Цветное стекло

Что заставило его развернуться именно в тот миг, Авель не знал. Зверь внутри него, который почувствовал опасность, или же просто интуиция, которая толкнула под лопатки, и отец Найтроуд покатился по земле, разбивая очки. И только когда с трудом поднялся на колени, ощутил теплые капли на лице. С непониманием посмотрел на кровь на руках, поднял голову — и сердце пропустило удар. Хьюго лежал, опрокинувшись навзничь, и на груди раскрылся багряный цветок. Зеленые глаза, застывшие, словно два драгоценных камня, слепо смотрели в темное, затянутое свинцово-сиреневыми тучами небо. Тот удар в бок был не иллюзией, не обманом — это было его спасение. Но смерть все же собрала свою жатву, и Авель неверяще провел рукой над застывшим лицом, удивительно спокойным и умиротворенным. Глухое рычание вырвалось из горло, сведенного судорогой. — Не вздумай! — крепкая рука сжалась на плече, и Найтроуд, разомкнувший уже губы произнести знакомый и ненавистный приказ, замер. — Профессор запретил! Я не из тех, кто его слушает, но говорил он дело, Авель! Леон оттащил его в сторону, под защиту поваленных плит, ранее бывших величественными стенами собора. Одуванчик был весь истрепанным, опаленная сутана висела клочьями, одна рука почти не двигалась, а левая нога был наскоро перехвачена какой-то тряпицей. Авель, двигаясь, словно во сне, замотал головой, пытаясь осознать, что же Леон от него хотел, но перед глазами был только навеки застывший в неподвижности Хьюго. Господь, это ли наказание справедливо? Страдания, посланные мне за грехи — смерть и конец для других? Разве они того заслужили? — Авель, черт возьми! — хлесткая пощечина вырвала его из тумана забытья. — Не время оплакивать погибших! Уроем ублюдка — и будешь таскать цветочки на могилку, рыдать в уголочке и проклинать весь мир! Одуванчик топтался по самому святому, бил в самые уязвимые места, но это было единственно правильное решение в этой ситуации. За их спинами хлопали выстрелы, то чаще, то почти затихали, то вновь россыпью огней сверкали в сгустившейся темноте. Стрелок держал позиции, но судя по перемещениям атак, постепенно отступал. Даже ему было не по силу надолго задержать ноль-первого. А Авель… Он не мог позволить себе активировать наномашины. Стабилизация магнитных полей в этом месте была настолько нарушена, что как только бы он дал свое силе волю… То что бы произошло? На этот вопрос не мог дать ответа даже Профессор — даже тогда, когда еще мог говорить и дышать. Авель, Леон, Стрелок и — до недавних пор, — Хьюго. Жалкие ошметки, оставшиеся от некогда сильного AX. Горстка то ли храбрецов, то ли безумцев, которые отчаянно пытались противостоять неизбежности и надвигающейся на них пустоте. Они привыкли это делать и порой даже не задумывались над тем, как у них это выходило, но рано или поздно мир всегда переворачивается, и опора уходит из-под ног. Тогда остается держаться только на том стержне, что дает силы существовать. А если он слаб… То человек ломается. Хребет Авеля трещал так, словно нечто невероятное, огромное и чудовищное давило на него сверху, не давая поднять голову. Сила, которой он не мог воспользоваться, бурлила в крови и рвалась вовне, но он пока держался, помня просьбу Уильяма не выпускать ноль-второго. С каждым мгновением осуществлять это становилось все сложнее, особенно после того, как в бой вступил Маг, до того момента с отстраненным любопытством наблюдал за тем, как развлекался Каин, гоняя по развалинам, некогда бывшим величественным собором, Стрелка, который никак не сдавался, давая возможность своим товарищам немного перевести дух. Черт дернул Авеля высунуться из укрытия, и его тут же заметили. Рядом бухнуло, и ослепительный сноп огня разошелся во все стороны, обжигая лицо. Авель метнулся вправо, избегая смертельного кольца, и едва успел нырнуть под обрушенную плиту. Камень зашипел, плавясь под воздействием