь пить, закроешь все хвосты, сдашь экзамены и получишь этот чёртов диплом… И постарайся быть таким же убедительным, как всё это время… – Дальше? – Твоей маме позвонит старый друг отца, они когда-то служили вместе… – Но… – Ага… У него она и попросит помощи с сыном. А тот в ответ пожалуется, что уже стар, совсем одинок и ему очень нужен помощник. О, чуть не забыл – он живёт на Гавайях, у него небольшой бар на берегу и пара домиков в аренду… – Хммм… Гавайи? Круто… – А самое интересное, что по соседству с баром есть школа по серфингу и, где-то примерно через месяц, там наймут нового инструктора. Классный парень! Настоящий красавчик, - Дженсен игриво поиграл бровями, – ему 25 лет… – Двадцать пять? Но… – А что? Да, двадцать пять! И он гей, между прочим! У тебя с ним точно завяжется роман… – А как его зовут? – Джейсон Вуд... – Джейсон… – Джаред задумчиво улыбнулся, – я буду звать его Джей… И что же он будет делать весь предыдущий месяц? – Джей? У него сейчас много забот… Он даже не сможет приехать на похороны… – Похороны?! Чьи? – Да есть один чувак в Айове, Кевин Бэнсон, как раз переехал туда пару месяцев назад… Полный неудачник, прикинь: только развёлся, жена обобрала его до цента, от баб теперь шарахается… Джаред ехидно хмыкнул и понимающе кивнул головой. – Такой, знаешь… натуралистый натурал, гомофоб и брюзга, с полным отсутствием личной жизни! – Серьёзно? Да парень просто уныл до безобразия… – Сам от себя рыдает, поверь! И очень много пьёт… Тишина и внимательный взгляд. – Серьёзно, много, – сказал Дженсен, отводя глаза, – и частенько пьяный садится за руль. Тут и до беды не далеко. Как раз недели три-три с половиной примерно… Джаред нахмурился. – Ты же не… – Нет, я тоже предпочитаю это делать дома, за закрытыми окнами и занавесками… Все, почти без исключений, видят только то, что им показывают… – невесело усмехнувшись, Дженсен продолжил, – и вот в один не совсем прекрасный вечер Кевин выйдет из бара, а на пути к его дому есть оочень плохой участок дороги… – Мне даже жаль его… – Мне тоже, – Дженсен задумчиво кивнул, – у него была хреновая жизнь… Хоть и короткая. Полный отстой эта Айова, мне всё равно не понравилось… – А опознание? – Полный бак бензина, пустые бутылки в салоне, от него мало что останется… Опросы сотрудников, свидетелей, его образ жизни – всё это создаст определённую картину. Родных нет, никто не будет слишком глубоко копать, Джаред. На этом всё и закончится. – И ты… – Меня нет. Жаль тебе опять напоминать, но Дженсен Эклз застрелен на Джефферсон авеню и с почестями похоронен… Так и останется. Дженсен потушил сигарету и лёг рядом. Джаред обнял его, крепко прижав к себе и тесно переплетаясь ногами под одеялом. – Всё будет хорошо, Джаред… – Я знаю… Джаред протирал барную стойку, когда краем глаза заметил, что вошёл новый посетитель и направился прямо к нему. – Привет! Загорелый, кончики отросших волос выгорели на солнце, россыпь ярких веснушек. – Привет… – сердце падает куда-то в желудок и бьётся там бешенной бабочкой. – Ты новенький? Я тебя здесь раньше не видел… – Да, я Джаред… – Джейсон… Крепкое рукопожатие, уверенный взгляд и самая лучшая улыбка на свете. Дженсен был прав, у него не было ни единого шанса. Никогда. _______________________________________ Некоторое объяснение: Всё случилось из-за того, что ползая где-то по интернету, мне на глаза попались два слова – кошка Шрёдингера. Заинтересовалась, почему – кошка? Про кота я слышала. Дискуссия о поле животного была не слишком интересной, а вот сама теория внезапно подтолкнула фантазию. Парадокс Вигнера дал сюжет. А ещё, куда бы их не завезти и где бы их не бросить – кошки очень часто возвращаются домой. Если могут. Для тех, кто не в курсе, можно прочитать в Википедии или кратко тут: Кот Шрёдингера — мысленный эксперимент, предложенный австрийским физиком-теоретиком, одним из создателей квантовой механики, Эрвином Шрёдингером. Допустим, в закрытом ящике находится кошка. Там же есть счетчик Гейгера, баллончик с ядовитым газом и радиоактивная частица. Если последняя проявит себя как корпускула, счетчик радиоактивности сработает, включит баллончик с газом и кошка умрет. Если частица поведет себя как волна, счетчик не среагирует, и животное, соответственно, останется в живых. Что можно сказать о кошке глядя на закрытый ящик? С житейской точки зрения кошка либо жива, либо нет. Но законы квантовой физики предполагают, что кошка и жива, и мертва одновременно с вероятностью 0,5. И такое ее странное состояние будет продолжаться до тех пор, пока какой-нибудь наблюдатель не снимет эту неопределенность, заглянув в ящик. Парадокс Вигнера - это усложнённый вариант эксперимента Шрёдингера. Юджин Вигнер ввел категорию «друзей». После завершения опыта экспериментатор открывает коробку и видит живого кота. Вектор состояния кота в момент открытия коробки переходит в состояние «ядро не распалось, кот жив». Таким образом, в лаборатории кот признан живым. За пределами лаборатории находится друг. Друг еще не знает, жив кот или мёртв. Друг признает кота живым только тогда, когда экспериментатор сообщит ему исход эксперимента. Но все остальные друзья еще не признали кота живым, и признают только тогда, когда им сообщат результат эксперимента. Таким образом, кота можно признать полностью живым (или полностью мертвым) только тогда, когда все люди во вселенной узнают результат эксперимента. До этого момента в масштабе Большой Вселенной кот, согласно Вигнеру, остаётся живым и мёртвым одновременно.