невероятной температуры, заплевался раскаленными каплями, земля под ногами превратилась в хрупкое стекло. Отец Найтроуд скорее машинально активировал Крусника и только потом сообразил, что натворил. Но кожу уже опалил невыносимый жар, и она клочьями начала слезать с плоти. Регенерация позволяла пока держаться, и ему пришлось стиснуть зубы до хруста, стараясь не взвыть от боли, которая сдавила цепями тело. Не в силах более сдерживаться и подумав о том, что этот мир все равно низвергается в бездну, он дал волю изломанным голубоватым разрядом, которые со свирепым шелестом и треском сферой раскрылись прямо над ним и тут же метнулись к стоящему прямо на прямой атаки Кемпфера. После того, как он ударил Мага, видимо, особенно удачно, сила того совсем вышла из-под контроля. Чернота, стелящаяся лужами мазута у него под ногами, неожиданно расширилась, раздалась в стороны, поглощая все вокруг с жадностью обезумевшего от жажды зверя. Судя по изумлению Исаака, такого он не ожидал даже в самых смелых своих предположениях. Силы Крусников и Мага вошли в резонанс и дали такой импульс, что воздух затрещал, материя начала распадаться, спутанная с алым лучом копья Каина. Гигантская воронка раскрыла огромную пасть, все вокруг заволокло клубами дыма, и не успел Крусник опомниться, как тьма, непроглядная и густая, словно деготь, рухнула на него сверху, пожирая все звуки и образы*.

***

— … будет все в порядке, — донеслось до него будто сквозь вату, и он с трудом открыл глаза. Было отчетливое ощущение, что он умер и снова возродился, правда, изрядно потрепанный. Над ним склонилась обеспокоенная Сет, и Авель непонимающе уставился на сестру. Мысли разбегались, голова гудела, как будто ему здорово по ней врезали. Вся нижняя половина туловища почти не ощущалась, а в руках, казалось, не было ни единой целой кости. Авель застонал и с трудом поднял голову, пытаясь понять, где же он находится. Белый потолок, белые стены — это определенно была лаборатория или… реанимация. И выглядела она точно так же, как и та проклятая всеми богами комната на «Арке». Авель вздрогнул и попытался встать, не веря своим глазам. Может, он и вправду слишком сильно ударился головой? Учитывая то, что Маг с Каином устроили настоящее светопреставление, то это было вполне реально. И даже Круснику не под силу сразу справиться с такими повреждениями, так что галлюцинации вполне объяснимы. Он, словно вытащенная из воды рыба, тщетно пытался ухватить ртом воздух, но тот раскаленной смолой обжигал горло. — Авель? — Сет осторожно пощупала его голову, посветила в глаза, отчего он резко зажмурился и слабо дернулся, пытаясь отвернуться — голова на такое движение отозвалась отстрой болью. — Авель, успокойся, все хорошо. — Где я? — он, наконец, смог принять сидячее положение и с трудом огляделся. Это точно была реанимационная комната. А сам он был одет так, как во времена освоения Марса. Вернее, нет, не так — после Армагеддона и войны, развязанной троицей Найтлордов. Он сглотнул и бросил косой взгляд в сторону, где горкой была свалена пропаленная и грязная одежда. Вздрогнул и вновь закрыл глаза, хватаясь за холодный металл каталки. Он обжег пальцы, как настоящий. Этого просто не может быть. — Эй, братишка, ты как? — от звуков знакомого голоса Авеля едва не вывернуло. Он метнулся в сторону, с грохотом опрокинув каталку — во все стороны полетели медицинские инструменты, подносы и сама тумбочка, на которой сестра все это держала. Сет вскрикнула, когда он задел ее рукой. Девушка отлетела к стене и в самый последний момент успела извернуться, чтобы не удариться головой о преграду. Авель мгновенно, даже не задумываясь, выщерил клыки и развернул крылья, активируя Крусника и поудобнее перехватывая черную косу, словно сплетенную из человеческих костей. Каин выглядел не просто удивленным — он был поражен такой реакцией на себя, но не двинулся с места, хотя Найтроуд заметил, как сжались его кулаки. Авель отчетливо видел ошеломление и немой вопрос в голубых глазах близнеца, равно как и отчетливо понимал, что тот не собирается его атаковать. Более того, он достаточно долгое время находились в одном помещении с Сет, и ни сестра не пыталась прикончить старшего из братьев, ни он не делал каких-либо поползновений в ее сторону. — Авель! — ноль-третий попыталась подойти к нему, но он мгновенно выставил вперед косу, и девушка остановилась, недоуменно глядя на него. Он понимал, что все пошло как-то наперекосяк, но не мог никак уловить ни смысла, ни всех изменений, что произошли явно в считанные мгновения. Как и видел, что те, кто сейчас находился с ним в одном помещении, испуганы, хотя стараются этого не показывать. — Авель, это я, Сет. И Каин здесь. Успокойся, пожалуйста. — Что произошло? — хрипло спросил он, ощущая, как бушуют наномашины в крови, чувствующие присутствие другого Крусника. Каин не двинулся с места, и на его лице было написано искреннее беспокойство и растерянность — он не мог понять, почему его брат так странно отреагировал на его присутствие. — Что это за место? — Это «Арк», — настороженно отозвалась Сет и бросила упреждающий взгляд на Каина, открывшего было рот. — На нижнем уровне взорвались баллоны с газом, когда ты был там с помощником, судя по всему. Тебя сильно приложило, но сейчас, если посмотреть на показатели, ты в полном порядке. А если и был не в порядке, то после активации Крусника точно пришел в норму. Прекрати, пожалуйста, скалиться на меня и на Каина. Это немного нервирует. Авель совсем ничего не понимал. Предположения, конечно, были, но он просто боялся даже их озвучить. Поэтому вместо прямого вопроса он неуверенно произнес: — А терран? Помощник? Где он? — В соседней палате, — проговорила сестра и облегченно улыбнулась, когда Авель деактивировался, решив не принимать поспешных решений, хотя ему очень хотелось прямо здесь вцепиться в глотку Каину. Но ситуация была слишком странной, чтобы терять голову от ненависти — сдержаться было очень сложно, но он смог справиться с собой. — Хочешь посмотреть? Он тоже отделался легкими повреждениями. Наверное, ты прикрыл его во время взрыва. Идем. Только без фокусов, хорошо? Авель настороженно кивнул, провел рукой по волосам, привычно отмечая, что ленту где-то потерял, и последовал за Сет. Проходя мимо Каина, он напрягся, ожидая удара в бок или же в спину, но брат остался неподвижен — очевидно, понимал, что Авель сейчас в странном состоянии и не стоит делать резких движений. Когда за ними с Сет с тихим шелестом закрылась автоматическая дверь, отец Найтроуд облегченно выдохнул и тут же нахмурился, когда сестра привела его в соседнюю палату. На операционном столе, весь в клубках проводов, лежал Маг. Это без сомнения был Исаак фон Кемпфер, но как? Как, черт возьми, все это произошло?! Мониторы прерывисто пищали, столбцы данных о состоянии Мага отображались на экране, и Авель, вспоминая давно позабытое, действительно понял, что с тем все в порядке, просто он без сознания. Но вот-вот наступит мгновение, когда очнется. Однако само то, что здесь, на «Арке» присутствовал Исаак, говорило о том, что это не воображение. — Сет, — голос сел от волнения, — какой сейчас год? — Две тысячи двести девятнадцатый, — тихо произнесла девушка и покачала головой. В ее глазах было видно явственная озабоченность состоянием брата. — Ты не помнишь даже этого? — Лилит?.. — этот вопрос был важнее всех иных. — Что с Лилит? — Она на стороне Ватикана, — Сет с тщательно запрятанной жалостью посмотрела на брата. — Ее выбором стали люди, а не мы и не нам подобные, к сожалению. Я не хотела, чтоб так все получилось. Ты вообще хоть что-нибудь помнишь? — Все, — глухо проговорил Авель, а в груди разрасталась буря. — Я помню все, до мельчайшей подробности. Но они больше не имеют значения. — О чем ты? — не поняла Сет и подозрительно посмотрела на брата. — Авель, может… — Помолчи, — неожиданно резко проговорил он и бросил взгляд на лежащего без сознания. — Этого подержать в таком состоянии подольше, чтобы не мешался под ногами. Сет, Каин уже связывался с Лилит? — девушка, задохнувшаяся от такого обращения с собой, запнулась и неуверенно кивнула головой. — Прекрасно. Когда? — Два дня назад, — совсем растерялась Сет, а у Авеля дрожали руки, и он ничего не мог с этим сделать. Ему казалось, что это не он, а нечто на его месте — холодно размышляющее, расчетливое и преисполненное невыразимой злобы и ненависти. Но в этот раз разрушительные чувства не мешали ему, а только лишь наоборот, давали силы и возможности действовать максимально собранно и разумно. Остановить Каина, зная, что произойдет? Возможно. Мысли отщелкивались, как секунды на часах, моделируя ситуации то так, то эдак, но пока Авель не мог предположить, каким образом его действия скажутся на дальнейших событиях. Что произойдет, если сегодня он изменит ход истории? Ведь то, что вселенная дала ему шанс оказаться далеко в прошлом и исправить свои ошибки, не подлежало сомнению. — Если предположить, что время — это не направленная прямая, разделенная на бесконечно малые промежутки, а последовательность существующего в бесконечности неисчислимого множества вселенных, каждая из которых возникает и продолжает существовать, но в то же время перекрывается следующей, то можно сказать… — Это вот обязательно так объяснять? — Одуванчик не выдержал. Кажется, продул в карты невозмутимому Хьюго, который, несмотря на шулерство своего коллеги, сумел его обставить, и сейчас Леон пылал праведным гневом, который обрушился на слишком разошедшегося Уильяма. — Тебе что-то непонятно? — с маниакальным блеском в глаза поинтересовался Вордсворт, и Авель, тихонько дремлющий под речь Профессора, встрепенулся. — С самого начала и до самого конца, — буркнул де Астуриас и сгреб карты, мрачно глядя на запрокинувшего голову и потерявшего к нему всякий интерес Мечника. — Вы всегда изъясняетесь так, словно перед вами коллегия из уважаемых профессоров и блестящих ученых умов, а не кучка придурков, натасканных только убивать. — Говори за себя, — не поворачивая головы, произнес отец де Ватто. — Ты б молчал, — окрысился на него Одуванчик. — Ты точно мухлюешь, и я однажды тебя за руку поймаю! — С кем мне приходится работать, — с тоской произнес Вордсворт, глядя на препирающихся Мечника и Леона. — Если так пойдут дальше дела, я начну разговаривать со своим отражением. В конце концов, приятно иногда пообщаться с умным человеком… — Я вот не понял, — подал голос Авель, напряженно хмурящий лоб. — Если время — это, скажем, некая прямая, состоящая из накладывающихся друг на друга… копий вселенной с крайне малыми изменениями… То можно ли предположить, что мы просто-напросто переходим из одного себя-в-прошлом в следующего себя-в-будущем… Но в таком случае история каждого из нас предопределена по умолчанию на бесконечное количество ходов! Это как играть с шахматы с существом, которое не только знает наперед все ходы, но еще и ведет своего партнера по заранее выбранному пути! — Никто не может сказать, что время есть на самом деле, — оживился Профессор. — Знаешь, Авель, я где-то читал одну теорию, что весь наш мир — это всего лишь сон могущественного древнего бога. И что стоит ему проснуться, как мы все исчезнем, словно нас и не было**. Но речь не о том, — он зашагал по кабинету. — Я недавно думал обо всех этих безумцах, которые писали о странных путешествиях по времени: начиная от классиков литературы, и заканчивая людьми с действительно помутившимся сознанием. Я пытался теоретически предположить, что же должно произойти, чтобы человека перекинуло назад, но не просто слизнуло, как ракушку набежавшая волна, стирая все уже прожитое прошлое, которое для него же будет являться будущим, но и лишая возможности помнить прожитые годы, потому что… — Для человека, попавшего в прошлое, уже не существует прожитого будущего, — подхватил Авель. — В таком случае путешествие в прошлое не имеет смысла, так как все будет повторяться раз за разом, без изменений, и человеку, который не имеет памяти о своем будущем, невозможно вырваться из этого круга, — закивал Вордсворт. — Это выглядит весьма уныло и печально и сводит на нет все теоретические прелести путешествия по времени. — Мне вот совершенно неясно, как вообще можно исчезнуть из настоящего и появиться в будущем, — влез Одуванчик, которому надоело докапываться до равнодушного и непрошибаемого Хьюго. — Что же должно произойти с миром, чтобы такое стало возможным? От взгляда Уильяма на нем задымилась сутана. — Многие ученые говорят о возможности возникновения гравитационной сингулярности. Конечно, для того, чтобы собрать воедино все условия, необходимые для ее появления… — поднял палец Профессор и уныло закончил: — Подозреваю, что это невозможно. Но кто сказал, что нельзя попытаться? Если бы Вордсворт знал, что оказался прав… Авель ожесточенно дернул за воротник формы, словно она его душила. Хотя он прекрасно знал, что же мешало ему дышать. Ожидание. Ожидание того, что должно было неизбежно произойти. И он не желал пережить это вновь. Он каким-то непостижимым образом оказался в прошлом. Вполне возможно, столкнувшееся оружия Мага, Каина и Авеля, вышедшие из-под контроля, каким-то образом создали червоточину, которая и перекинула его едва ли не на тысячу лет назад. Как и Кемпфера. Это было столь же невероятно, как и реалистично — ведь он был здесь и сейчас, и Лилит все еще оставалась жива. Авель бросил быстрый взгляд на Исаака и проговорил: — Ты вообще слышишь меня? — раздраженный голос Сет вырвал его из задумчивости. — Чем тебе не угодил этот парень? Я обычно стараюсь приводить наших в сознание, а не намеренно вводить их в кому. Зачем тебе это нужно? — Он может мне помешать, — спокойно произнес Авель, расправляя плечи и глубоко вдыхая. У него был шанс все исправить. — Чем? — изумилась сестра, но Найтлорд прервал ее резким движением. Ему приходилось с трудом вспоминать себя прошлого. Замкнутого, слишком озлобленного, чтобы принимать взвешенные решения… слепого, как новорожденный котенок. Верящего своему брату, который давным-давно перестал им быть, превратившись в машину для уничтожения всего живого. Злоба, ненависть и ярость могли быть ему полезны — они помогут в противостоянии с Каином, но вот неуверенность, растерянность и неумение видеть дальше собственного носа теперь не смогут ему помешать. Он должен спасти Лилит. Это изменит все — Авель отчетливо осознавал, что последствия его действий могут быть совершенно непредсказуемыми, но он не собирался сидеть и ждать, когда исполнится то, что однажды уже произошло. Лавина последующих изменений может погрести его, да и весь мир под обломками, но он просто обязан попытаться. Даже если это приведет к его гибели. Интересно, насколько Вордсворт угадал? Насколько он был прав? И будет ли будущее переписано настолько, чтобы дать возможность жить всем тем, кого он потерял. — Я передумал, — неожиданно произнес он. — Мне он нужен сейчас же. Сомнения все же овладели его душой, и Авель понял, что бы не уверен в реальности происходящего. Но если Исаак здесь, то значит ли это, что он помнит всю свою последующую жизнь? — Что значит — сейчас же? — не поняла Сет, и в ее глазах Найтроуд увидел тяжелый зарождающийся гнев. — Ты ведешь себя так, словно спятил. — Делай, как я говорю, — рыкнул Авель, и сестра вздрогнула. Что-то раздраженно прошептала себе под нос и потянулась за шприцем. Перед тем, как она ввела Магу стимулятор, он внимательно проверил, чтобы Кемпфер был надежно зафиксирован — Авель не знал, как может отреагировать на такое происшествие один из самых страшных его врагов. Если уж он сам едва не устроил погром, ощущая себя словно повредившемся рассудком, то что можно сказать об орденце, не обремененном излишними моральными ограничителями? Маг пришел в себя достаточно быстро, но далеко не сразу сообразил, что происходит. Ему, в отличие от Авеля, обстановка не была знакома, поэтому отреагировал он куда спокойнее. И только когда понял, что накрепко прикручен к каталке, напрягся. Крусник навис над ним, внимательно разглядывая и пытаясь найти что, о чем пока сам даже не знал. Некоторое время они просто молчали — Маг ждал, что будет дальше, Авель раздумывал. — И что это значит? — наконец, хрипловатый голос Кемпфера прозвучал в тишине. — Ты мне объясни, — медленно ответил Найтроуд. — Что вы с Каином… — он скосился на настороженно прислушивающуюся Сет, — натворили? — Если бы я знал, — его голосом можно было превращать людей в ледышки, — то не находился в таком плачевном состоянии, ведь верно? — Сет, выйди, пожалуйста, — не выдержал Авель сопения сестры. Она вспыхнула, хотела было возразить, но потом махнула рукой, видимо, уверившись, что он сошел с ума или его просто сильно приложило головой об пол, и исчезла за дверью. Зная Сет, Авель мог предположить, что далеко она не ушла и сейчас подслушивала — любопытство всегда в ней было слишком сильно. — Судя по тому, что ты не прикончил меня на месте, тебе нужны ответы, — Маг попытался пошевелить рукой, наткнулся на мрачный взгляд и со вздохом замер. — Но не надейся на меня. Даже если бы я что-то знал, то вряд ли бы тебе об этом сказал. К тому же, — он отвел глаза в сторону и со скукой уставился в белый потолок, — я только пришел в себя и понятия не имею, где я. «Лжет», — отчетливо понял Авель. Судя по всему, бессилие физической оболочки для Мага не было препятствием к изучению той ситуации, в которую они попали. Сила его заключалась, в первую очередь, в могучем разуме, и только потом — в возможностях тела. Авель понимал, что ничего не добьется от Кемпфера хотя бы просто потому, что у него на то не было времени, но главное свое предназначение его враг уже выполнил — он вселил в него уверенность в реальности происходящего. Этого было достаточно. Темные глаза Мага недовольно сверкнули, когда Авель, не особо заботясь о чувствах и ощущениях Исаака, вкатил тому львиную дозу снотворного. Для порядка, чтоб не появился в самый неподходящий момент. А если все получится, то он разберется с ним позже. — Лилит сейчас будет здесь, — в приоткрывшуюся дверь просунулась Сет, прижав пальчик к уху. Крохотный передатчик зашипел, но Авель не смог расслышать ни слова. — Хорошо, что ты пришел в себя, хоть и выглядишь каким-то странным. Но так, по крайней мере, мы сможем побеседовать с ней. А то пришлось бы оправдываться, что тебя Каин не специально по твоей бедовой головушке огрел, чтоб переговорам не мешал. Он попал аккурат в это время. За несколько мгновений до того, что изменило всю его жизнь. Значило ли это, что именно здесь и сейчас — точка отсчета его второго рождения? «Стыковочные механизмы активированы. Второй шлюз открыт». Авель бросил в переговорную, зная, что Каин уже ждет Лилит там. И дверь отворилась перед ним как раз тогда, когда рыжеволосая высокая красавица, одетая во все белое, напряженно ступила в помещение, оглядываясь. Несмотря на все те конфликты, что были между ними, Лилит, заметив Авеля, остолбенело глядящего на нее, слегка улыбнулась. Колокольчики на косах негромко зазвенели в такт легким шагам. — Здравствуй, Авель, — негромко произнесла она. Сердце бешено колотилось в груди, и он понимал, что если сейчас срочно не утихомирится, то не выдержит и набросится на Каина в тот самый момент, когда он сделает первый шаг по направлению к Лилит. Его брат застыл посередине переговорной, и на губах играла улыбка — он словно был рад ее видеть. Вот только Авель прекрасно знал, для чего эта тварь, эта оболочка пригласила Саль на борт. И он не позволит этому случиться. Слов, которые произносились на «Арке» в следующую четверть часа, он не слышал, глядя только на Лилит. Он ловил каждое ее движение, замечал каждую морщинку на лице, когда она улыбалась или хмурилась. Каин был неизменно обаятелен, словно хитрая лисица, которая пытается убедить свою жертву в том, что она совершенно не опасна. И когда жертва отказалась в это верить, ноль-первый показал, наконец, свое истинное лицо. Вот только вместо меча Лилит, мгновенно отступившей назад, копье Каина скрестилось с черной косой. — Уходи, — коротко бросил Авель, и Саль вздрогнула. — Он заманил тебя сюда только с одной целью — убить. — Авель, — выдохнула Лилит, — ты же не… — Уходи, — красные глаза ноль-второго сузились от ярости, когда он посмотрел на Каина. Тот был удивлен и не верил, что брат пошел против него. Более того, создавалось впечатление, что он не мог понять, как его младший и глупый Авель, никогда не блещущий, по его мнению, интеллектом и сообразительностью, особенно по сравнению с ним, догадался об истинных целях приглашения Лилит на «Арк». — Лилит, прошу. Ты нужна людям. Ты не должна погибнуть. Ноль-первый понял, что его затея провалилась, и губы изогнулись в злобной усмешке. Авель понимал, что его щадить брат не станет точно так же, как и не задержал смертельного удара, предназначенного для Саль — девушки, которую он любил, когда еще был хотя бы отдаленно похож на человека. Сейчас же от Каина осталась лишь пустая, выжранная наномашинами оболочка, лишь образ, родной и любимый для них всех. — Зачем ты это сделал? — недовольно вопросил ноль-первый, когда за Лилит закрылась дверь. — Ты испортил все. Теперь нам не одержать победы. — Я скажу тебе, Каин, что произошло бы, если бы ты тронул ее хоть пальцем, — прорычал Авель. — Я бы сбросил тебя с «Арка» и разнес этот чертов корабль, навсегда перекрыв тебе к нему доступ. Война все равно была бы проиграна, как бы ты ни старался. А теперь — просто сдохни. За все то, что сделал. И за все то, что еще сделаешь. Он давно уже не обманывался. Он знал все, от начала и до конца, и не хотел больше, чтобы кто-то повторил ту судьбу, что была начертана кем-то сверху. Черные и белые крылья одновременно разрезали воздух, ослепительные вспышки молний и узких красных лучей переплелись в бешеной пляске, и горестно застонала даже сама ткань мира, разрываемая освобожденной мощью двух схлестнувшихся в схватке существ. Авель не видел ничего, кроме своего противника, и сражался так, словно не было никогда тех моментов, что хотелось бы запомнить, сохранить в памяти. В его жизни сейчас более ничего не осталось, кроме стремления защитить, спасти тех, кто еще даже не родился. И это придавало ему сил, и Каин стал отступать, пораженный внезапной яростью ноль-второго. Окровавленный, с разорванными в клочья крыльями, опаленными пляшущими по всему помещению молниями, он вскинул копье, защищаясь от секущего удара, но когтистая рука ударила сбоку, в открывшуюся грудь, и замерла, сомкнувшись на сердце. — Вот и все, — тихо произнес Авель, тяжело дыша. — Верно, — прошептал Каин, глядя в алые глаза. — Ты никогда не умел сражаться. А еще ты кое-что упустил, дорогой мой Авель… Нас было тогда трое, если ты помнишь. Ноль-второй вздрогнул от этих слов, и боль прошила все его существо. Проиграл? Опять. Как и всегда, но это не имело сейчас никакого значения. Лилит жива, и она многое сможет противопоставить Каину. Может. Могла. До тех пор, пока чудовищное происшествие не дало старшему из братьев то, чего он так желал — стабильности и силы. Ведь в этой, новой реальности он никогда не падет сияющей звездой на Землю. Никогда не будет повержен. Чужое оружие с хрустом провернулось в грудной клетке, и легкое дуновение ветра коснулось шеи. Едва ощутимо, почти нежно. И мир разлетелся осколками цветного стекла. Перестал существовать.